Вопрос смены власти в Казахстане – один из самых щекотливых и актуальных, особенно если учесть, что в декабре этого года исполнилось ровно 25 лет, как президент Нурсултан Назарбаев находится у руля суверенной страны. Сам глава государства заявил, что доработает до 2020 года. Очевидного преемника, по мнению политологов, по-прежнему нет, как и уверенности в том, что транзит власти в Казахстане пройдет в предсказуемых, стабильных условиях. На актуальную тему рассуждает директор Центра актуальных исследований «Альтернатива» Андрей Чеботарев.
– Как бы Вы оценили подготовку Казахстана к смене власти? Стала ли ситуация яснее, чем несколько лет назад?
По крайней мере, в течение последнего месяца президент Казахстана Нурсултан Назарбаев озвучил две интересные вещи по этому вопросу. Во-первых, в интервью агентству Bloomberg News он заявил, что не рассматривает своих детей в качестве преемников у руля государства. Во-вторых, на торжественном собрании, посвященном 25-летию независимости Казахстана, он сказал, что пришло время рассмотреть вопрос перераспределения полномочий между президентом, правительством и парламентом и создать специальную комиссию для разработки соответствующих предложений. Последнее из этих заявлений можно считать очередным шагом на пути к будущему транзиту верховной власти в стране.
Вместе с тем все это еще не означает, что данный транзит уже начался. Тому же Bloomberg News Назарбаев дал понять, что в зависимости от здоровья и отношения народа он готов баллотироваться на новый срок в 2020 году. Причем в наших условиях в его решении уйти или переизбраться ключевую роль будет играть именно первый фактор.
Что касается перераспределения властных полномочий, то прошло менее двух лет с того времени, когда президент впервые заявил об этом. Поэтому неизвестно, когда именно будет создана указанная комиссия и сколько времени она проработает. А самое главное – неясно, что именно ею будет предложено. Даже если ожидать принятия до 2020 года поправок в Конституцию РК, ослабляющих в определенной степени полномочия президента, то их вступление в силу, скорее всего, произойдет уже при новом руководстве страны. При действующем же главе государства в лучшем случае может состояться некоторое усиление парламента за счет правительства. В любом случае пока можно говорить об отдельных мерах в ходе подготовки к транзиту власти. Хотя в любой момент их можно и пересмотреть.
– Какие уроки вынесла казахстанская власть из опыта Узбекистана? Какие есть схожести и отличия?
Общими для Казахстана и Узбекистана являются закрытый характер политических систем, группы влияния внутри правящей элиты как ключевые участники политического процесса и отсутствие оппозиции, способной обеспечить определенный противовес властям.
В то же время покойный президент Узбекистана Ислам Каримов выстроил элиту страны таким образом, что переход власти к бывшему премьеру Шавкату Мирзиёеву прошел без каких-либо эксцессов. Хотя будущий президент и те, кто его выдвигал, все-таки немного подстраховались, не дав спикеру Сената Олий Мажлиса Нигматилле Юлдашеву принять исполнение обязанностей главы государства, согласно Конституции РУ. Судя по всему, все это обеспечило очень небольшое количество высокопоставленных персон. Остальные представители узбекской элиты, включая региональные группы, фактически были поставлены перед фактом и приняли его. В том числе и члены семьи Каримова.
В Казахстане же трудно себе представить подобное. В нашей элите хватает желающих если не самим встать во главе страны, то уж точно участвовать в определении подходящей кандидатуры и влиять на его политику в дальнейшем.
Конечно, за последние 10 лет президент произвел серьезную «чистку» среди элиты и создал различные механизмы контроля над ней. В результате канули в лету многие влиятельные прежде группы. С другой стороны, появились новые группы влияния и отдельные персоны. Однако выстраивания более-менее удобного внутриэлитного баланса, что руководство нашей страны периодически и делает, для обеспечения будущего транзита власти в нормальной и бесконфликтной обстановке недостаточно. Требуется укрепить и сделать дееспособными ключевые институты государства, включая парламент и маслихаты.
