В статье журнала Central Asian Survey (июнь/сентябрь 2003 г.) «Среднеазиатское бюро – важнейший инструмент управления советским Туркестаном» историк Шошана Келлер пишет, что развитие Центральной Азии в Центральной Азии не может быть полностью представлено без учета роли бюро. Она рассказывает о ранней истории создания бюро и его попытках управлять тремя среднеазиатскими республиками в период до национально-территориального размежевания.
Структура правительства в Туркестане в период с 1920 по 1924 годы представляла собой запутанную сеть конкурирующих центров политической власти. В регионе было три правительства: Туркестанская Автономная Советская Социалистическая Республика (ТАССР), которая входила в Советский Союз; Бухарская Народная Советская Республика (БНРС) и Хорезмская Народная Советская Республика (ХНРС), которые были независимыми.
Реальность была значительно сложнее. В туркестанском правительстве доминировали европейцы, которые часто не желали работать с туркестанскими социалистическими группами, несмотря на то, что Ленин ратовал за равенство нерусских народов в коммунизме. Со своей стороны туркестанцы, желавшие работать с большевистским правительством, спорили между собой, одновременно борясь с антибольшевистскими туркестанскими группами. Боевые действия между узбеками и туркменами в Хорезме были настолько интенсивными, что там правительство практически не функционировало, а правительство Бухары работало не очень хорошо, но слишком независимо.
Однако в 1923 году эти разрозненные государства были приведены в экономический союз, а осенью 1924 года переформированы как Туркменская и Узбекская Советские Социалистические республики. Правительственный орган, который наиболее непосредственно отвечал за контроль и формирование Советской Средней Азии, был не Центральный Комитет Коммунистической партии в Москве, не Коммунистическая партия Туркестана, а промежуточная организация, называемая Среднеазиатским Бюро Центрального Комитета (Средазбюро ЦК РКП (б)), просуществовавшая с 1922 по 1934 годы.
Средазбюро было одним из восьми региональных бюро, созданных большевиками, начиная с 1920 года, для поддержки отдаленных партийных комитетов. Бюро были московскими полномочными представителями – региональными отделениями центрального правительства. В Центральной Азии Средазбюро имело широкие инструкции от высших партийных комитетов, собирая информацию на местном уровне и направляя ее обратно в Москву, организовывая и дисциплинируя туркестанские партийные организации, подбирая персонал и определяя повестку дня.
Средазбюро никогда не было инструментом исключительно для навязывания большевистской гегемонии. На всех этапах процесса государственного строительства деятельность бюро была стеснена конкурирующими властными интересами в Москве и Туркестане. Ленинское правительство желало, чтобы Средазбюро содействовало национальной автономии, но в то же время никогда не позволяло снизить уровень контроля со стороны европейских большевиков. Тем временем туркестанцы активно преследовали свои политические цели, либо используя Средазбюро, либо уклоняясь от его власти, а общий хаос того периода предполагал, что достижение функционирующего правительства любого рода будет практически невозможным.
В течение двенадцати лет Средазбюро смогло установить свою власть среди членов партии, призывая к единству, убеждая туркестанские элиты, что сотрудничество в их интересах, и применяя насилие в отдельных случаях. Однако достижения бюро были осуществлены благодаря борьбе и компромиссу, а не тупой идеологической жестокости.
Самые ранние попытки Коммунистической партии по созданию постоянного правительства в Туркестане включали в себя участие коренного населения. Мусульманские коммунисты провели свою первую региональную конференцию в Ташкенте 24-30 мая 1919 года. Третий съезд Коммунистической партии Туркестана, который начал свою двухнедельную сессию сразу же после окончания этой встречи, договорился о создании регионального мусульманского бюро (Мусбюро) в составе Туркестанского обкома, куда вошли такие туркестанцы, как Турар Рыскулов (1894-1943), Низаметдин Ходжаев (1885-1942), Абдул Кодир (Мирза абд аль-Кадир) Мухитдинов, Ю. И. Ибрагимов и Ю.В. Алиев. Комиссар по делам национальностей Иосиф Сталин распорядился создать Мусбюро в ответ на основание в 1918 году независимой Российской мусульманской коммунистической партии татарским революционером Мирсаидом Султан-Галиевым, в надежде, что полуавтономное мусульманское бюро успокоит мусульман, недовольных российским шовинизмом, но в то же время будет контролировать их.
