Во внешней политике 2016 год для Казахстана оказался не менее сложным, чем для экономики, и требовал эффективного кризис-менеджмента, быстрого реагирования и определенной изворотливости.
Роль президента во внешней политике как никогда была высокой и востребованной. Несмотря на наличие многих социально-экономических проблем, события 2016 года вынуждали его чаще всего фокусироваться именно на внешнеполитических вопросах. По сути, уходящий год показал, что то, что мы называем мультивекторной внешней политикой, представляет собой институционализацию личных и профессиональных качеств главного десижнмейкера страны. Президент, используя особенные отношения, в первую очередь, с Путиным, смог укрепить позиции Астаны в качестве медиатора глобальных кризисов.
Турция
Безусловно, одним из главных событий года является конфронтация и нормализация отношений между Турцией и Россией – оба этих процесса имели критическое значение в сирийском кризисе. Содействие Казахстана в разрядке отношений между В.Путиным и Р.Эрдоганом стало сильным аргументом в поддержку инициативы Астаны собрать лидеров Ирана, России и Турции в казахстанской столице. Усилия Астаны выступать в роли посредника и переговорной площадки становятся более последовательными и обоснованными.
Временное ухудшение отношений между Анкарой и Москвой оказалось необходимым для пересмотра Турцией своей позиции по Сирии и Б. Асаду. Инцидент со сбитым российским истребителем, кстати, так же помог усилить дискредитационную кампанию против движения Гюлена. Попутно на турецкие лицеи в странах Центральной Азии было тоже оказано давление.
Российско-турецкие отношения подвергли тестированию мультивекторную внешнюю политику Казахстана. Очевидно, что она должна работать на полную катушку в кризисные моменты, хотя многие эксперты, в частности российские, после сбитого Су-24 намекали нам, что, мол, пришло время определиться, с кем мы в одной упряжке, а с кем нам не по пути. Казахстан может использовать в свою пользу противоречия между крупными геополитическими игроками. Чем больше кризисных ситуаций, тем лучше для Казахстана. Конечно, если ситуация полностью не выходит из под контроля и нет прямых боевых действий.
Китай
Хотя если в ситуации с Турцией и Россией у нас получилось выступить медиатором, это, в первую очередь, потому, что Анкара и Москва сами захотели этого. Аналогичную роль в российско-китайских отношениях Астане сыграть не удалось. 2016 год показал, что “сопряжение” так и не наступило, а договоренности по обеспечению безопасности в Центральной Азии до конца не достигнуты. События в Актобе и атака на китайское посольство в Бишкеке в очередной раз актуализировали вопрос о защите китайских инвестиций и рабочих в регионе. Заявления китайских и российских высокопоставленных коллег касательно того, что они не приемлют вмешательство третьих стран в Центральную Азию, может говорить о том, что общее понимание у Москвы и Пекина на этот счет имеется, но неизвестно, насколько устойчиво это согласие. Захочет ли Пекин большей безопасности, а Москва – больше экономического пространства в регионе – вопрос все еще открытый.
Что касается китайского проекта ЭПШП, то мы видим, что в 2016 году Пекин укрепил восприятие среди элит Казахстана, что индустриализация в стране немыслима без китайского участия и содействия. Хотя на уровне населения, и это хорошо показали земельные митинги, синофобия никуда не улетучилась и где-то, наоборот, усугубилась. Вероятно, Пекин, скорее всего, в силу специфики политического режима страны, все это время видел казахстанское правительство в качестве транслятора, который объяснял бы доходчиво и понятно населению о полезности и необходимости китайских инвестиций, а также переноса заводов и фабрик в Казахстан. В течение 2016 года мы видели, что правительство позиционировало китайское присутствие в качестве важного фактора для создания рабочих мест и стимулирования экономики и предпринимательства. Наверное, не каждый среди населения понял до конца данный посыл, что обернулось новыми фобиями и страхами в отношении Китая.
Иран
Другой не менее важный момент – наши ожидания от снятия санкций с Ирана, как у многих других стран мира, стали более умеренными. Радостные надежды, что, вот, мол, Иран сейчас откроется, и в регион потекут инвестиции, не оправдались. Но запуск железной дороги Казахстан-Туркменистан-Иран и присоединение Китая к проекту свидетельствуют о том, что сотрудничество с Ираном может быть осязаемым и не встречает сопротивления со стороны Запада. Хотя, возможно, не до конца оценен эффект иранско-израильского противостояния на страны Центральной Азии. Факт того, что Хасан Рухани следом за Беньямином Нетаньяху в очередной раз посетил Казахстан, говорит о том, что Иран все-таки ревностно относится к любым нашим контактам с Израилем. Аналогичные эмоции Тегеран демонстрирует и в отношении Азербайджана.
Совет Безопасности ООН
Безусловно, фактор того, что Казахстан займет кресло непостоянного члена Совета Безопасности ООН в 2017 году, начал играть свою роль. И данный фактор уже активно инструментализирован самой Астаной. В частности, это было видно по визиту президента в Японию и Южную Корею – две страны, чей политический вес в системе ООН существенен, учитывая их финансовую помощь, оказываемую различным агентствам и кампаниям ООН. Наше членство в СБ ООН в проекции Астаны может выступать в качестве фактора, способствующего привлечению инвесторов.
США
Стоит отметить, что Казахстан довольно тесно взаимодействует с США, и поддержка Вашингтона в обретении статуса непостоянного члена СБ ООН, вступлении в ВТО и открытии ядерного банка была очень важна. 2016 год показал, что если Казахстан хочет активно работать в признанных международных институтах, надо заручиться поддержкой США.
Имидж стабильного партнера
Для внешних партнеров и инвесторов важны не только статусные достижения Астаны, но и подлинная стабильность режима. Запуск институциональных реформ и периодически озвучиваемые намерения о внедрении парламентско-президентской системе, отчасти, имеют целью успокоить внешний мир тем, что транзит власти будет происходить предсказуемо и при понятных правилах игры. Потребность в открытости и предсказуемости, как мы знаем, возросла после внезапной кончины И.Каримова.
Политика Астаны, пусть и по стилю отличается от узбекской, аналогичным образом направлена на выработку заинтересованности крупных геополитических игроков в стабильности в Казахстане. 2016 год показал, что в этом направлении Астана продолжает вести работу, углубляя отношения с Китаем, Россией, США, Ираном, Турцией и другими странами.
