Данная статья применяет теорию Генри Хейла о патрональной политике и исследования в сфере смены режимов и динамики режимов, чтобы выявить и предугадать траекторию политического транзита внутри элитных сетей Казахстана. Она также пытается понять, какое влияние транзит будет иметь на (не)стабильность сетей.
Большая часть дебатов на тему смены власти в Казахстане фокусируется на том, кто сменит президента Назарбаева и как новый президент сможет обеспечить консолидацию режима. В то время как эти дебаты помогают понять развитие авторитаризма в Казахстане, фокус исследователей должен отойти от проблемы консолидации режима в сторону проблемы сетевой динамики, чтобы помочь объяснить, как смена руководства будет влиять на патрональные отношения с клиентами и неформальные сети, зависимые от государственных ресурсов. Исходя из понимания патрональной политики, в этой статье рассматриваются и те, кто, скорее всего, проиграет в результате смены власти. Вопрос состоит в том, сохранят ли они доступ к патронажным сетям и государственным ресурсам в случае проигрыша.
Президентский транзит в Казахстане и эволюция элитных сетей – Kazakhstan’s Presidential Transition and the Evolution of Elite Networks – статья Майкла Мескиты в журнале Demokratizatsiya: The Journal of Post-Soviet Democratization, Volume 24, Number 3, Summer 2016. Майкл Мескита является старшим аналитиком консалтингового агентства West Sands Advisory Limited, Великобритания.
Перевод с английского с сокращениями
Президент Нурсултан Назарбаев правит Казахстаном с момента распада Советского Союза. За это время он консолидировал политический контроль и создал привилегированный элитный класс, в рамках которого члены его семьи и близкие союзники получили непропорционально большую долю ресурсов и политической власти. В стране, где крупный бизнес неразрывно связан с политической элитой, одной из самых распространенных тем для дискуссий среди иностранных инвесторов, демократических активистов и аналитиков Центральной Азии за последнее десятилетие была тема смены власти в Казахстане: «Кто заменит Назарбаева?» Между тем, в научной литературе дебаты в основном сосредоточены на теме политической стабильности, в частности, на проблеме сохранения режима, его консолидации и транзита. Понимание того, как патрон-клиентские отношения в странах постсоветского пространства формируют переход режима в направлении к или от авторитаризма – важная задача и дает представление о том, как происходит смена власти. Исследователь Амброзио, например, указывает, что «один из наиболее важных элементов, определяющих относительную стабильность авторитарной системы, состоит в том, может ли она пережить смену в руководстве». Этот вопрос имеет самое непосредственное отношение в такой стране, как Казахстан, чей лидер сохранил жесткий контроль над политическими институтами еще до распада Советского Союза и который пока не собирается передавать власть.
В стране, где крупный бизнес неразрывно связан с политической элитой, одной из самых распространенных тем для дискуссий за последнее десятилетие была тема смены власти в Казахстане: «Кто заменит Назарбаева?»
Тем не менее, фокус на вопросе смены режима и поддержания режима сконцентрирован на тех, кто находится на верхушке авторитарных режимов (т.е. президент и его внутренний круг) и часто упускает из виду воздействие смены власти на отдельных лиц или группы далее вниз по цепочке элитной власти. Эти группы или отдельные лица в конечном итоге будут маргинализированы в процессе смены власти: т.е. те, кто не сможет продвинуть своего кандидата на пост президента, в конечном итоге окажутся без патрона в верхних эшелонах власти элиты. Группы второго или третьего уровня могут иметь незначительное влияние на элитную политику и стабильность режима. Но их политическое или экономическое позиционирование внутри страны, тем не менее, имеет значение для иностранных инвесторов, представителей гражданского общества и обычных граждан, чьи средства к существованию зависят от политического и экономического патронажа, неразрывно связанного с этими группами.
