14 января 2016 года Программа Центральной Азии при Университете Дж.Вашингтона организовала дебаты по нациестроительству и национализму в Казахстане с участием казахстанских экспертов: Валихан Тулешов (философ, независимый исследователь), Айдос Сарым (Фонд Алтынбека Сарсенбаева), Серик Бейсембаев (приглашенный исследователь Программы Центральной Азии при Университете Дж.Вашингтона), Марат Раимханов (участник программы Хуберта Хамфри в Университете Мэриленда).
Обзор выступлений
Валихан Тулешов, философ
Представление о философии национализма в Казахстане
Современное философское понимание национализма возникает из понимания свободы Иммануила Канта, которому по всеобщему признанию удалось поставить самые главные философские вопросы развития сознания человека и определить главные пути его превращения в самосознание. Во-первых, национализм понимается как свобода человека, этнической группы и нации в целом. Далее, во-вторых, – как концепт идентичности и социального капитала. И уже в более общем виде, в-третьих, как система прав и свобод личности.
Представление единой цепи истории казахов как истории освобождения (свободы) этнического сознания и самосознания, а не как просто истории событий или истории предметов их материальной культуры, – важнейшая политическая задача, справиться с которой можно лишь осуществив метафизический, философский синтез их воззрений от первобытности – до современности.
Философия национализма в Казахстане выступает в двух оппонирующих друг другу лицах – в виде политики государства (национал-универсализм) и в виде идей патриотически ориентированных граждан и социальных групп (национал-философизм не отождествлять с национал-патриотическим движением). Философия национализма в Казахстане в целом находится на этапе перехода от нация-народного этапа государствоообразования – к нация-государственному этапу и лишь обретает и активно формирует внутренний и внешний аспекты, которые также пока разделены, отсутствует обратная связь.
Внутренний аспект – это расхождения национал-патриотического движения (не полный национал-философизм) и политики государства (эмпирический национал-универсализм) в Казахстане. Внутренняя (государственная общегражданская) политика государства (национал-универсализм) еще недостаточно конкретно верифицируема в общегражданском общесемантическом формате, подается в общих чертах, но по-разному для русскоязычной и казахоязычной аудитории. Национал-патриотическое движение – национал-философизм – не развилось до общенациональных масштабов, также еще трудно верифицируемо, движение трудно классифицировать в идеологическом и политическом отношении (не представлено в парламенте на уровне разных партий и не является оппозицией в известном смысле слова). Национал-философизм не развился до уровня национальной философии и выражается пока еще в некорректном понятийно-теоретическом противопоставлении и противоборстве со сложившимися ранее концептами и теориями (пролетарский интернационализм, буржуазный космополитизм, мультикультурализм). Национал-патриотизм поэтому есть первый этап развития национал-философизма
Внешний аспект – это реакция идеологии национализма в Казахстане на внешние (чуждые) политические проекты (ОДКБ, ЕАЭС) и идеологические концепты (русский мир, китайская мечта). О реакции сегодняшнего государства (модель постсоветского переходного национал-универсализма) говорить сложно, поскольку оно в силу разных причин не может открыто декларировать свое отношение к таким концептам, но вынуждено говорить намеками, метафорами, на казахском языке – одно, на русском – несколько другое (феномен разно-адресного, но сближающегося отношения). Реакция национал-патриотов более явная и определенная – полное неприятие чуждых политических проектов и идеологических концептов, отрицание переходных периодов и симбиотических переходных состояний. Отсюда критика и непонимание национал-патриотов, обвинения в вульгарном понимании национализма, перцепциях с нацизмом и т.д.
Внутренняя государственная (общегражданская) политика вместе с подпитываемыми и проецирующимися на нее национал-патриотическими идеями выражается во внешней политике «универсализации» (международные отношения, политика многовекторности, политика интеграции) – идеология евразийства (партнерство тюркского и «русского» миров), которая, по сути, противоречит стремлению РФ к доминированию «русского мира» (имперского формата). Отсюда нивелируется недоверие Москвы к евразийским мотивам Астаны, нивелируется недоверие и отторжение к тюркскому миру (Тюрксой), нивелируется недоверие и отторжение к государствам Центральной Азии. Однако нивелируется не до конца, не полностью, сохраняя шероховатости, сцепленности, зацепки, благодаря которым не происходит окончательный разрыв. Казахстан, не принимая силовых, политических и идеологизированных способов союзничества и интеграции, сохраняет образ взвешенного партнера (ОДКБ, ЕАЭС), эффективно избегая противостояния, образа врага, способного подвергнуться экспансии с какой бы то ни было стороны.
