Опубликованная в 2015 году, почти одновременно с началом Китаем амбициозной программы «Один Пояс – Один путь», книга оксфордского историка Питера Франкопана The Silk Roads. A New History of the World («Шелковые пути. Новая история мира») сразу стала событием в книжном мире. Критики отмечали смелый вызов, брошенный автором европоцентричному взгляду на историю, его поддержку идеи взаимосвязанности культур, востока и запада, свежие и хорошо исследованные источники. Некоторые зашли так далеко, что назвали книгу «революцией в восприятии мира», «открытием» и «амбицией».
Действительно, повествование книги фокусируется на востоке и лишь отчасти затрагивает историю западного мира, связывая два мира цепью аргументаций и обеспечивая довольно гладкое повествование. Названия глав книги концентрируются около дорог (roads) – от дорог веры, мехов, золота и серебра до дорог к войне, черному золоту и трагедии, а фактически – от древнего мира до современного Талибана. Эта история мира, где немаловажную роль играет Центральная Азия, действительно захватывает, и мы сделали небольшой пересказ 500-страничной книги, попытавшись охватить те события и процессы, которые имеют значения для нашего региона.
Сам Питер Франкопан в предисловии сразу вспоминает современный контекст: рост Китая, социальные изменения в Индии, а также все пять стран Центральной Азии – Казахстан, Узбекистан, Кыргызстан, Туркменистан и Таджикистан. О них он говорит, как о центре между востоком и западом – экзотичных и периферийных местах. Регион известен миру своими нестабильными режимами, насилием и угрозой международной безопасности, а также диктаторами, failed states, коррупцией, нехваткой свободы слова. Но посреди всей это «дикости» автор видит здесь перекресток цивилизаций, место, где сама цивилизация зародилась. Пять тысяч лет назад здесь появились первые великие метрополисы, чудеса света, утонченные культуры, разнообразные религии, архитектурные здания, сооружения, каналы, и прочее. Оксфорды и гарварды того мира располагались в Багдаде, Бухаре и Самарканде.
Мир всегда был взаимосвязанным. То, что происходило в степях Центральной Азии, отзывалось в Северной Африке, события Багдада – в Скандинавии, открытия в Америке меняли цену на золото в Китае. Все это, благодаря живительной силе торговли – обмен идеями, знаниями, языками и верой происходил вместе с обменом товарами.
В древнегреческой мифологии Зевс выпустил двух орлов с востока и запада и повелел им лететь навстречу друг другу. Птицы должны были встретиться в центре мироздания, куда громовержец метнул камень омфал.
Где находится этот камень и где находится пуп Земли? По убеждению Франкопана – в центре Азии, в месте, которое не имеет имени и отсутствует в учебниках по истории, месте, которое должно называться средиземьем.
Шелковые пути – рождение
Шелковые пути зародились в Месопотамии – там, где делались империи, по плодородной дуге, с полноводными реками и щедрой землей. Из этих империй величайшей была Персия. Персы с готовностью принимали иностранные обычаи, писал Геродот, если они считали чужую культуру превосходной. Такая открытость к новым идеям и практикам позволила персам построить административную систему и эффективную бюрократию, способную управлять огромными землями, населенными разными народами. Чиновники следили за состоянием дорог, управляли ирригацией и поддерживали торговлю, доходы от которой финансировали военные походы и экстравагантные вкусы элиты. На севере, правда, персам необходимо было постоянно защищаться от свирепых номадов, которые в то же время торговали со своими соседями, поставляя им скот и лошадей.
Для Александра Македонского Восток имел первостепенное значение и туда он устремил свои взоры, едва заняв трон. Завоевание Персии и Востока было быстрым и впечатляющим, как и наследство, которое оставили после себя походы греков. Эллинизация – идеи, темы и символы древних греков – оказала большое влияние на регион: древнегреческий язык использовался здесь еще на протяжении столетий после завоеваний, а статуи Аполлона встречались на юге современного Таджикистана. Энеида и Махабхарата, Илиада и Рамаяна обменялись сюжетами, а молодые персы еще долго заучивали наизусть трагедии Софокла и Еврепида.
