Косметические реформы, проваленные меры развития, неадекватность судебной системы, коррупция, рост цен, банкротства финансовых организаций. Новый год начался с протестов в Иране, которые взолновали и соседей в Центральной Азии, где похожие экономические проблемы купируются репрессивными мерами властей. Об иранских событиях, их возможном перетоке и влиянии на Центральную Азию в беседе CAAN рассказывает известный эксперт Игорь Панкратенко.
Что на самом деле происходит в Иране? Обычные социальные волнения, которые могут перейти в политические? Или все же организованная попытка влияния на политику типа “зеленой революции”?
По моему мнению – основанному на анализе серьезного массива источников, как иранских, так и зарубежных – в начале января в Исламской республике произошли массовые выступления населения против ухудшения своего социально-экономического положения. Основной причиной этого ухудшения является фиаско президента Рухани и его команды «реформаторов и прагматиков». Это такое краткое определение.
Читать по теме:
Игорь Панкратенко: активность иранской дипломатии на центральноазиатском направлении снизилась
«Мягкая сила» Ирана в Центральной Азии: беседа аналитиков Bilig Brains
Ну, а поскольку существует и активно продвигается версия о том, что это было выступление против основ Исламской республики и «режима аятолл», то есть смысл сказать о социально-экономических реалиях несколько подробнее.
Итак, к 2015 году становится ясно, что Иран входит в полосу структурного и, отчасти, системного кризиса. То есть, обобщая, экономическая система, часть социальных институтов, отдельные элементы общественной жизни – попросту устарели, неспособны адекватно реагировать на внешние вызовы и не устраивают многие социальные слои. Что, замечу, периодически происходит с каждым государством – ничего такого уникального здесь нет, вопрос лишь в выборе методов лечения и подборе эффективных лекарств.
Как раз тут-то и начинаются проблемы. Избранный в 2013 году президентом, Хасан Рухани и его команда строят всю политику на двух незатейливых положениях. Во-первых, большинство наших проблем обусловлено санкциями. Добьемся их отмены – и уже завтра всем наступит счастье. Во-вторых, перекосы в экономике и социальной сфере, язвы коррупции и неадекватности судебной системы обусловлены некомпетентностью администрации Махмуда Ахмадинежада. Мы не такие, у нас все будет просто замечательно.
Протесты напротив Тегеранского университета. Фотография: Associated Press
То есть, никакой программы реформ у Рухани со товарищи попросту не было. Да и те реформы, которые обсуждались в эти годы, представляли собой скорее усилия визажиста, чем работу по устранению структурных диспропорций. Имевшиеся проблемы – безработица, неполная занятость, сокращение дохода домохозяйств, изношенность основных фондов и так далее – не только никуда не исчезли, но и обострились.
Прибавьте к этому возросшие расходы на внешнюю политику, неадекватность судебной системы, коррупцию, рост цен, череду банкротств ряда финансовых организаций, в которых население хранило сбережения – и вы получите реалии социально-экономического положения населения Ирана при Рухани и его «реформаторах». И в этот момент в Меджлис вносится проект бюджета, словно в издевку названный «бюджетом развития», согласно которому улучшение материального положения произойдет, но только для очень узкой группы лиц. А вот остальные 90% населения ничего хорошего не ожидает. Массы расценили это как оскорбление, о чем и «проинформировали» власти, массово выйдя на улицу.
Что же до «зеленой революции» 2009 года – то в нынешних событиях схожим с ней было только одно: как и тогда, легальная несистемная оппозиция (в первую очередь – либерально ориентированная) продемонстрировала свою полную политическую недееспособность.
Кто они – протестующие? Консерваторы, которые пытаются устранить от власти реформатора Рухани? Тогда почему раздаются голоса и против Верховного лидера, аятоллы Али Хаменеи?
Это были даже не «тревожные звоночки», это уже какой-то «взбесившийся будильник», но власти предпочли тенденцию проигнорировать. Поскольку были заняты более увлекательным делом – политическими играми, погоней за фантомами и восхищением собственной несгибаемостью. «Проблемы индейцев шерифа не волнуют» – в данном случае выглядело как «проблемы провинций политикам неинтересны». На 15% в среднем сократились доходы домохозяйств всего за пару лет? Молодежь не имеет перспектив трудоустройства? Продукция местного производителя все более неконкурентноспособна? 74% населения считает, что его доходы существенно сократились? Экономика в загоне? Помилуйте, какие право мелочи на фоне эпохальной битвы между политическими кланами, между «консерваторами» и «реформаторами».
Вот провинция и ответила на такое к себе отношение. Вот и получился общий портрет тех, кто вышел на улицы иранских городов.
Теперь – по поводу антигосударственных лозунгов. Звучали не только речи против Рахбара, но и против Исламской республики в целом, против ее внешней политики, а кое-где даже слышны были голоса за восстановление шахского режима.
Вот нужно, на мой взгляд, понимать одну вещь. Любой социальный протест вовлекает самые различные группы населения с самыми различными политическими симпатиями. События «горячего января» в Иране из этой закономерности ничуть не выбиваются. Естественно, что среди протестующих были и представители, как я называю, и легальной несистемной оппозиции, и нелегальных антигосударственных ячеек. Разумеется, со своими лозунгами.
