21 февраля 2017 года Программа Центральная Азия Университета Дж. Вашингтона провела встречу с Софи Рош, которая в настоящее время руководит исследовательской группой в Университете Гейдельберга по теме «Демографический поворот на перекрестке культур». Софи Рош – автор работ, посвящённых изучению конфликтов в Таджикистане, исламу, демографии. С 2010 года она вела исследовательскую работу в Москве и изучала жизнь и опыт выходцев из Центральной Азии в качестве экономических мигрантов в России.
Выступление Софи Рош было посвящено главной мечети Москвы, Московской соборной мечети, ее социальной инфраструктуре и роли в жизни мигрантов из Центральной Азии. Один из участников ее исследования – таджик Рустам, лишившийся брата в результате уличной драки, находит в Московской соборной мечети не только место для молитвы, но и источник реальной помощи. Мечеть, как место положительных взаимосвязей, играет не последнюю роль в том, что Софи Рош называет парадоксом миграции, где в крайне враждебной к мигрантам среде (она приводит примеры из негативного освещения мигрантов российскими медиа, включая шоу «Наша Раша» и скандальный петербургский справочник, где мигрантов изобразили шпателем, валиком и веником, а местных – людьми) мигранты имеют положительное мнение о религиозной политике в России и часто похвально отзываются о президенте Путине, особенно, в сравнении с собственными местными лидерами.
Справочник для мигрантов, где их изобразили в виде шпателя, валика и веника
Сегодня мусульманское население России составляет около 20 млн человек, которое включает в себя татар, а также всех мусульман Кавказа (Чечня, Дагестан и т.д.). 10 процентов Москвы считают себя мусульманами, и 40 процентов всех мигрантов происходят из мусульманских стран. При этом по всей России функционируют около 6000 мечетей (хотя эти число возможно заниженное, учитывая, что мечети сейчас возводятся в каждом городе, где работают мигранты, включая Дальний Восток и Арктику). Москва имеет только четыре мечети, и столичный муниципалитет неоднократно отклонял все усилия по строительству дополнительных мечетей, несмотря на острую необходимость. Мечети Москвы переполнены и каждую пятницу несколько дорог вокруг мечетей перекрываются во время молитвенных часов.
Новая мечеть
Московская соборная мечеть была открыта 23 сентября 2015 года. На церемонии присутствовали президенты России Владимир Путин, Турции Реджеп Эрдоган, Палестины Махмуд Аббас, а также делегации из Азербайджана, Иордании, Ирана, Казахстана, Катара, Кувейта, Кыргызстана, Саудовской Аравии, Таджикистана, Туркменистана, Узбекистана, главы мусульманских регионов России.
История мечети начинается с первой половины XIX века, когда татары подали прошение царю Александру I о строительстве первой мечети в Москве в знак отличия службы, которую они несли в ходе наполеоновских войн. К 1871 году число мусульман в городе достигло 5000 и в 1904 году было построено первое здание мечети на средства татарского купца Салиха Ерзина. В советский период мечеть была единственной действующей мечетью в Москве, хотя перед московской Олимпиадой 1980 года власти хотели снести ее, чтобы освободить место для строительства спортивных сооружений. Но мечеть устояла. Напоминанием о тех событиях служит спортивный комплекс «Олимпийский», расположенный напротив мечети.
Наконец, в 2004 году усилиями шейха Равиля Гайнутдина, который сегодня является председателем президиума Духовного управления мусульман европейской части России и председателем Совета муфтиев России, было решено перестроить и расширить мечеть. Строительство мечети было начато в 2004 году и сопровождалось различными конфликтами. В частности, было много споров о том, сохранять ли исторический облик мечети или модернизовать здание.
Споры были разрешены за один день в 2011 году, когда рабочие с помощью спецтехники снесли здание исторической мечети до основания. Но некоторые элементы сохранились, в частности две колонны внутри здания. Можно также отметить татарские традиционные элементы в декоре, арабские и турецкие мотивы, воплощенные в модернизированной современным оборудованием мечети. Как отметил Гайнутдин, «символический симбиоз призван подчеркнуть многовековое соседство и братство православия и ислама, славянских и тюркских народов, русских и татар. Как мы знаем, благодаря этому стратегическому союзу Россия сформировалась евразийской державой, крупнейшим в мире государством».
Президент Путин отметил на открытии мечети важность традиционного ислама как части духовной жизни россиян. Он сказал, что «важно, чтобы мусульманская молодежь воспитывалась на традиционных исламских ценностях, чтобы пресекались попытки навязать чуждые нам мировоззренческие установки, которые не имеют ничего общего с подлинным исламом». Несомненно, строительство мечети способствовало успешной реализации «арабской дипломатии» Путина.
Мечеть стала важным пунктом в дипломатии России с мусульманским миром и странами Центральной Азии. Ильдар Аляутдинов, главный имам Московской соборной мечети, рассказывает, что хотя ему удалось наладить отношения с послом Кыргызстана в России в сфере обмена религиозными знаниями, где имамы двух стран могли посещать мечети друг друга, послы Узбекистана и Таджикистана отказались от такого сотрудничества. В частности, в Узбекистане власти не стремились к тому, чтобы создать в России благоприятную среду для своих мигрантов, а в Таджикистане в то же время начались гонения на религиозные движения.
