В исследовательском творчестве ученых и аналитиков за годы независимости накоплено немало описательных (descriptive) работ по Центральной Азии. Однако меньше объяснительных (explanatory) и еще меньше предписательных (prescriptive) работ. Почему важен последний тип работ? Во всех наших диссертациях мы пишем о практической значимости наших исследований. Так вот: настало время эту практическую значимость продемонстрировать.
“Building Union among people,
not cooperation between states” (Jean Monnet)
Введение
В предыдущей статье «Центральная Азия: теория дезинтеграции» я попытался обсудить вопрос о дефиците строгих теоретических и концептуальных разработок в центральноазиатских исследованиях, которые пока не смогли объяснить достаточно полно ни процесс дезинтеграции, ни процесс интеграции государств данного региона. Предыдущую статью можно было бы даже символически назвать «Вперед к дезинтеграции». А данную можно символически назвать «Назад к интеграции».
Действительно, может показаться странным, что успешно начатый и успешно развивавшийся во всех аспектах вплоть до 2005 года процесс объединения стран Центральной Азии столь внезапно, без насильственных воздействий извне региона и каких-то крупных конфликтов внутри, был прерван. Это был закономерный процесс или искусственный? Актуален ли все еще вопрос о региональной интеграции в Центральной Азии? Как, на какой основе, в какой форме можно восстановить этот интеграционный процесс? Располагаем ли мы достаточным научным инструментарием для анализа всех этих вопросов?
Слишком много интеграций
Не все, что называется интеграцией, есть интеграция. Этим термином обозначают часто обычное многостороннее сотрудничество государств в рамках международных организаций, что приводит к терминологической путанице. Существует ряд определений интеграции, данных различными учеными, исследующими этот феномен. Некоторые их них стали классическими и общепринятыми.
Так, один из основоположников теории интеграции Эрнст Хаас определяет ее как «процесс, при котором политические акторы в нескольких отдельных национальных образованиях решаются передать свою лояльность, ожидания и политическую деятельность новому центру, институты которого обладают или требуют юрисдикцию над предшествовавшими национальными государствами. Конечным результатом процесса политической интеграции является новое политическое сообщество, накладываемое на предшествующие сообщества»[1]. Карл Дойч считал, что она происходит через растущие трансграничные коммуникации и взаимодействия. Кроме того, он ввел в обиход термин ‘сообщество безопасности’, которое образуется в ходе такого взаимодействия.
Появившиеся на постсоветском пространстве различные объединения государств, начиная от самого СНГ, ни одна не соответствует определению интеграции. Что интересно, без преувеличения можно констатировать, что единственным объединением, действительно обладавшим потенциалом для региональной интеграции, было объединение пяти центральноазиатских государств, которое просуществовало с 1990-го до 2005 года. Т.е. оно просуществовало около 15 лет, превзойдя по продолжительности своего функционирования все другие ad-hoc объединения бывших советских республик.
Конструктивизм не способен объяснить произошедший полураспад центральноазиатского объединения при помощи инструментализации таких понятий, как ценности, идентичности, представления (perceptions) и тому подобных надстроечных явлений, поскольку причина кроется в геополитике. Но и политический реализм вместе в либерализмом не обладают всеми картами для фундаментальной дискуссии по этому вопросу, поскольку, несмотря на имеющиеся разногласия (а где их не бывает) по ряду региональных проблем, страны региона одновременно держались вместе в объединении ОЦАС и, тем не менее, сохраняли до последнего свои позиции по этим проблемам, пока собственноручно не пожертвовали ОЦАС.
Остается перейти на новый (а может и старый) уровень более диалектического рассмотрения всего круга вопросов региональных отношений в Центральной Азии. Свой подход я бы обозначил термином ‘диалектический универсализм’.[2] По большому счету, любой интеграционный процесс – это диалектическое противодействие и единство центростремительных и центробежных сил. Игнорирование этой истины часто приводит центральноазиатские исследования либо к умалчиванию факта имевшей место интеграции, либо к искажению причин дезинтеграции.
В результате, по прошествии 25 лет независимости центральноазиатский региональный интеграционный процесс, провозглашенный сразу после распада советского государства, столкнулся с пятью главными проблемами: это онтологическая, доктринальная, концептуальная, институциональная и политическая проблемы.