Национал-патриотическое движение ставит стоп-лоссы, определяет границы недопустимого, помогает властям сопротивляться внешнему давлению, не допускать какого-либо доминирования «русского мира», в борьбе с которым создает основу для развития собственных концептов национальной идеологии свободы, но нужно проблему рассматривать шире.
Национал-патриотическое движение выступает также против искусственного сдерживания властями развития национальных трендов – развития и всестороннего использования государственного языка, перевода с кириллической на латинскую графику, пересмотра истории на основе собственного национального взгляда, установления полисоциокультурного формата вместо простого мультикультурного. Но национал-патриотическое движение должно последовательно выступать за казахизацию языка и сознания нации, но не бытовую, не эмпирическую, а за метафизическую казахизацию, за развитие самого существа и феномена казахскости.
Национал-патриотическое движение должно последовательно выступать за деидеологизацию политики, десоветизацию социальной сферы, дерусификацию лингво-семантического поля, поскольку все это не имеет отношения к истокам казахской нации, к принципиальному лингвистическому языковому ее существу, к ее укорененности в культурной метафизической традиции казахского языка. Поэтому национал-патриотическое движение должно выступать за ретрадиционализацию и одновременно за модернизацию национальной культуры, национального языка, национального сознания и самосознания казахской нации. Национализм национал-патриотического движения должен быть таков, чтобы ему не нужно было быть эмпиризмом казахскости (вернее, казакпайством) в природном или фактическом смысле.
Национал-философизм не должен также впадать ни в этноцентризм, ни в политику, но должен иметь космополитические притязания. Пример – нравственный смысл германского идеализма для человечества: «Ода радости» Бетховена, ставшая гимном Европейского Союза или лидерство США и ЕС в сфере качества жизни человека.
Критерием зрелого национал-философизма является своевременное и тонкое распознавание качества жизни живых (творческих) народов в тренде развития международных отношений, информационной эпохи человеческой истории и научно-технологического лидерства. Древние концепты, такие как Жеруик, Манги Ел и т.д., сегодня слишком абстрактны для понимания современного качества жизни казахской нации, если не выражаются в современном национальном философском значении. Власти не могут грамотно и по-современному отрефлексировать эти концепты, поэтому, с 2012 года (Стратегия «Казахстан – 2050») используют позитивистский схоластический лозунг «Одна страна. Один народ».
Национал-универсализм государства должен быть также отформатирован в направлении признания ошибок устранения недостатков социально-экономической и культурной политики. Он должен быть реформирован и нацелен на формирование универсального государства: демократическое конкурентоспособное устройство с равноценностью и равновесностью ветвей власти, с определением эффективного функционалистского интеграционистского формата (сокращение неравноправной договорной базы ЕАЭС, ОДКБ), развитие человеческого капитала, формирование национального социального капитала (общественные организации, которые разрабатывают эффективные модели развития общегражданской нации). Для развития национал-универсализма государства требуется наладить диалог с национал-философизмом общества (нации), но не патерналистски, как это было ранее (в виде Госкомиссии по демократизации), а на основе равенства и свободы сторон (неплохой пример – совместная работа по написанию Доктрины национального единства).
Формирование национального социального капитала в Казахстане сегодня требует (по степени важности): а) развития философии, б) реформирования религиозного чувства в направлении формирования национальной идентичности: Исламу и другим традиционным конфессиям требуется национальная реформация, чтобы верующие, к примеру, себя чувствовали сначала казахами, а потом мусульманами и христианами, в) политико-правовой реформации: англо-саксонское право как способ установления демократической системы прав и свобод граждан, приоритет прав личности над правами государства, г) развития экономической и политической демократии с определяющим влиянием национальной культуры (как в Германии и Японии национально ориентированные партии, профсоюзы, классы + национальный менеджмент (меритократия) = начало формирования национального социального капитала – движущей силы универсального государства.