Смена власти, в конечном счете, создаст победителей и проигравших, но вместо того, чтобы рассматривать, какая сеть или член элиты заменит Назарбаева, акцент здесь делается на том, как изменится динамика сети и что должны сделать конкурирующие сети для того, чтобы сохранить свои позиции по отношению к правящей элите, если они не смогут захватить президентский пост или будут иным образом оттеснены. Исследуя динамику современных сетей в Казахстане, эта статья изучает, как элитные сети могут сохранить политическое влияние и доступ к государственным ресурсам во время президентского транзита. На основе отношений между и внутри элитных сетей, на ранних этапах президентского перехода периферийные группы или группы третьего эшелона будут вынуждены перестраивать свои интересы либо путем консолидации, либо путем ассимиляции, столкнувшись с риском политической и экономической ликвидации. Изучение этой эволюции, в свою очередь, дает представление о трансформации сетей патронажа после ухода Назарбаева и показывает, где потенциальные политические и экономические риски могут лежать для отечественных групп и иностранных инвесторов.
Формирование сети и патрональная политика
Академическая литература по Центральной Азии в 1990-х и 2000-х годов делала упор на исследовании клановой политики для выявления и оценки политического транзита и консолидации режима. К середине 2000-х годов, однако, работы стали отходить от кланового понимания общества и стали больше обращать внимание на нео-патримониализм или патрональную политику. Вместо того чтобы полагаться на родство или кланы, группы интересов и элитные сети стали искать защиты и создавать альянсы с частными лицами на основе экономического влияния, политической власти, а также доступа к государственным ресурсам.
По теории Генри Хейла, патрональная политика используется для описания элитной конфигурации, которая создает иерархические сети, с помощью которых патроны и клиенты получают вознаграждения и наказания. Подход Хейла отклоняется от предыдущей академической литературы, которая описывает современные сети в Казахстане как систему концентрических кругов вокруг Назарбаева. Те, кто имеют более тесные отношения с президентом, пользуются большей степенью политической и экономической власти. Хотя такой подход адекватно оценивает распределение ресурсов, он не принимает во внимание отдельные сферы влияния и власти, которые действуют внутри и между этими концентрическими кругами. Президент Назарбаев остается в центре, но и другие силовые круги, действующие внутри системы, могут влиять на позиционирование внутри своего круга. Например, ставленники определенной элитной сети могут быть продвинуты, чтобы занять круги ближе к президенту или понижены в зависимости от отношений элиты с президентом. Предыдущий подход был полезным инструментом для понимания элиты в начале 1990-х годов, когда наличие ресурсов или средства для извлечения их были ограниченными. Но с ростом экономики, диверсификацией элиты и ростом игроков, которые стали преследовать свои экономические интересы, этот упрощенный метод утратил свою способность адекватно анализировать меняющуюся динамику, произошедшую за последнее десятилетие. Хотя этот подход был успешным при характеристике элитных отношений во времена Назарбаева, изучение перспектив тех, кто был непосредственно связан с президентом, в пост-Назарбаевскую эпоху, поднимает вопросы о том, как эта динамика будет работать при новом президенте.
Расширяющиеся сети увеличивают спектр различных политических и деловых интересов, ключевых игроков, координаторов (т.е. потенциальных преемников), а также людей вне сетей или клиентов, которые стремятся в них войти
В альтернативных анализах различные группы размещаются в условных иерархических категориях по своей аффилированности, оппонирующим группам, а также отношениям, которые они имеют с другими элитами (т.е. клановые, политические или экономические). Но люди не всегда вписываются в какую-либо одну конкретную группу и часто входят в несколько категорий. Отдельные люди меняют предпочтения, чтобы балансировать против других конкурирующих фракций или когда за них борются различные союзы. Кроме того, простая иерархия может ввести в заблуждение, так как взаимоотношения элит переменчивы. Иерархия может пролить свет на тех, кто находится ближе всего к Назарбаеву; но в зависимости от конкретных бизнес-операций или преобладающей политической среды, люди с более низких уровней могут получить доступ к президенту, минуя тех, кто формально находятся над ними. Эта текучесть может произойти, например, с людьми, которые представляют интересы семьи в государственных или частных компаниях. Лица могут впасть в немилость у президента (Рахат Алиев) или подняться на вершину (Тимур Кулибаев) в зависимости от определенных обстоятельств или сделок.