Водоворот, закрутивший центральноазиатские степи в вихри мировой истории, был спровоцирован и подъемом Китая династии Хань, раскинувшегося до западных границ – Синьцзяна. Китайским правителям были постоянно необходимы лошади для поддержания внутреннего порядка – отсюда непрерывная торговля на границах со степными кочевниками хунну. Самые ценные породы лошадей выводились в Ферганской долине близ Памира. Эти кони, по выражению китайцев, имели «кровавый пот», и их китайские умельца запечатлевали в скульптуре и на полотнах, почтительно называя «небесными конями». Отношения с варварами хунну, «поедающими сырое мясо и пьющими кровь», были нелегкими, но китайцы предпочитали откупаться от них, нежели воевать. Номадам отвозили рис, вина и ткани в обмен на мир. Шелк особенно ценился кочевниками за свой невесомый вес, а также был символом политической и социальной власти – в шелк облачался глава племени.
«Обитатели этого мира, – как писал один, – плохо владеют оружием, но очень смекалисты в торговле. В городе Бактра можно купить и продать все».
Торговля между Китаем и остальным миром развивалась медленно, новые пути открывались большими усилиями, купцам приходилось преодолевать длинные расстояния, угрозы разбойников и сбои температур. Но прибыль покрывала все. Особенно, торговля шелком. Шелк не портился, весил мало и был очень ценен. Идеальная международная валюта. Две тысячи лет назад глобализация была фактом жизни, обещавшим возможности, создающим проблемы и двигающим технологический прогресс.
За тысячи миль от них в Средиземноморье из города на реке Тибр стала появляться новая региональная империя – Рим. Рим, как и Греция Александра Македонского, обрел свои богатства не на западе, а на востоке – сначала покорив Египет, а затем и Азию. Страбон пишет о 120 ежегодных кораблях, отправлявшихся из Рима в Индию в целях торговли. «Прекрасные корабли привозят золото, вздымая белую пену рек, и увозят перец», – свидетельствует индийская поэма того времени. Но римляне увозили не только специи, но и ценные товары, такие как олово, медь, свинец, драгоценные камни, слоновую кость. На восточные и западные берега Индии привозили товары со всей Азии. Рим купался в восточной роскоши, а аскеты-философы начали обличать экстравагантные вкусы римских женщин, бесстыдно облачавшихся в тонкий, ничего не скрывающий шелк. Сотня миллионов сестерций оплачивала импорт из Азии, что составляло половину всей денежной массы империи.
Расположенные вдоль торговых путей, деревни превращались в города, города – в блестящие торговые центры, а позже и в империи. Так родилась Кушанская империя, процветавшая на римской валюте и собиравшая товары отовсюду, и что важнее, бывшая посредником межу Римом и Китаем. Сами китайцы играли незначительную роль в торговле с Римом, но интенсивно обменивались торговыми и дипломатическими миссиями с Персией, торгуя жемчугом и миррой, а также знаменитыми самаркандскими персиками. Но Персия стала объектом завоевательных походов Рима, что внутри страны спровоцировало политическую революцию и привело к власти династию Сасанидов, усиливших централизацию управления и надзор за торговлей. Персия процветала, а Рим начинал страдать от своей собственной экспансии. Императоры понижали свои амбиции, пока известный Диоклетиан не решил заняться выращиванием капустой, нежели управлять империей. Но новый энергичный римский император Константин имел более радикальные планы, чем огород – он решил выстроить новый Рим на границе Европы и Азии. Константинополь стал самым важным городом Средиземноморья, тогда же началась новая религия – христианство, также пришедшая с востока.
Дороги веры
На «шелковых путях» религии конкурировали между собой за политическое влияние. Тот или иной правитель, впечатлившись очередной демонстрацией чуда или проповедью странника, рассматривал религию как нужную инвестицию, помогавшую ему контролировать священников и общины. Буддизм был особенно сильным влиянием на торговых путях, ему патронировала Кушанская империя, возводившая буддистские храмы. Буддизм был более зрим и слышим (благодаря песнопениям музыкантов) в первом веке нашей эры от северной Индии до Центральной Азии, а к 460м годам стал мейнстримом в Китае. Но только не в Персии, где он вошел в противодействие с персидской идентичностью. Сасанидская династия выбрала зороастризм своей религией, в ней эти правители нашли вдохновение и опору, соединив дух веры, четко разделявшей мир на две антитезы, со своими собственными милитаристскими устремлениями. Другие религии преследовались.
