Публикация: Eurasia Daily Monitor: Выпуск 12: 9 сентября, 2015
Автор: Пол Гобл
В ночь на 4 сентября Таджикистан потрясли вооруженные столкновения, предположительно связанные с боевиками бывшего заместителя министра обороны генерала Абдухалима Назарзоды, обстрелявшими полицейский участок и склад оружия в Душанбе и его окрестностях. Вспыхнувшие перестрелки с правительственными войсками привели к гибели 22 человек и задержанию 14-ти. Назарзода, который был обвинен правительством в связях с недавно запрещенной Исламской партией возрождения Таджикистана (ПИВТ) и был уволен со своего поста после атак 4 сентября, остается на свободе (Центразия.Ру, 9 сентября).
Как показали события последней недели в Таджикистане, страны Центральной Азии, которые столкнулись с исламистской угрозой из Афганистана, могут выиграть пограничные столкновения, только проиграв войну в итоге. Причина этого проста: хотя и слабые, силы безопасности в этих странах во многих случаях вполне способны отразить вооруженные пограничные нападения различных исламистских групп из Афганистана; но внутренние войска и полиция, хотя и сильные, вряд ли могут избежать идеологического влияния и противостоять внутренней подрывной деятельности, подпитываемой их собственными правительствами, применяющими неуклюжие репрессивные подходы к исламским группам.
К сожалению, этому несоответствию редко уделяется внимание во многих обсуждениях этой проблемы. Типичным примером может служить недавняя статья информационного агентства Rex: она фокусируется на способности вооруженных сил Туркменистана отразить нападение вооруженных боевиков, считающихся главными носителями угрозы исламизма в этой стране из-за рубежа (iarex.ru, 31 августа). В статье делается вывод, что Ашхабад, несмотря на слабость своих сил безопасности, может отразить почти любую мыслимую атаку исламистской группы на границы своей страны. Такой вывод отражает мышление типа линии Мажино, где предполагается, что региональные спецслужбы могут справиться с любой задачей.
На самом деле, как показали события в течение последних нескольких недель в Таджикистане и других странах, такое мышление совершенно неуместно по трем причинам. Во-первых, исламистская угроза – идеологическая, а не первоочередная военная, по крайней мере, в настоящее время. Во-вторых, границы между Афганистаном и этими государствами, а также между самими странами Центральной Азии, являются “рубежами”, а не “разделительными линиями”. На самом деле, по обе стороны этих границ часто проживают одни и те же этнические или религиозные группы. И, в-третьих, что самое главное, власти в Центральной Азии часто принимают такие действия, которые сами способствуют распространению исламских ценностей, а не эффективно им противостоят.
Самые опытные российские и западные специалисты по исламским угрозам давно придерживаются того мнения, что “Исламское государство” и связанные с ним группы, в первую очередь, представляют идеологическую угрозу для существующих государств. Эти экстремистские организации вербуют сторонников внутри населения различных стран, а иногда даже среди старших чинов спецслужб и военных. Успех этих группировок состоит в их ценностях, а не в воинской мощи. Они могут добиться победы не столько военными методами, но общением; а поражения, которые они терпят в военной области, не обязательно снижают их привлекательность. Действительно, и это нельзя забывать, каждое военное поражение, который может потерпеть “Исламское государство” и другие исламистские группы, имеет эффект в увеличении числа мучеников, кто в смерти становится более мощным, чем в жизни. Следовательно, ставить задачу победить их в только военной области – не только контрпродуктивно, но путь к окончательному поражению.
Это особенно актуально для Центральной Азии, где линии на картах выглядят внушительно только на первый взгляд. В действительности, однако, не одна из границ между этими странами или между ними и Афганистаном не напоминает границы в Европе. Напротив, это – рубежи, оседланные с обеих сторон членами одних и тех же этнических и религиозных групп, что создает ситуацию, где исключение взаимной коммуникации невозможно. Даже в советские времена исламские группы в Иране и в других странах могли вести пропаганду в Центральной Азии. Границы были гораздо более пористыми, чем в Европе, и остаются таковыми. Постсоветские правительства не смогли изменить эту ситуацию.
Но то, что делает ситуацию опасной, это власти в Центральной Азии и их политика, во многих случаях, довольно неуклюжая в отношении исламских групп. Некоторые организации были объявлены вне закона, например, Душанбе недавно запретил Партию исламского возрождения Таджикистана, что только отсылает ее в подполье. В других случаях принято рассматривать все оппозиционные фракции как “исламистские”, что часто делает Ташкент в надежде избежать критики со стороны Запада за подавление гражданского общества. В результате, в восприятии населением стран Центральной Азии исламисты не изолируются от оппозиции, тогда, как если бы существовало активное гражданское общество, это были бы две разные силы. Скорее всего, эти исламистские группы все чаще воспринимаются как наиболее последовательные выразители стремления к справедливости, что вдохновляет многих местных жителей.
Итак, в ближайшие недели власти стран Центральной Азии, вероятно, вновь будут сообщать об успешном подавлении той или иной исламистской угрозы от боевиков на севере Афганистана. И, конечно, такие рапорты будут приветствоваться Москвой и на Западе, как доказательство того, что религиозный экстремизм находится под контролем. Но пока эти правительства считают свои победы в пограничных стычках, они рискуют проиграть войну с исламистами, набирающими силу в регионе как противники авторитарного правления. Все больше кажется, что власти этих стран упустили момент, чтобы одержать реальную победу над исламистами, и, возможно, они станут собственными могильщиками.
