В 2002 году в Ташкенте был открыт «Музей памяти жертв репрессий», который расположился в мемориальном комплексе «Шахидлар хотираси» (Память жертв). Открытие музея власти страны посвятили памяти тех узбекистанцев, которые подверглись массовым политическим репрессиям в течение всего периода, когда Узбекистан был под российским протекторатом. «Музей памяти жертв репрессий» охватывает период от российского завоевания Средней Азии до падения Советского союза. Как отметил заместитель директора музея Алишер Сабиров, «репрессивная политика советского правительства, в той или иной степени повторяла основные принципы колониальной политики царской России»[1].
Почтовая марка, посвященная Музею памяти жертв репрессий
Хотя от советских репрессий пострадали практически все жители СССР, узбекские историки считают, что в их республике, в отличие от России, массовые репрессии имели цикличный характер и применялись наиболее последовательно в течение десятилетий. По мнению местного информационного агентства «Жахон» («Мир»), сталинские репрессии не являлись первыми актами запугивания, применёнными российскими властями в отношении местного населения:
«Одним из самых страшных испытаний, выпавших на долю узбекского народа, стали годы сталинских репрессий, оставившие кровавый след в национальной истории. Этим трагическим событиям предшествовали не менее драматические годы — завоевание Туркестана Российской империей в XIX веке и подавление народных восстаний, разгром Туркестанской автономии и спровоцированное советской властью «басмаческое движение», кампания «коллективизации» и «раскулачивания», репрессии 30-х годов. Ну а «венцом» советской национальной политики в Узбекистане стало, так называемое “хлопковое дело”.
Поэтому «хлопковое дело», которому посвящена эта статья, не должно рассматриваться отдельно, считают узбекские власти, а все репрессии, исходившие из Москвы, имели общую цель и были нацелены на ослабление узбекского национализма.
Коррупция и национализм?
В знаменитом «хлопковом деле» до сих пор неясно, почему Узбекистан был выбран в качестве места проведения громкого расследования о коррупции на фоне роста коррупции по всему Союзу, корни которой почти всегда вели в Москву. Узбекские правозащитники группы «Совесть и Фемида» (СиФ), освещавшие этот вопрос в своей статье «Хлопковое дело в Узбекистане», утверждали, что новый генеральный секретарь КПСС (бывший председатель КГБ) Андропов «решил разгромить кремлевскую крепость организацией громких уголовных дел в одной из национальных республик, которое могло бы вывести на центральный аппарат…Посоветовавшись с некоторыми членами Политбюро, он решил провести такую операцию в Узбекистане… Узбекистан мог дать более чем убедительные факты… Злоупотребления здесь отличались своими масштабами»[2].
Эти же авторы отмечали, что когда советское руководство выбрало Узбекистан в качестве места проведения расследования, у них «были и другие соображения», а именно националистические:
«Узбекистан всегда считался мятежным краем. Здесь было высокое чувство национального сознания, развитая национальная культура, богатая история с глубокими корнями пантюркистской идеологии. Попытка подавить ислам успеха не имела. Ислам ушел в дома и сделался как бы семейной религией, основой образа жизни, сохраняя национальные традиции. Он превратился в хранилище духовной жизни нации. После подавления в 1923г. басмаческого движения Узбекистан находился под неусыпным наблюдением московских властей. Регулярно проводились чистки руководящих кадров. Раз в десять-пятнадцать лет проводились шумные процессы по наказанию “врагов народа”, ликвидации пантюркизма и национализма, выявлению рецидивов джадидизма. Спустя семь лет после ликвидации басмачества в 1930г. был организован процесс “касымовщины”, в 1932г. “худайбергеновщины “, в 1938г. по обвинению в причастности к право-троцкистскому блоку в Москве были расстреляны первый секретарь ЦК КП Уз Акмаль Икрамов и председатель Совнаркома Файзулла Ходжаев, а через 12 лет была арестована группа видных писателей по обвинению в национализме. Поэтому решение проведения расследований о коррупции в Узбекистане никого не удивило и расценивалось как очередная политическая акция по борьбе с национализмом».
