«…Родина гастарбайтеров, потенциальных террористов, а в лучшем случае – ишаков, плова, урюка, и «Гюльчатай, открой личико», – всё это в некотором роде суммирует представления европейских обывателей о достижениях Центральной Азии, как пишет научный редактор и переводчик книги Артём Космарский. Книга Стивена Фредерика Старра, президента Института по исследованиям Центральной Азии и Кавказа и преподавателя школы международных исследований Пола Нитца при Университете Джона Хопкинса призвана исправить данный стереотип об истории и наследии центральноазиатского региона.
Стивен Фредер
ик Старр принадлежит к той плеяде исследователей, чья любознательность и эрудиция позволила в полной мере показать истину и красоту Просвещения в Центральной Азии, причём метод рассуждения от противного и дотошный анализ позволяет проникнуться не только логикой времени, но и осознать все причины, повлиявшие на постепенное превращение «стержня Азии» в его периферию. Самое главное, что большинство событий, да и личностей, описанных в книге, знакомы читателям – с Ибн Синой, Омаром Хайямом, Аль-Фараби и Аль-Бируни знакомы или хотя бы наслышаны о них в регионе, однако, книга Старра склеивает разрозненные листы их биографий в единое целое, позволяя окунуться в великий мир центральноазиатского Просвещения. Обращаясь к периоду с 8-го по 12-й века, Старр прослеживает ключевые моменты развития науки и культуры «перекрёстка цивилизаций».
Центр Мира
«Location, location, and location», – замечает Старр, определяя причины Золотого Века Центральной Азии. Географическое расположение Центральной Азии до начала эпохи мореплавания в 15-16-м веке делало именно этот регион центром для многих важных экспортных путей Евразии, своеобразным Центром Мира. Китай на востоке, Индия на юге, Арабский Полуостров на юго-западе, Османская Империя и Европа на западе – узлом всевозможных коммуникаций и центром в то время выступал как раз Центр Азии. Главным экспортным средством логистики в Средние века служил местный двугорбый верблюд бактриан, способный нести до 226 килограмм. Караваны верблюдов были «грузовыми поездами» Шёлкового Пути. И не арабский «дромадер», а местный верблюд-бактриан был главным транспортным средством для торговли. Не арабы и не китайцы снаряжали караваны для Шёлкового пути – главные торговцы имели центральноазиатские корни, замечает Старр. Возможно и угасание Центральной Азии как торгового центра объясняется развитием морских путей – Васко Да Гама, открывший морской путь в Индию, внёс свою лепту в данный процесс. Если исследователи ставили на роль средневекового «Центра Мира» Европу, Ближний Восток или регионы Юго-Восточной Азии, Старр отдаёт эту роль именно Центральной Азии.
До «эпохи мореплавания», как замечает Старр, Центральная Азия была не периферией, а центром Евразии. Когда Махмуд Кашгари ставил Баласагун и озеро Иссык-Куль в центр планеты, он вполне отражал роль Центральной Азии на тот момент. Источник: Google Maps.
Страна городов
Ещё задолго до арабского завоевания, греческий географ Страбон, живший в 1-м веке до нашей эры уже описал этот регион как «землю тысячи городов». Размер городов Центра Азии поражал воображение жителей Ближнего Востока – одна лишь цитадель Бала-Хисар в Балхе, древнем городе на территории севера Афганистана, была в 10 раз больше общей площади Трои и в два раза больше всей нижней части древней Приенны в Турции. Мерв, древний город, расположенный в Туркменистане, был крупнейшим городом в мире в 12-м веке, опережая китайский Ханчжоу. Тертиус Чандлер в своём исследовании «Четыре тысячи лет роста городов» писал, что Мерв в 1150-м году с населением в 200 000 человек был крупнейшим городом мира. Сравните население прямого конкурента Мерва – города Нишапур (в Северном Иране) 11-го века, насчитывавшее от 200 000 до 500 000 человек с населением Лондона на тот период в 10 000 человек. Джордж Керзон проезжая по территории Систана (Восточный Иран) писал, что нигде в мире никто не увидит такого количества развалин. К сожалению, песчаный строительный материал, используемый в городах, был настолько подвержен влиянию времени, что только крошечная часть былого архитектурного наследия сумела пройти через века – как пишет Старр, сохранись они в первозданном виде, города Центральной Азии вполне бы смогли конкурировать с Венецией.