Понимание патрональной политики в виде иерархической сети оказывается полезным при интерпретации персонализированных отношений внутри сети и динамики политической борьбы между различными патрональными сетями. Назарбаев до сих пор сидит наверху этой системы, но расширяющиеся сети увеличивают спектр различных политических и деловых интересов, ключевых игроков, которые служат в качестве координаторов (т.е. потенциальных преемников), а также людей вне сетей или клиентов, которые стремятся в них войти. Люди занимают узловые должности в расширенной сети на основе покровительства и распределения ресурсов. Такие узлы с большим количеством филиалов, особенно в ключевых экономических и политических сетях, сохранят свое влияние и богатство, тогда как те, кто имеет ограниченные связи (даже если эти связи влиятельны), могут оказаться уязвимыми для атаки или потерять свое влияние. Кроме того, расширение в результате экономической либерализации и обширные политические и экономические альянсы ослабляют тех, кто не смог удержать тесные политические/экономические связи с будущей правящей элитой.
Создание Назарбаевым «супер-президентской» системы позволило ему ликвидировать политическую оппозицию, наказать политических и коммерческих противников, а также обеспечить непропорционально большую долю богатства и политической власти своей семье и близким союзникам. Эта конфигурация опиралась на различные инструменты широкого спектра от формальных политических институтов до неформальных механизмов влияния, таких как сети патронажа, манипулирование центральный органами и судами, а также распределение политических и коммерческих ресурсов государства.
На одном конце спектра официальные государственные учреждения предоставляют президенту необходимые инструменты для вмешательства в политическую и экономическую жизнь страны. Конституция и последующее законодательство Республики Казахстан гарантируют президенту широкие полномочия и широкую защиту. Президент – чья «честь и достоинство являются неприкосновенными» – имеет право издавать постановления и распоряжения в одностороннем порядке, а также назначать и увольнять региональных лидеров. В 2007 году поправки к конституции позволили Назарбаеву баллотироваться на неограниченное количество сроков. В 2010 году парламент предоставил Назарбаеву особый статус «лидера нации». Закон также дает широкий иммунитет ему и его семье и защищает активы семьи, приобретенные во время его правления.
В экономической сфере стратегические активы государства объединены под Фондом национального благосостояния «Самрук-Казына». Фонд насчитывает более 400 филиалов и является доминирующим игроком в экономике, включая энергетику, транспорт и телекоммуникации. Статья 12 Закона Республики Казахстан «О Фонде национального благосостояния» предусматривает, что президент Казахстана может в одностороннем порядке вмешиваться в операционную деятельность Фонда. Устав определяет, что правительство Казахстана является единственным акционером и имеет полномочия назначать или прекращать совет директоров, а также добровольно реорганизировать или ликвидировать фонд.
На другом конце спектра находятся неформальные инструменты поддержания и управления системой контроля политической и экономической среды. В теории политические институты существуют, придавая легитимность власти президента и обеспечивая видимость демократии. В реальности министерства, государственные агентства и региональные власти находятся непосредственно под влиянием президента или их возглавляют доверенные союзники. Как уже отмечалось ранее, президент имеет право назначать эти позиции, что он использует для вознаграждения сторонников и балансирования конкурирующих интересов элиты. Более того, политические элиты постоянно сменяют посты между региональными, национальными и исполнительными органами, чтобы гарантировать, что ни один из членов политической элиты – союзник или нет – не получит слишком много власти и не бросит вызов президенту.
