Cезон 2. Рожденные не в СССР. Эпизод 3. Молодежь и интернет

Всем салам, добро пожаловать в подкаст ПостСоветистан! Я ведущий Данияр Молдокан. 

Во втором сезоне нашего подкаста мы обсудим вопросы нового поколения – которое родилось после 1991 года, в независимых республиках Центральной Азии. По оценкам демографов, население в Центральной Азии моложе, чем во многих других регионов мира, и молодые люди до 30 лет составляют уже больше 60% всего населения. Как они выражают свои предпочтения? Стремятся ли к изменениям? Каким видят свое будущее?

В этом сезоне мы собираемся рассмотреть участие молодежи в политике, взглянуть на социологический портрет молодежи и их цифровую жизнь. Для обсуждения этих вопросов мы пригласили некоторых активистов, экспертов, политологов и политиков, социологов и журналистов из стран Центральной Азии.

Эпизод 3. Молодежь и интернет

Данияр Молдокан

Люди, родившиеся после 1990-го года, выросли с интернетом. Они не знают другой жизни. И для них онлайн – это офлайн. И наоборот. Но интернет-мир молодых людей несвободный, как и реальный мир. Есть определенные барьеры и ограничения и иногда кажется, что государство имеет гораздо больше власти онлайн, чем мы думаем. Но разве можно иметь полностью свободный интернет-мир? Как насчет угроз, которые этот мир представляет – эмоционально, социально, профессионально? Давайте, рассмотрим эти вопросы.

В этом эпизоде мы решили рассмотреть более подробно интернет-мир молодых людей Узбекистана и Таджикистана – здесь доступ к интернету долгое время ограничивался властями политически и технически, и даже финансово – связь здесь не всегда хорошая и дорогая. Мигранты, в свою очередь, сильно продвинули развитие мессенджеров – Телеграм и ИМО, которые стали платформой для размещения разного, генерируемого юзерами контента.

Никита Макаренко, журналист, автор, музыкант – имеет один из самых читаемых блогов в Узбекистане. Он обладает действительно авторитетным мнением относительно медиа и интернет-среды в Узбекистане.

Данияр Молдокан

[Мы] хотим увидеть то, чем молодежь занимается в социальных сетях и в интернете в целом, потому что интернет сейчас – неотъемлемая часть жизни поколения, которое родилось после 90-ых, и поэтому нам это интересно. Пока мы видим отдельную активность отдельных групп молодежи: кто-то активен в политике, кто-то – в экологическом активизме, кто-то – в гендерном. Единственное, что объединяет или разъединяет молодежь Центральной Азии (мы ее определяем младше 30 лет), – это социальные сети и интернет. По вашим наблюдениям, что выбирает молодежь Узбекистана в отношении интернет-платформ? И почему именно эти интернет-платформы?

Никита Макаренко

Мы сейчас очень грубо взяли до 30 лет, потому что те, кому 28-29 – это фактически мои ровесники, мое поколение с вообще отдельным мышлением. Те, кому сейчас 14-16 – это совершенно другое поколение с совсем другим мышлением. Поэтому я бы так широко не брал, все-таки, мы – поколение, кому сейчас 28, не меньше, мы – поколение Facebook, Instagram. Для нас важно писать тексты, для нас важно делать картинки.

Я лично определяю себя так: определяю наше отличие от поколения более молодого так. В наше время не был доступен видео-трафик. Мы – не поколение видео, мы очень неуклюжи в создании видео-контента. Не у всех у нас его получается делать, и мы не очень комфортно этим занимаемся, т.к. в тексте и в картинках мы дадим всем жару.

А те молодые люди, которым сейчас 14-16, просто без всяких сомнений, – это поколение видео [контента]. Они мыслят видео, они делают видео, делают его хорошо, и они обожают воспринимать видео, т.е., когда я смотрю популярных блогеров, тех, кто интересен тем, кому сейчас 16-17, я понимаю, что это просто совершенно другая вселенная, в которой я не могу найти ничего для себя, чтобы зацепиться. Но им это интересно, и я понимаю, что это от того, что они выросли уже привыкшими употреблять визуальную информацию именно в видео-формате. Например, мой сын, которому сейчас 7, с самого малого возраста – с года-двух – потреблял исключительно видеоинформацию. Сейчас он смотрит Netflix, Youtube. Поиском в Youtube он научился пользоваться раньше, чем он, наверное, открыл свою первую книгу. И я не считаю, что это плохо, просто они другие. Но разделение между двумя частями наших поколений, если вот так все объединять под словом “молодежь”, я бы описал именно так.

Данияр Молдокан

На каких платформах в Узбекистане чаще всего “сидит” молодежь?