Бюст философа, Ай-Ханум, 2 век до н.э, источник: Wikipedia
Старр повествует о городе на границе Афганистана и Таджикистана – Ай-Ханум, построенном потомками войск Александра Македонского. Это был настоящий греческий полис с агорой, театром на 6000 зрителей, храмом Зевса, гимназией и огромным дворцом, окаймлённым 108-м колоннами. «По крайней мере, 200 лет греческий язык в Центральной Азии играл роль языка межнационального общения, каким был средневековый латинский в Европе», – замечает Эдвард Ртвеладзе из Узбекистана.
Мастера ирригации
Системы водоснабжения средневековых городов Центральной Азии были ещё одним чудом – Мерв имел штат в 12 000 человек для поддержания гидравлической системы и 300 ныряльщиков для ухода за ней. Дамбы, подземные трубы из обожжённой глины, клапаны, ливнеотстойники, точки очистки – города обладали сложными и технически превосходными системами водоснабжения. Советский инженер в 1920-е годы подсчитал, что древние водоподъёмные колеса (чигирь или чарх), которых в Центральной Азии насчитывалось тысячи, достигали современного уровня орошения, что и современная система, но требовали на 30-50% меньше воды. Непревзойдённые системы «керизов», подземных каналов, сберегающих воду в Синьцзяне, до сих пор удивляют современных исследователей. Парадоксально, но спустя тысячелетия, в некоторых местах ирригационные системы так и не сравнялись с древними построенными аналогами. Шурупы, напорные насосы для перекачки жидкостей, коленчатые валы – эти технологические новинки, например, пришли в Китай именно из Центральной Азии и её богатой «гидравлической цивилизации».
“Персидское колесо” (“сакия”, “чигирь”) – усовершенствованное приспособление, используемое для орошения в Хорезме и на Востоке в целом. Источник: Wikipedia
Экспортёры мирового класса
В Акшикенте, Папе, Мерве впервые появилась и своя техника металлообработки – технология производства тигельной стали, позднее перекочевавшая в Дамаск и потом на Запад. Существовали целые промышленные кварталы, где производилась закалённая сталь, столь восхваляемая греческим историком Плутархом в 1-м веке. Еврейские ремесленники привезли стеклодувные технологии из Египта в Мерв, а к концу 4-го века уже экспортировали стеклянные изделия из Балха в Китай. Стеклоделие стало крупной региональной отраслью с мастерскими в Афрасиабе (Самарканд), Шаше (Ташкент) и Ферганской долине. От парфюмерии до лекарств, готовых ювелирных изделий, чистых металлов, различных предметов обихода, керамики, стеклянных изделий, бумаги и книг, шёлка, текстильных изделий, предметов мебели, медицинских инструментов, – всё это экспортировалось из Большой Центральной Азии. Яркие хлопчатобумажные ткани (тираз) были известны по всему торговому маршруту. Жители Центральной Азии также первыми в мире начали выращивать зерно для выпечки хлеба. Одомашнивание лошади, изобретение жесткого седла и стремени – тоже одни из достижений ЦА.
Такие города как Турфан (Синьцзян), Хотан (Синьцзян) и Дуньхуан (Ганьсу) производили бумагу уже в 3-ем веке – в то время как в Европе бумагу начали производить только в 13-м веке. Причём именно бумага из Самарканда, а не из Китая установила мировой стандарт качества на много веков. Китайская бумага из тутового и бамбукового волокна не могла сравниться по качеству с длинноволокнистой хлопковой бумагой Афрасиаба. Ссылаясь на Блума, Старр показывает, что Шёлковый путь не в меньшей степени был «Бумажным путём» и начинался в Центральной Азии. Уже в 14-м веке в Восточном Туркестане (Синьцзян) в уйгурских городах уже осуществляли печать религиозных текстов посредством блочной и наборной печати.
