Фото: The fire temple of Baku, c. 1860, Public Domain
When was Central Asia Zoroastrian? Foltz, Richard. Mankind Quarterly; Spring 1998
Краткий перевод с англ. языка
Введение
Персоязычные таджики, до сих пор живущие в Бухаре и Самарканде, являются живыми свидетельствами иранского присутствия в сердце Центральной Азии. Присутствия, которое уходит корнями в доисторические времена. До наступления нашего тысячелетия кочевые племена саков, которых греки называли скифами, населяли азиатские степи до Монголии и даже в исламский период согдианские купцы Мавераннахра осваивали караванные пути, связывающие страны Средиземноморья с Китаем.
Где-то в третьем тысячелетии до н.э., индоарийские народы двинулись на юг от евразийской степи к иранскому нагорью, оставив среди своего наследия название “Иран”, которое этимологически происходит от слова “арийский”. Они принесли с собой элементы древней индоевропейской веры и ритуала, чьим исследованием и объяснением занимался французский ученый Жорж Дюмезиль. Путем сравнительного изучения мифов и легенд, начиная с индийских Вед и заканчивая исландскими сагами, Дюмезиль выдвинул свою версию протоиндоевропейской социальной и религиозной структуры[1].
Читать: Кто такие таджики? Восточные иранцы, утверждает книга Ричарда Фолтца
Зороастризм
В начале первого тысячелетия до нашей эры пророк Зороастр (Заратруштра), который, скорее всего, происходил из скотоводческого поселения на территории Хорасана в Иране и в Афганистане, решил перевернуть религиозные обычаи своего народа. В результате на протяжении следующего тысячелетия при сасанидских правителях, религия, известная сегодня как зороастризм, была кодифицирована и формализована как официальная государственная религия империи.
Сасаниды, как и Ахеменидские императоры V в. до н.э., смогли включить в свои владения земли Центральной Азии, включая прибыльные торговые пути между востоком и западом. В определенный период под влиянием греков-селевкидов и кушан Бактрия оказалась под сильным влиянием буддийских идей и практик. Но в пятом и шестом веках н.э. началось распространение зороастризма. Стало ли это “возвращением” Центральной Азии к прежней религии, как утверждает большинство иранологов?
Согласно общераспространенному предположению, все иранские народы “большого Ирана” – культурного ареала, который простирался от Месопотамии и Кавказа до Хорезма, Мавераннахра, Бактрии и Памира, среди которых персы, мидийцы, парфяне, согдийцы, все были “зороастрийцами” в доисламское время.
Проявляя осторожность
Такое заявление следует воспринимать с осторожностью. Существует относительно мало сведений о религиозных верованиях и обычаях иранских народов Центральной Азии раннего периода, в сравнении с обширными данными по сасанидскому зороастризму. Но то, что известно о сасанидском зороастризме, необязательно относится к религиям и обычаям древнего Ирана. Согласно Роберту Зехнеру, “…если мы не будем тщательно уточнять наши термины, мы не сможем говорить о зороастризме как о единой религии вообще…[2]»
Воздерживаясь от поспешного суждения об иранцах ахеменидской и парфянской эпохи как “зороастрийцах”, следует тем более осторожно подходить к Центральной Азии. Мы можем лишь идентифицировать некоторые элементы, которые явно принадлежат к иранскому религиозному “набору” из мифов, божеств, символов и ритуалов. Таким образом, в различных локальных контекстах иранское вероисповедание будет в основном состоять из элементов из этого набора, в зависимости от времени и места, значения этих элементов или отсутствия таковых, и при наличии региональных элементов неиранского происхождения.
Проблема воссоздания религиозных верований
Вероисповедания и обычаи местных обществ в огромном иранском мире могут быть реконструированы лишь частично на основании письменных источников: греческих, арабских, староперсидских, среднеперсидских и авестийских документов. Этот письменный материал дополняется археологическими находками, особенно из захоронений, многие из которых были обнаружены на территории бывшего Советского Союза. Эти находки свидетельствуют распространение жертвоприношений животных: лошадей, крупного рогатого скота и собак. Похоже, что индоевропейцы степи первыми одомашнили лошадь, которая в ранние времена исключительно запрягалась в повозку и не использовалась для езды верхом. Согласно иранской религии, душа после смерти отбывала на запряженной лошадью колеснице. Тем самым, лошади отводилась священная роль посредника между этим миром и потусторонним. На это указывают многочисленные изображения лошади в скифском искусстве, эта тема актуальна для погребального искусства степей по крайней мере еще в VI веке н.э.
