Обзор статьи Александра Моррисона – Camels and Colonial Armies: The Logistics of Warfare in Central Asia in the Early 19th Century (Верблюды и колониальные армии. Логистика военного дела в Центральной Азии в начале XIX века). Александр Моррисон специализируется в истории российской колониальной политики в Центральной Азии, а также исследует и преподает историю Индии. Он является автором книги “Russian Rule in Samarkand 1868 – 1910. A Comparison with British India” (Oxford University Press, 2008). В настоящее время он пишет об истории российского завоевания Центральной Азии. Он начал работать в Назарбаев Университете в январе 2014 года.
Лёгкое орудие кавалерийской казачей роты № 14 казаков оренбургского войска, 1874 год.
Среди историков бытует устойчивое мнение, что европейская колониальная экспансия базировалась на институциональном и технологическом прорыве этих стран. Примером такого превосходства может быть покорение Судана Г. Китчинером в 1898 году, когда армия, использующая индустриальные достижения, поддерживаемая железнодорожным сообщением и имеющая на вооружении пулеметы системы Максима, практически устроила бойню при Омдурмане, столкнувшись с армией противника, вооруженной холодным оружием. Погибло до 11 000 дервишей, а англичане потеряли всего лишь 60 человек погибшими. Примеры из российской колонизации Центральной Азии малоизвестны историкам империй, но при битве при Геок-Тепе от 8000 до 14 000 туркмен было уничтожены превосходящим технически противником, потерявшим всего 1000 человек. Как и в Судане, кампания против туркмен сопровождалась строительством железной дороги от Узун-ада то Кызыл-Арвата. Военные действия в колониях уже выглядели настолько «неспортивно», что Х. Беллок написал в стихотворной форме: «Что бы ни случилось с нами, мы имели Максимы, а они нет».
Довольно долго господствовала точка зрения, что успех европейских армий базировался на важных достижениях в артиллерии, огнестрельном оружии и муштрованной пехоте даже до того, как индустриализация стала служить нуждам военного дела. Эти взгляды позже стали критиковаться другими исследователями, занимавшимися Южной Азией. К примеру, К. Купер считал, что армия маратхов в Индии в конце XVIII века была как минимум равна армии Ост-Индской компании в использовании артиллерии и выучке пехоты, а в кавалерии даже превосходила ее. К 1780 году правители Индии часто копировали военные технологии и приглашали военных офицеров из различных европейских стран. Поражение многих индийских государств от Ост-Индской компании было обусловлено наличием финансовых ресурсом и доступа к кредитам последней.
Хотя стратегия, тактика, подготовка и военные технологии должны браться во внимание, когда исследуется превосходство европейских армий в процессе колониальных завоеваний, наряду с этим логистика и снабжение играли немаловажную роль. В центральноазиатских кампаниях логистика и снабжение играли особо важную роль. Моррисон ссылается на работу П. Пердью, который пишет, что победа Цинской империи над джунгарами (ойратами) между 1730-1750 годами основывалась на двух фактах: контроль за рынками зерна и наличием союзников-номадов, которые обеспечили необходимыми животными для нужд армии (с 1730х было поставлено 60 000 лошадей и 34 000 верблюдов и это число росло с годами). Цинская империя приспособилась к тому, что Пердью назвал «политической экологией завоевания фронтира», когда военно-техническое превосходство могло быть применено против противника только в случае тщательного планирования военных операций в малонаселённом, засушливом регионе.
В случае с российским завоеванием Центральной Азии, русские в Центральной Азии с 1830х следовали методу генерала Карла Андреевича Шилдера. В этот период логистика армии базировалась на технологиях столетней, даже трехсотлетней давности. Железные дороги, которые использовали Китченер и Скобелев в 1880-1890е годы, еще не существовали в период между 1750 и 1880 годами. Колониальная армия, какая бы она не была продвинутая в военном деле и вооружении, не могла в тот период обойтись без вьючных животных. Данный фактор вел к росту зависимости колониальных войск от главных поставщиков животных – кочевых и полукочевых групп, с которыми империя уже имела нестабильные взаимоотношения. Это приводило к тому, что логистика в планировании военных кампаний занимала месяцы, если не года, а также несла большие затраты. Пустынная местность налагала определенные ограничения на переходы и дистанции, на количество солдат и т.д
В своей статье Мориссон приводит сравнение зависимости от животного транспорта армий двух империй: Британской и Российской. Британская, так называемая «Индская Армия», в состав которой входили британские, бенгальские и бомбейские войска, в 1839 году была отправлена на покорение Афганистана, и русская зимняя экспедиция того же года – на Хиву. Моррисон считает, что оба эти примера показывают, что колонизаторы в обоих случаях должны были учитывать экономические и социальные реалии кочевых сообществ. Также автор считает, что планирование таких операций занимало большое время и затраты. Соответственно, было просто невозможно начать спонтанные внезапные военные экспедиции. И логистические ограничения данных операций показали невозможность русского вторжения в Индию, призрак которого бродил в Британской империи.