Онтологическая проблема
Кризис центральноазиатских исследований в плане регионализма уже стал порождать сомнения о существовании самого региона, о релевантности даже названия «Центральная Азия». Авторы подобных утверждений, даже не замечают, что выражая свои сомнения относительно региона и интеграции, продолжают писать и специализироваться на Центральной Азии. А то, что регион признан в мире в качестве такового, как отдельная территориальная, историческая и политическая сущность, чаще всего не замечается. «Алматы Клуб» постарался разобраться в этом вопросе и пришел к выводу, что Центральная Азия имеет самостоятельное значение и самоценность. Иногда даже сами центральноазиаты не замечают, того, что видят в них внерегиональные державы, а именно: регион как пространство их совместного бытия.[3]
Отрицание существования региона мне напоминает басню Крылова «Лисица и виноград».
Доктринальная проблема
Она включает в себя вопросы определения региона; признания исторического совместного проживания народов региона; отказа от деструктивной геополитики и признания новой демократической перспективы; провозглашения приверженности идее регионостроительства. Это по сути парадигмальная проблема.
Можно бесконечно твердить о бесперспективности интеграции в Центральной Азии в силу тех или причин, опускать руки перед проблемами и идти по наиболее легкому, и мало к чему обязывающему, пути отрицания единства между странами региона. А можно вести работу, в том числе исследовательскую, на основе более основательной парадигмы. Такой парадигмой может быть признание региона в составе пяти государств и предопределенности их интеграционного развития. Доктрина – это стратегическое заявление на высшем уровне о выборе главного modus vivendi и modus operandi, следовательно, интеграционная доктрина должна провозгласить, что государства Центральной Азии будут последовательно строить свою внутреннюю, региональную и международную политику в соответствии с целями и ценностями региональной интеграции.
Концептуальные проблемы
Проблема концептуализации означает разработку новых концептуальных решений, касательно модели, масштаба и уровня региональной интеграции. Можно строить концепцию Центральной Азии как самостоятельного региона, развивающегося по своим внутренним законам, а можно встраивать Центральную Азию в состав более крупных структур, таких как, например, Евразийский Экономический Союз (ЕЭС).
Можно говорить об открытом регионализме или закрытом. К примеру, известная группа, осуществляющая мониторинг европейской стратегии в Центральной Азии EUCAM обратила внимание на особый дуализм «внешнего-внутреннего регионализма». Под внешним регионализмом понимается открытый, а под внутренним – закрытый регионализм. В первом случае в региональное сотрудничество вовлекаются прилегающие к Центральной Азии страны, во втором оно ограничено рамками пяти стран[4]. При этом EUCAM верно обращает внимание на то, что при сравнительно небольшом общем населении внутрирегиональное сотрудничество в Центральной Азии имеет не большой потенциал, если оно не будет частью более широкого трансграничного экономического сотрудничества[5]. Одновременно с этим в докладе EUCAM говорится, что, несмотря на то, что не должно быть преувеличенных или преждевременных надежд на региональное сотрудничество в Центральной Азии, тем не менее, стремление к новой современной центральноазиатской региональной идентичности заслуживает поддержки в надежде, что это естественно приведет к созданию аутентичных нормативных оснований.[6]
Как видно из этого анализа и многих других работ по Центральной Азии, Европа, США, Япония и другие великие и крупные державы a priori признают региональную общность в Центральной Азии и даже готовы поддержать строительство единого региона. Астана, Бишкек, Душанбе, Ашгабад и Ташкент должны, очевидно, выйти из замкнутого и узкого круга, внутри которого они поглощены исключительно своим, так сказать, фундаменталистским суверенитетом, и заняться строительством общего региона. Для этого необходимо определиться относительно концепции объединения. Существует ряд концептуальных подходов к данной проблеме, например, федеративная концепция, конфедеративная концепция, кооперативная концепция, концепция содружества. Существует ряд в той или иной мере успешных интеграционных моделей: модель ЕС, модель АСЕАН, модель НАФТА, модель МЕРКОСУР, модель СНГ.
Некоторые считают, что модель АСЕАН наиболее подходит к условиям Центральной Азии. Я думаю, с учетом пройденного пути в деле интеграции и накопленного позитивного опыта, нужно с самого начала ставить планку интеграции на высокую отметку и развивать процесс по модели ЕС. Этого требует как быстро меняющаяся окружающая действительность и усиливающаяся международная турбулентность, так и задача реверса центробежных тенденций в регионе, пока, как говорится, не пройдена точка не возврата.