Айдос Сарым, политолог
К сложности дискуссии
Сегодня в стране накопилось множество вопросов, связанных с национальным строительством в Казахстане, на которые жизненно необходимо дать собственные ответы. Происходит путаница понятийная и терминологическая, у нас нет сильной культуры политического диалога, культуры дискуссий, культуры компромисса, что, в конечном счете, ведет к еще большей сумятице и конфликтам интересов. С другой стороны, очевидно, что власть избегает любых серьезных дискуссий, которые способны испортить фон, настроения общества. Именно по этой причине власть откладывает все дискуссии на потом, стремится навязать и контролировать одни и те же паллиативные «повестки дня».
Когда мы говорим о национальном строительстве, то очевидно, что на первый план всегда будут выходить три смыслообразующих понятия: «нация», «национальное государство» или «нация-государство» и «национализм». По каждому из этих ключевых понятий есть тысячи и тысячи определений и дефиниций. Но чтобы понять степень изученности и проработанности тем и терминов можно эти три слова вбить в поисковую систему Гугл, которая автоматически выдает следующую картину:
Нация – 7,820,000 ссылок, nation – 714,000,000 ссылок, ұлт – 495,000 ссылок.
Национализм – 945,000 ссылок, nationalism – 21,900,000 ссылок, ұлтшылдық – 56,000 ссылок.
Нация-государство – 594,000 ссылок, nation-state – 121,000,000 ссылок, ұлттық мемлекет – 479,000 ссылок.
Чтобы все это понять, прожить, осмыслить не хватит одной человеческой жизни. К тому же все три термина настолько важные и сущностные, что вряд ли нас всех устроят уже выработанные определения и дефиниции. Скорее всего, я предполагаю, что речь будет идти о том, что казахам, казахскому социуму, необходимо будет выработать терминологию вживую, то есть, in vivo. Возможно, даже речь будет идти о том, что в ближайшие месяцы и годы мы придем к очередной временной формуле, которая будет с неизбежностью пересмотрена новым поколением граждан страны, которых уже перестанут устраивать формулы и правила, выработанные поколением их отцов и дедов. С большей вероятностью, так и будет.
Большой терминологической, сущностной ошибкой современных нэшнэлбилдеров Казахстана является то, что они пытаются утвердить казахскую нацию, казахское национальное государство в отрыве от капитализма и в отрыве от государства как сложнейшего механизма согласования и проведения частных и общих интересов граждан. То есть, я хочу сказать, что даже понимание сложности проблематики, не говоря уже о реализации политики нациестроительства без понимания, проживания, осмысления, имплементации и практической реализации указанных двух явлений, двух феноменов сложно, если не сказать более категорично – бессмысленно.
Что такое «западное» и «восточное» понимание «нации»?
В современной политической науке есть два понимания нации.
Есть т.н. «западное» понимание, которое фиксирует и изучает длительный процесс формирования и трансформации наций, но и самого термина «нация», которая изначально совпадала с греческим термином «этнос». В процессе своей эволюции и трансформации термин «нация» перестал быть почти дословным синонимом слова «этнос». Более того, усложнение контекста привело к тому, что слово «нация» стала синонимом слова «государства». Соответственно, изменилось и понятие «национализм», которое из синонима понятия «ревнитель интересов своего этноса» превратилось в синоним понятия «государственник».
Хочу сразу отметить, что я и многие мои коллеги исходим именно из такого понимания слов «нация», «национализм», «национальное государство». То есть, мы говорим, что наше общество должно имплементировать и вобрать в себе всю сложность, в том числе институциональную, которая не просто обрамляет, окаймляет, но и является сутью вещей, смыслом всего, чем на самом деле являются современные западные нации, национальные государства. В этом, повторюсь, нет никакого этнократизма.
Эксперты пишут, что в западной традиции, «основанной на формационном подходе к процессу общественно-исторического развития, нация представляет собой явление, свойственное исключительно Новому и Новейшему времени. Появление наций как исторического феномена сопряжено с образованием «nation states» (национальных государств), а также с формированием капиталистических отношений и появлением буржуазии. Одна из распространённых точек зрения состоит в том, что нации складываются в процессе возникновения индустриальных обществ. Образование нации есть, по Э. Геллнеру, прямой результат начала процесса модернизации, т.е. перехода от традиционного аграрного общества к обществу индустриальному и постиндустриальному. До начала процесса модернизации наций как таковых не существовало.