М. И. Иванин. Описание зимнего похода в Хиву 1839—1840 годов, казаки оренбургского войска, в башлыках и попонах, которые служат также вместо плаща или бурки, и пехота Оренбургских линейных батальонов в зимней походной одежде, 1874 год.
Главным транспортным средством в обеих экспедициях были верблюды – двугорбые бактрианы в Центральной Азии и одногорбые дромадеры в Индии и Афганистане. Не стоит думать, что верблюды как вьючные животные были неким анахронизмом в этот период. Верблюды использовались от стран Магриба до юго-западной Индии как одно из главных передвижных средств. И европейские армии, вооруженные по последнему слову техники, зависели от местных поставщиков и ресурсов.
Верблюд мог поднять (в зависимости от породы, своего размера и ландшафта местности) от 150 до 350 кг груза, то есть вдвое больше лошади или осла. Верблюды были низкозатратным и эффективным средством перевозки, не требующим специальной инфраструктуры, и могли кормиться по пути каравана, что отменяло необходимость везти большие объемы корма.
Тем не менее, количество верблюдов, которое было задействовано в ходе Хивинской экспедиции и армии Инда, было огромным, чего никакой караван Центральной Азии никогда не видел. В Хивинской экспедиции верблюдов было чуть больше 10 000, в Индской армии до 30 000 и вьючные животные везли на себе оружие, амуницию, боеприпасы и фураж и все остальное, необходимое для действующей армии того периода. Даже самые плодородные земли не могли перенести такое количество животных, проходящих по их территории. Вдобавок, проблемы с климатом, погрузкой и управлением привели к очень высокой смертности животных. Как пишет Малькольм Япп, «верблюды пострадали больше всего от наступательной операции в Центральной Азии в эти годы».
Индская армия потеряла до двух третей от общего количества верблюдов, но при этом войска достигли своего места назначения. Неудача британского вторжения в Афганистан была связана с политическим кризисом, частичного связанным с финансовым, который тоже был порожден логистическими ошибками. Хивинская же экспедиция провалилась из-за падежа 90% вьючных верблюдов в походе.
Армия генерала Перовского была на порядок меньше индской, примерно 5000 против 21 000 человек, но ей предстояло перейти одну из наиболее тяжелых в плане выживания территорий на планете, без баз поддержки и плодородной почвы, и ей приходилось везти с собой все припасы. Главной проблемой была логистика, а не военная мощь противника, и сам Перовский предсказывал с самого начала, что успех военной операции против Хивы будет зависеть от правильного планирования средств и методов поставки людей и лошадей.
Перовский вначале отправил предварительную партию саперов-башкир под предводительством полковника Геке для постройки временных укреплений на Устюрте. С этой партией были лошади: из 23 290 лошадей 8 869 погибло или потерялось, что показало необходимость использования верблюдов как главного транспортного средства. Вначале Перовский распорядился купить верблюдов у казахов за 150 рублей за голову, но затем предложил нанимать верблюдов с погонщиками сразу, так как покупка верблюдов обошлась бы слишком дорого. Опыт британской армии показывал, что верблюдов надо нанимать вместе с погонщиками, людьми, которые выросли вместе с животными и имеют навыки обращения с ними. Но Перовский, как пишет Моррисон, недооценил значение верблюдов и посчитал, что на 6000 тысяч солдат достаточно 400 казахов-погонщиков и 1712 верблюдов. Русские на тот момент не имели опыта таких больших экспедиций и не знали необходимое количество верблюдов для долгого похода.