В парламенте доминирует президентская партия Нур Отан, который функционирует как ветвь его власти, чем платформа для политического обсуждения. Секретарь партии Кайрат Сатыбалды является племянником президента, а старшая дочь президента и потенциальный преемник, Дарига Назарбаева когда-то возглавляла фракцию партии в Мажилисе (нижняя палата парламента) и сейчас занимает пост вице-премьера. Подобно Коммунистической партии Советского Союза, Нур Отан это средство для озвучки лояльности режиму, хотя в отличие от времен советской эпохи, партия не выполняет функцию перераспределения ресурсов для политических союзников. Две оппозиционные партии – Ак Жол и Коммунистическая народная партия – присутствуют в парламенте, но они больше подчиненные группы, которые в конечном итоге поддерживают платформу президента.
Бизнес-группы служат в качестве субститутов слабой политической системы. Политика и бизнес так тесно взаимодействуют между собой, что становится невозможным разделить их
Неофициальная политическая структура Казахстана формирует способы взаимодействия крупного бизнеса с политическими процессами принятия решения. Члены элиты имеют прямой доступ к президенту в то время, как те, находящиеся за пределами непосредственного круга, вынуждены искать альтернативные способы воздействия, в первую очередь лоббизм. Отсутствие независимых политических институтов и регулирующих органов, а также слабые политические партии и общественные организации, создали систему, в которой крупный бизнес получает доступ к политическим ресурсам и влиянию на государство через неформальные механизмы и патронаж. Нечеткая граница между политической и коммерческой средой имеет решающее значение, поскольку она дает понять, что обе среды неразрывно связаны между собой. В общем, бизнес-группы служат в качестве субститутов слабой политической системы. Политика и бизнес так тесно взаимодействуют между собой, что становится невозможным разделить их.
Политическая система Казахстана является платформой для консолидации контроля, а экономика служит в качестве канала финансирования этой власти путем предоставления ренты и покровительства. Подобно политической организации страны, крупный бизнес подпадает под неформальное влияние режима. Премьер-министр Карим Масимов – потенциальный президентский преемник и член внутреннего круга президента – возглавляет советы Фондов «Самрук-Казына» и «Байтерек». Президент рекомендует премьер-министра на утверждение парламентом. Парламентский контроль, однако, не следует переоценивать, так как он просто утверждает все решения президента. Кроме того, в совет директоров обоих фондов входят другие доверенные лица президента: помощник президента, министр финансов и министр экономики и бюджетного планирования – все они назначаются президентом. Несмотря на свои декларированные цели – содействие росту казахстанской экономики и финансирование социальных проектов – «Самрук-Казына» и «Байтерек», тем не менее, открыты для влияния со стороны элиты. Обе организации предоставляют ренту для сетей патронажа в форме совместных предприятий и контрактных соглашений, а протеже, связанные с элитой и президентской семьи, занимают ключевые позиции в структурах управления и дочерних предприятий.
Ведущие компании в частном секторе, а именно – медиа, энергетика, строительство, добыча минеральных ресурсов и финансы – все находятся либо непосредственно под контролем политической элиты, доверенных союзников и членов семьи, либо представляют интересы элит через доверенных лиц и назначенцев. Через отношения между политической элитой и частным бизнесом принимается благоприятное законодательство, обеспечивается доступ к государственным лицензиям и земле, а также прикрываются незаконные или сомнительные бизнес операции.
Эволюционные изменения в пост-назарбаевскую эру
С приближением смены власти казахстанские элиты все больше обеспокоены тем, что уход Назарбаева, краеугольного камня системы, может обрушить всю конструкцию. Действительно, в обсуждении преемственности и возможного ухода Назарбаева политическая стабильность ставится под сомнение. Однако, как указывает Хейл, система до сих пор сохраняется из-за отсутствия альтернативных патронов, которые могут предложить ресурсы для потенциальных клиентов. Назарбаев управлял страной еще до распада Советского Союза, и при этом, создал очень персонифицированную политическую систему, которая выросла в крайней зависимости от его влияния. Несмотря на несколько исключений (Рахат Алиев, Мухтар Аблязов), современные патронажные сети не осмелились бросить вызов президенту, который в свою очередь смог минимизировать риски элитной политической стабильности. Тем не менее, элита знает о надвигающейся смене президентской власти и уже предпринимает шаги, чтобы перестроить политические сети и консолидировать контроль, хотя и не бросает открытый вызов Назарбаеву. Хотя авторитарные режимы часто характеризуются как нестабильные структуры, они имеют врожденную степень устойчивости, о чем свидетельствует опыт других постсоветских государствах, таких как Россия, Туркменистан и Беларусь. В стране, которая испытывает недостаток сильных демократических институтов, балансировка сетевых интересов и обеспечение доступа к ресурсам гарантирует стабильность режима. И тот же подход, вероятно, будет осуществляться преемником Назарбаева. Меняющаяся динамика взаимодействия элиты полагается на вертикаль власти, созданную Назарбаевым, и сети возлагают «большие надежды», по Хейлу, на удержание статуса-кво как гарантии их выживания.
