Фото: «Терракотовая армия» императора Цинь Шихуанди в Сиане. Википедия
«Chinese studies» является одним из наиболее популярных и востребованных направлений прикладных и академических исследований в мире с тех пор, как Китай фактически стал державой №2, с глубокими стратегическими интересами практически во всех регионах и странах мира, значение и “здоровье” которого – к сожалению, в последние дни, буквально – имеет немедленные глобальные последствия.
Казахстан, находясь в непосредственной близости, больше других сталкивается с необходимостью изучения Китая. За последние 30 лет Китай превратился в главного торгового партнера Казахстана и сферы его интересов уже охватывают политику, экономику, безопасность и даже культурно-гуманитарную отрасль.
Тем не менее, Казахстан практически никак не изучает своего большого соседа и держит все свои обсуждения, несомненно, непростых отношений с ним, в закрытом пространстве внутри правительства. Но даже так экспертиза по Китаю не развивается, и решения принимаются, базируясь на собственных узких расчетах.
Старая школа
Такое положение дел в казахстанской китаистике было не всегда. В советский период в Казахстане дислоцировался один из самых сильных китаеведческих структур в стране – Институт уйгуроведения как отдельный институт при Академии наук. В фокусе функционирования такого института был Китай, а еще уже – Синьцзян, хотя темы исследований были широкими. Китаеведы занимались подготовкой исследовательских материалов, полученных в результате обработки больших объемов данных и первоисточников. Велся системный мониторинг политической активности в Синьцзяне, анализировались внутриполитические тренды и отслеживались настроения среди этнических групп. Эксперты вспоминают, что высококвалифицированная команда сотрудников Института прослушивала радиопередачи на всех языках вещания в Синьцзяне, на основе которых готовились оперативные материалы для «центра». Возможно, Институт уйгуроведения (или по крайней мере некоторые его отделы) курировался непосредственно из Москвы, а КГБ посредством данной исследовательской структуры решала свои задачи на китайском направлении. Этим объясняется немалое количество кадровых военных, которые вышли из числа китаеведов, работавших в Институте. В лучшие годы в Институте работало около 70 сотрудников, хотя сам институт просуществовал недолго.
Позже, в середине 90-х, на базе Института уйгуроведения был создан Институт востоковедения имени Р.Б. Сулейменова Министерства образования и науки Республики Казахстан. Однако уже в середине 90-х институт, как в целом и вся наука в Казахстане, столкнулись с комплексом проблем.
Институт Китая так и не создан
Академия наук в современном Казахстане уже не выполняет прикладной роли, страдая от хронического недофинансирования. Конечно, у руководства Казахстана было понимание того, что небольшое государство уже не может себе позволить содержание огромной структуры, какой была Академия наук в советский период. С учетом современных реалий можно и нужно было опираться на деятельность более оперативных и компактных аналитических структур, таких как Казахстанский институт стратегических исследований (КИСИ), Институт мировой экономики и политики (ИМЭП) и другие квазигосударственные «мозговые центры». В этих центрах уделяется определенное внимание китайским исследованиям, но не на системной основе и не в рамках отдельной структуры. Исследования по Китаю готовятся по мере необходимости многопрофильными, а не узкоспециализированными экспертами.
Лучше системная работа по изучению и отслеживанию ситуации в ключевых странах-партнерах поставлена в казахстанском МИДе. Считается, что сильные китаеведы остались в рядах МИД и спецслужб. Но подтвердить данный факт сложно из-за закрытости характера работы этих ведомств. Хотя, по свидетельству некоторых чиновников, в этих госорганах сталкиваются с такими же проблемами, как и в целом по стране: дефицит кадров, большая текучесть и низкая квалификация специалистов.
За все годы независимости Казахстан так и не пришел к созданию полноценного центра, занимающегося китайскими исследованиями, даже хотя необходимость такой аналитической структуры всегда признавалось и государством, и экспертным сообществом. Несколько раз обоснование такого центра или института готовилось разными мозговыми центрами и отдельными экспертами. Но каждый раз по неизвестным причинам фактическое создание структуры откладывалось. Часто звучит такое оправдание: сами китайцы спрашивают – зачем нас изучать, мы же добрые соседи и партнеры и сами охотно расскажем вам о всем, что вас интересует.