Рустам Абдуллаев, главный редактор научно-практического журнала «Фундаментальная экономика», считает, что «хлопковое дело» было направлено против руководства советского Узбекистана:
«…номинальный ВНП Казахстана в 1990 году в 2,02 раза больше, чем номинальный ВНП Узбекской ССР того же года…А такое положение, на мой взгляд, имело место в связи с доминирующим положением русскоязычного населения в этой республике. Именно поэтому в Казахской ССР в 1990 году производили: стали в 6 раза, лесоматериалов в 3 раза, электроэнергии в 1,55 раза и цемента – 1,3 раза больше, чем в Узбекской ССР. А капитальных вложений в экономику Казахской ССР было вложено за этот же год в 1,53 раза больше, чем в Узбекской ССР… Примерно схожие результаты можно установить, если сравнить макроэкономические показатели Узбекистана и России. Ибо по уровню жизни населения Узбекистан и в 1990 году отставал от России в 5,29 раза или на 529%… Узбекская ССР была отсталой аграрной республикой СССР, основу экономики которой составляли хлопководство и первичная переработка хлопка-сырца. …в Узбекской ССР 78% общей численности населения составляли этнические узбеки, а численность этнических русских не превышало 6,0%… Узбекская ССР была практически мононациональной республикой, в которой доминировали узбеки, с чем руководство Советского Союза никак не могло согласиться. И поэтому с помощью следственных органов СССР оно занималось фабрикацией уголовных дел под общим названием “Узбекское дело”, намекая на то, что якобы узбеки по своему менталитету склонны к коррупционным преступлениям. И что Узбекская ССР ─ одна из немногих, если не единственная республика СССР, которая целиком поражена коррупцией…»[3].
«Народ взяточников»
Хотя количество пострадавших до сих пор окружено спорами, узбекские правозащитники СиФ о «хлопковом деле» отмечали: «Следственная группа работала в Узбекистане шесть лет вплоть до 1989г. За это время было допрошено 20 тыс. человек… Было открыто 800 уголовных дел, по которым было осуждено на различные сроки свыше 4 тыс. человек, обвиняемых в приписках, взятках и хищениях. Субъективно следственная группа творила злодеяние. Они создали в республике атмосферу страха и бесправия»[4].
Покойный заслуженный юрист Российской Федерации, доктор юридических наук, Виктор Илюхин, который опубликовал книгу, посвященную разоблачению произвола гдляновской группы в Узбекистане «Вожди и оборотни», отмечал, что члены прокуратуры СССР пытались заклеймить весь народ клеймом взяточника:
«В гдляновской группе исходили из того, что в Узбекистане «все берут взятки и все их дают». А коли так, то человека рассматривали лишь как источник информации, и ее надо выколачивать любыми путями. Эта теория и явилась той базой, на которой строились массовые задержания и аресты невиновных граждан. Действовали по принципу: «Бей следственным ножом направо и налево, в кого-нибудь все равно попадешь, здесь все преступники и твои поступки будут оправданы»… Вот как ощутил ее на себе Хикматов, оправданный Верховным судом Узбекистана. «Следователь Иванов сказал: «Если вы даже не давали взятки Есину и Джабарову, то подпишите, что давали им взятки. Мы знаем, все узбеки – взяточники»[5].
Так, Илюхин описывает арест шестидесятилетнего заместителя министра внутренних дел Узбекистана А. Мухаммадиева, которого потом признают невиновным:
«Гдлян продержит генерала под стражей 27 месяцев. А. Мухаммадиев связывает свой арест с тем, что отказался давать ложные показания на «верха». Он рассказал: «Со мной стали работать Гдлян и Иванов. Они сразу мне сказали, что я им не нужен: «Ты не фигура, нам нужен Рашидов, другие руководители — МВД СССР, республики, руководители партии, правительства Союза и республики»… Они меня оскорбляли, называли “дураком, афганским душманом, упрямым ишаком, хромым Тимуром, сволочью”. Такое продолжалось на протяжении почти всего периода ведения Гдляном и Ивановым следствия».