И есть т.н. «восточное понимание». Восточное понимание или толкование основаны не на европоцентристских, прогрессистских позициях, а на полицентризме. В «восточной» (этнической) традиции (распространённой в Германии, Восточной Европе и Азии) понятие нации является синонимичным понятию этнос. Нация (или этно-нация) – это этнос, который может включать в себя иноэтничные группы (по Л.Н. Гумилёву – «ксении»), разделяющие основные национальные интересы. В данной традиции не обойтись без понимания этнической природы нации, её природной сущности, выраженной в культуре и народном характере.
Противоречит ли «национальное государство» и «политическая гражданская нация»?
Как я уже говорил, в нашем обществе многие споры идут не от сути проблем, а от разности понимания терминов. Быть может, нашим обществоведам следует собраться и провести пару конгрессов, чтобы выработать единый, общий глоссарий политических определений и терминов. Когда мы говорим, «национальное государство», нас тут же обвиняют в попытке создания «этнократического государства». Или же начинают противопоставлять «националистов» сторонникам «политической гражданской нации». Люди все еще путают «нацию» и «национальность», «национальность» и «этничность».
Мое личное мнение, следует понимать что:
«нация» – это культурно-политическая, социально-экономическая и духовная общность людей, исторически живущая на определенной территории, сложившаяся в результате становления государства и выработки надэтнической культурной и политической традиции. Нация может быть дифференцирована общностью литературного языка, истории, традиции, культуры и так далее. Нация — это также группа людей, хранящая общие воспоминания и мифы своих предков, связанная с (исторической) территорией через общие жертвы и страдания в прошлом и готовность перенести страдания опять, если нужно, но не распадаться на части. Для всех членов сообщества законом установлены общие права и обязанности. В конституционном праве англо- и романоязычных стран — термин, обычно имеющий значения «государство», «общество», «совокупность всех граждан».
«национальность» – это принадлежность гражданина к определенному государству;
«нация-государство» – это конституционно-правовой тип государства, означающий, что последнее — форма самоопределения и организации той или иной нации на определённой суверенной территории и выражает волю этой нации. Когда территория государства совпадает с территорией проживания нации, то имеет место «национальное государство». Большинство государств не являются однородными в национальном отношении и имеют на своей территории различные этнические, культурные, религиозные или языковые группы.
«национализм» – идеология и направление политики, основополагающим принципом которых является тезис о ценности нации как высшей формы общественного единства, её первичности в государствообразующем процессе. Как политическое движение, национализм стремится к отстаиванию интересов определённой национальной общности в отношениях с государственной властью. В своей основе национализм проповедует верность и преданность своей нации, политическую независимость и работу на благо собственного народа, культурное и духовное возрастание, объединение национального самосознания для практической защиты условий жизни нации, её территории проживания, экономических ресурсов и духовных ценностей
Как видим, все указанные определения вполне вмещают, поглощают в себе понятия «гражданская нация», «политическая нация», «гражданская политическая нация», «гражданское общество».
Особо следует отметить, что в современной западной науке есть два основных подхода к изучению и пониманию наций. Конструктивистский и примордиалистский. Первый утверждает, что нация является продуктом политической инженерии, второй – провозглашает нацию как биологический, эволюционный феномен.
Я лично полагаю, что при изучении, описании, понимании казахской нации возможно использование обоих подходов: примордиалистского до нового и новейшего времени, и конструктивистского – для современности, когда понятие казахской нации уже перешагнуло исключительно этнические категории. Главная задача и науки и политики в этом смысле обеспечить синтез этих подходов, их внутреннюю логику, непротиворечивость.
«Казахская нация» против «советского народа»?
Я берусь утверждать, что если бы не процесс длительной колонизации Казахстана царской Россией, а потом и Советской Россией, в Казахстане могла бы эволюционно сформироваться казахская нация.