10 октября 1919 года Центральный Комитет в Москве принял решение сформировать Туркестанскую комиссию (Туркомиссию), совет комиссаров, представляющий Центральный Комитет Коммунистической партии и Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет (ВЦИК), соответственно, партийный и государственный секторы центрального правительства непосредственно в Туркестане. Комиссары – Шалва Элиава, Ян Рудзутак, Глеб Бокий (работавший в комиссариате по делам национальностей в Москве), Михаил Фрунзе, Валериан Куйбышев, Лазар Каганович и Филипп Голощекин – прибыли в регион в то же время, когда Туркестан был формально «объединен» с Российской социалистической федерацией (РСФСР), что позволило Москве осуществлять прямой контроль над регионом.
Назир Торекулов, Председатель ЦИК Туркестанской Автономной Советской Социалистической Республики (1920 — 1922), расстрелян в октябре 1937 года
Туркестанская комиссия также имела бюро в Москве, возглавляемое Куйбышевым и Голощекиным, чтобы представлять ее во ВЦИКе. В начале 1920 года к комиссии присоединилось несколько членов-туркестанцев, в том числе Рыскулов, Ибрагимов, Назир Торекулов, Абдулло Рахимбаев, С. Ходжанов и К.Атабаев.
Основа правительства
Новые комиссары должны были строить партийные организации (отчасти за счет перерегистрации членов партии и очищения ее от неприемлемых русских шовинистов), укрепить связи между русскими и туркестанцами, устранить неравенство между национальными группами и скорректировать прошлые «ошибки» со стороны партии. Все это должно было осуществляться в неустойчивом регионе, где не хватало бумаги, а телеграфные линии находились в критическом состоянии.
Через несколько месяцев после этого IX съезд Коммунистической партии, собравшийся в Москве 29 марта – 5 апреля 1920 года, решил, что наиболее эффективным способом развития экономики отдаленных регионов будет создание ряда региональных (областных) бюро в качестве агентов ЦК на местах. Через несколько дней после закрытия съезда Центральный Комитет учредил шесть бюро для Сибири, Кавказа, Казахской степи, Урала, Дальневосточного региона и Туркестана. В конце июля 1920 года Центральный комитет сделал Туркестанскую комиссию полностью государственным органом и разделил ее обязанности с новым Туркестанским бюро (Туркбюро), установив те же параллельные системы управления (государство и партия), которые преобладали в других большевистских регионах.
Абдулло Рахимбаев, Председатель ЦИК Туркестанской АССР (июнь 1922 — октябрь 1922), расстрелян в мае 1938 года
Первоначально Туркбюро было полностью укомплектовано европейцами, потому что большевикам было трудно найти технически квалифицированных и политически надежных людей среди туркестанцев. В целях удовлетворения потребностей в персонале в 1922 году Организационное бюро ЦК («Оргбюро», возглавляемое Генеральным секретарем Сталиным) должно было отправить около 800 русских коммунистов в регион, которых необходимо было ознакомить с ситуацией и подготовить. Примерно через восемь месяцев после основания Туркбюро Политбюро решило, что было бы разумно вовлечь в организацию некоторых туркестанцев и включило туда Торекулова, Атабаева и Рахимбаева. С добавлением С. Ходжанова в декабре 1921 года почти половина исполнительного аппарата Туркбюро были туркестанцами. В сентябре 1920 года был утвержден список членов нового и постоянного Центрального комитета Коммунистической партии Туркестана, куда вошел квартет из Торекулова, Ходжанова, Рахимбаева и Атабаева. В следующем году в ЦК был избран молодой коммунист по имени Акмал Икрамов, сын муллы из Ташкента. Члены Туркестанского бюро публиковали коммунистические газеты на родном языке, начали программу реформирования наземных вод и создавали партийные организации, где их раньше не было. К концу своего двухлетнего существования Туркбюро также начало крупнейший проект, планируя экономический союз Туркестана с номинально независимыми народными республиками Бухары и Хорезма.
