Состоявшийся недавно визит китайского лидера Си Цзиньпина в Россию оставил больше вопросов, чем ответов. Многочасовые двусторонние переговоры Путина и Си Цзиньпина остались за закрытыми дверями и совместное заявление двух президентов оказалось достаточно обобщенным и лишенным сенсационных подробностей. Тем не менее очевидно, что отношения между двумя странами становятся более сложными и скорее всего Москва все больше принимает роль младшего партнера в этом условном тандеме.
Для Центральной Азии любые изменения в отношениях России и Китая значимы. Разные эксперты предлагают разные формулировки, когда описывают эти отношения в Центральной Азии: “разделение труда” , “стратегическая координация” или “стратегическая конкуренция”, или “конкурентное партнерство”. Ведь действительно, если принять во внимание естественные факторы, как география, история или экономика, то конкуренции между странами должно быть больше, чем сотрудничества. Кому важнее Центральная Азия и в каких аспектах – это до сих пор, вероятно, меняется в зависимости от разных факторов. Сегодня, по наблюдению некоторых, Центральная Азия представляет меньше интереса для России и больше для Китая.
По итогам визита Си Цзиньпина, Россия и Китай заявили о том, что не приемлют попытки импорта “цветных революций” и внешнего вмешательства в дела Центральной Азии. Будут ли обе страны надзирать за внутриполитическими беспорядками или это означает, что Москва передоверила эту традиционную для себя сферу Китаю? Может ли Китай быть заинтересован в стабильности политических режимов и даже поддерживать их, когда понадобится?
Наш сегодняшний спикер не верит в такой сценарий, но подчеркивает, что Китай уже давно озабочен сохранностью своих инвестиций и ростом синофобии. Для этого Пекин открывает военные объекты для охраны пограничной зоны, а также внедряет частные охранные предприятия для защиты собственных граждан и инвестиций. Но выступать напрямую в качестве модератора или брокера в региональных конфликтах в Центральной Азии чревато для Китая потерей определенного баланса. Для Китая интересы в регионе слишком сильны, чтобы выбирать чью-то сторону в конфликтах или участвовать во внутриполитических дрязгах. С другой стороны, что касается мирового доминирования, Китай остается мега-амбициозным игроком, и для него даже биполярность или равные роли с США это минимальный приз.
Эту тему сегодня с нами обсуждает Сергей Суханкин, старший научный сотрудник Jamestown Foundation.
Сергей Суханкин — старший научный сотрудник The Jamestown Foundation и советник Gulf State Analytics (Вашингтон, округ Колумбия). Он получил степень доктора философии в области современной политической и социальной истории в Автономном университете Барселоны. Сферы его интересов включают Калининград и регион Балтийского моря, а также такие темы, как российская информационная и кибербезопасность, арктический регион и развитие российских частных военных компаний после начала гражданской войны в Сирии (https://jamestown.org/analyst/sergey-sukhankin/).
Меня зовут Сергей Суханкин. Я являюсь старшим научным сотрудником в Jamestown Foundation, в Джеймстаунском фонде в Вашингтоне. Я базируюсь в Канаде и преподаю в Университете Альберта и в бизнес-школе университета МакКьюа.
Текущий визит Си Цзиньпина в Россию, кажется, выявил некоторые важные изменения в отношениях двух стран, так и для региона шире. В частности, подчеркивается определенная иерархия в отношениях Китая и России, и многие наблюдатели считают, что роль Китая в регионе будет значительно усилена.
Что думаете вы? Какие ваши мысли по поводу визита и в чем заключаются сегодня интересы Китая в регионе Евразии?
Да, спасибо большое, очень хороший вопрос. Конечно же, начиная с развала Советского Союза, роль Китая в Центральной Азии растет и очень быстрыми темпами. Особенно рост стал виден после 1999 года и начала китайской торговой экспансии, которая выразилась в развитии так называемой go out strategy, которую Китай начал в 1999 году. И Центральная Азия, конечно же, для Китая играет гигантскую роль в нескольких направлениях. Это другой вопрос, конечно, но и в плане торговых связей, и, конечно же, в плане ресурсов.
Особый взлет присутствия Китая в Центральной Азии наблюдается с 2013 года и запуска стратегического проекта Китая, который можно назвать не только бизнес-проектом, но это и геополитический проект – так называемый Belt and Road Initiative. “Один пояс – один путь” – когда-то назывался. Сейчас название изменилось, но не изменилась его суть. И в данный момент, учитывая то, что Россия увязла в войне в Украине, и так как ее экономика испытывает видимые трудности, хотя коллапса пока не случилось, но она испытывает видимые трудности, конечно, Центральная Азия перестает играть для России ту же роль, какую она играла в 90-е годы и в начале 2000-х годов.