Никита Макаренко

Я вам опишу очень легко [смех]. Дело в том, что Узбекистан – совершенно уникальная, не похожая ни на какую страну в мире, страна. Она уникальна тем, что Узбекистан, я не убоюсь этого слова, управляется мессенджером Telegram. И если завтра в Узбекистане отключат мессенджер Telegram, а вчера это случилось почти на полчаса, у нас начнется паника, потому что в Telegram – почти все и всё: начиная от того, что там общается правительство, заканчивая тем, что там – все государственные услуги, все СМИ, все каналы, полицейский бот, бот по продаже наркотиков – вообще все в Telegram, там вся наша жизнь. Каждый узбекистанец проводит, наверное, 5-6 часов своей жизни в день в Telegram. Т.е. естественно у всей молодежи [есть в наличии] Telegram, вся молодежь читает паблики, сидит в группах, сидит в чатах. Это просто без сомнений, но Telegram совершенно неудобен для потребления видео-контента.

Я думаю, что та молодежь, которая уже постарше, которой сейчас в районе 25, предпочитает Instagram. Instagram у нас, наверное, – самая популярная социальная сеть. Потому что это такая легкая социальная сеть для потребления контента без особых заморочек. Люди смотрят там красивые картинки, наблюдают за жизнью звезд. Все это у нас очень популярно, особенно в регионах. Традиционно, наверное, можно хороший пример привести – это Индия, в которой существует красивая жизнь, которая создается в столице, и все в регионах за ней наблюдают. У нас примерно тоже самое: красивая столичная жизнь, в Instagram – звезды, шоу-бизнес. И миллионы молодых людей по всей стране за этим смотрят.

Ну, а совсем молодые люди, которым сейчас 16-18, все в TikTok. TikTok у нас бомбит. Это, наверное, самое скачиваемое приложение в GooglePlay и в Apple Market сейчас в Узбекистане. Там невероятные миллионы лайков, миллионы просмотров. Я внимательно смотрю TikTok просто, чтобы понимать, что там происходит. Происходят там и невинные, и пугающие вещи. Я вижу, что сейчас TikTok никем никак не контролируется, тогда как Facebook и прочие [социальные сети] контролируются очень жестко у нас. Целые аналитические институты сидят и целыми днями вычисляют и пишут, и анализируют, что происходит.

В TikTok я вижу дичайший разгул экстремизма, в том числе, религиозного. Я захожу иногда, и у меня волосы встают дыбом. И я вижу, что никто на это вообще не обращает внимание. Очень много национализма. Лично я писал заявление в милицию на одного TikTok блогера из Самарканда, который делал TikTok-и с призывом “все, кто не узбеки, уезжайте из Узбекистана”. Вот такого контента там навалом.

Но в то же время, там огромное количество безобидного, веселого контента. И я, в принципе, понимаю, почему молодежь там сидит.

Данияр Молдокан

Очень интересно, почему с TikTok так получилось, наверное, просто времени пока не хватило заняться им вплотную? Смотрите, предпочтение социальных сетей, наверное, зависит от открытости властей страны. Вы это уже где-то вскользь упомянули. Где-то до сих пор ограничен Facebook, в каких-то странах Центральной Азии вообще иногда бывает такое, что во время выборов отключают интернет полностью. Скажите, где концентрируется политически и социально-активная молодежь? И как она выражает свое недовольство? Чем она недовольна, если судить по такой вот активности в социальных сетях?

Никита Макаренко

Это 100% в Telegram и Facebook. Они себя очень хорошо дополняют, потому что Telegram – это про быстрые мнения, которые одновременно доходят до миллионов людей. Т.е. Telegram – совершенно уникальная вещь, потому что в ней нет никаких алгоритмов, как есть в Facebook: ты что-то написал, а увидят это твои читатели или нет, никто кроме Цукерберга не знает.

В Telegram все просто. Ты написал, через 10 минут это видят миллионы. И я ношу это оружие в своем кармане – свой телефон, – и я очень понимаю, насколько оно опасно. Telegram – это про быстрые реакции, быстрое распространение информации. Конечно, у нас очень много каналов, которые критически освещают действительность в Узбекистане. И молодежь на них подписана. Это и мой канал, и “TROLL.UZ” [@trolluz], и много других каналов, где очень жестко иногда комментируются и решения правительства, и что-то другое.

Но Telegram не приспособлен для обсуждений. Там совершенно такой кастрированный вариант комментирования, который никому не удобен, поэтому основная такая движуха, где люди вырабатывают свои мнения, общаются, – это Facebook. Это группы в Facebook, специально созданные для этого. Или это страницы популярных блогеров в Facebook. Некоторые из них имеют 100-150 тыс. подписчиков. Т.е. в этих двух – Telegram нельзя назвать “социальной сетью” – в этих двух платформах вся социальная движуха у нас – прошу прощения за просторечное слово, – вся общественно-политическая, социальная работа у нас происходит.