Причем этногенез казахов, государственность казахов эволюционно вели к тому, что в Казахстане формировалась тюрко-мусульманская нация, которая в свое время последовательно проходила стадии рода-племени-этноса-нации. Вспомним, что в истории уже были две эманации надэтнической национальной идеи «Алаш». Начиная с Абая, провозглашена идея казахскости, начинала появляться очень схожая с моделями азиатских и африканских стран национальная буржуазия, вызревали эволюционным путем капиталистические отношения, появилось мощное национально-освободительное движение «Алаш».
И здесь никого не должны обманывать статьи и публикации казахских просветителей и политиков начала прошлого века. Если вспомнить эволюцию национально-освободительных движений стран Азии и Африки, все они проходили сложный процесс интеллектуального развития, эволюции политических взглядов от частичной автономии до полной и безусловной независимости. Создатели, например, Индийского национального конгресса сначала требовали себе английских прав и законов, потом частичной автономии и самоуправления, а потом уже полной независимости. Этот процесс в среднем шел более века.
Концептуализируя, можно сказать, естественный ход истории вел казахов по пути всех антиколониальных движений стран Азии и Африки. По всей видимости, если бы не глобальные потрясения начала ХХ века, то в Казахстане естественным образом вызрела бы национальная казахская буржуазия, которая бы шла по пути от умеренной автономии до радикальной независимости в плане государственно-политического обустройства и создания собственной национально-государственной идентичности в плане культурно-национального размежевания и манифестации национального духа. И в этом смысле, я отвергаю и не верю в псевдоконцепии относительно особенности российской колонизации, особой евразийской судьбы, которая мирно и полюбовно объединила тюркские народы вокруг царской России, а потом сталинско-большевистской России.
Но даже в советский период, даже в самые мрачные его годы казахи не теряли полностью собственной идентичности. Этому, надо признать, в немалой степени способствовало развитие науки и культуры. Создание глобального эксперимента по созданию новой формации граждан – «советского народа» – провалилось. Шли очень интенсивные, сложные процессы, но казахи не перестали быть казахами, не перестали ощущать единства своей судьбы, единства своей традиции, культуры, языка. Шла бешеная мимикрия под советское, культура и искусство, наука и образование довольно успешно выполняли роль советизатора, ассимилизатора казахов. Но даже то, что ассимиляция шла на казахском языке, обеспечило минимальную передачу культурных кодов, традиции, исторической памяти, культуры, основ религиозной культуры.
Мое другое убеждение заключается в том, что Советский Союз был обречен. Его развал случился бы в любом случае в силу незыблемых исторических процессов, связанных с развитием и падением империй. Повторяюсь: никакой особой, уникальной советской или евразийской нации не было, нет и не будет. Любая попытка искусственно подогреть, усилить евразийскость, под которой в любом ее виде надо понимать неоимперский дискурс (неважно какой, кем, при каких условиях порожденный), будет вести к обратному от ожидаемого результату.
«Казахская нация» или «постсоветско-казахская нация»?
Итак, в 1990 году Казахстан провозгласил свой государственный суверенитет, в 1991 году Казахстан провозгласил свою государственную Независимость – оба документа провозглашали идеи казахского национального государства. Если многие современные постсоветские нации столкнулись с крупными этническими и внутренними социальными конфликтами уже в ходе или после провозглашения своего суверенитета, в Казахстане это произошло ранее, в 1986 году. Это обстоятельство на долгие годы отодвинула ротацию правящих элит, не привело к приходу к власти представителей национально-освободительного движения.
В первое десятилетие Независимости властям вообще не было дела до метафизических, экзистенциальных устремлений и мечтаний своих граждан. Люди же попросту выживали и приспосабливались к рыночной экономике. Второе десятилетие Независимости наше общество в полной мере начало сталкиваться с последствиями десятилетия бездуховности, наложенного на период советского застоя, который был главным университетом безыдейности, бездуховности и разложения (в этом плане сегодняшняя коррупция не новое явление, а продолжение советской коррупции). Главным и основным стало отсутствие того, что мы называем ценностями, моралью общества. Отсутствие ценностей развратило и элиту, и общество, это уже имело следствием и коррупцию, и воровство, и разложение, и суициды. Вторым следствием, которое сегодня пугает элиты, стал рост религиозного радикализма и экстремизма. В условиях культурного и духовного вакуума люди попросту стали искать альтернативы: богатые и состоятельные уезжали в миграцию, а небогатые и бедные стали уходить в миграцию духовную.