Удивительный факт, но в международной торговле одной из самых распространённых монет был саманидский динар, пришедший на смену древнеримскому динарию. Элита преступного времени того времени – скандинавские викинги, как показывают раскопки в Балтийских странах, стремились переводить награбленное в саманидские динары, состоявших на 97% из чистого золота. Более трети денежных знаков в обращении по всему Балтийскому региону были с монетных дворов Ташкента, Бухары, Самарканда, Балха. Герат (Афганистан), Нишапур (Северный Иран), Мерв (Туркменистан) – были основными центрами ремёсел исламского мира.
Монеты Арабского халифата и государств Саманидов, источник
Центр грамотности
До двадцати лет юноши не допускались до ведения торговых дел, до этого времени они были заняты учёбой. Хорошо сохранились письма служанок, датированные 3-им веком до нашей эры – грамотность была всеобщей и распространялась на все сословия общества, пишет Старр. К сожалению, в доисламской Центральной Азии грамотность была распространена шире, чем в поздние времена. На даже позднее, в 9-м веке при династии Тахиридов в восточном Иране, как пишет Бартольд, детей бедных крестьян отправляли в города на обучение. Арабский географ Якут Аль-Хамави (1179-1229) провёл три года среди 12 библиотек Мерва, где только в одной из них хранилось 12 000 книг. Центральноазиатские города в свою очередь славились своими книжными кварталами, где можно было приобрести книги Аристотеля и Платона. Низамия в Нишапуре, насчитывавшая 3000 учеников к 1090-му году, была самым крупным образовательным учреждением мира на тот период. В 15-м веке Улугбек даже предоставлял помощь 10 000 студентам в 12 учреждениях, 500 из которых специализировались в математике. «Стремление к знанию – обязанность каждого мусульманина», – именно это изречение Пророка выбил Улугбек на дверях своего учебного заведения.
Распространение буддизма и культурного обмена
Центральной Азии мы обязаны распространению одной из мировых религий – буддизма. Тысячу лет назад главный мировой центр буддизма располагался в Центральной Азии. Одна из версий происхождения названия города Бухара в Узбекистане отходит к слову «вихара», что означает буддийский монастырь на санскрите. Полураздетый индийский аскет, образ будды из Индии, преобразился в эллинизированного мудреца с развевающимися одеждами – Терракотовый Будда из Афганистана стал примером образа Будды для всей Восточной Азии. Именно образ Будды из центральноазиатских ступ и монет распространился в Китае, Корее и Японии. По всей территории Центральной Азии можно найти остатки бывшего культа. Только на севере Кыргызстана было четыре монашеских комплекса и три храма. Советский учёный Борис Литвинский показал, что среди переводчиков буддистских текстов на китайский шестеро были индусами, шестеро было китайцами, а 16(!) были из Центральной Азии. Слова Будды о том, что все последователи его веры должны изучать её на родном языке, способствовали распространению переводов.
Мы также знаем и человека, повлиявшего на мировое распространения шахмат – Вузург-Мизра (531-578), который обыграл индийского правителя, посетившего Персию, и изобрёл нарды в качестве ответного подарка. Ассули, первый шахматный аналитик, уже через 4 столетия составляет первый классический анализ шахмат. Потомки Чингисхана сделали также достаточно много для обмена знаниями в новой империи. Врачи-несториане познакомили китайских коллег с «Каноном» Ибн Сины, который по приказу Хубилая перевели на китайский язык. Джамал-ад-Дин из Бухары основал исламский астрономический институт в Пекине, и познакомил китайских учёных с совершенной астролябией Бируни, Хайяма и сферическим глобусом. Джамал-ад Дин составил 755 томов, посвящённых исследованию империи Юань, но, к сожалению, до нас дошло только введение. В 1360-м году из Кундуза в Афганистане были наняты переводчики на китайский с греческого и арабского для перевода астрономических трудов, трудов Евклида и Птолемея и «Хронологии древних народов» Аль-Бируни.