Данияр Молдокан

Да, еще такой вопрос: для нашей молодежи характерно увлечение тем, что популярно в России и российский контент. Например, Дудя Telegram-канал [@yurydud], подкасты типа “Куджи” [@kuji_materials]. Что насчет влияния других стран? Китай, Корея, Турция?

Никита Макаренко

Я очень хорошо разбираюсь в медиа-пространстве в Узбекистане просто потому, что это моя профессия, и я анализирую все. Тут, наверное, можно описать общую ситуацию, которую можно частным образом применить и к молодежи, потому что никакого особенного отдельного влияния именно на молодежь не существует.

Касательно Китая, в медиа-пространстве Узбекистана его медиа-влияния просто не существует. Корейского влияния тоже не существует. Существует определенное влияние Арабских стран, в том числе, экстремистское. Но оно такое – закрытое – зиждется по закрытым пабликам, каналам в Telegram, в том же TikTok.

Российское влияние, конечно, доминирует. Европейское, американское тоже никакой роли не играют. Российское влияние доминирует. Если говорить про старшее поколение, то оно [российское влияние] полностью владеет сознанием старшего поколения через телевидение. Все смотрят российское телевидение, все любят эти шоу, эти общественно-политические программы. Тут просто никаких сомнений нет. Наши медиа российским проигрывают в части борьбы за умы старшего поколения.

Со средним поколением все не так. Здесь все очень конкурентоспособно. Люди предпочитают читать наши СМИ, наши новости. И мы всегда доказываем нашим властям, почему так важно продолжать поддерживать свободу слова, не давить местные СМИ, не давить местных журналистов, потому что, если это сделают, все будут читать иностранных журналистов. Иностранных пропагандистов, в том числе.

Я ничего не имею против иностранных журналистов как таковых. Но, если мы говорим о России, то оттуда идет подавляющее влияние именно пропагандистского [толка].

В плане среднего поколения, конечно, наше медиа достаточно успешно борется с этим влиянием. На молодежь я лично не замечаю никакого влияния российских СМИ. Они особенно на ней не концентрируются, не производят какой-то для нее контент. Я думаю, что молодежь, конечно, смотрит российских Youtube блогеров, но здесь нужно понимать, что не все в Узбекистане говорят по-русски. Говорит очень маленькое меньшинство. И большинство молодежи сконцентрировано именно на потреблении своего узбекистанского контента: наших блогеров, наших СМИ и всякого такого.

Данияр Молдокан

Никита, вы неоднократно использовали слово “читает”, молодежь читает. Может быть, она мало читает или много читает? Как достучаться до молодежи: видео, аудио? Есть ли интерес к самообразованию, или во всем царит интерес к развлекательному контенту больше?

Никита Макаренко

Конечно, развлекательный контент доминирует, что не отменяет того, что у нас огромное количество прекрасных, умных, думающих, чувствующих молодых людей. Естественно, развлекательный контент доминирует. Тут важно еще понимать про Узбекистан одну вещь, которая делает изучение нашей медиа-сферы и взаимодействие ее с общественностью еще более сложной.

В Узбекистане – очень низкое проникновение интернета. Чего-то там на уровне 33%. И еще хуже у нас с интернет-трафиком, т.е. до сих пор, вот вы можете себе представить, но это чистая правда: у меня есть Telegram канал, я иногда публикую там видеофайлы. Если опубликовать медиа-файл больше 25 мгб, его никто не будет смотреть. У людей нет трафика. У нас анлим [от англ. “Unlimited Internet Traffic” – безлимитный интернет] на интернет-план – это до сих пор вещь из фильма про олигархов. Позволить себе это могут в столице или крупных городах немногие. На телефоне вообще ни у кого анлимных планов нет.

В этом плане у нас молодежь не только не имеет интернета и девайсов. Даже те, кто имеет интернет и девайсы, имеют очень маленьких доступ к трафику. Поэтому естественно, что молодежи нравится развлекательный контент, в том числе, и видео-контент. И в том числе, что я говорил выше, это не отменяет. Но процент проникновения этого очень низкий, и основная часть молодежи, конечно, читает тексты в Telegram каналах, пересылает себе какие-то фотографии, и развлекается таким образом. Думаю, что смотрит наше отечественное телевидение, потому что там очень популярные развлекательные шоу [подготовленных] по прообразу российских шоу конца 90-ых типа: “Окна”, “Давай поженимся”. Всякий вот этот треш у нас на телевидении стал сегодня появляться. Насколько я знаю, это тоже популярно среди молодежи.

Данияр Молдокан

Спасибо большое за такой исчерпывающий ответ. Мне еще интересно, как социальные сети влияют на молодежь, т.е. эмоционально, социально. Как социальные сети формируют ее идентичность? Как они влияют на профессионализм? Влияют ли социальные сети на их будущее, знания, отношения к другим?