Те, кто обладает ограниченными политическими или экономическими ресурсами, должны адаптироваться к изменяющейся динамике власти или покинуть неформальные структуры
Члены внутри политической элиты в настоящее время группируются вокруг окончательного списка потенциальных преемников. В этот список входят зять президента Тимур Кулибаев; премьер-министр Карим Масимов, старшая дочь президента Дарига Назарбаева; спикер Сената Касым-Жомарт Токаев; бывший председатель Комитета национальной безопасности Нуртай Абыкаев; а также министр обороны Имангали Тасмагамбетов. Это ключевые игроки, влияющие на динамику элитных сетей, и, скорее всего, Назарбаев не будет принципиально менять баланс сил. Что может измениться, однако, это то, каким образом подгруппы или доверенные лица Назарбаева, которые испытывают недостаток широкой политической базы, будут стремиться сохранить свои позиции или актуальность в период после Назарбаева. Те, кто обладает ограниченными политическими или экономическими ресурсами, могут стать мишенью доминирующих политических группировок и, таким образом, должны адаптироваться к изменяющейся динамике власти или покинуть неформальные силовые структуры страны.
Наиболее подверженные изменениям группы или лица, как правило, составляют «старую гвардию» – бывших советских аппаратчиков. Старая гвардия сделала политическую карьеру в качестве доверенных лоялистов Назарбаева, но не имеет каких-либо реальных финансовых активов. Как правило, эти люди пользуются особенным доверием, так как никогда не представляли собой прямой вызов президенту, у них не хватало необходимых ресурсов для этого. Члены этой группы не обязательно имеют политические амбиции, но, тем не менее, они не имеют прочных связей с патроном или не смогли создать свои сети за пределами патронажа Назарбаева. И хотя некоторые из них входят в категорию возможных преемников, учитывая их малые сети и возможность конфликта с более вероятными претендентами, они в конечном итоге будут оттеснены очень быстро. Это, например, Нуртай Абыкаев, бывший председатель Комитета национальной безопасности – отчасти, потому, что он рассматривается в качестве нейтрального игрока, который будет защищать только интересы Назарбаева. Абыкаеву не хватает сильных политических связей, которые поддержали бы его президентство (он также имеет связи с группой ENRC, которая стремительно теряет свое влияние). Если его не выберут на пост преемника, он будет вынужден выбирать между присоединением к другой элитной группе (например, фракции Кулибаева) или уходом на пенсию.
Другие лица, находящиеся под угрозой, это те, кто выступал в роли президентских «кассиров». Это или так называемые «иностранцы», или квази-независимые группы, которые были в состоянии долго выполнять эту роль, так как (а) они делили ресурсы с элитой и (б) воздерживались от участия в политической деятельности. В эту категорию могут входить группы, которые находятся на периферии элиты, или те, кто не имеет широких политических сетей в верхних эшелонах власти, и, таким образом, полагаются на лоббирование правительства. Как и старая гвардия, эти группы следовали за Назарбаевым на протяжении всей своей карьеры, и, как только президент уйдет, они пострадают от потери его покровительства.