Я хотел бы здесь затронуть один пункт, очень интересный пункт. Была интересная ремарка Сергея Караганова, который когда-то являлся советником Путина, но, как мы знаем, бывших советников не бывает. Выступая на передаче «Право знать» еще до начала войны в Украине, он сказал, что, в принципе, России Центральная Азия не нужна. Он сказал, для того, чтобы достичь стратегического партнерства с Китаем, Россия могла бы поступиться некоторыми своими прошлыми амбициями в определенных регионах. И Центральная Азия как раз могла быть одним из таких регионов. То есть на данный момент, как мне кажется, Россия прекрасно понимает, что ее возможности в Центральноазиатском регионе очень сильно ограничены. Они не сопоставимы с амбициями и возможностями Китая. И Россия будет сокращать свое влияние и свое присутствие в Центральноазиатском регионе.
Мы поговорим, конечно, еще о безопасности, но в данный момент, помимо торгового, торгово-экономического присутствия и бизнес-присутствия, Китай также активно наращивает кооперацию со странами Центральноазиатского региона в области безопасности, что является, конечно, очень важным показателем. Это направление всегда – я бы не сказал, курировалось, но оно доминировало в России. Сейчас ситуация слегка тоже меняется.
Что касается визита Си Цзиньпина в Россию, это, конечно же, огромный шаг, но, в первую очередь, для Китая. Я бы сказал, что для России это стратегическая ловушка в средней и долгосрочной перспективе. Для Китая это еще одно подтверждение того, что Китай усиливает свое присутствие в евразийском регионе и его роль будет расти.
Для России это не очень хорошая новость. Россия, как это видно, соглашается на роль “младшего брата”, “младшего партнера” Китая. Об этом давно говорят, уже примерно с середины 2000-х годов, но война в Украине отчетливо показала, что Россия полностью согласна на роль “младшего партнера” Китая, что для меня лично немного странно.
Вы еще хотели что-то спросить у меня в этом направлении?
Да, конечно, я бы хотел задать уточняющие вопросы. Я думаю, что про Центральную Азию и про роль в этом регионе Китая и России мы немного позже поговорим.
Что касается отношений Китая и России в целом, их двусторонних отношений, считаете ли вы, что визит китайского лидера в Москву действительно означает создание блока Москва-Пекин?
И в целом, если оценивать действия Пекина в последнее время чуть шире, глобально, включая Азию, Ближний Восток, Восточную Европу, можно ли сказать, что Пекин предпринимает попытки сформировать новый мировой порядок, возможно, биполярный, где будет играть ключевую роль вместе Соединенными Штатами?
Да, я, конечно же, считаю, что Китай заинтересован в формировании биполярного мира, а в перспективе, возможно, и однополярного, потому что, зная и понимая китайскую философию, китайскую историю и видение Китая себя в мире, я не думаю, что он будет довольствоваться ролью участия в биполярном мироустройстве. Китай будет заинтересован играть лидирующую, главную роль в мире.
Для России очень хороший вопрос по поводу блока. Возможно, в ближнесрочной и среднесрочной перспективе Китай может продемонстрировать России свое желание выстроить блоговые отношения с Россией. Но насколько стратегическими будут эти отношения, это очень большой вопрос.
Дело в том, что визит Си Цзиньпина в Россию – это уступка, с одной стороны, для России. Потому что в дипломатическом протоколе принимающая сторона обычно позиционируется как более значимый игрок. То есть Си Цзиньпин приехал в Россию и показал тем самым, что он готов к переговорам, он готов к выведению отношений с Россией на новый уровень. На самом деле совершенно понятно, что Россия будет играть гораздо более слабую роль, и во многом она не сможет соответствовать уровню Китая в этих отношениях.
И по поводу того, что Китай активно участвует в бизнес-экономических проектах в Центральной, Восточной Европе, на Балканах, также в Турции, он будет продолжать усиливать свое присутствие в других регионах мира.
Китай, как вы уже сказали, старается двигаться к биполярному, а потом, возможно, в перспективе к однополярному устройству мира, хотя здесь есть определенные интересные моменты. Китай прекрасно понимает, китайские правители всегда понимали историю, они прекрасно понимают, что устройство однополярного мира может также сработать и против Китая. Например, когда был так называемый Pax America, после крушения Советского Союза, одним из негативных моментов для Америки как раз было то, что она во многом являлась центром этого однополярного мира. И я думаю, Китай не захочет повторять ошибок ни СССР, ни США.
Как вы оцениваете отношения Китая и России в Центральной Азии?
Очень много разных формулировок эксперты придумывают, когда описывают эти отношения в Центральной Азии. Допустим, были такие, как “разделение труда” или какая-то “координация”. И вот по итогам визита Си Цзиньпина, Россия и Китай заявили о том, что не приемлют попыток импорта “цветных революций” и внешнего вмешательства в дела Центральной Азии. Так говорится в совместном заявлении, которое было опубликовано на сайте Кремля.