Никита Макаренко

Опять же, социальные сети – как автомобиль. На автомобиле вы можете доехать на работу или за продуктами, или можете разбиться и угробить с собой вместе человек 15. Это вещь, от которой мы уже отказаться не можем, но которая, естественно, несет в себе и хорошие, и отрицательные стороны. Вопрос только: “Как вы этим инструментом пользуетесь?” Я вижу и видел во время пандемии, как с помощью социальных сетей молодежь объединялась, чтобы побороть болезнь, чтобы помочь близким. Молодые люди сами сделали бот, который показывал нуждающихся людей в радиусе 200 метров вокруг вас, чтобы с помощью этого бота вы могли отправить им деньги или продукты. Молодые люди сами организовывались в волонтерские организации и помогали нуждающимся. Вообще без всякой подсказки и помощи государства, естественно, без социальных сетей это попросту было бы невозможно.

Молодежь общается в социальных сетях, открыто высказывает свое мнение, критикует. И таким образом, естественно, растет ее интеллектуальный потенциал.

В то же время, я очень хорошо вижу, как с помощью социальных сетей молодежь радикализируется. В том числе, и в религиозном, и политическом направлениях. Политическая радикализация – это тоже не очень хорошая вещь. Я это наблюдаю вживую. Да, это существует. Что с этим делать – не очень понятно. Это очень сложный вопрос, потому что любое действие рождает противодействие, и нет ничего более желанного для молодежи, чем вкусить запретный плод.

Естественно, самая умная стратегия здесь с точки зрения государства – это помогать молодежи быть более устроенными в жизни, потому что любая радикализация неизбежно, чаще всего проистекает из-за неустроенности в жизни. Думаю, что в этом направлении нужно работать. Я стараюсь вносить всю посильную лепту в это. Вот только что буквально я неделю назад вернулся из первого в истории Узбекистана автобусного тура вместе со своей группой “Электрооко”. Я музыкант и ее продюсер. Мы впервые в Узбекистане на автобусе, как западные группы, проехали по 5 городам страны и сыграли концерты. И это было просто невероятно, вы можете не поверить, но у нас в некоторых городах не было никогда живых концертов. И молодые люди нам писали потом ночью сообщения: “Мы не можем заснуть до 3-ех [ночи]; мы вообще не знали, что такое бывает; у нас такие эмоции.”

Т. е. вот такая работа мне кажется верной и правильной.

Данияр Молдокан

Да, вы сейчас только рассказали про то, что социальные сети – это как автомобиль: в зависимости от того, как ты будешь использовать эту социальную сеть, к тому она тебя и приведет. Но мы, когда строили социальный портрет молодежи, очень часто мелькала такая мысль о том, что новое поколение, т.е. молодежь, которая приобщена к благам интернета, имеет больше инструментов, чем предыдущие поколения. Чтобы отстаивать свои интересы: элементарно, чтобы протестовать или для того, чтобы выразить свое мнение и т.д. Понимают ли они необходимость отстаивания своих интересов? Например, поднимать вопросы неравенства или доступа к образованию; обсуждать будущие перспективы трудоустройства или благосостояния? Или они в этом отношении политически инфантильны и надеются на старшее поколение, и думают, что каким-то образом их “пронесет”?

Никита Макаренко

Очень сложная ситуация в Узбекистане и интересная, и, конечно, это не вопрос для одного подкаста. Я думаю, что молодежь хорошо понимает силу социальных сетей, потому что за последние 4 года, насколько вы знаете, в Узбекистане до этого вообще ничего невозможно было обсуждать. Они [молодежь] видели, как много удалось достичь изменений с помощью дискуссий, поднятых в социальных сетях. На моей памяти таких примеров очень много. Я сам был инициатором огромного количества таких штук: начиная от моратория на вырубку деревьев, который я придумал, сидя за своим письменным столом, и который я запустил в интернет, и заканчивая изменением регуляции в области оборота наркотиков, которое тоже стало резонансным с помощью социальных сетей.

Я думаю, что молодежь видит, что это можно сделать. Другое дело в том, что Узбекистан – страна с таким тяжелым наследием и тяжелой психологической травмой. Нам годами (25 лет) объясняли, что самое страшное, что может с нами случится в жизни, – это майдан. Что ничего нет хуже на свете, чем протестовать, т.е. в Узбекистане протест – это совершенно страшнейшее табу. Вы можете, я не знаю, изнасиловать 25 человек и задавить 50 [человек] бульдозером, и общество вас простит. Но человека, который протестует, [общество] не простит никогда. Это тяжелая психологическая травма у нас. У нас не бывает протестов, ничего этого у нас не случается. И молодежь в этом направлении даже не мыслит. Потому что она родилась в атмосфере того дискурса, что это очень плохо, что это страшный грех, и никогда не нужно через это переступать.

Данияр Молдокан

На самом деле, немножко печально слышать о том, как внешние факторы берут и отнимают какую-то базовую потребность у человека. Молодежи ведь свойственно выражать недовольство. Как говорят: новая метла метет проницательней. И, возможно, иногда следует прислушиваться к ней? Ну, да ладно. Давайте блиц-опрос.