Человеческое сообщество, любой человеческий коллектив – это организмы, которые вообще не могут терпеть вакуум, не приемлют вакуума. Если длительный вакуум середины XIX века привел на историческую арену Абая и поколение Алашорды, то вакуум начала 2000-ых привел к аналогичным исканиям. Собственно, отсюда берет начало и новый рост казахского национализма начала нулевых. Альтернативы же, которые предлагала власть, уже не могли и не могут в полной мере удовлетворять все население. И все идеологические концепции власти последнего времени имеют два существенных изъяна: первый – они не содержат ценности, мораль, второй – они не удовлетворяют либо казахов, либо русских.
Почему сегодня важно ответить на вопрос «кто мы?»
Между тем, надо понимать, что попытки России в том или ином виде воссоздать или сохранить свое влияние на постсовке также стали катализатором многих дискуссий. Идея создания Таможенного, а потом Евразийского союзов, как мы и говорили, были и есть проектами политическими, неоимперскими. Россия из гаранта безопасности региона превратилась в главную угрозу безопасности региона, одного из главных потенциальных дестабилизаторов ситуации. Это уже испугало сами властные элиты, которые сегодня ищут всевозможные пути как сохранения режима, так и укрепления государственных институтов. Оказалось, что нельзя расти и развиваться, не отвечая на сущностные, смысловые вопросы. Даже идеологема «Сначала – экономика, а потом – политика» оказалась малопригодной. Даже чтобы реализовать новый слоган власти, который сводится к формуле «Сначала – сильное государство и экономика, а потом – политика», политика необходима. Ибо вопросы «Кто мы?», «Куда мы идем?» являются априори вопросами политическими. Сильное государство нельзя создать без сильного общества! Сильное государство нельзя создать на базе страха! Сильное государство нельзя создать в условиях, когда значительная часть общества нелояльно и даже не разделяет идеи сильного независимого государства! Политика, как правило, идет в информационном или символическом пространствах. И все события, все холивары, все вбросы последнего времени подтверждают правоту данного тезиса.
Сегодня Казахстан вступает в уникальный период своей истории, который я и другие мои коллеги называем вторым этапом борьбы за национальную независимость и государственность. Заканчивается этап начального накопления капиталов, после которого должны устояться нормальные капиталистические правила игры, появится национальный капитал и буржуазия нового типа. Самые большие состояния делались и делаются во время развала и строительства государства. Развал СССР завершается, завершается и первый постсоветский этап строительства независимого государства. Совпадение этих фаз, их сочетание могут породить как новые проблемы, так и новые возможности. Задача в том, чтобы умножить плюсы и возможности, минимизировать минусы и угрозы. Получится ли это у нас? Хочется верить, что получится.
Наконец, кто мы?
Один из главных вопросов, который сегодня вызывает наибольшие споры, сводится к одному: кто мы? Мы – казахская нация или казахстанская нация?
Я считаю, что само понятие «казахстанская нация» является попыткой заретушировать понятие «постсоветско-казахская» нация. Является ли эта попытка удачной? Для меня и многих моих коллег – явно нет. Хотя бы потому, что она сущностно неверна, вызывает ожесточенные споры и сама по себе ведет к конфликту.
Мы должны, обязаны строить «казахскую нацию», созидать «казахское национальное государство». Это не только правильно с точки зрения филологии, но и с точки зрения истории. Это правильно с точки зрения закона – основополагающих документов страны – Декларации о государственном суверенитете и Закона о государственной Независимости. Напомню, что эти два документа, тексты которых непросто найти даже на сайтах государственных органов, прямо говорят о том, что все законы, Конституция, которые должны быть приняты на их основе, должны соответствовать их букве и духу, либо они не будут иметь легитимности и могут быть отменены.
Но что такое «казахская нация»? Означает ли это, что все граждане страны, кроме казахов будут дискриминированы? Нет, еще раз нет. Нас часто обвиняют в том, что мы являемся сторонниками этнических эксклюзий, создания этнократического государства. Это неправда. Но почему так происходит? Мне кажется, одна из главных проблем заключается в том, что мы еще не прошли через процесс деколонизации и детоталитаризации. В советский период «националист» – это был противник Империи, член национально-освободительного движения. «Националистами» звали также ксенофобов и шовинистов. Так почему мы до сих пор используем старые термины для обозначения новых понятий и явлений? Я полагаю, что это делается сегодня сознательно, чтобы скрыть собственные страхи и фобии.