Консолидация устраняет потенциальных соперников, лишая их доступа к ресурсам, которые в дальнейшем могут быть использованы для обеспечения политической автономии или начала борьбы за власть
С приближением смены власти уязвимые группы начнут переход к консолидации или будут ликвидированы. С точки зрения политического риска, маргинальные группы, вероятно, пройдут наибольшую трансформацию, что и создаст проблемы для иностранных инвесторов и гражданского общества. Лица, которые потеряют свою политическую или экономическую значимость с уходом Назарбаева (то есть, семейные кассиры) и которые не смогут найти нового патрона, наиболее вероятно будут устранены, как только будет выбран преемник. В качестве альтернативы, может быть достигнут компромисс, согласно которому они могут спокойно уйти из политики на пенсию. Тем не менее, в отличие от консолидированных групп или тех, кто будет адаптироваться к изменяющимся условиям, маргинальные группы могут стать прямой жертвой элиты, которые осуществляют контроль над неформальными механизмами влияния. Консолидированные группы – это те, кто адаптируется к текущей политической обстановке, и в союзе с доминирующей политической группировки, вероятно, заменит Назарбаева.
Группы, которые проиграют, вероятно, столкнутся с давлением со стороны регулирующих органов (налоговые расследования, лишение разрешений и лицензий и т.д.), судов и служб безопасности (уголовные расследования). Это давление применяется, когда люди подозреваются в качестве прямых конкурентов существующим элитным структурам и угрожают общему статус-кво; один известный пример – Мухтар Аблязов, который возглавлял БТА банк до 2009 года. Другим показательным примером является случай бывшего министра обороны Серика Ахметова, который в 2014 году был помещен под домашний арест по подозрению в хищении, в то время как другие члены так называемого карагандинского клана были арестованы за коррупцию и отстранены от власти.
Пример маргинализированной сети – группа ENRC (Eurasian Natural Resources Corporation) и ее конкуренция с группами Кулибаева и Дариги Назарбаевой. ENRC зависима от личных отношений между Назарбаевым и тремя основателями компании – Александром Машкевичем, Алиджаном Ибрагимовым и Патохом Шодиевым – которых также называют «евразийское трио». Связь между трио и Назарбаевым восходит к 1990-м годам, когда они впервые приобрели свои основные добывающие активы в ходе процесса приватизации. Эти отношения способствовали получению ими благоприятных налоговых механизмов, особенных правительственных привилегий, а также некоторых «личных гарантий», что правительство не будет обращать внимание на подозрительные сделки компании во время приватизации в обмен на неизменную лояльность группы по отношению к президенту. Зависимость от этого неофициального соглашения заставила «трио» инвестировать в сохранение режима Назарбаева как патрона, который будет поддерживать статус-кво и обеспечит их постоянную политическую и коммерческую позицию. Трио помогло финансировать предвыборные кампании Назарбаева в 1990-е годы и Машкевича обычно называют «семейным кассиром».
Несмотря на благоприятные отношения с президентом в 1990-х до середины 2000-х годов, группа потеряла свое привилегированное положение и может попасть под угрозу, когда Назарбаев покинет свой пост. ENRC начала терять позиции еще с 2006 года, когда Гражданская партия Машкевича (созданная в 1999 году) объединилась с партией президента и сформировала Нур-Отан. Спад ускорился в 2009 году, когда главный покровитель и лоббист группы, бывший министр обороны Даниал Ахметов, был отстранен от должности. Политические связи трио с президентом были напряженными в течение нескольких лет, и отсутствие других политических покровителей ставит под сомнение устойчивость группы в будущем.
Консолидация устраняет потенциальных соперников, лишая их доступа к ресурсам, которые в дальнейшем могут быть использованы для обеспечения политической автономии или начала борьбы за власть. После элитной борьбы и создания Демократического выбора Казахстана (ДВК) Назарбаев ликвидировал политическую оппозицию и восстановил контроль над стратегическими секторами экономики. Власти захватили активы Мухтара Аблязова и посадили его в тюрьму. Нуржан Субханбердин, владелец Kазкоммерцбанка, возможно, столкнулся с похожим риском и снял свою поддержку ДВК, заявив о своей верности президенту.