Никита Макаренко

Давайте

Данияр Молдокан

Ответьте, пожалуйста, кратко. Какие ваши любимые социальные сети или каналы и почему?

Никита Макаренко

В Telegram у меня есть любимые каналы: “Наблюдения под чинарой” [@nobody_cares_but] моего друга Ферузхана Якубходжаева, потому что он иронично комментирует все обо всем; паблик “TROLL.UZ” [@trolluz] Умида Гафурова – мне очень нравится его чувство юмора и его смелость. Он очень смело публикует информацию обо всем, даже то, что я бы не рискнул публиковать. Нравится канал в Telegram “Insider.uz” [@insider_uz] моей подруги Саши. Она просто очень умная, очень талантливая и очень творчески осмысливает, что в нашей стране происходит. Рекомендую подписаться, недавно открыл для себя блогершу из Бухары. У нас очень мало блогерш вообще, тем более, из регионов. “Новая луна” канал в Telegram [@n0vayaluna]. Очень тоже забавный, где вот, кстати, делают видео, что опять характеризует ее представителя, как [представителя] молодого поколения.

В Facebook я подписан на очень много людей, на интеллектуалов, в основном: на Азизу Умарову, например, которую я люблю читать, и на много-много других.

Также, я читаю блоги на узбекском языке, у нас популярные есть блоги: “Davletov.uz”, блог Хушнодбека Худойбердиева и многих-многих других. Если говорить об узбекских…, ну, о СМИ мы не говорим. Конечно, я читаю в Telegram каналы СМИ, такие как: “Gazeta.uz” [@gazetauz]. Подписан на нее. Это самое авторитетное, наверное, русскоязычное СМИ в Узбекистане.

В Instagram я не употребляю особо контент. В TikTok я тоже захожу, чтобы просто изучать. Поэтому, наверное, для меня Facebook и Telegram – это две основные платформы.

Данияр Молдокан

Что насчет Таджикистана? Об интернет-мире молодых людей в этой стране мы говорим с двумя спикерами. Это журналист Ёкуб Халимов и Фируза Мирзоева, эксперт, исследовательница и психолог.

Ёкуб, какими соцсетями вы пользуетесь? Какие каналы читаете?

Ёкуб Халимов

Я использую Facebook, хотя и в других социальных сетях у меня есть аккаунты. Потому что более грамотные люди сидят в Facebook. Когда открываешь Instagram, то там [видишь] блеск, там хорошая жизнь и веб-персоны, но в реальности не такая у нас [жизнь] в Таджикистане. Когда открываешь, допустим, Одноклассники, там очень примитивный контент. Не хочется дальше листать. Поэтому я выбираю Facebook.

У меня есть каналы, которые я смотрю в Youtube, читаю в Telegram. Это, между прочим, казахстанские авторы, которые пишут в Telegram, я их читаю. Я могу назвать имена. Пардашьян – есть такая журналистка, она очень классно пишет, я ее читаю [@pardashian]. В Youtube я смотрю “вДудь” и репортажи или расследования Навального.

Кроме Facebook и Instagram наши сограждане больше используют IMO. Это мессенджер, но его каким-то образом можно использовать в качестве социальной сети. Я поискал, посмотрел IMO, и там некоторые посты набирают по несколько тысяч лайков и сотни комментариев. Таких лайков и комментариев нет даже в Facebook и Instagram. Поэтому нет четкой, определенной статистики, где сидят больше всего пользователей из Таджикистана.

Данияр Молдокан

Наверное, предпочтение выбора той или иной социальной сети в некоторой степени зависит от открытости властей страны. Мы знаем, что в некоторых центральноазиатских странах до сих пор ограничен Facebook. Или мы знаем, что в Казахстане во время выборов полностью отключали интернет, блокировали его и т.д. и т.п. По вашему мнению, где концентрируется политически и социально-активная молодежь? Какие она выражает недовольства? Чем она недовольна, если судить по такой активности?

Ёкуб Халимов

Больше всего в Facebook, потому что политики, чиновники и другие просвещенные люди сидят в Facebook. Поэтому активное население Таджикистана сидит в Facebook. Там обсуждаются наиболее серьезные темы: политические, экономические, социальные. Помимо – я извиняюсь за выражение – глупых мнений, там есть и умные комментарии (в отличие от других платформ).

Молодежь недовольна тем, что в Таджикистане негде работать, что не соблюдаются законы, что нет сменяемости власти. Конечно, не вся молодежь. Мы знаем, что в Таджикистане есть большая фабрика троллей – называется “Фабрика ответов”. Те, кто учатся, работают в государственных учреждениях, говорят о том, что в Таджикистане все нормально. Но, наоборот, другие пользователи, которые находятся в миграции и закончили вузы, и негде им работать, те, кто сидят на рынках, они открыто выражают, что такие проблемы у нас есть. Они недовольны тем, что везде надо платить, чтобы получить какие-то документы. Везде царит коррупция.