У скифов был также культ солнца. Многие последователи зороастризма считали, что солнце является олицетворением Ахура Мазды, к нему восходит статус высшего существа. В иранском религиозном пространстве также существовал культ Луны. Луна приравнивается к фигуре небесного быка, которая была широко распространена в древности, особенно в Месопотамии. Свидетельства поклонения быку с начала второго тысячелетия до н.э. обнаружены в Алтын-тепе на территории современного Туркменистана. Известно, что в ранних исламских источниках упоминается Храм Мах (храм луны) в Бухаре. Интересно отметить, что одним из аспектов реформистской проповеди Зороастра было его противостояние жертвоприношению крупного рогатого скота.
Пожалуй, наиболее заметным элементом иранской религии является праздник нового года, называемый Новруз (новый день), проводимый в день весеннего равноденствия. Этот пан-иранский фестиваль, возможно, изначально был связан с фигурой Джамшида – мифического первого человека.
В Ахеменидскую эпоху многие иранские божества, которых Зороастр пытался разжаловать до демонов, смогли проникнуть назад в иранский религиозный пантеон в сердце персидских земель. Тем не менее, Дарий презрительно отзывался о саках и эламитах, говоря, что они «они не поклоняются Ахура Мазде»[3], тем самым указывая на официальное первенство ахеменидов в почитании этого божества. Вероятно, персы пытались навязать своим центральноазиатским подданным новоавестийский календарь, возможно, пытаясь их тем самым “зороастризировать”, но, кажется, это не имело большого успеха. Большую часть месяцев календаря согдийцы заменили на собственные названия. Среди популярных в Центральной Азии божеств Хеннинг отмечает Багу, бога вина и брака[4]. Интересно, что дьявол носил явно согдийское имя Шимну, которое не имеет ничего общего с зороастрийским божеством Ахриманом[5]. Мусульманский летописец ибн Надим писал в X в. о Согдиане, что «ее народ является последователями дуализма и христианства»[6]. Неясно, что подразумевается под «дуалистами», поскольку дуализм – это особенность нескольких иранской религии, включая зороастризм и манихейство.
Многие элементы древней иранской религиозности были общими для алтайских степных народов на востоке. Тюркские погребения описываются в греческом источнике VI века н.э. – они включали жертвоприношения лошадей[7]. По сей день тувинские и монгольские шаманы носят церемониальные одежды с изображениями символов солнца и луны. А праздник Новруз празднуется сегодня тюркскими народами и другими мусульманами во всем восточном исламском мире.
Поклонение огню
Зороастрийцев часто характеризуют как “огнепоклонников”, особенно в исламских источниках. Однако Ричард Фрай отмечал, что существование огненных алтарей или храмов, содержащих их, «не подтверждает, что верующие были последователями учения пророка Зороастра, так как огненные алтари были широко распространены в древние времена, и даже сегодня их можно встретить в индуистских храмах Индии»[8]. Почитание огня, благодаря которому зороастрийцы стали известны, тесно связано с поклонением солнцу, культу, характерному для индоарийцев. Огонь и свет очищают душу, используются в кремации, популярной у индоиранцев. Влияние этих идей можно найти за пределами иранской культуры. Так, китайский буддийский паломник VI в. н.э. Сюаньцзан во время своего путешествия по Центральной Азии заметил: «Тюрки поклоняются огню: они не используют деревянные сиденья, потому что в древесине содержится огонь[9].» Хроники Сюаньцзаня дают возможность сделать вывод об упадке центральноазиатского буддизма под натиском насаждаемого Сасанидами зороастризма. Сюаньцзан с печалью пишет, что в Самарканде: «Царь и народ не верят в закон Будды, но их религия состоит в жертвоприношении огню”[10].
Читать: О книге “Греческий Будда. Встреча Пиррона с ранним буддизмом в Центральной Азии”
Зорастрийство и буддизм в Согдиане
Согдийский царь был впечатлен благочестием Сюаньцзаня. Царь приказал наказать священников, изгнавших из храма буддийских паломников. По свидетельствам, Сюаньцзань завоевал уважение местного народа, который “стремился получить наставления о буддийской вере»[11]. Конечно, эти утверждения об успешности миссии Сюаньцзаня следует воспринимать с осторожностью. Китайский путешественник, безусловно, был харизматичной личностью, способный личным примером привлечь последователей. Однако сам по себе этот рассказ не дает нам уверенности в том, что обращенные в зороастрийцев согдийские буддисты по зову Сюаньцзаня вернулись на путь истинный.