Скорее всего, консолидированные группы, которые ранее полагались исключительно на президента, начнут переориентировать свои политические и коммерческие активы для согласования с новым патроном, которого они будут воспринимать как наиболее вероятного кандидата в президенты. Консолидация активов и политических групп уже происходит в настоящее время. Например, министр обороны Имангали Тасмагамбетов – близкий союзник Назарбаева – и его зять Кенес Ракишев, который растет как все более влиятельный экономический игрок, становится союзником зятя президента Назарбаева, Тимура Кулибаева. Хотя Тасмагамбетов отмечен в качестве потенциального преемника, ему не хватает широкой поддержки со стороны элиты, у него также нет независимых экономических ресурсов, что ставит под сомнение его перспективы. Тем не менее, его связи с Кулибаевым как непосредственные, так и через Ракишева, уменьшают его риски после ухода Назарбаева. В экономической сфере, особенно, нефтяной отрасли, Тимур Кулибаев сохраняет ключевых союзников, расставленных на стратегические позиции в государственных и частных нефтяных и газовых компаний.
Банковский сектор Казахстана: консолидация ресурсов и политической элиты
Финансовый сектор Казахстана считается стратегическим сектором экономики и тщательно контролируется элитой. В последние несколько лет наблюдается тенденция консолидации элитой банковских активов. Консолидация началась еще в 2009 году после глобального финансового кризиса и завершилась интеграцией крупных казахстанских банков, включая покупку Казкоммерцбанком БТА Банка и слияние Альянс и Темир Банка с Форте Банк. В то же время, прямые банковские активы семьи Назарбаева включают Народный банк, подконтрольный дочери Назарбаева Динаре и ее мужу, Кулибаеву. Старшая дочь президента Дарига Назарбаева и ее сын, Нурали Алиев имели девятый по величине банк страны, Нурбанк, но в мае 2010 года продали его семье Сарсенова.
При ближайшем изучении местных банков становится очевидным, что банковский сектор либо непосредственно принадлежит политической элите, либо контролируется доверенными лицами, обслуживающими интересы элиты. К примеру, из 24 местных банков, десять напрямую принадлежат правительственным чиновникам или их семьям. Другие банковские учреждения находятся под контролем лиц, особенно близких к президенту или верхушку политической элиты, таких, как Булат Утемуратов. Как характеризуют его окружающие, Утемуратов выполняет роль «персонального финансового менеджера» президента и, по некоторым спекуляциям, является одним из претендентов на вылет в случае его конфронтации с группами Кулибаева или Масимова.
Другой значимый игрок, когда-то более независимый, Нуржан Субханбердин, основатель Казкоммерцбанка, возможно, пытался оказывать слишком большое влияние и рассматривался как политическая угроза президенту. Удаление Субханбердина (замена его на более лояльного Кенеса Ракишева) стало частью более крупной схемы консолидации финансовых активов и маргинализировало экономических игроков, которые могли бы финансировать оппозицию до начала передачи власти. Неслучайно консолидация частных банков верными Назарбаеву людьми произошла в преддверии смены власти.
В то же время происходит и политическая консолидация. Ряд интересных ходов произошли, начиная с создания Национальной холдинговой компании «Байтерек» в мае 2013 г. Байтерек был создан в результате разделения Фонда «Самрук-Казына». Созданный в 2008 году, «Самрук-Казына» должен был быть «Фонд фондов», соединив в себе активы Фонда устойчивого развития «Казына» и казахстанского холдинга по управлению государственными активами «Самрук». Однако, в 2013 году его вновь подвергли разделению, фактически, вернув к своей первоначальной форме. Следует отметить, что с момента его создания, «Самрук-Казына» регулярно обвиняется в коррупции и плохом корпоративном управлении. Разделение финансовых активов фонда, казалось, стало логическим шагом, чтобы очистить его от предыдущей репутации. Однако корпоративное управление до сих пор вызывает сомнение, учитывая, что оба Фонда («Байтерек» и «Самрук-Казына») имеют почти одинаковый состав Совета директоров. Что более важно, «Байтерек» был поставлен под влияние членов семьи президента, которые успешно расставили своих людей на управляющие посты и добились политического контроля над всей финансовой индустрии. В мае 2015 года Назарбаев объявил о переводе Национального Банка Республики Казахстан из Алматы в Астану. До этого он заменил более независимого Председателя Нацбанка Григория Марченко на лояльного Кайрата Келимбетова, подверженного внешнему политическому давлению. Этот шаг был также попыткой маргинализировать конкурирующие сети влияния во всей финансовой индустрии. Скорее всего, после переезда Национального банка другие банки также переведут свои головные офисы в Астану, под пристальный контроль государства.