Игра в шахматы, Пенджикент, 7 век, настенное изображение, Эрмитаж
Существует тенденция признавать арабов как великих просветителей Центральной Азии, однако, это именно жители Центральной Азии обогатили культуру арабских народов. Именно многочисленное тюркское войско привело к власти в халифате династию Аббасидов на смену Омейядам. «Жители Центральной Азии времен халифата доминировали и в интеллектуальной жизни, а также в военной и в торгово-финансовой сферах», – замечает Старр, а многие учёные, которых мы считаем арабами, на самом деле лишь писали по-арабски. «Хорасан был каналом, по которому астрономический и математический материал попадал в Багдад», – пишет Лейси О’Лири. Арабская эпоха Просвещения началась с наследия Центральной Азии.
Архитекторы
Отдельного упоминания стоят и архитектурные достижения Центральной Азии. Узоры на минарете Калян в Бухаре настолько поразили средневекового итальянского путешественника, что они были воспроизведены на кирпичной кладке Дворца Дожей в Венеции.
Концепция двойного купола зародилась в правление династии Сельджукидов в Центральной Азии. Самый древний пример такого купола (за пределами Древнего Рима) – это мавзолей Абулфазла в Южном Таджикистане, относящийся к 11-му веку. Мавзолей сельджукского султана Санджара, практически единовластного правителя Центральной Азии, достигавший 40 метров в высоту, повлиял на мировую архитектуру, распространив двойные купола на Иран и Кавказ, а затем в Анатолию и Средиземноморье. В 1367 году власти Флоренции приняли план двойного купола для своего собора по образу древнеримского Капитолия, однако утраченная римская техника «двойного купола» пришла уже с Центральной Азии. Исаакиевский Собор в Санкт-Петербурге, в свою очередь, основывался на архитектуре Флорентийского Собора. В 1866-м году при строительстве Капитолия в Соединённых Штатах за основу уже был взят Исаакиевский Собор. «Таким образом, можно сказать, что три шедевра западной архитектуры являются «прямыми потомками» гробницы Санджара в Центральной Азии», – замечает Старр.
Мавзолей султана Санджара в Мерве был разрушен монголами, но отреставрирован в 2004 году, источник: Wikipedia
Гробница Хумаюна (сына Бабура) в Дели стала образцом всей индийской монументальной архитектуры в последующих веках. Влияние центральноазиатской архитектуры на индийскую таково, что Тадж-Махал в Агре, усыпальница Тамерлана и усыпальница Улугбека оказываются удивительно похожи. Даже столица исламского мира – город Багдад, была основана при планировке выходца из Мерва – Халида из богатого семейства Бармак, родившегося в городе Балх (Афганистан). Главная улица, а также квартал в Багдаде были названы в честь Мерва, а цитадель центральноазиатской столицы – Эрк-Кала, чьи стены возвышались на 24 метра, не могла не поразить воображение основателя Багдада султана аль-Мансура и, вероятно, стала прототипом для строительства Багдада.
Останки цитадели Эрк-Кала, источник
Медицина
Именно на синтезе древнегреческой и центральноазиатской медицинской школы в итоге стоит современная европейская медицина. Регион мог похвастать своими талантливыми офтальмологами и хирургами, которых приглашали из Китая и Индии. Один из самых великих учёных Центральной Азии – Ибн Сина, родившийся близ Бухары – был автором «Канона медицинских наук», который в свою очередь стал основным учебником на Востоке и Западе по медицине с 12-го по 17-ый век. В «Каноне медицинских наук», Ибн Сина предположил существование мельчайших существ, портящих воду и передающих болезни. Он описал заразность оспы, описал различия между чумой и холерой, определил проказу и множество других заболеваний. В течение 600-лет «Канон» Авиценны (западное произношение Ибн Сины) был непререкаемым авторитетом в известнейших университетах Европы.