Более вероятно, что с ростом сасанидского влияния со стороны Ирана, местная форма буддизма, на которую, вероятно, повлияла местная иранская религиозность, все больше и больше впитывала аспекты недавно институционализированного сасанидского зороастризма. Один из примеров влияния зороастризма на эволюцию буддизма является планировка коридора вокруг буддийских ступ, будто скопированная с огненных храмов[12].
Опять же, мы не можем сказать, что население Согдианы придерживалось исключительно зороастризма или буддизма. Во-первых, Согдиана была расположена в отдалении от центров обоих религий. К тому же, у нас есть доказательства сохранения сугубо местных верований, таких как культ героя Сиявуша в Бухаре, который включал в себя жертвоприношение петуха на каждый Новый год[13]. С большой вероятностью можно сказать, что местные вероисповедания Согдианы включали элементы из ирано-индо-арийского набора, поэтому было бы заблуждением классифицировать эти вероисповедания как исключительно зороастрийские или буддийские.
Тем не менее, мы можем определенно сказать, что некоторые элементы вероисповедания, появляющиеся в определенные времена и в определенных местах, имеют большее преимущество над другими. Вероятно, к моменту арабского завоевания в середине – конце VII в. н.э., наиболее заметные элементы согдийской религиозности, такие как поклонение огню и выставление на всеобщее обозрение трупов, которые наиболее известны и описаны мусульманскими авторами, являются элементами, ассоциирующимися у нас с зороастризмом.
Но даже в мусульманских хрониках о Центральной Азии встречаются описания некоторых особенностей местной культуры, которые не смешиваются с каноническим зороастризмом Сасанидского Ирана. Согдийский историк Наршахи X века н.э. отмечает, что в свое время в Бухаре были двери мечетей с выскобленными изображениями лиц. Согласно историку, новообращенные в ислам представители низших классов снимали эти двери с пригородных домов необращенных богачей, на воротах которых были изображены идолы-покровители. Другим примером служат погребальные обычаи. Например, центральноазиатские иранцы, как и сасаниды, выставляли тела умерших на растерзание стервятников, в отличие от зороастрийцев Иранского нагорья, которые хоронили кости в глиняных, украшенных орнаментом оссуариях[14].
В повествованиях согдийских купцов, отправлявшихся с караванами вдоль Шелкового пути в Китай, они называют себя буддистами или зороастрийцами. Хотя в этих сообществах экспатриантов могли встречаться согдийцы обоих вероисповеданий, не следует делать скоропалительных выводов, поскольку, как мы видели ранее, совокупность религиозных верований и практик согдийцев может включать в себя элементы обеих религиозных традиций.
По мере присоединения Согдианы к территории ислама, согдийцы ассимилировались с персидской культурой, приняли персидский язык и стали все больше идентифицироваться как персы. Возрождение зороастрийского алфавита в IX в. н.э. было реакцией на массовые обращения зороастрийцев в ислам в Иране, что, вероятно, улучшило конфессиональную коммуникацию с теми народами Центральной Азии, которые еще не были обращены в ислам. Зороастрийцы считались “защищенной” общиной в Центральной Азии и в Иране, а в Самарканде зороастрийцам было доверено обслуживание системы водопровода[15].
Начиная с VII века н.э., в китайских источниках все чаще упоминаются зороастрийские общины. Многие зороастрийцы, судя по всему, бежали на восток по Шелковому пути после мусульманского завоевания Ирана, следуя по стопам Фируза, сына последнего сасанидского императора Йездигерда III. Фируз был принят при дворе династии Танг в Чанъань (Сиань) как “царь Персии” и стал генералом императорской гвардии. Фируз прибыл в Китай в сопровождении многочисленных беженцев, которым было разрешено строить храмы огня и исповедовать свою веру. Процветающие зороастрийские общины упоминаются на протяжении последующих веков и даже в период Монгольской империи. Зороастризм не является миссионерской религией, и эти общины не пополнялись местными новообращенными, но, скорее всего, в их рядах были зороастрийцы центральноазиатского происхождения, кроме беженцев из самого Ирана. Многочисленные храмы периода Танг в Чанъане и в других городах, вероятно, были зороастрийскими.
Заключение
Таким образом, хотя мы и можем высказать предположение о существовании определенно “канонического” зороастризма на востоке Ирана в постсасанидский период, попытки классифицировать ираноязычное население центральноазиатской Согдианы и прилегающие территории как “зороастрийские” являются необоснованными. С другой стороны, религиозные верования и обычаи иранцев Центральной Азии всегда имели много общего с верованиями и обычаями западных иранцев, что актуально и по сей день.