Хотя понимание в потребности верблюдов возобладало, возникли проблемы с их покупкой. Поиск верблюдов занял 18 месяцев. Животные нанимались у казахов Младшего Жуза, русские предлагали до 10 серебряных рублей за верблюда, что было на 5 рублей дешевле рыночной цены за такой поход. Казахи рода байулы и ряда других отказывались и избегали продажи верблюдов русским властям. Причиной могло быть нежелание казахов вести агрессивные действия против Хивы и портить торговые отношения, тем более, что в 1836 году Перовский уже инициировал задержание группы хивинских торговцев. Но в итоге часть султанской элиты (восемнадцать знатных казахов удостоились медалей за свое содействие) все же снабдила верблюдами Хивинскую экспедицию и без данной помощи (не бесплатной, разумеется) экспедиция могла не покинуть Оренбург вообще.
Общее количество верблюдов было больше 10 000. Экспедиция брала с собой большие запасы пищи, припасов, но не могла взять с собой в большом объеме самое важное – воду. Перовский принимает фатальное решение провести экспедицию зимой (январь), и лютый холод и сырость в конечном итоге плачевно сказалась и на солдатах, и на вьючных животных. При этом у южных киргизов русские покупать верблюдов опасались из-за более сильного влияния на тех со стороны Хивы. Перед началом экспедиции ее участников призывали молиться, чтобы не было сильного снега, и молиться за верблюдов, спасение всего похода.
Одним из наиболее детализированных источников являются путевые записки В. Даля, где будущий знаменитый составитель словаря отмечал критическую важность, которую имели верблюды и казахские погонщики. Русские боялись предательства со стороны местных, будучи полностью от них зависимыми не только в погрузке и управлении вьючными животными, но в сообщении с Оренбургом, которое осуществляли казахские гонцы. Глубокое недоверие к «диким» местным и «мусульманским фанатикам» в итоге имело катастрофические последствия для экспедиции.
Бунт гуртовщиков и погонщиков, в корне которого, вероятно, лежало нежелание идти в поход на мусульман-хивинцев (но кроме «хивинской пропаганды», было и более разумное обоснование – не продолжать поход в условиях сильного мороза и усталости верблюдов) стал критическим моментом экспедиции. По свидетельствам одного очевидца, после того, как по приказу Перовского было расстреляно два зачинщика, другие подчинились с «азиатским фанатизмом» и фаталистическим равнодушием к жизни.
Записки Даля фиксируют ухудшение состояния верблюдов. На обратном пути в Эмбу осталось только 700 животных, все из которых были больны с обмерзшими конечностями, несмотря на то, что их укрывали в теплые сапоги. Экспедиция вернулась в Оренбург, потеряв больше 1000 солдат на переходе и 600 обморозившихся.
Эффект, который эта экспедиция имела на общую популяцию верблюдов, неясен, так как более точное количество животных в степи стали известно в начале XX века. Двадцать лет спустя экспедиции верблюды были также задействованы в торговле хлопком между Россией и Центральной Азией, около 15-20 тыс ежегодно прибывали в Оренбург с тюками хлопка с юга.
По сравнению с провалом Хивинского похода, марш Индской армии выглядит триумфом логистической мысли. Основная часть Индской армии проходила по труднопроходимой местности через Синд, Боланский проход и Газни при небольших потерях личного состава. Лорд Аукланд провел переговоры с раджой Пенджаба, который снабдил поход большим количеством вьючных животных и припасов. Деньги на уплату данных расходов были получены от индийских банков в форме кредитов, и такая практика просто не существовала на тот момент в Центральной Азии. Британцы имели большое количество верблюдов, которые покупались через местных торговцев, часто у полукочевых племен северозападной Индии. Но потери среди верблюдов также имели место, особенно при переходе Боланского перевала, так как многие животные не были адаптированы к более влажному климату и были перегружены.
Таким образом, и в британской, и российской колонизации верблюды и взаимоотношения с группами, которые разводили данных животных, играли важную роль. К 1885 году зависимость британцев от верблюдов, как главного транспортного средства в армии, стала снижаться из-за постройки железных дорог. В Центральной Азии складывалась похожая картина. Генерал Ломакин отмечал высокий падеж в походах верблюдов и нежелание туркмен снабжать ими войска. Постройка железной дороги позволила генералу Скобелеву в 1881 году покорить туркмен.