Канон врачебной науки. Издание латинского перевода 1484 года. Очки положены для масштаба, источник
Вклад центральноазиатских учёных в развитие медицины тяжело переоценить – взять, к примеру, эпохальный труда Ар-Рази в 30 томах – «Всеобъемлющая книга по медицине». Труды по оспе и кори Ар-Рази (известного, как Разес на Западе) претерпели не менее 40 изданий только в Европе с 1475 по 1866 годы.
Уровень фармацевтики в Центральной Азии был также необычайно развит, о чём свидетельствует и наличие медицинских лавок в городах. В труде Аль-Бируни «Фармакогнозия в медицине» описано около 900 различных растений, включая их отдельные части, точные признаки и терминологию. Как талантливый энциклопедист, он собрал 4500 различных обозначений для растений на арабских, греческих, индийских, сирийских, тюркских и персидских языках.
Великие учёные
Джабир (Абу Муса Джабир ибн Хайян), известный на Западе как Гебер (721-815), был арабом, но родился и вырос в Тусе, в древнем Хорасане. «Отец химии» и основатель экспериментально-лабораторного метода в науке, он изобрёл водонепроницаемую бумагу и нержавеющую сталь, а также закрепил за кристаллизацией славу эффективного способа очистки. Известны европейские издания книг Гебера, как, например, одна из экземпляров 1529 года в Страсбурге. Но ещё изумительнее читать про западные подделки «под Гебера», которых немало среди 2500 трудов, приписываемых ему. Стоит также упомянуть что слово gibberish в английском языке связано с именем Гебера, и означая «таинственность» было связано с неразборчивостью его трудов.
Хаббаш аль-Марвази из Мерва, признанный первопроходец математики и астрономии, использовал затмение, чтобы создать средства, показывающее точное время в зависимости от высоты солнца. Изобретение сферической астролябии, множества астрономических таблиц, расчет окружности земли, расстояние планет от Земли и от друг друга – всё это интересовало астронома из Мерва. Хаббаш предложил прототип тангенса и котангенса в современной тригонометрии. Ахмед аль-Фергани с территории к югу-востока от Ташкента в работе «Начала астрономии» добавил новые детали к трудам Хаббаша. Аль-Фергани стал самым читаемым исламским астрономом, а к ряду его читателей относят и Христофора Колумба. Книга «Начала астрономии» упоминается и в таких произведениях Данте как «Божественная комедия» и «Пир». Аль-Фараби, центральноазиатский философ, оказал значительное влияние на работы Фомы Аквинского, Данте, Канта, а также на Маймонида. Он написал объёмные трактаты о работах Аристотеля и Платона. Тюркские исследователи Махмуд Кашгари и Юсуф Баласугуни стали энциклопедистами и лексикографами тюркских этносов.
Другой великий учёный Центральной Азии Аль-Хорезми систематизировал алгебру и по сути дал ей это название. Он предложил удобный метод решения квадратных уравнений, установив алгебраический стандарт на 500 лет вперёд. Сферическая тригонометрия, распространение индийской десятичной системы, употребления цифры «ноль», отрицательные величины – как писал бельгийский писатель Джордж Сартон, Аль-Хорезми был «величайшим математиком своего времени и … одним из величайших математиков всех времён». Его книга вплоть до 16-го века служила основным учебником по математике в Европе. Книга «Аль-Хорезми «Алгебра» писалась для практиков в Центральной Азии и ведения торговых дел, а именно «…в случаях с наследованием имущества, разделом, судебными исками и торговлей, а также во всех их сделках друг с другом или при измерении земель, создании каналов, других объектов разного вида и геометрических вычислениях», что говорило о богатой экономической жизни региона. Работа «Астрономические таблицы из Синда и Индии» содержит сотни таблиц движения небесных тел, времени восхода Луны, значений синусов и тангенсов. Понятие «алгоритм» используемой в программировании было производным от имени Аль-Хорезми. Европейские математики, ратовавшие за использование арабских цифр взамен римских, называли себя в честь «аль-хорезми» – «алгоритмистами».