По мере того, как буддисты вытеснялись на восток, особенно враждебно в Сасанидской Персии относились к зарождающемуся христианству. Между зороастризмом и христианством возникло политическое соперничество, проявившееся в том, что враги Персии, прочно ассоциировавшейся с зороастризмом, обращались в христианство – например, кавказские княжества. Но в 4 веке в христианство перешел и римский император Константин, узревший во время битвы небесный крест. Письмо, угрожающее войной с Персией, исходившее от Констанстина, отмечало, что император выступает защитником преследуемых христиан. Слухи о войне с Персией воодушевили христиан на востоке. Но император умер, так и не завоевав Персию, а персидский шах в наказание «пятой колонне» буквально утопил в крови несчастных христиан. Это остановило распространение христианства на востоке и обратило его на запад.
К середине 5 века в Европе появились и гунны под предводительством Аттилы. Их вид был устрашающим (раскопки подтвердили, что их черепа были намеренно деформированы для придания голове остроконечной формы). Вдобавок они были обряжены в одеяния, «сшитые из шкурок полевых мышей, пожирали сырое мясо, хранившееся у них под седлами, на лицах у них были шрамы, сделанные еще в детстве, чтобы остановить растительность, ноги их были скрючены от долгого сидения верхом». Гунны разоряли Балканы на протяжении 15 лет, пока не потерпели поражение от коалиции своих врагов в 451 году.
Что последовало за этим? Христианство разделилось на восточную и западную ветвь. Восточная (ортодоксальная, православная) обосновалась в Константинополе и стала распространяться в Азии. Архиепископы-несторианцы появлялись в таких городах, как Мерв или Кашгар, задолго до появления Архиепископа Кентерберийского. В Самарканде и Бухаре христианство исповедовалось за тысячу лет до того, как оно пришло в Америку.
В то время персидские правители перестали препятствовать христианству, так как получали плату из Константинополя после подписания мирного договора, окончившего войну на Кавказе. Религиозная толерантность, экономический рост и покровительство наукам стали отличительной чертой Сасанидов, управлявших землями от Леванта до Центральной Азии. К середине 7 века христианство, казалось, быстро отвоевывало Азию от зороастризма, иудаизма и буддизма, стремясь объединить Тихий океан с Атлантическим. Но случилась революция и пришел ислам.
К середине 6 века могущественная конфедерация тюрков заняла место гуннов в евразийских степях и стала активно участвовать в торговле, к неудовольствию китайцев, которые называли их «трудными и ненадежными», что вероятно говорило об их хороших коммерческих навыках. Тюрки имели далеко идущие амбиции и посылали послов в Константинополь в надежде заключить военный союз и разрушить Персию. Хотя совместная атака на персов потерпела неудачу, отношения между Римом и Персией обострились и повлияли на ухудшение внутренней стабильности в регионе, падение экономики, рост бедности. В этом контексте проповедники единобожия стали получать больше сторонников, а бывший торговец Мухаммад – больше всех.
Лидерство Мухаммада проявилось не только в его проповедях, но и политических и военных талантах. Походы на ослабленную Персию были особенно успешными, а ранние обращенцы имели право на долю военных трофеев, что сильно стимулировало продолжение военных экспедиций в гущу Азии. Пока Европа приходила в упадок, мусульманский мир расширялся и богател, получив под свой контроль состоятельных налогооблагаемых граждан и торговые пути. Военным успехам на центральноазиатском направлении способствовал хаос, воцарившийся в степях в 627-28 гг н.э. из-за сильной зимы и последовавшего голода. Степные кочевники были вытеснены арабами, пока те не встретились в знаменательной битве у Таласа с китайскими войсками – хотя мусульмане выиграли битву, она положила естественный конец арабской экспансии. Ослаблением Китая воспользовались уйгуры, которые пытались сохранить свою идентичность, в том числе и через манихейство, и остаться посредником между исламским миром и Китаем. Богатства центра Азии были несметными – предметы искусства, драгоценности, золото и целые города упали в руки мусульман, которые захотели отпраздновать свои победы строительством символа новообретенного богатства и места жительства калифа – Багдада. Богачи благоволили наукам, и наступил Золотой век ислама – инноваций, прогресса и новых идей.
