Мозговые центры Казахстана

Фото: заседание ученого совета КИСИ, декабрь 2019 г. 

«Мозговые центры» помогают государству в принятии решений и разработке реформ, информируют общество и являются интеллектуальными форпостами, наличие и авторитет которых говорит о развитости интеллектуального поля в стране. Хотя Казахстан по количеству и качеству аналитических центров продвинулся в регионе Центральной Азии, он всегда уступал аналогичным организациям в России, Украине и Грузии. Вместе с тем в администрации президента Токаева наблюдается повышение интереса к независимому и информированному мнению и с принятием в Казахстане концепции «слышащего государства», возможно, аналитическая сфера получит более активное развитие.  

Спектр

Мозговой центр номер один в Казахстане, согласно международным рейтингам – это созданный в 1993 г. Указом президента РК Казахстанский институт стратегических исследований (КИСИ). С момента своего создания КИСИ занимается прогнозно-аналитическим обеспечением стратегических аспектов внутренней и внешней политики Казахстана и фактически превратился в кузницу кадров для ключевых госорганов республики.  

С тех пор в Казахстане были созданы десятки разных аналитических центров. Часть из них позже были закрыты. Все они были «универсальными», то есть спектр их деятельности охватывал такие направления, как внешняя и внутренняя политика, экономика, социология и безопасность; каких-либо специализированных аналитических центров не было. Хотя рэнкинг мозговых центров мира Пенсильванского университета особенно выделяет в Казахстане экспертизу по безопасности и военным вопросам в рядах того же КИСИ, по теме экономической политики – Институт экономический исследований при Министерстве национальной экономики (ERI).

Несмотря на то, что в определённый период в Казахстане наблюдался интерес частного сектора к исследовательской деятельности, основные аналитические центры в Казахстане финансируются из госбюджета (см. весь список центров ниже). Чаще всего это институты при госорганах, аффилированные с правительственными структурами и даже частные аналитические структуры, формально независимые, участвуют в проектах, финансируемых государством.

Хотя это позитивно характеризует государственный заказ, который очевидно стремится к разнообразию заказываемых мнений, отсутствие частного финансирования показывает, что частные компании и бизнес все еще не готовы заказывать аналитические расчёты и прогнозы. Вполне вероятно, что они или не нуждаются в такой информации (например, анализ политических рисков в основном нужен иностранным компаниям, местные скорее полагаются на более практические решения и связи), или пользуются информацией, доступной из публичного поля, или собственных сотрудников. 

Большинство квазигосударственных «мозговых центров» расположены в Астане, частные или независимые центры остались работать в Алматы. Столичные аналитические центры в основном занимаются разъяснением госполитики населению и зарубежной аудитории и придерживаются умеренных взглядов на реализуемую политику. В то время как в южной столице сконцентрированы частные центры, которые, по большей части, придерживаются более критических взглядов на проводимые правительством внутренние реформы и внешнеполитический курс. Казахстанские «think tanks» практически не представлены в регионах и имеющиеся центры в стране не всегда могут знать ситуацию на местах. А это в свою очередь, нередко приводит к таким случаям, как Жанаозен, Масанчи и др., когда анализ по ситуации в регионе делался постфактум. 

Среди продуктов (отчетов, докладов, книг) можно выделить несколько исследований, которые широко цитировались в прессе. К примеру:

1. Аналитический доклад «Казахстан. Токаев. Перезагрузка». Казахстанский совет по международным отношениям, 2020 г. 
2. Global risks for Eurasia 2019. ИМЭП, 2018 г. 
3. 10 наиболее значимых событий в Центральной Азии в 2016 г. КИСИ
4. Центральноазиатское Lego: кто конструирует регион? Фонд Ф.Эберта в Казахстане, 2016 г. 
5. Молодежь Центральной Азии. Казахстан. На основе социологического опроса. Фонд Ф.Эберта в Казахстане, 2016 г. 