Мечеть – источник помощи
Даже в 2010 году, когда Московская соборная мечеть еще не была заново отстроена, вне ее кипела бурная жизнь. Каждую пятницу многочисленные мусульмане, в основной массе – мигранты из Центральной Азии – молились на улицах, по воскресеньям они собирались на социальные мероприятия. После гражданской войны в Таджикистане немало детей таджикских мигрантов получили религиозное образование в стенах мечети. Вокруг нее сформировался большой рынок, где продавалась еда, ходили цыгане.
Сейчас социальная инфраструктура мечети стала еще более разветвленной. Здесь оказывают разнообразную помощь нуждающимся, проводят политические и религиозные дискуссии, предоставляют денежную помощь и другую срочную небюрократическую помощь.
Но в оказании помощи есть свои ограничения. Как наблюдала исследовательница, официально помощь оказывается только тем, у кого есть документы и кто живет в пределах Москвы. Чаще всего поддержка нуждающимся оказывается в форме продуктов питания и одежды, которые приносят верующие. Другую – юридическую и финансовую – поддержку предоставляют после расспроса только молящимся, у кого нет семьи и поддержки от родных. Семья, а не государство, рассматривается как главный источник помощи, и только за неимением таковой мечеть становится источником помощи. Особенно быстро собираются деньги на похороны, транспортировку тела назад на родину, оформление соответствующих документов.
Мечети являются центральным местом для социальных, образовательных и политических мероприятий. После молитвы многочисленные группы формируются вокруг активистов, которые пытаются повысить свою осведомленность по некоторым общественно значимым вопросам. Вопросы миграции и политики в мусульманском мире обсуждаются и обсуждаются открыто. Часто такие лидеры, как Эшони Нуриддинджон или до недавнего времени Мухиддин Кабири (лидер запрещенной Партии исламского возрождения Таджикистана) использовали мечеть в качестве одного из возможных мест для встречи с мигрантами. Такие встречи участники снимают на фото и видео и сразу распространяют с помощью мобильных телефонов, что, следовательно, охватывает значительную часть мигрантских общин. Таким образом, смысл этих встреч доходит даже до тех, кто работает на базарах или на строительных площадках и не могут присутствовать на таких встречах.
Рош отмечает влияние и активность юристов центральноазиатских мигрантов, которые проявляют солидарность и эффективность в работе по защите их прав. На встречу с Иззатом Амоном, представителем таджикского мигрантского сообщества в Москве, собираются десятки таджиков, некоторые едут для этого из более отдаленных районов. Группа Амона встречалась каждое воскресенье. Во время этих встреч группа обсуждала законы в Таджикистане, политические методы и события в других странах. Хотя на этих встречах ислам не является центром политических дискуссий, ислам обеспечивает основу для общего духа. По словам Иззата Амона, ислам является «моральным клеем», который держит людей вместе; он считает, что сегодня ни одно политическое изменение в Центральной Азии не произойдет, если не будет основываться на исламе как на нравственном фундаменте.
В то время как Иззат Аман собирает большие аудитории для обсуждения таких идей, большинство мигрантов боятся заниматься политической деятельностью и предпочитают рассматривать ислам как общественный и индивидуальный ресурс.
Центральноазиатский ислам в России?
По наблюдениям Рош, мигранты часто сохраняют свое представление об исламе, тесно связанное с их странами. Например, любой вопрос по шариату или разногласие среди таджикских юношей-мигрантов завершается звонком или обращением по почте Эшони Нуриддинджону в Таджикистане, чтобы получить его мнение. Эшони Нуриддинджон является влиятельным религиозным авторитетом из известного религиозного рода в Таджикистане, который использует интернет для общения с молодыми таджиками по всему миру.
Хотя духовными авторитетами для центральноазиатских мигрантов являются их собственные имамы, это не означает, что они не доверяют российским служителям. Они чаще отвергают ислам как этнический компонент. Вместо этого предпочтителен дискурс, где ислам – это универсальная концепция, которая объединяет самые разные этнические группы и обеспечивает безопасность, справедливость и моральную концепцию для политики и общественной жизни. Поэтому, по мнению Рош, нет версии «центральноазиатского ислама», но есть разные уровни взаимодействия, где, к примеру, татарский ислам играет главную роль на уровне дипломатии и взаимодействия с властями.
Интервью Софи Рош с мигрантами, особенно из Таджикистана и Узбекистана, подтверждают, что многие молодые люди стали практикующими мусульманами во время пребывания в России. Эта религиозная идентичность вначале формируется на основе прямого контакта с другими мусульманами, во-вторых, с русскими-христианами и нехристианами, и в-третьих, в виртуальном контакте.
Понятно, что в будущем мигранты будут играть большую роль в формировании ислама в России, хотя риторика о мигрантах из Центральной Азии в России в большей мере негативная. Мигрантов рассматривают как весьма проблематичное население, а их мусульманство может казаться угрозой мирному, доморощенному («своему») татарскому исламу и «исторически хорошим взаимоотношениям с основными мусульманскими странами». В этом и заключается парадокс миграции, по мнению Рош.
Очевидно, что религиозные власти России понимают этот парадокс. Как отметил Ильдар Аляутдинов, Москва становится центром мусульман СНГ, центром не только экономической и политической, но и религиозной интеграции. Совет муфтиев России объявил, что проблемы мигрантов-мусульман входят в их компетенцию, и даже недавно попросил власти Саудовской Аравии разрешить трудовым мигрантам из Центральной Азии совершить хадж по квоте России, составляющей 20,5 тысячи мест.
Отношения мигрантов из Центральной Азии с исламом в России – тема, безусловно, интересная, и такие этнографические исследования, как работа Софи Рош, помогают прояснить многие белые места в этой теме.