Омар Хайям, гениальный автор «Рубайата», был также великим астрономом и математиком. Он выполнил вычисление солнечного года до 11-го десятичного знака: 365, 24219858156. Он составил свой звёздный каталог, а про его солнечный календарь историк 18-го века Гиббон писал, что он «превосходит юлианский и в своей точности близок к григорианскому». Он представил общую теорию кубических уравнений с геометрическими решениями при помощи гиперболы и круга. Хайям, возможно, был первым, кто придумал теорию бинома и выработал решения для всех возможных типов кубических уравнений.
Аль-Бируни, один из величайших учёных Центральной Азии, создатель глобуса, автор труда «Геодезия». В 1038 году Бируни написал «Минералогию, или Книгу сводок для познания драгоценностей», в которой определён удельный вес многих минералов и даны подробные сведения о более чем пятидесяти минералах, рудах, металлах, сплавах и др. Труд аль-Бируни «Индия» посвященный одноименной территории, по мнению Старра, «одно из величайших достижений на стыке обществознания, теории международных отношений, богословия и истории науки», где он описал не только хронологию, религию, быт и культуру, но и научные знания народов Индии, вплоть до индийского метода исчисления числа Пи. В своём феноменальном каноне «Масуда», Бируни включил тысячи географических координат мест на нашей планете, сделав прорыв и в сферической геометрии, и в сферической астрономии. Он, на основе измерений соотношения суши и моря на планете, первым высказал гипотезу о существовании Нового Света.
Джамшид Аль-Каши, современник и научный соратник Улугбека, в «Трактате о хорде и синусе» высчитал значение числа Пи вдвое точнее, чем греки или китайцы, и опередил европейские исчисления на 150 лет, предложив также новые методы решения кубических уравнений и невероятно точно для своего времени определил синус 1-го градуса. «Собрание астрономических таблиц» Улугбека, основанное на работе его великолепной обсерватории, насчитывало 300 страниц и точные расчёты расположения 992 звёзд. Восхищённый книгой Улугбека, учёный-арабист из Оксфорда Томас Хайд перевёл и издал звёздный каталог в 1665-м году. Аль-Каши создал своеобразный инструмент –«планетарный экваториум» – аналоговый калькулятор для вычисления положения планет, опередив европейский аналог Чосера. Особенно влияние научной среды Улугбека сказалось на Османской Империи, где учителя Улугбека – Кази-заде Руми провозгласили первым учёным, а уроженца Бухары Али-Кушчи – своим первым астрономом, несмотря всего лишь на проведённый год жизни в Константинополе. Астрономия не развивалась в Османской Империи до 1576-го года, пока Такиюддин Шами, ученик внука Кушчи, не убедил султана построить обсерваторию по модели Улугбека.
Рационалисты
Семена, посеянные мутазилитами, способствовали даже расцвету «исламского научного атеизма», как демонстрирует пример ученого Ахмеда Ибн Ар-Раванди и его книги «Тщетность божественной мудрости», в которой он пишет о бесполезности всех мировых религий. Ар-Раванди, автор 114 книг по философии, политике, музыке и грамматике, родился на севере Афганистана. Первым примером исламского научного ордена может послужить и исмаилитское общество «Братьев Чистоты», чьи сторонники поклялись «не избегать никаких наук, не презирать ни одной книги и не цепляться ни за одну веру», веря в то, что все они «происходят из единого принципа, одной причины, единого мира и единой души». Брат великого учёного Ибн Сины Али состоял в ордене «Братьев Чистоты». В «Каноне врачебных наук», где, игнорируя исламские запреты на винопитие, Ибн Сина описывал положительное и отрицательное влияние вина, призывая к его умеренному потреблению, но ни в коем случае к запрету. Хорасан, как пишет Старр, был центром вольнодумства и скептицизма. Со смертью Аль-Мамуна последователей мутазилизма стали постепенно вытеснять из религиозной жизни. Позднее Аль-Газали в «Опровержении Философии» окончательно поставил клеймо «ереси» на любые попытки познать труды Аристотеля или Платона.
