В серии интервью с российскими экспертами политолог Рафаэль Саттаров исследует, существует ли новая повестка во взаимодействии России с Центральной Азии. Как изучают и как относятся в России к изменениям в Центральной Азии? Смогут ли связанные историческим наследием авторитаризма и остатками единого хозяйства, страны ЦА и Россия найти новый формат взаимовыгодных отношений?
Виктория Полторацкая, политолог, колумнист Intersection Project-ISP. Научные интересы – политические режимы, авторитаризм, федерализм, регионалистика. Автор статей: “Государство-мафия: возникнут ли в России новые «силовые предприниматели» в Forbes Russia, «Три сценария для Узбекистана: Как живут страны Азии после ухода персоналистского режима» в Новой Газете.
Зачастую многие пропагандисты или различные политики муссируют термин «нелиберальные демократии». Под ним понимают режимы России, Венгрии, Турции или в какой-то степени Китай. На чем основываются такие рассуждения?
Честно сказать, эти термины перестали существовать в политической науке чуть менее 20 лет назад. Дело в том, что на расцвете науки транзитологии и с распадом Советского Союза появился некий «культ» демократий – казалось, что становление демократий во всем мире побеждает альтернативные политическое конструкции. Почти все режимы, проводящие выборы, называлась политологами демократиями – в целом, режимы сами способствовали такому демократическому мифу.
В силу большой инвестиционной и международной привлекательности демократического режима многие страны стали мимикрировать под демократические институты, создавая видимость или «переходность» режима в стране. На практике, становиться демократиями многие страны не собирались. Тем не менее, для методологического осознания этих процессов требовалось время, а на момент 90-х-00-х годов большой популярностью пользовались «переходные» термины с позитивной коннотацией – нелиберальные, переходные, управляемые демократии и так далее. Позже в литературе появился термин «электоральный» или «соревновательный» авторитаризм. Это определение кажется значительно более подходящим для всех тех стран, которые создают видимость демократических институтов (прежде всего выборов) уже очень длительное время, и совершенно не имеют никакого отношения к демократическому политическому режиму.
Екатерина Шульман отмечает, что во многих постсоветских странах существует своеобразный «обратный карго культ». Насколько долго могут сохраняться такие мысли среди политиков постсовка?[1]
Настолько долго, насколько будет продолжать существовать авторитарный режим в каждой конкретной стране. Это обязательное условие – объяснять населению, почему демократическая альтернатива либо плоха, либо ее и вовсе не существует. Создание иллюзии единственно правильного пути важно для властной вертикали, однако не менее важно оно и для демократий, категорически отрицающих положительные возможности авторитарных режимов.
К каким группам авторитаризма вы бы отнесли авторитарные режимы Центральной Азии? И насколько в таких режимах важную роль сыграет электоральный цикл?
К самым обыкновенным авторитаризмам, в которых электоральный цикл уже не играет никакого значения. Он не выполняет функцию легитимации – власть там легитимна не потому, что у людей есть возможность ходить на выборы и выбирать, международному сообществу совершенно безразличны эти попытки проводить показательные выборы, просто потому что с режимами в этих странах уже всё давно понятно. Это совершенно классические авторитаризмы, с разными вариациями – от наиболее закрытого режима в Туркменистане, до менее репрессивных. Есть исключение – это Киргизия, но там была особая ситуация и в общую тенденцию она, конечно, не вписывается.
Власть в Узбекистане после смерти Ислама Каримова перешла к преемнику без каких-либо эксцессов. Хотя звучало много различных алармистских прогнозов. На ваш взгляд, в чем причина такого спокойного транзита власти?
Вероятно, в том, что не было никаких детонаторов общественного или элитного взрыва. В Туркмении власть к преемнику в свое время тоже перешла совершенно без шума. Эти переходы интересны для исследователей авторитарных режимов, которые принято считать неустойчивыми. По всей видимости, есть некий набор факторов, который обеспечивает вертикали власти выживаемость даже в обезглавленном виде – первоочередным кажется элитная консолидация и отсутствие сильных воюющих между собой кланов с властными амбициями.