Эти вот ожесточенные споры сегодня тормозят наше общество. Они мешают выработать позитивную программу казахского национализма, поскольку эти споры отнимают много сил и энергии. Между тем уже сегодня необходимо самым серьезным образом задуматься и сделать апгрейд казахского дискурса. Это не означает пересмотра или отказа от базовых ценностей. Это означает разворот в сторону будущего, это означает модернизацию казахского дискурса, это означает больший учет мнений запросов этнических диаспор и меньшинств. Идея «Мәңгілік ел» хороша, но ее надо наполнить подлинно казахским содержанием. И до тех пор, пока мы не будем иметь перед собой не только развернутую карту легендарного будущего, но и приемлемого для всех будущего, содержательные аспекты будут писаться всеми, но только не гражданами Казахстана.
По большому счёту, сегодня существует два Казахстана – растущий и набирающий силу казахскоязычный Казахстан и сжимающийся, в силу естественных причин, русскоязычный Казахстан. Так называемая модель «плавильного котла» не работает. Модель эта предполагает, что компоненты, которые варятся в общем котле, имеют примерно схожие потенции и огнеупорность. Но в нашем случае наиболее огнестойким «материалом» являются лишь казахи, остальные попросту не выдерживают высоких демографических и иных температур. Образно говоря, существуют две модели национально-государственного строительства. Первый – «металлургический», второй – «архитектурно-строительный». Так вот, «металлургическая» модель проиграла.
Два несоприкасающихся и малосообщающихся между собой «мира» для одного государства – это очень много. Есть очень много исторических и иных водоразделов. Власти, конечно, пытаются ограничить исторические просторы и горизонты последним двадцатилетием, которое, по мнению чиновников, менее конфликтно. Но даже это двадцатилетие –небеспроблемно. Уже само отрицание исторического пути вызывает недовольство в казахской среде. А если идти в глубины истории, то там мы увидим гораздо более «проблемные участки», которые мало способствуют укреплению «межнационального согласия» в трактовке власти. Казахи – очень молодая нация, которая только-только начинает ощупывать и ощущать свои границы. Процесс исторических метаний и блужданий в потёмках близится к завершению.
Мы, согласно Конституции, – унитарное государство, но Казахстан никогда уже не будет моноэтническим государством. В силу исторических и демографических причин, причин естественных, Казахстан будет становиться этнически менее сложным, а в будущем – и более однородным государством, с преобладанием тюрко-мусульманского компонента. Уже через десять лет тюрко-мусульмане будут составлять 80-85 и более процентов населения страны, так как в длительной перспективе наиболее крупными этническими группами, после казахов, будут узбеки, уйгуры и др. А это уже будет совсем другое общество, чем сегодня. К этому обществу тоже необходимо готовиться загодя, настраивать правильные опции и дружественный интерфейс, находить хорошие модели взаимодействия сегодня, чтобы завтра множить и тиражировать.
Серик Бейсембаев, социолог
Как и в большинстве постсоветских стран, национализм в Казахстане проявил себя в качестве политической идеологии правящей элиты, стремящейся с помощью нее решить две основные задачи: первая – это легитимация власти управленческой элиты; вторая – это формирование территориально-гражданской идентичности у населения страны или конструирование гражданской нации. Западные и отечественные авторы, изучающие вопросы национализма, в основном, ведут дискуссии вокруг того, какова была роль национализма в реализации этих двух задач и насколько успешно эти задачи были реализованы. Понятно, что есть разные оценки. Например, по первому пункту у западных авторов преобладает мнение, что с помощью национализма власть в стране сумела успешно обосновать свое право на власть в глазах общества. По поводу второй задачи не все так однозначно. Одни считают, что Казахстан полностью провалил эту задачу и что гражданской нации у нас так и не появилось, а другие более оптимистичны, полагая, что не все так плохо, особенно, по сравнению с соседями. При этом характерно, что авторы внутри страны более критичны в этом вопросе, чем западные ученые.