Институциональные проблемы
Институциональная проблема отражает слабость или неадекватность существующих институтов и необходимость создания новых, которые призваны обеспечивать реальный интеграционный процесс. Европейский опыт институционализации интеграции мог бы служить точным ориентиром в этом деле для стран Центральной Азии. Центральная Азия могла бы учесть этот опыт в своем интеграционном проекте, поскольку ничто (или мало что) в этом опыте не является чуждым центральноазиатским особенностям и нынешним политическим реалиям (с точки зрения диалектического универсализма). Ни культура, ни религия, ни история, ни география не предоставляют нам убедительных и полных доказательств несовместимости опыта двух регионов в деле объединения. Наоборот, мы можем в этом опыте обнаружить много поучительных аналогий и схожестей.
Вместе с тем есть одно немаловажное отличие двух регионов. Европейская интеграция, очевидно, не была легким процессом, где были и кризисы, и откаты назад, и движение вперед, и большие успехи. При этом, столкнувшись с трудностями в интеграционном взаимодействии друг с другом, они (европейцы) не «опускали руки», не отчаивались и искали новые решения. В случае же Центральной Азии, к сожалению, мы часто наблюдаем больше отчаяния и разочарования в региональном интеграционном взаимодействии перед лицом возникающих трудностей и кризисов. В экспертном сообществе стало модным нынче приписывать неудачи в сотрудничестве искомых стран разным идентичностям, ценностям, представлениям, разным экономическим и политическим моделям и т.д., отвлекая общественное внимание, политический выбор, а также аналитику на пост-модернистские упражнения.
А ведь страны Центральной Азии уже имели в своем распоряжении систему основополагающих институтов интеграции, таких как, например, ЦАС-ЦАЭС-ОЦАС, ЦА-парламент, Совет глав государств, Совет глав правительств, Совет министров иностранных дел, Совет министров обороны, договор о Зоне Свободной от Ядерного Оружия (ЗСЯО), Центральноазиатский миротворческий батальон (Центразбат), Фонд спасения Арала, функциональные консорциумы. В моменты обострения террористической угрозы, по крайней мере, три страны, непосредственно подверженные угрозе, создали совместный штаб контр-террористической операции. Как это звучит в одном стихотворении поэта «И что ж теперь, И где все это?».
В этой связи уместно заметить, что попытка переноса региональных проблем на уровень внерегиональных институтов (типа СНГ, ЕврАзЭС, ОДКБ или ШОС), а также институционализации возможного посредничества великой державы в разрешении этих проблем показали свою несостоятельность. Позиция Узбекистана (хотя и не полностью разделяемая соседними государствами), что региональные проблемы в Центральной Азии должны решаться самими странами региона без какого-либо посредничества извне региона, очевидно, верна, но остается пока на декларативном уровне.
«Ничего не возможно без людей, и ничего не будет устойчивым без институтов».[7] Итак, институты и еще раз институты – вот, что нужно Центральной Азии.
Политические проблемы
Наконец, политическая проблема отражает дефицит политической воли в странах региона в отношении перспективы регионального объединения, включая мифическую проблему соперничества между странами Центральной Азии за региональное лидерство. Позволю себе гипотетическое утверждение: с одной стороны, руководство рассматриваемых нами государств не востребовало и не получило существенной помощи со стороны экспертного сообщества, ученых и аналитиков в разработке соответствующих политических решений в сфере региональных отношений в рамках центральноазиатского формата, а с другой – само экспертное сообщество в этих странах и не предоставило пока инновационных и концептуальных разработок. Тем временем, в сотрудничестве экспертного сообщества и политиков скрыт значительный потенциал для более адекватного и эффективного обращения к такому материалу, как региональные взаимоотношения в Центральной Азии.
Многие исследователи феномена интеграции указывают на важность наращивания привычки совместного обращения к имеющимся региональным проблемам и решения их совместными усилиями. Для описания нюансов этого процесса были введены в обиход такие термины, как функционально-экономическое перетекание (functional-economic spillover), политическое перетекание (political spillover), культивированное перетекание (cultivated spillover). В первом случае (упомянутом выше) увеличиваются в количестве функциональные, отраслевые объединения (по типу Европейского Объединения Угля и Стали), благодаря позитивному влиянию успеха сотрудничества в одной отрасли на сотрудничество в другой. Во втором случае все больше вопросов делегируется и решается на наднациональном политическом уровне (например, как в Комиссии ЕС), что постепенно приводит к эффекту переноса лояльности и ожиданий людей и заинтересованных групп с национальных правительств на наднациональные органы. Наконец, в третьем случае наднациональные органы все больше вовлекают представителей заинтересованных групп в обсуждение и решение общерегиональных проблем; происходит своеобразная кооптация элит и представителей гражданского общества на формальном и неформальном уровне и таким образом, достигается эффект культивирования большего интереса и активного участия в интеграционном процессе представителей различных слоев общества.