Молодежь недовольна этим. Но, с другой стороны, другая молодежь, которая на данный момент учится в вузах и получает по 100 долларов, например, работает в государственных учреждениях, довольна этим и борется против тех, кто выражает недовольство. Поэтому невозможно с уверенностью сказать, что вся молодежь поголовно выражает недовольство жизнью в Таджикистане.

Данияр Молдокан

Вы безусловно правы, есть и провластная молодежь, есть и молодежь, которая протестует против нынешней власти. Такой вопрос: для молодежи в Центральной Азии и, наверное, для Таджикистана в большей степени характерно увлечение тем, что популярно в России. Понятное дело, что из Таджикистана очень много молодых девушек и парней едут работать в Россию. В Таджикистане наблюдается какая-то активность или мягкая сила из других стран? Например, Китай, Корея или Турция. Мы знаем, что Корея недавно выстрелила со своим K-pop, и в Казахстане именно корейская культура произвела сильное влияние. Можем ли мы что-нибудь подобное сказать про Таджикистан?

Ёкуб Халимов

Да, конечно, можем. Но подражание в социальных сетях в Таджикистане выражается в разных красках. Наша молодежь, более или менее, подражает Турции. Допустим, Эрдоган пошел читать молитву. И неделю хвалят Эрдогана, что он истинный мусульманин. Он зашел в мечеть, превратил церковь в мечеть или, не знаю, музей в мечеть превратил. Такие хвалебные [отзывы] идут в адрес Эрдогана.

В адрес Рамзана Кадырова, главы Чечни в России… Несмотря на то, что наша молодежь находится в миграции в России, она не подражает культуре русских. Они [молодежь] подражают Чечне, там, где больше мусульман проживает. Они одеваются, как одевается Рамзан Кадыров. Они даже, но уже это утрировано, но в какой-то степени подражают его разговору, танцам (лезгинка). В Таджикистане лет 10 назад не было такого, чтобы на свадьбе молодежь танцевала лезгинку. А сейчас это уже популярно. Сейчас есть видео, на которых молодежь танцует на свадьбе лезгинку.

Она [молодежь] подражает, в основном, жизни мусульман в других странах. Девушки [в Таджикистане] одеваются, как одеваются [девушки] в Турции. Они заказывают ту одежду, которая популярна в Турции. Идет вот такое подражание.

Я не могу ничего сказать насчет других аспектов культуры. Только внешнее подражание идет у нас.

Данияр Молдокан

Интересно! Вот такие неожиданные эффекты могут иметь социальные сети. Фируза Мирзоева говорит о том, что для совсем молодых пользователей необходимо модерировать контент интернета.

Фируза Мирзоева

Если мы говорим о более младшей возрастной категории, т.е. это ранняя еще молодежь, это, практически, еще подростки, они больше всего увлечены развлекательным контентом. Это, соответственно, такие социальные сети, как TikTok. Тот же самый Instagram используется в другом контексте – более развлекательном контексте. Это Вконтакте, где они могут получить доступ к информации, которая не модерируется. Я не знаю, вы в курсе или нет, но на сегодняшний день – единственная социальная сеть, которая особо не модерируется, и где очень много есть негативного контента, и он доступен для молодежи – это социальная сеть Вконтакте. Т.е. она более либеральная. Все, что касается Facebook, Instagram и других социальных сетей, то там жесткая модерация, и они [модераторы] негативный и вредоносный контент стараются максимально быстро удалять.

Данияр Молдокан

А какие ограничения вводит Таджикистан?

Ёкуб Халимов

В 2017 году это было, если я не ошибаюсь. Наши власти хотели поднять цену на интернет. Они тогда хотели заставить мобильных операторов продавать 1 гб интернета за 5 долларов, по-моему, или больше 5 долларов. Но молодежь зашумела, выразила недовольство. И в тот день, когда закон или указ [о повышении стоимости интернета] должен был вступить в силу, неожиданно для всех власти приняли решение об отмене этого указа. Наверное, они пришли к выводу, что население не согласно с этим указом. Или они побоялись других последствий. Они отменили свой указ.

Фируза Мирзоева

Да, ограничения были. Но сейчас в этом отношении у нас, более-менее, стабильная ситуация. Смею предположить, что просто власти Таджикистана пришли к мнению, что это бессмысленный процесс. Т. е. какое-то время Служба связи пыталась контролировать, и сейчас она, конечно же, продолжает контролировать внешний трафик через Единый коммуникационный центр. Но, при этом, молодежь у нас научилась активно пользоваться анонимайзерами, т.е. практически вся молодежь знает, как обойти ту или иную блокировку. Для них [молодежи] это совершенно не проблема. И несмотря на то, что постоянная база закрытых анонимайзеров со стороны Службы связи пополняется – они [Служба связи] пытаются закрыть какие-то VPN, появляются новые. И молодежь в этом плане у нас очень активная. Ее блокировками не испугаешь абсолютно.