Народные республики Бухары и Хорезма
В то время как коммунисты консолидировали свое управление Туркестаном, условия в Бухаре и Хорезме были гораздо более сложными. Бухарская советская республика была номинально независимым государством, почти полностью окруженным советским Туркестаном, но на самом деле она не могла существовать без щедрых субсидий и политической поддержки со стороны ленинского правительства. Это не помешало членам Совета назиров преследовать собственные политические планы и личные интересы; они пытались использовать большевиков так же, как большевики пытались использовать их.
Бухарская организация была слабой, со многими политически ненадежными членами, и ее раздирали фракции. Файзулла Ходжаев был лидером среди джадидов и младобухарцев до 1920 года, а с ниспровержением эмира стал председателем Бухарского Совета назиров и главой ее Коммунистической партии. Главным соперником Ходжаева в Бухаре был еще один коммунист, Абдул Кодир Мухитдинов, которого позже советские историки определили в «правую оппозицию». Предположительно, Мухитдинов хотел вовлечь Бухару в ближневосточную (и, следовательно, британскую колониальную) сферу, а не в советскую сферу. Возможно, более важным фактом было то, что он был сыном Мирзы Мухитдина Мансура, богатого и могущественного торговца, который также служил Бухаре на посту назира по торговле и промышленности. Еще одним ингредиентом в смеси было недолгое «правительство Восточной Бухары» (1921-1922 годы), возглавляемое двоюродным братом Файзуллы Османом Ходжой.
Однако, по крайней мере, у Бухары было правительство. Хорезм находился прямо к северо-западу от Бухары, Амударья служила его восточной границей, но Хорезм составлял меньше половины Бухары и был полностью окружен территорией, контролируемой Россией. Хорезм также был значительно ослаблен внутренней напряженностью между смешанным узбекским и туркменским населением. До 1917 года в правящей династии и городской элите доминировали узбеки мангытской группы со значительной подгруппой казахов и татар, а сельское население было преимущественно кочевыми туркменами из племени йомудов. Хан Исфендияр (г.п. 1909-1918) и его сын Сайид Абдулла (1918-1920) значительно повысили общую налоговую нагрузку, что привело к возмущению среди туркмен. Тот факт, что Исфендияр явно поддерживался российским оружием, еще больше ослабил его легитимность, и в 1913 году новый йомудский лидер по имени Мухаммад Джунаид-хан напал на Хорезм. Он не смог преодолеть российскую артиллерию, но Первая мировая война отбросила российские войска, а в июне 1915 года Джунаид-хан снова напал, на этот раз победив Исфендияра и уничтожив несколько сотен солдат его войск. Русские помогли заключить временное перемирие, а в 1916 году выдавили Джунаид-хана и его последователей в Персию, но революция позволила предводителю йомудов вновь оккупировать Хорезм и убить Исфендияра, поставив Саид Абдуллу как свою марионетку.