Отсутствие политической воли к усилению интеграционного процесса в государствах Центральной Азии, конечно, – серьезная проблема. Но многие останавливаются в своем экспертном самовыражении на этой видимой не вооруженным экспертным глазом истине и не идут дальше от описательной позиции в сторону инновационных решений. Ведь даже если крепко держаться скептической позиции в вопросе об интеграции, региональные проблемы никто не может отрицать и их надо решать! Ведь ясно, что нельзя эти проблемы оставлять на произвол судьбы и авторитарных правителей. И я уверен, собственно сам заинтересованный поиск, нахождение и внедрение новых политических решений накопившихся региональных проблем, вызывающих недоверие, напряжения и иногда конфликтные ситуации в отношениях стран Центральной Азии, выведут эти страны на интеграционный путь.
Заключение
В исследовательском творчестве ученых и аналитиков за годы независимости накоплено немало описательных (descriptive) работ по Центральной Азии. Однако меньше объяснительных (explanatory) и еще меньше предписательных (prescriptive) работ. Почему важен последний тип работ? Во всех наших диссертациях мы пишем о практической значимости наших исследований. Так вот: настало время эту практическую значимость продемонстрировать.
Государства региона за весь прошедший период с момента обретения независимости показали, что умеют легко ссориться, но меньше всего показали, что могут крепко дружить. Но это все, я считаю, симптомы болезни роста, это все преходяще, это диалектический процесс. Надо только вести постоянный поиск новых решений по уменьшению факторов конфликта и усилению факторов объединения.
Когда говорят об отсутствии политической воли в странах Центральной Азии к решению региональных проблем и к интеграции, то видят только одну сторону медали. На политическую волю надо еще и влиять (референдумы, опросы общественного мнения, политические партии, общественная активность). Стоит напомнить, что эта воля, которая как кажется сегодня, отсутствует, присутствовала с первых дней независимости вплоть до внезапного и искусственного замораживания ОЦАС.
В конце хотелось бы еще раз вспомнить европейский опыт: один из наиболее выдающихся отцов-основателей европейской интеграции Жан Монне утверждал, что «в Европе не будет мира, если государства будут вновь возрождаться на основе национального суверенитета, ведущего к политике престижа и экономическому протекционизму. Страны Европы слишком малы, чтобы обеспечить своим народам ту степень благополучия, которая в нынешних условиях будет возможна и необходима. Благосостояние и обязательное социальное развитие немыслимы, если страны Европы не создадут федерацию или «европейскую конфигурацию», которая сформирует их в экономическое единство»[8]. Без сомнения, все эти слова в полной мере можно сказать и по отношению к центральноазистаким странам.
Ссылки:
[1] Haas, E.B. The Uniting Europe: Political, Social and Economic Forces, 1950-7 (London: Stevens, 1958).
[2] Изложение данного подхода будет дано в другой работе. Здесь я лишь вкратце обозначу важность диалектики и отказ от пост-модернистского критицизма, а также от редукционизма и релятивизма известных основных теорий международных отношений.
[3] «Центральноазиатское LEGO: кто конструирует регион?». – Работа Алматы Клуба. – Алматы: Фонд им. Ф. Эберта. – 2016.
[4] Into EurAsia. Monitoring the EU’s Central Asia Satretgy. (Brussels: CEPS; Madrid: FRIDE, 2010), P.112.
[5] Там же, С. 112.
[6] Там же, С. 122.
[7] http://www.azquotes.com/author/36946-Jean_Monnet
[8] http://www.azquotes.com/author/36946-Jean_Monnet
Открывая данную рубрику, мы cтремимся создать виртуальную дискуссионную площадку для обсуждения проблем и перспектив региональной интеграции в Центральной Азии. Вопрос интеграции, как известно, был поднят с первых дней независимости стран региона, однако, он не был глубоко и всесторонне изучен и обсужден в научном, экспертном и политическом сообществе. Многие работы по этой теме не пошли дальше констатации и описания видимых фактов, процессов и явлений, чтобы считать этот вопрос исчерпанным. Предстоит широкая и сложная работа по осмыслению и обсуждению закономерностей интеграции и факторов дезинтеграции, как с теоретической, так и и эмпирической точки зрения. Мы предлагаем начать такое обсуждение в рамках данной рубрики и приглашаем к участию в нем интересующихся ученых, экспертов, общественных и политических деятелей. Комментарии и мнения приветствуются: editor@caa-network.org
