В этой статье сборника «Everyday Life in Central Asia: Past and Present (Повседневная жизнь в Центральной Азии: Прошлое и настоящее)» Адриенна Эдгар (Everyday Life among the Turkmen Nomads, Adrienne Edgar) в деталях и красках описывает кочевья туркмен-йомудов второй половины XIX века. Несколько столетий назад кочевой образ жизни был привычным для большинства туркмен, кочевавших на засушливых территориях от Амударьи до восточного побережья Каспийского моря. Самым сильным племенем были теке, которые населяли юго-восток Туркменистана, граничащий с Ираном и Афганистаном. Йомуды, второе по значению племя после текинцев, занимали регионы Гургана и Балкхана рядом с Каспием. Огромные стада баранов, коз и верблюдов сопровождали кочевников. Мужчины в высоких шапках из черного меха гарцевали на кровных ахалтекинских конях (отлично приспособленных к аридным условиям региона), охраняя кочевье, тогда как женщины и дети вели поводы верблюдов со скарбом и гнали мелкий скот через Каракумские пески.
Но уже к концу XIX века только 20% туркмен вели полный кочевой образ жизни. Остальные расселялись в плодородных землях на краю пустыни Каракум и начинали выращивать зерновые, овощи, фрукты и хлопок. Однако даже оседлые туркмены оставляли большие стада скота в качестве важного экономического ресурса. Деление туркмен на оседлых (чомур) и кочевых (чарва), согласно Эдгар, размыто, так как одно племя могло в себя включать оба типа хозяйствования.
На протяжении столетий туркмены играли важную роль в политической жизни Хивинского ханства, являясь со второй половины XVIII века по сути его (Хивинского ханства) номинальными подданными. Часть туркмен в этот период стала подданными Ирана (династия Каджаров) и Бухары. Но до XIX века большая часть туркмен не присягали какому-либо государству и на попытки покорения зачастую просто реагировали откочевкой в дальние уголки пустыни. Туркмены становились оседлыми вынужденно, по экономическим причинам, и как только накапливали достаточно ресурсов, возвращались к более престижному, кочевому образу жизни. И даже т. н. «оседлые» туркмены зачастую жили в юртах – как пишут путешественники, оседлые туркмены не жили долго в одном месте. Номадический образ жизни и мобильность гарантировали независимость.
Большинство источников о туркменах составлено посторонними наблюдателями, путешественниками и историками. В данных источниках туркменов зачастую описывают как жестоких пустынных разбойников и торговцев рабами. Но при этом многие восхищаются свободолюбием туркменских наездников, распространенным среди номадов равноправием. Автор восстанавливает детали и картину ежедневной рутины туркменского общества из работ западных исследователей и путешественников, таких как Марвин и Вамбери, российских – Куропаткина и т.д.
Так, Эдгар реконструирует на основе источников жизнь молодого кочевника, туркмена-йомуда Тагана («таган» на туркменском обозначает «котел с треногой») – так называли часто третьего сына в туркменских семьях. Таган горд своей принадлежностью к племени йомудов. Они живут как номады и владеют огромными стадами овец, коз и верблюдов. Таган высокомерно относится к оседлым крестьянам, слишком слабых и неспособных защитить себя от набегов – оседлых иранцев многие туркменские племена угоняли в плен и продавали в рабство на рынках Бухары и Хивы. Как и все молодые люди своего племени, Таган – отличный наездник и стрелок. Данные качества необходимы для жизни в пустыни, где каждая группа может быть потенциальной добычей или хищником. Род Тагана не вовлечен в работорговлю, но часто вступает в схватки с казахами, которые живут на севере. Недавно Таган участвовал в аламане или набеге, где йомуды угнали отару овец у казахов, зашедших на территорию йомудов.
Таган, как и все номады, может отследить свое родословное древо как минимум на семь поколений назад. Ка многие номады, Таган идентифицирует себя с родом, а не с местом рождения. Туркмены ведут происхождение от легендарного Огуз-хана и роды — Теке, Йомуд, Салыр, Човдур, Гоклен и были в роду представители пленных (часто иранцев) – гул или рабы – считались среди туркмен нечистыми, соответственно, они обладали статусом ниже, чем «чистые» туркмены.