Джунаид-хан оказался не менее угнетающим, чем ханы, и быстро восстановил против себя не только узбекскую элиту, но и своих соотечественников. Нестабильность Хорезма привлекла внимание большевиков, и к 1919 году Туркестанская комиссия организовала небольшую коммунистическую партию Хорезма и Партию младохивинцев, чтобы организовать там оппозиционное движение, хотя ни одна из групп так и не смогла сравниться по влиянию с аналогичными бухарскими партиями. Как и в случае с Бухарой, Красная Армия свергла хана и провозгласила Хорезмскую Народную Советскую Республику (ХНРС) в апреле 1920 года, но сходство между этими двумя государственными образованиями на этом заканчивалось. В то время как в Бухаре функционировало правительство, хотя и зависевшее от Москвы, Хорезмская народная республика так не достигла такой стабильности. Правящие узбеки (которые составляли около 65 процентов населения республики) больше заботились о том, чтобы сохранить свою власть и богатство от притязаний туркмен (примерно 25 процентов населения), каракалпаков (5 процентов) и русских, чем укреплением правительства. Тем не менее, они были стеснены в условиях постоянного вмешательства из Ташкента, Москвы и со стороны Джунаид-хана, остававшегося на свободе и предпринимавшего вылазки в регион. Эта борьба была не только борьба слова, но и оружия: летом и осенью 1920 года в результате стычек между узбекскими, туркменскими и русскими группировками погибло несколько сотен человек, хотя эти конфликты велись больше во имя политики, а не носили этнический характер.
Как и в Бухаре, правительство Хорезма представляло собой смесь коммунистов, младохивинцев, торговцев, туркменских племенных вождей и даже представителей мусульманского духовенства, участвовавших, чтобы сохранить мир. Однако, в отличие от политиков Бухары, лишь немногих хорезмийцев когда-либо продвигали вверх по иерархии. Немногие оставили свои имена в советской истории, за исключением таких младохивинцев, как председатель ЦК ХКП (ноябрь 1920 года – март 1921 года) Джуманияз Султанмурадов, заместитель председателя Мулла Бекчан Рахманов, председатель Совета назиров Палванняйаз Юсупов и секретарь ЦК Рузмет Юсупов. Но младохивинцы также гораздо менее охотно сотрудничали с большевиками, чем младобухарцы.
К счастью для большевиков, давнюю вражду между туркменскими кланами и узбекскими хорезмийскими элитами можно было легко эксплуатировать. Из недовольного населения удалось создать новое пробольшевистское правительство со своим собственным бюро и партийным съездом. Но большевистский переворот не привел Хорезм под чей-то контроль. Внутри активничала оппозиция, а Туркестанскому бюро потребовалось 9 месяцев для организации новой Коммунистической партии Хорезма, которая 4-11 декабря 1921 года провела свою первую партийную конференцию, избрав Т. Шарафутдинова в качестве первого секретаря. Политическая ситуация в республике будет по-прежнему нестабильной.
Среднеазиатское бюро и экономический союз
В Москве руководство, скорее всего, было недовольно деятельностью Туркестанского бюро или рассматривало его как временное учреждение, так как 30 января 1922 года Сталин, Куйбышев и другие официальные лица Оргбюро встретились для обсуждения расформирования бюро и его замены на новое и более мощное агентство – Среднеазиатское бюро (Средазбюро). Новое бюро, в отличие от своего предшественника, было специально наделено задачами координации экономических и управленческих вопросов между всеми тремя республиками, а не только Туркестана.
Сразу после принятия решения о создании Средазбюро 1 февраля состоялось заседание Политбюро. На нем обсуждалось, как включить три туркестанские республики в единый экономический союз, что было явной прелюдией к формальной аннексии Бухары и Хорезма. Этой теме Среднеазиатское бюро посвятило свой самый первый пленум 19-20 мая 1922 года. В течение лета были организованы встречи разных комиссий по экономическому планированию. К концу года Средазбюро упорядочило их в рамках Среднеазиатского экономического совета под председательством Ивана Ивановича Межлаука. Совету, который в классическом советском стиле звался «Средазэкосо», было поручено заниматься прямой, практической координацией финансовой, промышленной и сельскохозяйственной политики. Это был канал, через который финансовая помощь направлялась в Центральную Азию, а также сборщик ошеломляющего объема данных об экономическом развитии.
