При всей самоотверженности борцов за веру, лидеры глобального Фронта не имеют целью втягиваться в войну безнадежную. Они воюют не ради того, чтобы умереть, а для того, чтобы стать сильнее. Поэтому, чувствуя жесткий отпор, борцы за веру предпочитают отступить и сменить поле боя – где-нибудь им да удастся разжечь новый конфликт, где-то им дадут это сделать (а постоянные союзники даже поощрят).
Во второй половине ХХ века в мире сформировался Фронт борьбы за веру и ценности Ислама. Этот Фронт интернационален, он готов принять участие практически в любом региональном или локальном конфликте. В прошлом отдельные группы этого Фронта нередко становились инструментом в руках, прежде всего, западных спецслужб. Самый яркий пример – это период пребывания советских войск в Афганистане в 1979–1989 гг. Причем в таком сотрудничестве позиция самих борцов за веру более честная: они готовы к тактическому взаимодействию с «неверными», но при этом все равно воюют за свои идеалы. А вот те, кто пытается их использовать для своих «грязных дел», не имеют морального права жаловаться на то, что «борцы за свободу» оказались ненадежными союзниками. Джихадисты по-своему верны своим идеалам.
У этого интернационального Фронта войны за Ислам есть постоянные союзники. Это богатые и влиятельные фигуры из ближневосточных монархий (не обязательно официальные государственные структуры). Но ни тактические, ни постоянные союзники не могут в полной мере контролировать борцов за веру. Конечно, они (особенно постоянные союзники) способны оказывать на борцов за веру некоторое влияние. Можно спорить о степени такого влияния, но оно точно не абсолютно.
Фронт борцов за веру настолько велик, что его полное уничтожение, равно как и нанесение ему серьезного ущерба, невозможно. Бойцов этого Фронта можно условно разделить на две части. Первая – это профессиональные войны за веру. Они передвигаются с одного конфликта на другой и готовы воевать в любом месте в любое время, для них национальные, личное и социальные привязанности уже потеряны. Их можно сравнить с профессиональными революционерами из левых движений 20-го века, готовыми ради своих идеалов выполнить «интернациональный долг» в любой части мира. Общую численность этой группы исламистских бойцов можно оценить в 7-10 тыс. Можно предположить, что, поскольку они постоянно участвуют в конфликтах, то постоянно несут потери, однако их ряды также постоянно обновляются новыми бойцами.
Вторая – это более широкий мобилизационный потенциал из различных локальных и региональных конфликтов или латентного исламистского подполья. Исламистские боевики есть во многих частях мира, они участвуют в конфликтах в своих странах и сохраняют высокую степень привязанности к своим странам или регионом – им важнее бороться с властями в своей стане, чем воевать за халифат в другом регионе. Но вместе с тем, они готовы из соображений солидарности и по требованию спонсоров-союзников принять участие в «чужих» конфликтах (правда, временно и с целью приобрести опыт и ресурсы для победного возвращения домой). Общий мобилизационный ресурс исламистов из этой второй группы составляет десятки тысяч человек – возможно, до 50-60 тыс. Таким образом, на любой локальный конфликт с участием исламистов группы международной поддержки при принятии соответствующих организационных и финансовых решений могут мобилизовать десятки тысяч человек. Это дает исламистам потенциал практически любой локальный конфликт преобразовать в полноценную региональную войну.
Но все-таки возможности самого этого интернационального Фронта борцов за Ислам не безграничны. Он может подпитывать подполье во многих странах, проводить разовые террористические акты, но вести активную партизанскую войну против регулярных армий одновременно более, чем в двух-трех местах – не может.
При этом сам Фронт борцов за веру заинтересован в перманентной войне. Поскольку постоянные союзники обеспечивают необходимые ресурсы, материально-техническое истощение борцам за веру не грозит. Людские же потери – для них не проблема. Как ни парадоксально, в результате многочисленных конфликтов с участием воинов за веру, где они несут порой ощутимые потери в живой силе, общее их количество не уменьшается, наоборот – каждый конфликт преумножает их численность. Поэтому от конфликта к конфликту Фронт борцов за веру становится сильнее.