«Меховые» и иные дороги
Мир делился на два под-мира – Иран (цивилизация) и Туран (хаос).
Ибн Фадлан, навестивший волжских булгар, обратившихся в ислам, в начале 10 века ужаснулся открывшейся ему картине степей, жизни кочевников в войлочных палатках, бедности, отсутствию привычки омовения у мужчин и покрытия лица у женщин. В один вечер Ибн Фадлан беседовал с кочевником, чья жена присутствовала рядом. В один момент она открыла свое платье и ничуть не смущаясь стала чесать свое тело. «Мы закрыли лицо руками и каждый попросил прощения за увиденное у Господа, – писал путешественник. – А муж в ответ лишь рассмеялся». В другой раз один из варваров поймал блоху в своей одежде и, раздавив ее пальцами, съел, при этом похвалив: «Вкусно!». Другое наблюдение Ибн Фадлана состояло в том, что племена, принявшие ислам, как, например, гуззы, прикидывались правоверными, уверяя мусульман в своей добропорядочности, «а если постигнет одного из них несправедливость или случится с ним какое-либо дело неприятное ему, он подымает свою голову к небу и говорит: “Бир тенгри”. По степям разъезжали мистики-проповедники суфии, покоряя кочевником своей эксцентричностью, неприхотливостью и сочетанием шаманизма с животными верованиями. Но и без суфий местные правители и династии повально обращались в ислам с надеждой получить милости калифа.
Но, конечно, кочевники были не совсем просты, как посчитал было Ибн Фадлан. Они отменно управляли своей экономикой, построенной вокруг животноводства и, иногда, земледелия, и торговали многими товарами, среди которых самыми ценными были меха. До полумиллиона шкурок экспортировалось степью ежегодно. Географическое расположение играло критическую роль – те номады, которые находились на границах с оседлым миром, выигрывали больше всего. Тюркское племя хазаров и выстроенный ими космополитичный торговый эмпориум – город Итиль в нижней части Волги, стали влиять на жизнь региона. Хазары обратились в иудейство, а еврейские купцы были особенно активны в евразийской торговле, говоря сразу на нескольких языках и обеспечивая международное торговое посредничество межу востоком и западом.
Экономика «шелковых путей» привлекала и торговцев из Скандинавии – самые бравые из викингов отправлялись на заработки не на запад, а на восток. На востоке же они основали новое государство – Русь. На речных лодках они отправлялись торговать воском, медом, янтарем и мечами на рынки Каспия и Черного моря, встречая на своем пути множество угроз – но и сами они выглядели как отъявленные преступники, не доверяя даже друг другу. Ведь помимо торговли товарами здесь велась и торговля людьми-рабами, приносившая баснословные барыши. Славянских женщин продавали дальше к югу, где спрос на них был особенно высок.
Разбросы древних монет до сих пор сохранились повсюду, свидетельствуя об интенсивном обмене. Огромные количество рабов ввозились из Африки, а также тюркских племен Центральной Азии, которые ценились за свою храбрость, с рынков Марселя. Женщины, мужчины, кастрированные мальчики, использовавшиеся в качестве евнухов – помогали росту торговли с Европой, где уже быстро богатели венецианские купцы. Так распространена была работорговля в Средиземноморье, что даже итальянское приветствие «чао» происходит от венецианского диалекта и означает «я ваш раб».
Борьба за контроль над человеческим трафиком обострялась, и русы вошли в противостояние с хазарами и стали доминирующей силой на севере евразийских степей, переориентировав на себя всю торговлю между Европой и мусульманским миром. Но Багдадский халифат начал ослабевать, усилилась дезинтеграция его мира, а резкие зимы конца 10 века усугубили экономические трудности. Центр торговли под воздействием русов и внутренних сложностей перешел от Багдада в Константинополь. В самой Центральной Азии начали зарождаться новые образования, ведомые тюрками, которые долгое время служили на руководящих военных позициях мусульманским династиям. Амбициозные военачальники образовали династию Газневидов ( в восточном Афганистане), а другие тюрки – империю Караханидов – через реку Оксус (Амударья), которая стала границей между двумя империями. Багдад замаячил ценным призом для многих местных правителей, но достался самым удачливым, «быстрым как орлы и голодным как волки»– сельджукам, поднявшимся от рабов-солдатов до высот империи.