«Экономический союз» требовал не только единой валюты, но и скоординированной кредитной и финансовой политики, развития сельского хозяйства, промышленности, систем орошения и транспорта. Достижение такого единства при любых обстоятельствах было трудной задачей, но в условиях хаотического и плачевного управления в Центральной Азии это стало почти непосильным трудом. Например, кочевой образ жизни многих туркестанцев создавал трудности в администрировании налогообложения. В июне 1922 года Средазбюро учредило специальную подкомиссию для рассмотрения проблемы кочевников. Комиссия рекомендовала громоздкую систему выдачи квитанций на уплату налогов в натуральной форме, чтобы группы, кочевавшие из одной республики в другую, не платили налоги дважды.
Ни Туркестанское бюро, ни Среднеазиатское бюро не имели влияния на партийных работников в Туркестане, а тем более на три партийные организации, которые имели разные экономические потребности и политические повестки дня. В Семиречье зрели конфликты на почве «земельной реформы», проводимой партийными органами и ГПУ в 1921-22 годах. Эта реформа практически не сделала ничего хорошего для кыргызов, но привела к насилию в отношении европейских поселенцев. Местные партийные органы мало делали для восстановления экономики, но летом 1923 года ЦК Компартии Туркестана приказал провести тщательную чистку обкома партии и пересмотреть систему сбора налогов. Земельная реформа должна была продолжаться и имела задачу поощрять расселение кыргызов по «русско-крестьянскому типу», что уже тогда указывало на планы Советского Союза по седентаризации кочевников и привлечению их под государственный контроль. О том, что ситуация была трудная, говорит тот факт, что в целях сокращения бедности в Семиречье и в Ферганской долине (где проходила аналогичная «шоковая земельная реформа»), Средазбюро вновь открыло границу с Китаем для торговли крупным рогатым скотом, молочными продуктами и мясными продуктами. Торговля промышленными товарами не поощрялась, хотя для предприимчивого торговца ничего не стоило обойти это ограничение.
Среднеазиатскому бюро не удалось создать эффективную систему кадров в Туркестане, а осуществлять контроль над экономическими и политическими делами в Бухаре и Хорезме было гораздо сложнее. Сразу же после первого пленума Средазбюро Орджоникидзе, Элиава и два представителя отправились в Бухару с миллионом серебряных рублей, чтобы перерегистрировать членов партии и оказать помощь партийной деятельности. Враждебность между фракциями в правительстве Бухары была настолько острой, что когда Ходжаев и другие «ответственные коммунисты» покинули Бухару для участия в конференции в июле 1923 года, Средазбюро предложило Мухитдинову вспомнить, что его «зачислили на работу в Бухару не как главу группы, а за личные характеристики». Специальному сотруднику из Москвы было поручено проследить за Мухитдиновым в Бухаре отсутствии других. Хотя перерегистрация членов партии была одной из форм чистки, масштабы деятельности Орджоникидзе были скромными. Например, Мухитдинов сумел остаться коммунистом до начала 1930-х годов, а в 1929 году он стал первым председателем Совета Народных Комиссаров Таджикистана.
Но бухарцы по-прежнему были самостоятельны на вкус европейских коммунистов. Как указывали жалобы, к числу вопросов, в которых проявлялась самостоятельность, относились вопросы подсудности граждан Бухары, которые сражались с басмачами, и обязанности «особых отделов» полицейского аппарата. Назиры хотели продемонстрировать свою независимость в глазах обычных бухарцев, что имело особенно тревожные последствия, учитывая, что Бухара помогала Средазбюро и военным в защите от вторжений партизан из Афганистана. На встрече в феврале 1922 года Политбюро решило консолидировать военные фронты в центральноазиатских республиках, чтобы лучше противостоять партизанской угрозе. В 1923 году Туркестанский революционно-военный совет и тайная служба (ОГПУ) подписали соглашения о сотрудничестве с правительствами Бухары и Хорезма, что добавило еще один слой в уже сложные региональные силовые схемы. В ноябре 1923 года Сталин согласился с просьбой Средазбюро назначить Рахимбаева из Центрального комитета Бухары на пост второго секретаря Центрального комитета Туркестана, что помогло бы укрепить партийные связи внутри Центральной Азии. Реконструированная Коммунистическая партия Хорезма официально присоединилась к РКП (б) только в июле 1922 года, через пять месяцев после Бухарской партии.
