Эдвард Чоу, старший научный сотрудник Программы по энергетике и национальной безопасности в CSIS, является международным экспертом по энергетике с более чем 35-летним опытом работы в отрасли и 20-летним стажем работы в Chevron. Он работал в Азии, на Ближнем Востоке, в Африке, Южной Америке, Европе, России и в Каспийском регионе, разрабатывая сложные, многомиллиардные бизнес-проекты и консультируя правительства, международные финансовые учреждения, крупные нефтяные компании и ведущие транснациональные корпорации. Г-н Чоу отвечает на вопросы CAAN о будущих энергопроектах Каспия.
Страны Каспийского региона столкнулись с серьезными экономическими трудностями после снижения цен на нефть. Что должны эти страны предпринять, чтобы их экономический рост продолжился?
Страны, богатые нефтью, должны быть подготовлены к возможности снижения цен на нефть, и иметь соответствующие финансовые резервы – это фонды суверенного благосостояния, которые имеются в Казахстане, Азербайджане и России. Но и тогда они только покупают время. Всем этим странам необходимо диверсифицировать свою экономику и уходить от сверхзависимости от нефти и газа. В то же время инвестиции в нефть и газ замедляются.
По сообщениям, большие трудности испытывает Туркменистан, где собираются отменять щедрые субсидии для населения (в частности, на газ и бензин), и где уже ощущается, опять же по сообщениям, дефицит продуктов питания…
Туркменистан не имеет резервного фонда, где временно высокие доходы аккумулировались бы на случай снижения цен на газ. Но я не уверен, действительно ли экономика Туркменистана так сильно пострадала от низких цен или она всегда была слабой, и сейчас это наиболее очевидно проявляется. Отсутствие иностранных инвестиций в эту страну также означает, что Туркменистан несет на себе весь ценовой риск, а не разделяет его с инвесторами.
Как вы относитесь к перспективам развития нефтехимии в Каспии как одного из возможного пути диверсификации?
Нефтехимия не является полезной диверсификацией, если в стране нет отраслей промышленности с более глубокой переработкой, таких как текстиль и другие отрасли легкой промшыленности, которые могли бы потреблять нефтехимические продукты. В противном случае нефтехимия фактически усложняет транспортные проблемы в не имеющем выхода к морю регионе, так как сырую нефть или природный газ проще перемещать.
Могут ли каспийские страны рассчитывать на новые проекты, такие как “Кашаган” или новые транспортные маршруты?
Кашаган – это не совсем новый проект, а очень затянувшийся проект. Новые маршруты нужны только тогда, когда появляются новые большие объемы. Ситуация для каждой страны совершенно разная. Казахстан по-прежнему имеет нефтяной потенциал, особенно в случае успешного продления контракта по Кашагану. Добыча нефти в Азербайджане уже снижается и этой стране придется все больше полагаться на доходы от газа. Туркменистан может увеличить объем газа, если он успешно реализует разработку Галкыныша самостоятельно или пригласит к разработке иностранных инвесторов. Но экономики этих проектов ухудшаются, потому что цены на нефть и газ остаются сравнительно низкими.
С запуском “Кашагана” добыча нефти в Казахстане немного выросла, может ли страна надеяться сохранить статус серьезного нефтяного игрока на энергетическом рынке?
Это не запуск, а перезапуск Кашагана после технических проблем, возникших после первого запуска. Реализация полного потенциала Кашагана в настоящее время зависит от продления контракта, и это будет предметом очень сложных переговоров между правительством и инвесторами-нефтяными компаниями. СРП по Кашагану (соглашение о разделе продукции) было подписано в 1997 году на 40 лет. Сегодня – 2017 и прошло уже 20 лет срока действия контракта, а добыча только началась. Чтобы оправдать дополнительные инвестиции необходимые для расширения проекта, инвесторам нужно продление контракта.
Возможно ли, что прикаспийские страны могут, наконец, договориться о статусе моря/озера. Может ли это ускорить развитие энергетических проектов Каспия?
Об этом говорят уже 20 лет. У России или Ирана нет большого стимула к сотрудничеству с другими странами по этому вопросу. Поэтому я не настроен оптимистично в отношении скорого заключения пятистороннего соглашения. Скорее всего, страны будут взаимодействовать на базе ряда двусторонних соглашений о совместном развитии, таких как соглашение (протокол к соглашению), уже подписанное между Казахстаном и Россией, о совместной разработке недр дна северной части Каспийского моря. Наиболее проблематичным является соглашение Туркменистана и Азербайджана по спорному каспийскому нефтегазовому месторождению «Кяпаз»/«Сердар». Никакая крупномасштабная разработка нефти и газа невозможна, если существует территориальный спор.
Что вы думаете о перспективах TAPI?
Это очень сложный проект. В настоящее время это политический проект, не имеющий экономического обоснования. Цены на нефть и газ должны быть намного выше, чтобы проект был коммерчески привлекательным. Неясно, ли понимает ли президент Туркменистана полностью все проблемы, и видит ли он, что прогресс в реализации проекта остановился.
Что необходимо для реализации этого проекта?
Одним из выходов было бы привлечение крупной международной нефтяной компании к разработке газового месторождения Галкыныш, которая могла бы возглавить трубопроводный проект. Но в настоящих условиях с низкими ценами на газ и наличием больших поставок СПГ (сжиженного природного газа) проект маловероятен.
Текущая стабильность цен на нефть обусловлена соглашением о сокращении добычи нефти ОПЕК (к которому присоединилась Россия). Ожидается, что это соглашение будет продлено. Будет ли это достаточным, чтобы поддерживать цены на нефть на нынешних уровнях?
Возможно, на текущих уровнях – 50 долл. США за баррель, но не на уровне 60 долл. США за баррель или выше, а именно на это были нацелены страны-участницы ОПЕК (и не ОПЕК), которые заключили соглашение. На самом деле, чем больше стран присоединятся к соглашению о сокращении добычи, тем более трудным будет обеспечение дисциплины в сокращении.
Когда наступит конец нефти?
Окончание нефтяного мира, если оно произойдет, наступит, по меньшей мере, через два-три десятилетия.