Закат
Почему вообще наступил Золотой Век в Центральной Азии? Старр считает, что этому есть несколько объяснений: богатство региона, накопленное в результате интенсивной континентальной торговли и развитого орошаемого сельского хозяйства; покровительство властей и богатых семейств наукам, искусству и культуре в целом, религия (приход Ислама и стремление познать и доказать его истины), а также религиозный плюрализм и насыщенный культурный обмен религией и языками.
Почему же Век Просвещения закончился? Конечно, все «золотые века» приходят к упадку, но Золотой Век в Центральной Азии трагически не перевел регион в новое качественно иное состояние, а напротив, быстро сменился многими веками «дремучести» и интеллектуального упадка. Хотя некоторые исследователи считают, что он продолжился в других мусульманских империях, наследовавших традициям науки Центральной Азии – в империи Моголов в Индии, Сефевидов в Иране и в Оттоманской империи – Старр скептически относится к этому аргументу. Он отмечает, что наука и в этих империях была ограниченной как в количественных, так и в качественных показателях, а философия состояла только из комментариев к уже написанным трудам.
Конец Века Просвещения имеет как «объективные марксистские» причины, так и экологические, согласно Джареду Даймонду и его книге «Коллапс: почему одни общества выживают, а другие умирают». Вторжение Чингисхана в Хорезм, конечно, разрушило экономику и экологию региона. Но Старр не спешит винить монгольское нашествие, как единственную причину интеллектуального спада региона. Да, монголы нанесли колоссальные потери. Демографические потери и, как и культурные и цивилизационные были, возможно, беспрецедентными в истории. Балх, Нишапур, Тус, Гургандж, Герат были превращены в необитаемую пустыню. Потери только в Мерве с населением в приблизительно в 700 000 человек к периоду монгольского нашествия достигали 90% от всего населения. Фараб, Гургандж, Шаш (Ташкент), Баласагун (Токмок), Узген, Ходжент, Бамиан, Кабул и Термез – во всех этих города потери составляли от 75% до 90% от всего населения. Бухара и Самарканд даже после 100 лет после нашествия оставались в руинах. Даже расхваленная некоторыми писателями «зона свободной торговли», созданная монголами, не включала Центральную Азию, а торговля Европы с Китаем проходила мимо нее. Но самым серьезным уроном от вторжения монголов Старр считает разрушение ирригационной системы и гибель мастеров, что обрушило техническую оснащенность и спрос на такие навыки. Вместе с тем интеллектуальный спад в Центральной Азии наступил раньше, чем монгольские всадники осадили Отрар, пишет Старр.
Аргумент о том, что Васко да Гама и его открытие морского пути в Китай привели к краху сухопутной торговли в Евразии, исходит из экономического детерминизма, но нельзя не отметить, что сами центральноазиаты, как указывает книга, не способны были отстоять свой Шёлковый путь перед лицом конкуренции с моря – обеспечить безопасность торговым путям, например, или снизить тарифы (они, напротив, их подняли). Хотя, конечно, спад торговли привел к интеллектуальной изоляции региона, его обеднению и отставанию на долгие века.
Старр видит корни завершения Золотого Века Центральной Азии в исламском расколе, разделившем мусульманскую умму на шиитов и суннитов, в ожесточенной идеологической борьбе и религиозной трансформации. «Чудом центральноазиатской культуры было то, что в течение нескольких веков она была открыта чужеродному песку и что могла использовать его для производства жемчуга», – замечает Старр. Когда же «путь разума» сместил «путь веры», а мыслитель Аль-Газали убедил общественность, что вся мудрость уже была дана в Коране и хадисах, и философия и наука никогда не заменят законов шариата, медресе стали распространять не научный метод и изучение философии, а насаждать «правоверное мышление» для борьбы с исмаилитами и шиитами.