Хотя Туркестанское бюро начало оказывать большие субсидии новому правительству, а Среднеазиатское бюро с самого начала включало Хорезм в свои планы по экономическому слиянию, административная структура для реализации планов партии была еще недостаточной. Обширные чистки, проведенные по приказу Ташкента, несомненно, усугубляли эту проблему. К 1923 году в правительстве Хорезмской народной республике не доминировали ни узбеки, ни туркмены: 50-75% государственного персонала составляли русские (296 человек) или татары (109). Оставшееся меньшинство формировали 86 узбеков, 48 таджиков, 27 туркмен и два казаха.
Чиновники Средазбюро опасались продвигать экономический союз в этих напряженных обстоятельствах без поддержки партийных органов. В марте 1923 года бюро организовало съезд в Ташкенте, посвященный слиянию, в котором приняли участие делегаты из трех республик. Одним из главных достижений конференции было утверждение единой валюты, поскольку в регионе ходили в обращении разные валюты. Советские червонцы были введены в уже августе. Бухара и Хорезм согласились начать соблюдать советское налоговое законодательство, после того как были освобождены от уплаты некоторых налогов.
С вводом новой валюты Средазбюро открыло сельскохозяйственные и коммерческие кредитные банки в Бухаре и взяло на себя задачу обучения местных бухгалтеров и финансовых управленцев. В промежутке между мартовской конференцией и фактической реализацией валютного союза Оргбюро приказало Средазбюро инициировать чистку Бухарского и Хорезмийского центральных комитетов и проверку личной документации всех членов. Чистка, по-видимому, была более обширной в Хорезме, где многие члены партии лишились билетов из-за таких обвинений, как использование государственных ресурсов в личных целях, взяточничество, сексуальные контакты с мальчиками-бачами и связи с духовенством. В результате новым руководителем Хорезма был назначен первый секретарь Ишан Мухамедхарипов, за которым надзирал заместитель секретаря Брюханов, ранее отправленный Средазбюро для работы в Исполнительном политическом комитете.
В октябре Средазбюро поставило задачей преобразование Хорезмской Народной Советской республики в полноценную Советскую Социалистическую Республику (ССР) и избрание новых чиновников. Новый статус был официально утвержден делегатами 4-го Всехорезмского Курултая Советов. Преобразование в ССР сопровождалось планами по созданию четырех новых региональных бюро, которые усилили бы партийный контроль над экономическим развитием, а также теснее включали Хорезм в региональные связи. Самое главное, что переход на полный статус ССР означал новые чистки – теперь можно было бы удалить из правительства младохивинцев и других политически ненадежных небольшевиков, хотя проблема поиска квалифицированных кадров оставалась насущной. Как и во время кампании по коренизации, Коммунистической партии было очевидно, что невозможно было одновременно удовлетворить политические и практические критерии.
Поведение бухарских чиновников было едва ли лучше, чем в Хорезме. Расточительство или использование государственных ресурсов для личной выгоды было распространенно среди чиновников, а секретарь ЦК Компартии Бухары (и один из ее основателей) по имени Азимжон Якубзода попросил у правительства 3000 золотых рублей для оплаты калыма. Он действительно получил 1000 бухарских рублей и через серию транзакций обменял бухарские деньги на червонцы по незаконному курсу, позднее использовав эти средства для покупки ценной каракульской шерсти, которую он продал по «спекулятивной цене» в Москве. Деятельность Якубзода была, несомненно, одной из причин, по которой Средазбюро начало чистку бухарской партии летом 1923 года.