Но вопрос не в том, что они были, а в том – удалось ли им «оседлать» социальный протест, получить массовую поддержку своим лозунгам и завоевать дополнительных сторонников. И ответ здесь «ни в коей мере», причем – от слова «совсем». Было зафиксировано немало случаев, когда сами же протестовавшие весьма убедительно – в том числе и физически – осаживали антигосударственные элементы.
Ну и потом, нужно же понимать, что во многом картинка тех событий формировалась иностранными масс-медиа. Кстати, совершенно неожиданно для меня, разбор фейков освещения иранских событий в некоторых арабских СМИ хорошо сделало BBC. Естественно, что главный упор они делали на «жареном», антигосударственных лозунгах. Формируя впечатление, что именно они являются основными в протестах. В реальности же их доля была крайне низка, по моим оценкам – в 5 случаях из ста, что достаточно показательно.
Кроме того, в разборе подобных событий никогда, на мой взгляд, не следует забывать о выкрутасах «психологии масс» – в частности, отдельных социальных групп. Если в России, к примеру, есть масса людей, всерьез считающих последнего царя, Николая Второго, ангелом голубиной кротости, то почему же в Иране не может быть тех, кто в силу разных причин ностальгирует по шахскому режиму? Словом, митинг без городских сумасшедших – оно ведь как деревня без дурака…
Неужели и тут есть “внешняя рука”. Если есть, то кого имеете в виду? Если нет, то почему некоторые эксперты видят тут и США, и РФ, и даже Азербайджан (не думаю, что сепаратистские настроения сильны в Иране)?
Действительно, некоторые иранские политики с первых дней протестов сразу же заявили, что все это инспирировано извне – США, Израилем, саудитами. Есть и те, кто стремится расширить данный список, включая в него даже Азербайджан. Ну а на днях довелось встретить совсем уж экзотическую версию – о «руке Москвы», мстящей таким образом Тегерану за его «несогласие» с российской политикой в Сирии.
Проблема только в том, что версия о «внешней руке» не соответствует действительности от слова «совсем». Да, она, эта версия, для определенных политических и властных кругов в Иране предельно комфортна – мы вот такие все из себя прекрасные управленцы, давно уже достигли бы небывалых высот – только вот внешний враг гадит. Но суть «горячего января», а следовательно, и уроки из произошедших событий, находятся несколько в иной плоскости.
Хочу быть правильно понятым. Существует ли враждебное окружение Ирана во внешнем мире? Безусловно. Ведет ли это окружение необъявленную войну против Исламской республики? Несомненно, причем – на всех фронтах, от экономики до создания террористического подполья. Есть ли у этого окружения сторонники внутри Ирана? Да, есть и сторонники, и агентура. Но главный вопрос – насколько это внешнее окружение и его пособники в стране способны влиять на развитие событий, насколько они способны организовать события вроде прошедших или, как минимум, возглавить социальный протест. И вот здесь ответ на этот вопрос – в отличие от трех предыдущих – отрицательный.
Никто извне и ни одна политическая сила внутри Ирана – включая сюда экс-президента Махмуда Ахмадинежада, которого кое-кто в Тегеране пытается сейчас выставить одним из инициаторов протестов – не сделали для произошедшего больше, чем исполнительная власть и местные политики в целом, и кабинет Рухани – в частности.
Скажу больше. Версия о «внешней руке» – в случае ее принятия как основной – представляет собой серьезную опасность для Ирана. Это будет означать, что никакого серьезного разбора ошибок органов власти и их исправления не состоятся. Никакого плана давно назревших реформ в различных сферах разработано и принято не будет. А следовательно – отставание Исламской республики в реагирование на вызовы и угрозы современности будет нарастать.
Внушает оптимизм, правда, одно обстоятельство. При всей официальной риторике о «внешней руке», в действительности иранские власти – если судить по последним заявлениям знаковых фигур местного политического поля – не склонны все сводить именно к ней. То есть, шансы на адекватное обсуждение произошедшего и корректировку курса в экономике и социальной политике остаются достаточно высокими.
И самое главное – как все это повлияет на Центральную Азию? Может ли повлиять на Туркменистан, ввиду близости протестных регионов и социальности протестов? Или Таджикистан? А может быть и в Казахстане сделают выводы?
Знаете, я думаю, что практически никак не повлияет. Ну что такого уникального, по большому-то счету, произошло в Иране? Для кого является открытием, что если игнорировать интересы масс, перекладывая на них издержки собственной некомпетентности, если начисто исключать общественный диалог и не реагировать на социальные запросы, с запозданием реагировать на вызовы современности – то это чревато социальным взрывом?
Никто в перечисленных вами странах (плюс Россия) никаких выводов для себя делать не будет. А обсуждение причин и уроков иранского «горячего января» вскоре исчезнет из масс-медиа. И, соответственно, из политической повестки руководства других государств.
Впрочем, подобное обсуждение и не планируется. Поскольку наступление на одни и те же грабли – одно из любимых занятий политического истеблишмента целого ряда государств, причем – не только в Центральной Азии. И события в «каком-то там Иране» их от этого увлекательного процесса не оторвет.