В реалиях постсоветского пространства оппозиция недееспособна, средний класс и интеллигенция играют пассивную роль. Исходя из этого, что является тогда ядром трансформации авторитарного режима в демократический?
Я бы сильно поспорила на тему недееспособной оппозиции. В том виде, в каком она институционализирована – да, но очень яркие примеры цветных революций или той же Украины 2014 года показывают нам, что народ, недовольный какими-либо действиями властей, в массовой форме бывает очень опасен для режима. И если Каримов в свое время не побоялся расстреливать протестующих, то Янукович на это не смог решиться, и получилось то, что получилось. Конечно, ждать «круглого стола» а-ля Польша и Солидарность от оппозиции в нынешних постсоветских авторитаризмах бессмысленно. Тем не менее, я бы не списывала со счетов массовое недовольство людей, которое оппозиция может своевременно организовать. Другое дело, что подобное недовольство появляется на этапе нестабильности институтов, когда у людей есть ощущение возможного выбора пути развития страны. Для раннего постсоветского пространства это условие было актуальным, сейчас уже кажется, что авторитарные институты достаточно устойчивы и никаких демократических альтернатив не предлагают.
В Центральной Азии часто слышишь разговоры о том, что для региона важен «просвещенный авторитаризм». Будто авторитарный правитель готовит экономику и населения к демократии. Часто любимым примером оказывается Ли Куан Ю или же некоторые страны Юго-Восточной и Восточной Азии. На ваш взгляд, в чем заключается популярность такого рода мыслей среди постсоветских стран? И есть ли такое научное понятие «просвещенный авторитаризм»?
Да, есть такой популярный тезис среди последователей авторитарных диктатур, что мол, реформы нужно проводить быстро, масштабно, популярностью они пользовать не будут, а значит, впускать сюда демократию бессмысленно – это затормозит авторитарную «модернизацию». Этот тезис уже не один раз опровергался исследователями, хотя бы элементарной статистикой количества экономически успешных авторитаризмов в сравнении с экономически провальными.
Другой аргумент против такого подхода заключается в том, что авторитарные режимы боятся делать серьезные реформы системы и сворачивают их на полпути. Третий тезис – отсутствие влияния внешних групп приводит к большому числу ошибок, в процессе реформирования. Узкая команда, лояльная власти, отделенная от остального экспертного мира завесой режима, не получает обратной связи на свои решения и может создать крайне неэффективные модели.
Насколько реально сильная поддержка народа у авторитарного режима или это просто имитация поддержки?
На этот вопрос нельзя ответить однозначно, потому что в авторитарном режиме непонятно, что такое «поддержка». Это доказательство лояльности действующей власти? Нежелание ее менять? Или предпочтение именно этой власти всем остальным альтернативам? Конечно, режим может быть популярен, и авторитарный лидер тоже, но что стоит за этой популярностью – реальная лояльность или банальное отсутствие альтернатив – большой вопрос.
[1] Обратный карго-культ. Карго-культ – это вера, что изготовление моделей самолетов из навоза и соломы привлечет настоящие, которые привезут много тушенки. По мнению политолога Екатерины Шульман, «обратный карго-культ» характерен для стран догоняющего развития, его особо придерживаются их политические элиты. Они проповедуют, что в Первом мире самолеты тоже из соломы и навоза, а тушенки нет. Только там ловчее притворяются и скрывают этот факт. Когда вам снова расскажут про тщету буржуазных выборов, комедию парламентаризма и насилие в полиции, помните: самолеты существуют, и люди на них летают. Так же реальны экономическая конкуренция, свободные выборы и независимый суд. http://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2014/12/24/prakticheskij-nostradamus