Файзулла Ходжаев, Председатель Совета Народных Назиров БНСР, расстрелян в марте 1938 года
Чистка партии, возможно, помогла снизить темпы коррупции и повысить сплоченность партии, но она не смогла ликвидировать нищету, которая лежала в основе большинства проблем в регионе. В 1923-1924 гг. в Бухаре был дефицит бюджета; ее сельскохозяйственный кредитный банк не смог сделать выплаты и обратился к Средазбюро за помощью в размере 1 миллиона золотых рублей. Он получил 650 000 рублей и негодующий комментарий о «невежественных претензиях» правительства. Финансовое положение Хорезма было еще хуже. Туркестан получал больше денег и прямой материальной помощи из Москвы, которая пыталась развивать производство хлопка, нефти, сахара и других природных ресурсов в 1922 году. Однако Туркестан оставался настолько бедным, что зависел от даже символической материальной помощи из России.
В то время как экономическое слияние республик было технически осуществлено путем введения единой валюты, оказалось, что «слияние» на самом деле означало поглощение двух опустошенных экономик в одну, что было лишь немногим лучше, так как все они зависели от российской помощи.
Хорезм явно находился в еще более политически и культурно «отсталом» состоянии, чем Бухара или Туркестан, но в начале 1924 года он вновь появился на повестке дня с отдельной причиной: Джунаид-хан. Йомудский предводитель перегруппировал свою армию и вторгся в Хорезм в январе, на этот раз вызвав массовое антиправительственное восстание. Даже наблюдатели от Средазбюро сочувствовали партизанам и писали, что у хорезмийского правительства нет власти и оно пытается управлять на «экономической гибели» людей.
Туркмены осаждали Хиву в течение трех недель, а затем отступили назад в пустыню. Однако Красная Армия не могла изгнать Джунаид-хана с советской территории до июля, и ему все же удалось сбежать в Персию, а затем в Афганистан. То, что Красной Армии потребовалось семь месяцев, чтобы победить беспорядочно вооруженную, хотя и большую партизанскую силу, указывает на то, насколько тонко растянуты были большевистские ресурсы. Появились планы по делимитации границ по национальному признаку – было предложено сформировать отдельные туркменские, казахские и каракалпакские автономные районы в Хорезме и создать схему совместного использования водных ресурсов между узбеками и туркменами.
Указы Средазбюро оставались на бумаге, они игнорировались должностными лицами, которые должны были их исполнять. Начальник гарнизона в Ходжели (город, расположенный чуть более чем в 100 км к северо-западу от Хивы) застрелил человека и вывесил голову убитого на пик. Несмотря на многолетнюю работу по созданию советской судебной системы, единственными светскими судами в регионе были суды тайной службы. В тюрьмах содержались люди, которые не могли сказать московским инспекторам, почему их арестовали. Росла этническая напряженность между узбеками и туркменами.
Даже после делимитации Среднеазиатское бюро не могло просто навязать свою волю новым партийным организациям. Бюро продолжало составлять планы и надзирать за правительствами региона, что вызывало как открытое, так и скрытое сопротивление вплоть до закрытия организации Сталиным в октябре 1934 года. В то же время Средазбюро не было идеальным исполнителем воли Москвы; ему не удалось достичь многих целей, таких как воспитание местных кадров с техническими знаниями для управления своими республиками, создание партийных органов, которые были бы верны принципам коммунизма и были готовы обеспечить соблюдение этих принципов, а также создание новых наций по западноевропейской модели. Бюро на каждом шагу сталкивалось с неисполнением и сопротивлением. Тем не менее, Средазбюро поддерживалось настойчивостью и средствами из Москвы.
Удивительно, что правительство России, которая сама находилась в плачевном состоянии, смогло коренным образом изменить общества, так географически и культурно отдаленные от нее. Признание центральной роли Среднеазиатского бюро помогает в понимании того, что большевики завоевали Туркестан не только в военном отношении, но и в политическом и в значительной степени культурном.
Shoshana Keller, “ The Central Asian Bureau, an essential tool in governing Soviet Turkestan”, Central Asian Survey Vol. 22 , Iss. 2-3,2003
Рисунок – В. Сибирский. Туркестан советский. 1920 год. 1982