Вывод: Казахстан и сетевая динамика на постсоветском пространстве
Персонализированная политическая система Казахстана, в сочетании с концентрированным элитным экономическим контролем, создает среду, которая поддерживает правление Назарбаева и обеспечивает продолжение его наследия. Тем не менее, хотя президент обладает всеми рычагами, влияющими на процесс принятия решений, он сам является частью этой же системы, поскольку он находится на ее верху. И хотя система покровительства вряд ли изменится коренным образом, предстоящая смена президента ставит под сомнение устойчивость некоторых групп в рамках сетей патронажа, которые полагаются на Назарбаева. Это представляет самую большую проблему для иностранных инвесторов и находится в центре внимания академических дебатов. Эта статья дополняет дискуссию изучением роли вторичных и третичных элитных групп и их будущего в пост-назарбаевскую эпоху.
Грядущая смена власти потребует эволюции организации элитных сетей – те, кто обладают привилегированным доступом, должны переориентировать свои интересы и искать защиту в рамках консолидированных групп, в то время как те, кто сильно зависим от Назарбаева, будут вынуждены пересмотреть свои позиции в политической структуре. Можно предположить маркеры событий или «очаги», указывающие на рост или падение определенных групп. Как было отмечено выше, ENRC, несомненно, столкнется с проблемами, как только Назарбаев покинет свой пост. Трио, например, считается «чужеродным». Если будущий преемник будет придерживаться более националистического подхода, группа может оказаться под угрозой. Компания KazMetals (ранее Kazakhmys), под контролем Владимира Кима и так называемой корейской фракции – это еще одна компания в горнодобывающей отрасли, которую можно охарактеризовать как «чужеродную». Группа исторически опиралась на Назарбаева и может стать потенциальной мишенью.
В то же время доминирующие элитные игроки смогут сохранить свои позиции в политической и экономической среде, а также окажут влияние на кадровые перестановки вторичных игроков в государственных институтах. Ключевые события для этой группы – это, например, недавно объявленная приватизация государственных активов, которая может стать выгодной для доминирующих игроков, либо непосредственно через их холдинговые структуры, либо через их доверенных лиц или союзников, тесно связанных с их сетями.
Исследование динамики сетей применимо и к другим постсоветским государствам. К примеру, Узбекистан также сталкивается с надвигающейся сменой руководства, что будет иметь воздействие на влиятельные сети страны. Хотя элита в Узбекистане более консолидирована, люди внутри сетей патронажа являются уязвимыми для атак со стороны конкурирующих властных групп, о чем свидетельствует скандал с «черным рынком валюты», связанный с Асака банком и GM в начале 2016 года. Изучение меняющейся динамики между ташкентским, самаркандским и другими кланами в Узбекистане может помочь иностранным инвесторам и экспертам выявить расхождения и сферы сотрудничества в элитных сетях.
Пример политического маневрирования в Украине также показателен. Несмотря на медленное продвижение Украины к демократизации при президенте Петре Порошенко, олигархические сети продолжают контролировать ключевые секторы экономики и оказывают влияние на значительное число членов в Верховной Раде. Президент Украины Петр Порошенко не пошел по пути своих предшественников, но его нежелание устранить влияние олигархов и стремление к укреплению своей существующей сети угрожает демократизации в Украине.
Photo: Flickr