Независимые центры
Между тем высокая востребованность китайских исследований в условиях отсутствия поддержки со стороны государства привела к открытию в Казахстане нескольких частных аналитических и консалтинговых структур, ставящих перед собой задачу исследования Китая. По большей части появление новых аналитических центров связано с китайской инициативой «Пояс и путь». Осенью 2013 г. китайские власти объявили о планах формирования экономического пояса в Евразии, где ключевая роль относилась Казахстану и другим республикам Центральной Азии. В этот период на территории самого Китая были открыты десятки новых аналитических структур, призванные обеспечить аналитическое сопровождение новой геополитической инициативы Пекина.
С таким же прицелом в Казахстане и ряде стран региона были открыты исследовательские структуры. Однако эти центры, вопреки ожиданиям, никак не закрыли задачу исследования Китая для Казахстана. А в некотором смысле может даже наоборот. Дело в том, что новые исследовательские учреждения получили финансирование в виде исследовательских грантов от Китая. И их деятельность часто сосредоточена на содействии реализации китайских инициатив. Очевидно, что такие аналитические центры никак не отвечают запросу со стороны государства на китаеведческие исследования, а также, что важнее, не отвечают интересам Казахстана. Стоит признать, что даже в этих новых центрах также ощущается дефицит кадров.
ВУЗы есть, школы нет
Если в России эксперты писали о том, что «государство ушло из китаистики», то в независимом Казахстане государство все еще не пришло в китаистику. Хотя, казалось бы, что все для создания китаеведческой школы в стране есть.
Во-первых, высших учебных заведений, готовящих китаистов, в республике не так уж мало. Сегодня факультеты и специальности востоковедения с китайскими отделениями, традиционно существуют в КазНУ, КазНПУ, Иньязе (КазУМОиМЯ), Евразийском университете и в нескольких частных ВУЗах Алматы.
Во-вторых, число казахстанцев, получающих высшее образование, стремительно растет. По последним данным, более 14 тыс казахстанцев получают высшее образование в самом Китае. Большинство из них, в отличие от прежних лет, сегодня возвращаются с хорошим уровнем китайского языка.
В-третьих, китаеведы, уже зарекомендовавшие себя в качестве компетентных специалистов, в стране есть. Их, в отличие от других стран региона, в Казахстане около десятка.
Но у всех трех пунктов есть обратная сторона.
Так, все более остро стоит вопрос о падении качества подготовки специалистов. Университеты и специальности остались, но старые кадры ушли на заслуженный отдых, а на их место пришли новые. А вот их уровень уже совсем другой. Соответственно и уровень выпускников по специальности Востоковедения становится все хуже.
Из огромного числа выпускников китайских ВУЗов в науку и в исследовательские организации идут единицы, учитывая небольшие карьерные и финансовые возможности в этих институтах. В госкорпорациях со знанием китайского языка есть возможность получать намного более престижную и высокооплачиваемую работу. Судить по этому можно, исходя из того, что последние годы не появилось много молодых специалистов в казахстанском китаеведении в публичном пространстве. Да и учителей осталось немного. Даже в КИСИ уже нет тех маститых китаеведов, которые могли бы поделиться опытом и навыками.
И наконец, известные и квалифицированные китаеведы Казахстана за неимением соответствующей аналитической структуры оказались разрозненными. Теперь проблема в том, чтобы собрать их всех, если не в институт, то хотя бы в рабочую группу.
В целом в среде казахстанских китаеведов, да и в целом в экспертном сообществе в Казахстана, сложилась неоднозначная ситуация.
С одной стороны, есть эксперты, которые компетентны в вопросах Китая (или других направлениях). Они, в силу того, что уже работают в около государственных институтах, не могут особо активно выступать и писать публично. А если и будут писать, то исключительно в русле государственного дискурса, который по отношению к Китаю сегодня крайне осторожный. С другой стороны, есть независимые эксперты. Они, конечно, могут выступать и писать публичные материалы. Но они не имеют доступа к государственным заказам. Соответственно, никак не могут влиять на «decision making».
Ну и наконец, китаеведение стала немного неоднозначной профессией в Казахстане. Речь идет о резонансных событиях, связанных с арестом и осуждением за госизмену казахстанского китаеведа с многолетним стажем Сыроежкина К.Л. Совсем недавно появилась информация об аресте нескольких ученых-экспертов в соседнем Узбекистане. Все это, конечно, не добавляет оптимизма в развитии аналитической отрасли в целом и китаеведения в частности.