Родовые связи и генеалогия – это не только источник гордости среди туркмен, но и источник крепкой политической и экономической солидарности. От членов большой семьи, которая ведет происхождение от одного предка, ожидается постоянная поддержка, к примеру, помощь в расходах на свадьбу и т.д. Род или семья коллективно ответственны за безопасность гостя. Так же род обязан выкупать пленённого соплеменника или вести кровную месть за убитого, причем семья убитого может быть истреблена до седьмого колена по мужской линии. В туркменском кочевом обществе XIX века, где отсутствовали суды или полиция, механизм рода определял меру наказания.
Кочевая юрта является домом для нескольких поколений и родственников Тагана. Жена Тагана Язгул («весенний цветок») тихо сидит в угле, на ее голове платок, прикрывающий рот (яшмак). Язгул запрещается говорить и принимать пищу в присутствии родителей и старших родственников Тагана до тех пор, пока она не родит детей (Тагану тоже, кстати, запрещено говорить со старшими родственниками жены, но те живут далеко). Язгул занята многими домашними делами, в том числе, как и другие, ткет прекрасные шерстяные ковры, которые продаются на рынках Центральной Азии. Как только Язгул родит сыновей, ее статус «резко улучшится». В туркменском обществе сын принадлежит семье до конца жизни, он смотрит за стадами, приводит жен и детей в семью, заботится о пожилых родителях и защищает семью во время конфликтов с посторонними. Дочь, напротив считается «гостем» в семье, которая в будущем родит детей для другого рода. Поэтому рождение сына празднуется очень широко и с размахом, тогда как рождение дочки считается рядовым событием. Семья, в которой одна за другой рождаются дочери, часто называют одну из них Огулгерек («нужен сын»). Когда Язгул родит сыновей и семья разрастётся, она станет гордой и уважаемой матроной и будет иметь больше свободы и власти, чего у нее не было в молодые годы.
Кочевые группы, к которым принадлежит Таган и Язгул, к началу советского периода уже не смогут так свободно передвигаться по пустынным районам Туркменистана. Туркмены в советский период будут вынуждены перейти в оседлое состояние, в колхозы. Кочевники в пустынных районах, неприспособленных к сельскому хозяйству, будут вынуждены оставить скотоводство и стать хлопководами. В результате это приведет к голоду и обеднению. Туркмены оказали сильное сопротивление советской власти, и многие номады ушли на территорию Афганистана и Ирана в 1920-1930х годах.
Для тех, кто остался в советском Туркменистане, двадцатый век принёс большие изменения. Номады в прошлом, туркмены научились жить в постоянных оседлых структурах, отправили своих детей в советские школы и сами стали служить в Красной Армии, вступили в Коммунистическую партию. В отличии от своих бабушек и матерей, туркменские девушки стали учиться в высших учебных заведениях и строить карьеру учителя, врача и государственного чиновника. В тоже время советская власть приняла запрет на ряд обычаев туркмен, таких как многоженство, кровная месть и калым, заклеймив эти традиции как «отсталые». Но туркмены сохранили ряд кочевых традиций, особенно, семейные. До сих пор молодые женщины молчат в присутствие старших членов семьи, молодые люди платят калым, а невесты придерживаются обычая «гайтарма» – после короткого знакомства с женихом возвращаясь в отчий дом. Этот труднообъяснимый обычай, возможно, призван разогреть чувства в молодой паре.
В 2007 году издательство Университета Индианы (Indiana University Press) выпустило книгу «Everyday Life in Central Asia: Past and Present (Повседневная жизнь в Центральной Азии: Прошлое и настоящее)». В этом сборнике под редакцией Джеффа Сахадео и Рассела Занка авторы из различных дисциплин (включая таких исследователей, как Марианн Камп, Дуглас Нортроп, Морган Лью, Лора Адамс, Мадлен Ривс, Эрик МакГлинчи, Шон Робертс и др.) рассказывают, как обычные жители Центральной Азии ведут свою жизнь (в прошлом и настоящем) и переживают исторические и политические этапы. Сборник содержит истории туркменских кочевников, афганских крестьян, казахстанских ученых, кыргызских пограничников, хранителей религиозных святынь в Узбекистане.