Был введен термин «рашидовщина» (от фамилии бывшего первого секретаря ЦК Компартии Узбекистана Шарафа Рашидова), ставший синонимом взяточничества и коррупции.
Сталинские методы
Известно, что КГБ жестко контролировало деятельность следственной группы, что было нарушением закона. Тот же Илюхин, который больше других российских авторов освещал произвол прокуратуры СССР в отношении Узбекистана, в своей книге проводит много параллелей между Гдляном и Берией: «…у следователей Лаврентия Берии, – отмечает Илюхин, – было 26 способов незаконного выбивания показаний у задержанных. У Гдляна мы нашли 18 способов. Как будто Тельман Хоренович проходил школу у следователей Берии». Имя Берии фигурирует во многих жалобах, письмах, ставших частью дела гдляновской группы.
Вся система обвинения следователей Тельмана Гдляна и Николая Иванова, как и у следователей Берии, строилась на показаниях арестованных, которых принуждали к даче ложных показаний. «Во многом с помощью незаконных задержаний и арестов следователи пытались получить нужные для себя показания, – пишет В. Илюхин. – С их помощью искусственно создавалась широкая «доказательственная» база. Это был страшный психологический и физический пресс на арестованных, на задержанных. Прибегая к нему, как и в 30-е годы, заставляли родителей «изобличать» своих детей, а тех, наоборот, родителей… Между гдляновщиной и бериевщиной есть много схожего…Во время следствия по постановлениям гдляновских следователей было арестовано четверо невиновных родственников Мусаханова, по восемь родственников Нурумбетова, Камалова, Раджабова, Джуманиязова, девять — Усманходжаева, пятнадцать — Худайбергенова».
Илюхин отмечает, что следователи Гдлян и Иванов оказались в Узбекистане практически бесконтрольными и безнадзорными и намекал на то, что им было заведомо дозволено все:
«Нам удалось не только вскрыть нарушения, но и выявить всю систему противоправных, преступных методов следствия, которые были сродни бериевскому садизму. Это действительно так. Я мог сопоставить гдляновское следствие со следствиями 30–50-х годов… иногда возникали мысли, что Гдлян специально изучал их или сам доходил, скатывался до тех страшных методов, будучи в Узбекистане бесконтрольным и безнадзорным… И делалось это [арест и признание себя «виновными»] вопреки существующему запрету на принуждение к даче показаний».
Действительно, у Гдляна и Иванова были сильные покровители в высшем эшелоне советской власти, иначе они не смогли бы вести расследования так бесцеремонно. Об этих покровителях пояснил бывший первый секретарь Каракалпакского обкома партии К. Камалов:
«… Гдлян и Иванов мне дали список лиц, от которых я якобы получал взятки, а также дали список лиц, которым я якобы давал взятки «наверх», т. е. вышестоящим руководителям. Сам я не назвал ни одной фамилии, ни одной суммы. Все называли Гдлян и Иванов. Они принудили признаться, что я храню ценности Рашидова, деньги в сумме 31 млн. руб. Я категорически отказался дать показания в отношении некоторых лиц, названных Гдляном и Ивановым. Они требовали от меня показаний на Лигачева, Капитонова, Долгих, Соломенцева, Теребилова, Рекункова, но я категорически отказался. Показаний в отношении М. С. Горбачева, Лукьянова они не требовали, давали понять, что они (Гдлян и Иванов) пользуются поддержкой первых лиц в государстве»[6].