Проблемы

Несмотря на количественный рост и наличие финансирования со стороны государства, а также некоторую открытость, позволяющую анализировать проблемы и предлагать решения, по мнению самих представителей сектора, аналитическая отрасль в Казахстане все еще находится в процессе становления. Как отмечает руководитель Аналитической группы «Кипр» Ерлан Смайлов в комментарии для этого материала, «с точки зрения жизненного цикла отрасли, он находится в начальной стадии. В местных условиях мы имеем отдельные организации и отдельных экспертов, представляющих в сумме некую протоотрасль или скорее сферу деятельности. Конкурентного развитого рынка аналитических услуг нет». 

Кроме этого, небольшой опрос, проведенный автором среди наиболее компетентных экспертов Казахстана, показал, что на пути развития аналитических структур в республике стоит ряд проблем. 

Самая главная проблема, по мнению большинства специалистов, состоит в том, что государство, выступающее на данный момент главным источником финансирования «мозговых центров» и заказчиком, не придает должного значения аналитической экспертизе в процессе принятия решений. «Ограниченная роль «мозговых центров» зависит от культуры и практики принятия управленческих решений в стране, как на уровне государственного управления, так и в бизнесе. Решения часто принимаются без аналитической проработки, носят тактический, реактивный характер. Без стратегического компонента, долгосрочных расчетов и действий, учитывающих мультипликативные эффекты. А это, в свою очередь, обусловлено отсутствием политической конкуренции и политической ответственности за принимаемые решения» – отмечает Е.Смайлов.

В тех случаях, когда государство все же обращается к мозговым центрам в качестве заказчика, оно больше использует их в своих интересах, нежели прислушивается к их рекомендациям. Экономический обозреватель Сергей Домнин в комментарии к данному материалу отмечает, что «в Казахстане основной заказчик – государство – и его представители очень часто сами не вполне понимают, что им нужно от фабрик мысли. Некоторых мыслей они боятся, очень часто навязывают свои мысли и используют мозговые центры (в том числе западные) для того, чтобы протолкнуть от третьего лица свои решения. Это серьезная проблема для казахстанской интеллектуальной среды, и связана она с политической системой, долговременным отсутствием свободы слова».

Более того, наука в Казахстане помимо хронического недофинансирования также страдает из-за и непрозрачной системы распределения денег. Из общего объема финансирования на науку «мозговым центрам» выделяется лишь маленькая часть, тогда как львиная доля финансирования уходит в крупные университеты и акционерные общества при госорганах, где работают сотни сотрудников.

В исследовательских структурах при университетах аналитике придают еще меньше значение. Но у преподавателей и профессоров свои проблемы. Как отмечает Декан Школы государственной и общественной политики и права AlmaU Аскар Нурша, «университеты, хотя и уделяют сейчас много внимания науке и публикации статей в рецензируемых журналах, в экспертном поле слабо представлены. А если представлены, то в индивидуальном плане. Системного участия со стороны университетских центров и лабораторий не наблюдается.  Проблема все та же – зарплата сотрудника и преподавателя казахстанского университета формируется в основном из его академической нагрузки, а нагрузка большая. Больше, чем у западного профессора. В ряде университетов есть отдельный бюджет на науку. Появилась отдельная категория исследователей, не занятых в академическом процессе. Но это единицы в масштабах одного университета, и десятки – в масштабах страны. Погоды это не делает».

Названия «центр», «фонд» и «институт» все больше носят номинальный характер. В основном, штат состоит из одного или двух сотрудников.

В то же время стоит признать, что у квазигосударственных и государственных аналитических центров финансирование маленькое, но все же стабильное. Хуже всего дела обстоят в частном секторе. «В негосударственном секторе кризис, напротив, за прошлый год усугубился. Названия «центр», «фонд» и «институт» все больше носят номинальный характер. В основном, штат состоит из одного или двух сотрудников. Доминируют проектная и грантовая формы деятельности» – отмечает Аскар Нурша.