Поэтому, если говорить о том, влияет ли это на психику молодежи, на психику этого поколения, я бы сказала, что с учетом того, что они [молодежь] живут практически всю свою сознательную жизнь с этими блокировками, [то] для них нет в этом ничего, скажем так, стрессового или проблематичного для психики. Это абсолютно считается: “Ну, ок, вы нас заблокировали, ничего, ребята, мы поищем пути обхода.” Это можно назвать этаким квестом, когда ребята начинают друг с другом делиться какими-то лазейками, и это больше даже, скажем так, веселит потребителей интернета. Особенно, молодежь. Хотя в период блокировки тех или иных ресурсов можно увидеть возмущенные посты в Facebook, Instagram: “Вот опять это или то заблокировали.” Но, в основном, на сегодняшний день власти блокируют новостные ресурсы.

Единственно, наверное, психологический момент, который влияет как на молодежь, так и на другие возрастные категории потребителей интернета – это дорогой интернет. И, соответственно, когда мы вынуждены обходить какие-то блокировки, мы включаем VPN, мы все знаем, что он “съест” очень много трафика, а это, соответственно, дополнительные финансовые расходы. С этой точки зрения, мы можем рассматривать, что “да”, влияние на психику в контексте того, что мы вынуждены из-за каких-то блокировок дополнительные финансовые ресурсы тратить. Это да, это немного стрессует. Но, с другой стороны, мы научились с этим жить.      

Данияр Молдокан

Фируза считает, что соцсети имеют огромное влияние на подростковую идентичность. Для многих виртуальный мир слился c реальным.

Фируза Мирзоева

Вопрос “Сколько времени вы проводите в интернете?” потерял свой смысл. Особенно, в последний год – в год, когда всех нас “накрыл” COVID, и мы практически все ушли в виртуальный мир, в виртуальную жизнь. Все митинги, все встречи, все сообщества – все-все-все – происходит в интернет. Т.е. смысл задавать вопрос “сколько времени ты проводишь в интернет?” – он просто бессмысленный.

Сложно сказать, где ты проводишь больше времени: в виртуальном мире или реальном мире. Для молодежи уже такого понятия не существует. Та активная молодежь, которая сейчас имеет доступ. Потому что еще раз повторюсь, что часть ребят, живущих в сельской местности, у них нет доступа ни к интернету, ни к тем возможностям, которые дает им интернет. Но те ребята, та молодежь, которая имеет доступ к интернету, социализируются через интернет. Они примеряют различные маски.

В 2017 году в рамках своей научной работы я делала исследование о том, как социальные сети влияют на самоидентификацию подростка. И по исследованиям, которые я находила, треть подростков, т.е. 30-33% подростков тестят свою идентичность через создание различных профилей. Т.е. у мальчиков есть профили с девчачьими данными, у девочек есть профили с мальчиковыми данными. Т.е. они таким образом ищут свое “я”. И это считается абсолютно нормальным, потому что они хотят посмотреть, каково это быть в социальной конструкции противоположного пола. И таким образом они начинают социализироваться, начинают осознавать свою “самость” [свое “я”], осознавать себя. Находят, в конце концов, свою идентичность, находят людей, которые им близки по их мировоззрению, восприятию той или иной информации. Благо, интернет позволяет в этом плане… – у него колоссальные возможности – можно общаться с друзьями, находящимися абсолютно в других странах, и при этом прекрасно находить время для общения друг с другом.

С учетом того, что мы живем в диджитал эпоху, в профессиональном контексте интернет тоже дает очень много возможностей. Я знаю ребят-подростков, которые, будучи школьниками, зарабатывают очень приличные деньги, занимаясь smm. Парень ведет 2 страницы smm, получает очень хорошие деньги. При этом, он школьник. Но на свои карманные расходы он зарабатывает себе сам. В этом контексте, в профессиональном развитии интернет дает колоссальные возможности, если ты чего-то хочешь добиться,] ты добьешься. Для этого тебе не нужно высшее или академическое образование. Интернет проверяет твои навыки, что ты умеешь делать. Если ты умеешь делать, покажи, и обязательно найдется потребитель на то, что ты можешь предложить. Обязательно найдется тот, кто купит у тебя твои услуги.

Данияр Молдокан

Фируза, все наши гости говорят об активности молодежи в волонтерстве. Как дела обстоят в Таджикистане?