Некоторые историки называют Аль-Газали самым влиятельным мусульманином после пророка Мухаммада, источник
Низам Аль-Мульк, главный визирь Сельджукидов, сделал всё, чтобы идеалы Аль-Газали стали общими для исламского мира, сделав его главой Низамии, самого крупного исламского учебного учреждения. Как писал Газали: «Поэтому необходимо по мере возможности закрывать им всем доступ к чтению книг, написанных заблудшими людьми… Во избежание этого несчастья необходимо удерживать людей от чтения чреватых вероломством и опасностью книг философов». Низам-Аль-Мульк, визирь Сельджукидов, потопил Исламскую Реформацию в зародыше, использовав для её целей философию Газали об отрицании «пути разума» и превозношении «пути веры». Ибн Рушд, великий западноарабский философ, писал своё «Опровержение опровержения» как ответ на труд Аль-Газали «Опровержение философии». Позже прозванный Аверроэсом на Западе и запечатлённый на картинах Рафаэля в ряду греческих философов, Ибн Рушд был категорически не согласен с мистическими взглядами Газали, ставшими базовыми для исламского мира.
Торжество идей Газали и его отрицание философии и логики способствовали постепенному исчезновению духа Просвещения. Исламский мир в итоге стал «опасаться» книг и очень поздно пришёл к книгопечатанию – первая книга была напечатана в Стамбуле лишь в 1729-м году, в империи Сефевидов лишь в 17-м веке, в Империи Великих Моголов лишь в 18-м веке. Даже несмотря на то, что в 14-м веке в Синьцзяне использовали примитивное книгопечатание, оно не пошло дальше выпуска религиозных текстов. И после смерти Улугбека улемы быстро упразднили научные «еретические» отделения в медресе, а также подчистую разрушили его обсерваторию. Медресе – во многом походившие на греческие «ликеи» и обучавшие множеству научных дисциплин вместе с богословием – стали исключительно богословскими институтами, зацикленными на «правоверном мышлении», продолжая традиции Аль-Газали, заложенные в 11-м веке.
P.S.
Первые печатные издания Корана появились не в исламском мире, а в Венеции в 1530-м. Причём, издания Корана 1542-го года в Базеле, запрещённые местными властями, защищал сам Лютер: «Во имя Христа, во имя блага христиан, чтобы нанести ущерб туркам, досадить дьяволу, распространяйте эту книгу свободно и не запрещайте её…», – писал великий немецкий реформатор.
Заключение
Период интенсивной научной деятельности в Центральной Азии длился около 400 лет, и возможно, этот промежуток можно было продолжить, если бы не утрата библиотек прошлого периода, замечает автор. «Но даже без такого дополнения эпоха Просвещения была в пять раз длиннее, чем жизнь Афин классического периода, на сто лет длиннее, чем вся история Александрии (как научного центра эллинизма) от основания до разрушения её библиотеки, лишь немного короче, чем весь жизненный цикл Римской Республики, длиннее чем эпоха династии Минь или Цин в Китае, и такая же по длительности, как эпоха правления династии Хань, или вся новая история Японии – от основания сегуната Токугава до настоящего времени. Наконец, она длилась столько же, сколько история Англии со времён Шекспира до наших дней… В течение нескольких сотен лет… территория современного Восточного Ирана и Западного Китая, дальше от Казахстана на Юг через Афганистан, то есть Большая Центральная Азия была центром мира», – пишет Старр.
Книга и подход Старра уникальны тем, что среди всей плеяды западных историков, изучающих Центральную Азию, мало кто относится к её Эпохе Просвещения с таким трепетом и уважением. Книга Фредерика Старра заслуживает встать в один ряд с выдающимися трудами, посвящённым научным достижениям различных регионов планеты, и будет полезна всем исследователям, историкам и читателям, интересующимся прошлым Центральной Азии.
Стивен Фредерик Старр. Утраченное Просвещение. Золотой век Центральной Азии от арабского завоевания до времен Тамерлана. Издательство: Альпина Паблишер. 2017