Запрос очевидный
В нынешних условиях дальнейшее игнорирование задачи по регулярному исследованию Китая, его внешнеполитических стратегий и философии как минимум глупо. А в Казахстане это уже приводит к негативным последствиям.
На ряд вызовов, исходящих от Китая, Казахстан уже не знает, чем и как ответить. Например, в вопросе о вододелении. Многолетние переговоры Казахстана с Китаем по вопросам трансграничных рек не дали ощутимых результатов. За последние 30 лет Китай в разы увеличил объемы забираемой воды с Иртыша, Или и еще 20 трансграничных рек, берущих начало на территории КНР. Ухудшается и экологическая ситуация на реках. А на очередных переговорах казахстанская делегация, состоящая каждый раз из новых экспертов, не может предоставить китайской стороне весомые аргументы.
Специалистов, владеющих экспертизой по водным ресурсам, мало. Последние кадры ушли на пенсию, а новые специалисты на их места не пришли. Минсельхоз, и особенно Комитет по водным ресурсам, считается ведомством, где имеет место большая текучесть кадров. Причина банальна – это одно из самых низкооплачиваемых ведомств. Хотя водные ресурсы – тема острая, тем более, что, по прогнозам специалистов, в случае если Китай продолжить строить на своей территории ГТС и увеличивать забор воды, аральская катастрофа вполне может повториться в Казахстане, но уже на востоке и юго-востоке страны.
Заслуживают внимания и многочисленные антикитайские выступления в стране. Нередко такие выступления приобретают угрожающие масштабы и рискуют серьезно дестабилизировать ситуацию в республике. Но причины таких акций не всегда бывают объективными. Казахстанская общественность остается подверженной влиянию СМИ, рисующих не всегда правдоподобную картину. В случае очередных резонансных событий, связанных с деятельностью Китая и китайских компаний в Казахстане, ситуация может выйти из-под контроля и привести к непредсказуемым последствиям. Такие сценарии развития ситуации должны отрабатываться специалистами.
Кроме того, отсутствие качественной экспертизы по Китаю в Казахстане не дает в полной мере воспользоваться и выгодами сотрудничества с КНР. Стремительно меняющийся Китай требует постоянной корректировки и политик и подходов по отношению к нему. А это, требует изучения динамики в Китае: статистики макропоказателей, регионального развития, промышленных инвестиций, демографии и так далее. Но отсутствие системного мониторинга затрудняет инвестиции в Китай и в целом создает препятствия на пути реализации совместных проектов.
Нередко экспертизу стратегически важных документов и программ делают центры, не имеющие никакого отношения к Китаю. Еще хуже, когда такая экспертиза заказывается у зарубежных консалтинговых фирм.
Понимание есть, решения нет
Примечательно, что в казахстанской элите китаеведов становится все больше. Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев владеет китайским языком и знает Китай не понаслышке. Председателя КНБ Карима Масимова также относят к китаеведам как человека, хорошо понимающего Китай и его философию. Кроме того, сильные специалисты по Китаю традиционно работают в МИДе, спецслужбах. Большинство послов Казахстана в Пекине являются отличными специалистами по Китаю. Еще есть плеяда новых кадров в рядах указанных госструктур, которые получили образование в Китае и сегодня получают навыки, решая каждодневные вопросы во взаимодействии с Поднебесной.
Однако, как показывает практика, работа специалистов исключительно из госсектора оказывается недостаточной. Часто госсорганы сами нуждаются в независимых оценках и экспертизах.
В целом, китаеведение в Казахстане, так же, как и в других странах Центральной Азии, остается крайне востребованной. Это понимают все: и чиновники, и сами эксперты и даже крупный бизнес. Комплекс вопросов по взаимодействию с восточным соседом можно и нужно решать, опираясь на комплексные и системные исследования отдельной аналитической структуры. Для этого, как нам представляется, необходимо решить несколько задач: улучшить подготовку кадров; решить проблему разобщенности экспертного сообщества путем организации совместных консультаций, исследований экспертов с госструктурами и наконец, активного применения механизма «вращающихся дверей», когда государство и экспертное сообщество взаимно обогащают друг друга знаниями и компетенцией и делятся этим взаимодействием в публичном пространстве.