Фируза Мирзоева

Сейчас диджитал-активизм очень разнообразен. Эко-активизм, арт-активизм, гражданский активизм, зоо-активизм. Мы видим, как много различных платформ, где люди собираются и помогают другим людям решать проблемы в том или ином направлении. Особенно хорошо показала ситуация с COVID – я буду к этому возвращаться каждый раз, – потому что это настолько показательно сейчас, как интернет помог людям скоординироваться, скооперироваться, и как ребята, молодежь добровольно, самостоятельно – как они принимали решения, как они помогали старым людям приносить продукты, – все это обсуждалось в интернет-платформах. Как ребята помогали зоо-активистам, т.е. покупали корм для бездомных собак. Прекрасные молодые девочки организовали приют, где они тоже содержат собак. И все это делается через интернет.

И поэтому, если мы говорим, что, отстаивают ли свои интересы ребята в интернете, то да, они отстаивают. Делают они это прекрасными ненасильственными методами. Они это делают через информационные кампании, через медиаканалы. Они выбирают различные платформы для того, чтобы донести свои мысли, свои идеи как можно большему количеству людей. И в этом отношении, конечно, это просто “сарафанное радио”, [информация по которому] разлетается в несколько секунд.

Даже власти сейчас больше обращают внимание на те публикации, которые делаются особенно в Facebook. Facebook в Таджикистане стал своего рода рупором решения социальных проблем. Через их озвучивание в медиа-пространстве.

Люди стали говорить о проблемах, которые находятся [существуют] в социуме. Если это идет прямой контакт с непосредственными ведомствами, люди не могут получить адекватного ответа или решения. Но как только это появляется в медийном пространстве, моментальный отклик, получаются моментальные перепосты, и вуаля – вопросы решаются.

Еще раз повторюсь, я знаю очень много, т.к. я много взаимодействую с подростками, я знаю много ребят, которые, будучи еще школьниками, умудряются зарабатывать деньги наравне со своими родителями. В финансовом плане они становятся независимыми. Для них это нормально – быть независимыми от своих родителей. Они сейчас перенимают западную модель такого поведения, когда ты сам зарабатываешь себе на карманные расходы. И на мой взгляд – это может быть субъективный взгляд, – но мне кажется, что поколение, которое сейчас себе уже зарабатывает на какие-то свои хотелки деньги самостоятельно, они [поколение] по умолчанию не могут быть инфантильными. Потому что инфантильные [люди] – это люди, которые могут до 50 лет жить у родителей, сидеть на их шее и требовать от родителей, чтобы они закрывали какие-то их потребности. Они [зарабатывающая молодежь] кооперируются, они объединяются, и они двигают эти булыжники, эти камни бюрократии через медиа-пространство. Поэтому все это, если рассматривать, имеет ли молодежь больше инструментов, чем предыдущие поколения, [то] да-да. Вообще мы все живем в уникальное время. Это не только для молодежи классно, это для нас – для более старшего поколения – тоже очень здорово.     

Данияр Молдокан

В этом сезоне на мой взгляд было много полезной информации – с нашими всегда интересными и компетентными гостями мы обсудили планы, надежды и ожидания молодых людей наших стран относительно их будущего. При этом пока перспективы прямого участия молодежи в политике многого не обещают. И социологи утверждают, что это нормально – молодое поколение пока больше озабочено вопросами выживания и послушны по отношению к родителям – перенимают у тех желание иметь большую семью и уважение к традициям.

Интернет-мир, как говорят наши гости, не сильно отличается от реального – у молодых людей интернет в крови, так сказать. Они черпают всю информацию во всех форматах из интернета. И нельзя сказать плохо это или хорошо, потому что просто так сложилось. В Таджикистане даже власти боятся ограничивать доступ интернет – это уже бессмысленно. Но молодые люди вовлечены в общественную деятельность – волонтерские проекты молодых активистов отметили все наши гости – они чутко реагируют на боль, насилие и несправедливость. И интернет в этом здесь помогает. И совсем не делает из них инфантильных людей, киборгов или роботов… По крайней мере, пока.

В следующем сезоне – мы собираемся посмотреть, как строят отношения власти и общества в странах Центральной Азии.

Подписывайтесь на наш подкаст – на нашей странице мы также размещаем транскрипт и полезные ссылки.

Все эпизоды этого сезона вы сможете найти нашей странице в фейсбук – Постсоветистан и на сайтах caa-network.org и paperlab.kz, а также на Google и Apple подкастах, castbox YouTube, Spotify, и Amazon. Мы будем очень благодарны вашим рейтингам и комментариям к эпизодам на тех платформах, где вы нас слушаете – это поможет развитию нашего подкаста. Делитесь информацией о ПостСоветистане в ваших социальных сетях и отмечайте нас хештегом #постсоветистан на фейсбук, в инстаграм и твиттере!

Спасибо за внимание – и до встречи на следующем эпизоде!

Блог Никиты Макаренко – https://makarenko.uz/en

Цифровая Центральная Азия. Доступ к интернету, мобильные телефоны, социальные сети и мессенджеры, электронная коммерция

Digital 2020 October Global Statshot Report