Именно грантовая деятельность стала наиболее популярной для большинства экспертов Казахстана, которые уже зарекомендовали себя в качестве компетентных специалистов. Известные эксперты сегодня отрабатывают гранты различных НПО и тем самым компенсируют недостаток финансирования в тех аналитических структурах (в основном квазигосударственные), в которых работают. Такое положение дел можно сравнить с тем, как квалифицированный врач государственной поликлиники остается там только ради престижа и стажа. А сам параллельно работает в частном медицинском центре, где и получает основной заработок. 

Читать по теме: Отчет CABAR.Asia “Аналитические центры в Центральной Азии: между наукой, обществом и властью”

Нехватка кадров

Не лучшим образом обстоят дела с кадрами в аналитической отрасли. Помимо общего падения уровня в социальных науках, связанного c утечкой кадров или в частный бизнес, или за рубеж, отражается разрыв поколений, когда есть опытные эксперты старше 60 лет и молодое поколение 30-35 лет. 

Еще в 2002 г. в своей статье «Аналитические методы в системе государственного управления» казахстанский аналитик Маулен Ашимбаев (ныне председатель Сената РК) писал: «…увеличивается востребованность в аналитиках в государственных органах, так как с каждым годом возрастает значимость цельной системы анализа при принятии управленческих решений. Но при этом печальным фактом является то, что у нас нет каких-либо систем подготовки аналитиков, сформированных методик, квалифицированного преподавания этого направления интеллектуальной деятельности». К сожалению, указанная проблема и по сей день остается актуальной. Большинство состоявшихся сегодня экспертов получили навыки проведения анализа уже после того, как устроились в исследовательские институты и центры. И уже в процессе работы овладели необходимыми навыками анализа. А специализированной школы подготовки аналитиков все еще нет.

Подтверждая тезис о недостатке специалистов, С.Домнин отмечает: «Многие государственные и окологосударственные структуры укомплектованы людьми, компетенции которых вызывают много вопросов. Тем сложнее, что эти структуры готовят аналитические документы с рекомендательной частью. Непросто понять и какую методологию применяют сотрудники этих центров».   

Специалисты редко имеют возможности перемещаться внутри сферы. Нет «вращающихся дверей», где эксперты на протяжении своей карьеры имеют доступ работать на госслужбе, в университете и в частной среде. 

Условия работы

Правильно поставленная аналитическая работа престижна, вознаграждает интеллектуально и позволяет работать в сети компетентных экспертов. Но в Казахстане условия такой работы не всегда привлекательны. По мнению большинства экспертов, наиболее сложными остаются условия работы в столице (Нур-Султан) – где режим работы мозговых центров мало чем отличается от режима в госструктурах. Работа ненормированная, привязанная к деятельности того или иного ведомства, забюрократизирована. Проекты не имеют четко прописанных задач, методологии, слишком обширны (например, часто встречаются такие «всеохватные» темы, как анализ мировой экономики за прошедшие десятилетия или прогноз мирового энергетического рынка на столько же десятилетий вперед). Подготовленные отчеты или доклады не всегда читаются или неверно интерпретируются. Руководитель, возвращаясь из совещания в Акорде, может дать поручение подготовить аналитику к утру следующего дня. Как следствие, качество материалов страдает. А это, в свою очередь, обнажает еще одну проблему казахстанских аналитических центров – отсутствие системной работы. Практически ни в одном из «мозговых центров» не ведется изучение процессов в той или иной сфере на системной основе.  

В целом, по мнению некоторых экспертов, положение дел в отечественной аналитике в последние годы стало ухудшаться. Это проявляется в том, что качество аналитики падает, а сами аналитические центры все больше отходят от классических задач и принципов работы «мозгового центра». 

Как отмечает Аскар Нурша, «слабая сторона отечественной аналитики – отсутствие массовой аналитической продукции. Государственная аналитика предпочитает закрытый формат, а где приоткрывается – идет идеологически мотивированная литература. Но и в этом случае наблюдается уменьшение присутствия собственной аналитики на казахстанском рынке». 