Что касается тех, кто ведет «глобальную войну с терроризмом» (а по сути, погряз в многочисленных региональных и локальных конфликтах с Фронтом борцов за веру), то им тоже необходимо перманентно поддерживать военную компанию. Уже проходят иллюзии, будто широкомасштабные боевые действия способны нанести борцам за веру сокрушительное поражение или, хотя бы, значительно подорвать их силы и боевой дух. Как уже отмечалось, приходит осознание того, что, наоборот, с каждой войной они крепнут и набирают мощь. Однако договариваться с ними пока не готовы: абсолютно не понятно, как и на каких условиях это делать.
«Спрятаться» за национальными границами, увы, не получается – глобальный Фронт борцов за веру способен вести войну в любой точке планеты, и препятствие в виде государственной границы для него не существует. Единственное, что еще можно делать – это не давать Фронту полную свободу в выборе места и времени конфликта. Собственно, к этому и сводится на современном этапе так называемая «война с терроризмом» – по сути, к необходимости «открывать» новый конфликт, стягивающий и концентрирующий основные силы борцов за веру.
Причем делать это приходится без реальной надежды победить борцов за веру, а с основной целью – держать этих борцов «занятыми» в определенном месте и определенное время. Пока они в этом месте, они не имеют сил и возможности начать новый конфликт. Пока борцы за веру воюют в Афганистане, а также на Ближнем Востоке против режимов «фараонов», они не могут открыть новый фронт в США, Европе или Саудовской Аравии. Но в какой-то момент, на какой-то стадии (под прикрытием риторики о мирных переговорах с «умеренными», о «стабилизации», о «завершении военной стадии и переходе к новому этапу» и т.п.) – конфликт надо заканчивать, хотя бы затем, чтобы не продемонстрировать открыто неспособность одержать верх в многолетнем противостоянии с борцами за веру. Конфликт заканчивается. Но нужен новый конфликт, чтобы опять все были заняты.
Причем, как бы это не казалось логичным сторонникам «теории заговоров», прямых переговоров между Фронтом борцов за веру и лидерами «глобальной войны с терроризмом» нет. Они не проводят «тайных переговоров», чтобы решить, где и когда спровоцировать новый конфликт. Борцы за веру пробуют свои силы в разных странах и регионах, где есть достаточный уровень противоречий и высокий конфликтный потенциал. Где-то получают жесткий отпор и отступают, понимая, что тут открыть новый фронт войны не получится, а где-то видят возможности для разжигания конфликта, для развертывания и расширения своего присутствия. Можно и так сказать: где-то им дают открыть новый фронт борьбы, а где-то не дают.
Важно понимать, что при всей самоотверженности борцов за веру, лидеры глобального Фронта не имеют целью втягиваться в войну безнадежную. Они воюют не ради того, чтобы умереть, а для того, чтобы стать сильнее. Поэтому, чувствуя жесткий отпор, борцы за веру предпочитают отступить и сменить поле боя – где-нибудь им да удастся разжечь новый конфликт, где-то им дадут это сделать (а постоянные союзники даже поощрят).
Именно через такую призму надо рассматривать современную ситуацию в Афганистане. Интенсивность афганского направления «глобальной борьбы с терроризмом» снижается. Афганский фронт постепенно закрывается. Должна появиться новая большая «горячая точка».
Вокруг выбора места нового поля боя разворачивается серьезная политическая борьба. Речь идет не только о географии. По всей видимости, США и их западные союзники, которые уже почти 13 лет играют ведущую военную роль в борьбе с Фронтом борцов за Ислам (в Афганистане и Ираке), решили от такой активной роли отказаться. То есть для исламистов надо подобрать нового «спарринг партнера». Таким образом, нужна такая географическая точка, где был бы сильный региональный игрок, который при интенсификации локального конфликта будет вынужден и способен взять на себя бремя его ведения.
Это может быть Северная или Восточная Африка, может быть Ближний Восток, Пакистан, СУАР Китая, Центральная Азия. Заинтересованные стороны не могут решить, где позволить разгореться новому конфликту. Попробовали в Сирии, но ценой серьезных усилий Россия и Иран не дали в полной мере открыть этот фронт. Поиски нового места продолжаются. И СУАР и Центральная Азия остаются в списке вариантов.