Другая жертва следователей Гдляна и Иванова Р. Абдуллаев рассказывал следующее:
«Иванов мне предложил давать показания на Ельцина, о том, что во время его пребывания в Узбекистане Ельцин получил в подарок или как взятку дорогой ковер стоимостью более четырех тысяч рублей. Я тогда сказал, что не знаю такого факта. Далее, когда Ельцин начал набирать очки в избирательной кампании, Гдлян и Иванов переориентировались…». Таким образом, как отмечает В. Илюхин «Гдлян быстро уловил изменения в политической конъюнктуре, в расстановке сил в стране»[7].
Хотя Гдляна и Иванова все же отстранили от дальнейшего следствия в Узбекистане, а в мае 1989 года Прокуратура СССР возбудила уголовное дело по обвинению обоих в нарушениях законности при проведении расследований в Узбекистане, они, тем не менее, не понесли уголовную ответственность. Несмотря на явные признаки злоупотребления служебным положением, превышения власти, Генеральный прокурор СССР Н. Трубин принял постановление о прекращении уголовного дела в отношении народных депутатов СССР Гдляна и Иванова за отсутствием состава преступления в их действиях. Тем не менее, в том 1991 году, ещё 25 декабря, за день до юридического закрепления прекращения существования СССР, Президент Узбекистана И. Каримов помиловал всех осуждённых по «Узбекскому делу», отбывавших наказание на территории республики.
Историческая память
По сравнению с другими бывшими республиками СССР, в Узбекистане нет ярко выраженных антироссийских настроений на этнической почве, но государство выбрало твердую позицию по отношению к советскому периоду: для него – это время колонизации, репрессий, потери лучших представителей национальной элиты.
Надпись на стенде в Мемориальном комплексе «Шахидлар хотираси» обобщает все репрессии советского режима, которые власти страны призывают не забывать:
«Созданная большевиками ВЧК за время своей деятельности с декабря 1917 года по 1939 год открыла в Узбекистане «уголовные дела» на 450 тысяч безвинных людей. В этот период многие осуждались на небольшие сроки, а потом, за неимением улик, освобождались из заключения. А в 1937-38 годы, во время большой репрессии, все они вновь были арестованы и приговорены к различным срокам наказания. Тоталитарный режим с конца 80-х годов превратил Узбекистан в арену захватнической политики, сфабриковав позорные пресловутые обвинения, названные «хлопковым делом» или «узбекским делом». Представители центра Гдлян и Иванов, используя в Узбекистане методы Сталина и Берии, погубили сотни безвинных людей. В результате их противоправных действий были открыты судебные дела на 25 тысяч честных тружеников. Из них 4500 человек было привлечено к уголовной ответственности и над 3600 человек произведен суд».
Обвинения, выдвинутые следователями прокуратуры СССР Гдляном и Ивановым против руководителей, председателей колхозов и других мелких чиновников Узбекской ССР, в истории Узбекистана встали в ряд “политических агрессий, проявленных по отношению к Узбекистану со стороны России и СССР в разное время”. Хлопковое дело стало последним проявлением репрессивной политики СССР и частично объясняет твердую антисоветскую позицию официальной историографии и в целом нежелание руководства страны видеть какие-либо «реинкарнации СССР».
Ссылки:
[1] Интервью Алексея Власова с заместителем директора «Музея жертв репрессий» Алишером Сабировым. Ташкент: http://ia-centr.ru/expert/4272/
[2] СиФ. “Хлопковое дело в Узбекистане. Как это было»: http://www.centrasia.ru/news2.php?st=1210739760
[3] Рустам Абдуллаев. «Ислам Каримов – основатель Узбекистана, как отцы-основатели США»: http://www.centrasia.ru/news2.php?st=1442542440
[4] СиФ. “Хлопковое дело в Узбекистане. Как это было»: http://www.centrasia.ru/news2.php?st=1210739760
[5] Виктор Илюхин. «Вожди и оборотни». 1994: http://www.e-reading.club/book.php?book=1015521
[6] Там же
[7] Там же