Персонифицированность

Специфика большинства государственных и некоторых частных аналитических структур в Казахстане заключается в их чрезвычайной замкнутости вокруг отдельных личностей или принадлежности к патронажным сетям. Например, основное направление деятельности КИСИ в разные годы сильно менялось в зависимости от того, кто его курирует. Были годы, когда КИСИ занимался аналитическим сопровождением деятельности Совета Безопасности, соответственно упор делался на вопросах внешней политики и безопасности. Но в основном КИСИ бросали на информационно-пропагандистскую работу, выполняя план Отдела внутренней политики Администрации Президента.

Другая не менее влиятельная структура – «Библиотека» была создана при поддержке экс-начальника Канцелярии Президента РК. Аналитический комплекс Библиотеки выполнял практически те же задачи, что и другие крупные государственные мозговые центры. Это объяснялось тем, что все они стремились получить доступ к лицам принятия решений. В данном случае к президенту страны. Но вскоре аналитический комплекс Библиотеки был закрыт, в первую очередь, из-за нехватки кадров. 

К слову, именно фактор персонального кураторства над мозговыми центрами чаще всего влияет и на усиление конкуренции между разными аналитическими центрами. Хотя по сути здоровой конкуренции между ними нет, поскольку нет какого-либо публичного аналитического продукта, который бы позволял судить о реальном уровне компетенции и точности прогнозов. Такой публичный аналитический продукт, похоже, и не нужен, потому, что также как и в России, в Казахстане деятельность квазигосударственных мозговых центров направлена на получение прямого личного доступа к decision makers. Поскольку это практически единственный способ получения финансирования и соответственно жизнеспособности того или иного аналитического центра.

Этот же фактор влияет на возможность экспертов одновременно работать в разных исследовательских центрах. Например, в большинстве стран Запада, России и Китае это достаточно распространенная практика. В Казахстане, особенно в государственных и квазигосударственных мозговых центрах, практически невозможно публично представлять разные исследовательские центры, что в первую очередь, связано с изначально конкурентными взглядами руководителей этих центров.

Позитивные тренды

В последние годы в стране появляются определенные позитивные тренды в плане развития аналитики и мозговых центров. Государственные, частные и казахстанские филиалы зарубежных фабрик мысли способствуют развитию публичной аналитики (см. примеры ниже). Во многом эти трансформации можно связать с теми изменениями, которые происходят в целом в политическом поле в республике. Президент Касым-Жомарт Токаев (который явно компетентный и частый пользователь аналитики) и его новые инициативы определенно оживили отрасль. Так, видные специалисты-политологи вошли в состав Национального совета общественного доверия (НСОД), утвержденного летом 2019 г. НСОД был призван вырабатывать предложения и рекомендация по актуальным вопросам государственной политики на основе широкого обсуждения с представителями общественности, политических партий, гражданского общества – то есть выполнять роль классического think tank’a. Конечно, пока рано говорить об эффективности и успешности данной инициативы. Но стоит признать, что с появлением НСОД многие аналитики, представляющие как государственные, так и частные исследовательские структуры, получили возможность принимать участие в обсуждении, разработке и принятии политических решений в стране. 

Нацеленность государства на усиление аналитического сопровождения принимаемых решений также подтвердило создание при МИДе Института внешнеполитических исследований осенью прошлого года. Основной задачей института станет разработка практических рекомендаций по реализации приоритетных направлений внешней политики Казахстана, выявление актуальных трендов в мировой политике и экономике, а также в сфере национальной и международной безопасности.

Еще ранее МИД стал организовывать регулярные тематические консультации с участием ведущих экспертов по тем или иным направлениям внешней политики. В ходе встречи, как правило, один из руководителей Департаментов в МИДе готовит доклад. Данный формат уже доказал свою востребованность и полезность. Но он все-таки нуждается в доработке. В частности, было бы лучше, если МИД привлекал экспертов не только для последующего использования их как лидеров общественного мнения и распространения своих тезисов по разным экспертным и информационным каналам. Но и учитывать мнения, оценки и прогнозы этих самых экспертов в процессе выработки тех или иных мер. 