В Узбекистане, на мой взгляд, помимо обеспечения консенсуса внутри правящей элиты по кандидатуре Мирзиёева, сработала еще и бесперебойная деятельность различных институтов, включая знаменитую махаллю. Так что эта страна определенные уроки Казахстану дала. Главное, чтобы они были поняты и выучены.
– Будут ли осуществляться политические реформы? Можно ли реформировать экономику без реформирования политики?
В принципе, с прошлого года власти начали проводить некоторое реформирование, правда, не системного (на уровне конституционных изменений), а институционального характера. В частности, созданы и действуют общественные советы при министерствах и региональных акиматах. Системные же меры как раз будут приняты в результате заявленного перераспределения полномочий между ведущими институтами власти. Хотя одновременно с этим следует рассмотреть и решить вопросы по усилению маслихатов всех уровней и созданию полноценной системы местного самоуправления. Кстати, в 2015 году президент также говорил о возможном создании новой системы выборности местных исполнительных органов.
В любом случае все это будет проводиться не с целью демократизации политической системы, а в интересах выстраивания ее нового формата, приемлемого для сохранения существующих «правил игры». Что касается экономики, то, безусловно, для ее улучшения надо менять подходы в управлении ею и искоренении «теневого» сектора. Хотя, в принципе, для этого не обязательно менять Конституцию РК. Многое в сфере экономики можно сделать на уровне законов, обеспечив их неукоснительное исполнение всеми, включая саму власть.
– Считаете ли Вы, что внутри элиты есть запрос на политические реформы?
Думаю, да. По крайней мере, у некоторых групп и персон, которые понимают, что без определенных системных изменений они вряд ли сохранят свой статус-кво в постназарбаевский период. Возможно, что с их стороны идут определенные сигналы главе государства и его последние заявления по вопросам преемственности власти обусловлены ими.
Другое дело, что этим людям приходится все свои запросы и предложения по этому поводу делать негласно и осторожно. Тем более, что в элите хватает и консерваторов, которых все устраивает и которые не хотят особо думать о завтрашнем дне.
– Происходит ли перегруппировка внутри элиты в связи с экономическими трудностями? Наблюдаем ли мы новые группы, которые могут прийти к власти?
Устойчивых групп влияния и внутриэлитных альянсов в Казахстане в принципе еще не было. Многие из них, кто делал политику, к примеру, в конце 1990-х – начале 2000-х гг., распались или даже были разгромлены. К тому же чуть ли не ежегодно идет процесс кадровых изменений в госаппарате, а также перераспределения экономических, финансовых и медийных активов. В результате одни из высокопоставленных персон теряют свои позиции во власти или бизнесе, а другие, наоборот, занимают освободившиеся ниши. Немало людей вышли на центральные позиции с регионального уровня. Однако не все смогли удержаться здесь, как, например, экс-премьер Серик Ахметов.
В этих условиях трудно четко определить, кто в нашей элите с кем и, так сказать, против кого дружит. Тем более, что примерно с 2006 года руководство страны особо никому не дает группироваться. Хотя негласно процессы встраивания отношений и возможных альянсов в правящей элите идут. Но таких групп, которые могут самостоятельно прийти в будущем к власти, не наблюдается.
– Какую нестабильность может вызвать смена власти?
Всевозможные риски в процессе смены верховной власти мы с коллегами из Альянса аналитических организаций проанализировали и представили в книге «Сумеречная зона» или «ловушки» переходного периода», вышедшей еще в 2013 году. По большому счету, с тех пор ничего не изменилось. Самым главным из этих рисков остается вероятность конфликта между разными группами влияния по поводу фигуры потенциального преемника и дальнейшего правления страной. Причем не исключено внешнее вмешательство в этот процесс со стороны России и Китая в поддержку кого-либо из подходящих им претендентов на президентский пост. Поэтому важно обеспечить внутриэлитный консенсус, укрепить официальные институты, а также снять барьеры в процессе развития гражданского общества и его структур. В наших условиях сделать все тихо и гладко, как в Узбекистане, не получится.