Исходя из вышесказанного, можно утверждать, что национализм в Казахстане, главным образом, развивался как государственно-фреймированная идеология (по терминологии Р.Брубейкера). Т.е. ключевым актором, определявшим содержание и направленность идеологии национализма, была государственная власть в лице руководства страны и его окружения. Для решения указанных двух задач были использованы различные инструменты – идеологические, образовательные, культурные и символические. При этом нельзя говорить о последовательном и стратегически осмысленном подходе в этом деле. За последние 25 лет мы видим, что политика нациестроительства меняла свои приоритеты, адаптируясь под внешние и внутренние условия, и отвечая на разные риски – международные, социальные и политические.
При данном подходе дихотомия «гражданский и этнический национализм» теряет свой смысл. Так как для легитимации своей власти и усиление гражданской идентичности правящая элита обращалась и к этносимволизму, при этом объявив, что Казахстан строит гражданскую нацию. Т.е. в программе нациестроительства, которую предложила действующая власть, было обращение как к этничности, так и к гражданственности, как к символическим ресурсам идеологии национализма. Можно назвать это проектом Назарбаева по формированию нации или строительством казахстанской нации – это не так важно. Важно то, что это продукт действующего политического режима, и при следующей власти, есть все основания предполагать, что он будет подвергнут изменениям.
Самой главной проблемой этого подхода я вижу в его внутренней противоречивости, когда стратегическая цель не подкрепляется тактическими методами. Например, декларируется курс на строительство нации без какого-либо разделения по этническому признаку. (Последняя риторика власти: мы – нация единого будущего без каких-либо разделительных черт). Однако за последние 25 лет ничего не было сделано, чтобы этническое разделение общества перестало быть разделяющим признаком. Граждане Казахстана живут в мире с четким разделением на национальности, и это воспринимается как объективная реальность. И этому не в малой степени способствует само государство. Например, до сих пор существует графа «национальность» в удостоверении личности. Для этнических меньшинств законодательно закрепляются квоты в парламент и т.д.
Казахский национализм, о котором мы здесь сегодня говорим, я рассматриваю как альтернативный подход к строительству нации. Хочу подчеркнуть, что он не оппонирующий, а именно альтернативный, так как он не отрицает полностью существующий прогосударственный национализм, а предлагает лишь его скорректировать по определенным параметрам. Также важно отметить, что это пока не политическое движение, а большей частью набор дискурсивных практик, выраженных через медиа. Политической идеологией казахский национализм тоже трудно назвать, так как его основные постулаты очерчены слабо и не сформировано общественное движение, которое бы его выражало. Как показывают опросы общественного мнения, мобилизующий потенциал казахского национализма как политического движения является слабым.
Казахский национализм как альтернативный проект существует не вопреки государственному национализму, а благодаря. Политика нациестроительства, которая проводилась в Казахстане, в том числе была направлена на усиление этнического дискурса. Через культуру, языковую политику и политику памяти все последние 25 лет создается символическая основа, которую использует казахский национализм как альтернативную идеологию.
Общим недостатком в обоих подходах я считаю зацикленность на идее о Нации, как о некоей точке назначения или ступени развития. Как политическая власть, так и интеллектуалы, по моему мнению, являются заложниками этой парадигмы. Такое понимание во многом заложено советской этнологией, который основывался на марксистской концепции о том, что нация – это высшая фаза развития этничности («племя-народность-нация»). Следовательно, когда говорят о нациестроительстве в Казахстане, прежде всего, возникает тема отсутствия национальной идеи и что наша власть неспособна ее предложить. В свою очередь, власть, которая также думает в этих рамках, пытается сформулировать и придумать эту идею. Так возникают такие концепты, как Мәңгілік ел, смысл которого вообще не ясен как для рядовых граждан, так и интеллектуалов.
Такая ситуация сложилась в том числе из-за того, что тема национализма и нациестроительства в Казахстане практически не изучается и отсутствует дискуссия на эту тему. Здесь виновата не только власть, которая очень чувствительна к этим темам, но и само интеллектуальное сообщество, которое не выходит за рамки привычных, но уже не состоятельных концепций о Нации и национализме.
Марат Раимханов, эксперт по медиа и коммуникациям