Хотя здесь стоит отметить, что госслужащие не сильно стремятся получать консультацию от экспертов. Как они отмечают, не все эксперты могут дать практические рекомендации и чаще всего экспертные оценки остаются оторванными от реальности. Сложно с этим не согласиться. Нужно признать, что эксперты бывают разные. Это обнажает еще одну проблему – слабый мониторинг экспертного сообщества со стороны госорганов или спецслужб. Для того чтобы получить качественный анализ и консультацию, важно найти наиболее компетентного специалиста. Таких единицы, но все же есть.  

Говоря о положительном опыте создания и функционирования мозговых центров стоит упомянуть Казахстанский институт политических решений (КИПР), который за короткое время существования смог выработать эффективную модель функционирования «мозгового центра». Как отмечают бывшие сотрудники ИПР, институт в равной степени хорошо готовил как публичную аналитическую продукцию, так и закрытые прогнозно-аналитические материалы.  К сожалению в 2013 г. ИПР прекратил свое существование после того как, по самой распространенной версии, главный заказчик перестал нуждаться в продукции Института. Но сегодня Институт продолжает выполнять некоторые свои прежние функции в рамках Аналитической группы ИПР.

Некоторые пробелы в деятельности казахстанских мозговых центров достаточно эффективно решаются зарубежными НПО, работающими в Казахстане. В частности, такие организации, как Фонд «Сорос Казахстан», Фонд Ф.Эберта, проводят регулярные тренинги по подготовке и обучению молодых аналитиков, продвигают публичные дискуссии по актуальным вопросам и готовят прикладные исследования. 

Наконец, стоит упомянуть такой вид аналитики, как телеграмм каналы, где авторами часто дается собственная интерпретация событий и решений. Появление подобного вида аналитики и хорошо, и плохо. С одной стороны, это дало возможность свободно высказывать свое мнение многим интеллектуалам, способствовало расширению общественных дискуссий на актуальные темы. Но с другой стороны, на этих самых каналах появилось огромное количество информации, которая никак не подкреплена ссылками, фактами или что еще хуже авторы апеллируют ложными фактами, не неся за это никакой ответственности. В итоге появилось огромное количество публичной и доступной всем «аналитики», основанной на эмоциях и личных мироощущениях, а не на глубоком анализе того или иного процесса. 

Чего не хватает?

Вопрос о необходимости серьезных и системных исследований по отдельным направлениям внутренней и внешней политики ставится давно. Например, крайняя востребованность в проведении системных исследований Центральной Азии, Китая и России ни у кого не вызывает сомнения. Об этом говорится много и давно.  

Своеобразной практикой стало начинать изучать тот или иной вопрос после того, как в этом направлении случается что-что громкое. Алексей Иконников в статье «Кому нужны политологи Казахстана» писал: «После жанаозенских событий в экспертной среде заговорили о нехватке фундаментальных исследований по внутренней миграции, в частности по оралманам, по изменениям социально-этнической и экономической структуры населения отдельных регионов, по влиянию на ситуацию в Казахстане политических процессов в соседних государствах и многим другим вопросам». К слову тоже самое наблюдалось и после недавних событий в Масанчи. «Выяснилось», что дунганский этнос практически никак не интегрируется в казахстанское общество и этот вопрос все эти годы никак не изучался. Или что еще хуже, определенные НИИ изучали и писали свои рекомендации по этой теме, но государство их не услышало.

В целом в стране остро чувствуется недостаток, как в публичной аналитике, так и в закрытых прогнозно-аналитических материалах. При этом публичной аналитике не хватает объективности: часто мозговые центры, представляя какую-либо публичную аналитику,  занимаются или самопиаром, или пропагандой непопулярных государственных решений. В то время как закрытой аналитике не хватает более серьезной конкуренции внутри рынка, между разными государственными и частными мозговыми центрами Казахстана. 

Таблица. Исследовательские структуры РК