Может ли это означать сопряжение интересов двух сторон в Центральной Азии? Или здесь все же есть какие-то расхождения, которые стороны пытаются устранить? Иными словами, есть ли стратегическая координация между Пекином и Москвой в Центральной Азии или это в определенной степени все же конкуренция?
До начала войны в Украине я бы назвал отношения России и КНР в Центральной Азии как конкурентное партнерство. Но сейчас, когда Пекин абсолютно четко видит не только экономическую слабость России, не только то, в чем Россия никогда не была особенно сильна, но и военную слабость России, я думаю, Китай, конечно, не будет согласен на разделение труда или на глубокое партнерство в Центральной Азии, где Россия и Китай будут играть равную роль. Я думаю, конечно, Китай рассматривает Центральную Азию как регион, где сопряжены все основные интересы Пекина. Мы об этом еще поговорим.
Китай рассматривает Центральную Азию как регион привилегированных интересов Пекина. Поэтому я не думаю, что были разногласия между Россией и Китаем в прошлом, но сейчас Россия очень сильно увязла в Украине, в украинской войне. И конечно, на данный момент Центральная Азия для России не играет первостепенную роль. И вопрос, будет ли она вообще играть когда-либо в ближайшей перспективе ту же роль, какую играла в 90-е, 2000-е годы. Поэтому, я думаю, эти заявления – очень красивая риторика. Естественно, Китай по-другому не мог это сформулировать, но на деле все будет по-другому. Китай, конечно же, будет и дальше перехватывать лидерство в Центральноазиатском регионе.
Давайте поговорим о роли Китая в Центральной Азии.
Как меняется роль и место Китая в Центральной – уже несколько десятилетий остается актуальным в нашем регионе. Я как представитель данного региона наблюдаю это и как специалист. Особенно отмечается сфера безопасности, где участие Китая традиционно оставалось достаточно ограниченным. В частности, в своих материалах вы большое внимание уделяете также этой теме.
Расскажите, пожалуйста, какие факторы сегодня влияют на изменение роли Китая в вопросах обеспечения безопасности в Центральной Азии?
Ну, я бы выделил три основных, три самых главных фактора.
Первый фактор – это растущая роль Китая, растущая политическая, экономическая и бизнес-роль Китая не только в регионе, но и значительно за пределами этого региона. Центральная Азия для стратегического проекта Belt and Road Initiative играет стратегическую роль, в первую очередь, как гигантский логистический хаб, который позволит Китаю направлять свои товары в Европейский Союз, ну и параллельно, естественно, в другие страны Ближнего Востока и большого этого макрорегиона. Поэтому это первый, самый важный фактор. То есть, первое и самое главное – это увеличивающаяся, быстро растущая роль Китая как одного из главных экономических центров.
Второй основной фактор – это слабость внешних игроков, которые присутствуют или присутствовали в Центральноазиатском регионе. Например, как я уже сказал, роль России в Центральноазиатском регионе падала, начиная с конца 80-х, усилилась после 1991 года и развала Советского Союза. Сейчас, после начала войны в Украине, роль России будет, конечно же, слабеть.
Второй важнейший игрок, который тоже пытался играть очень важную роль в регионе – это США. США не оставляют попыток увеличить свою роль, усилить свое присутствие в Центральноазиатском регионе. Но, как мы видели на нескольких примерах, это не всегда США удавалось. Были противоречия, были здесь проблемы.
Турция, у которой большие амбиции, и я тоже писал об этом, также активно пыталась и пытается играть определенную роль в Центральноазиатском регионе. Но экономический потенциал, экономические ресурсы Турции и Китая несопоставимы. Поэтому, несмотря на то, что Турция – это мусульманская страна, у Турции есть такая козырная карта, как вера, как ислам, как религия, которую она, кстати говоря, активно использует не только в Центральной Азии, но и в странах Африки, Турция является, конечно же, более слабым игроком, чем Китай.
Европейский Союз, который также пытался в конце 90-х, в 2000-е годы, и отдельные страны Евросоюза, например, Германия, которая пыталась налаживать и строить связи с Центральноазиатскими республиками, Евросоюз выбрал другой путь. И перспектива развития отношений между Евросоюзом и Центральной Азией достаточно туманная.
И конечно же, Иран – страна, которая тоже достаточно заинтересована, достаточно активно играла роль в Центральноазиатском регионе, в основном, в связи с Таджикистаном. Но у Ирана экономический потенциал, военный потенциал еще более ограничен, чем у Турции, и несопоставим с Китаем. Поэтому второй фактор – это слабость или относительная слабость тех внешнеполитических акторов, которые присутствовали или присутствуют в Центральной Азии.
И третий фактор – это Центральная Азия как фактор домашней, внутренней стабильности для Китая. Потому что не секрет, у Китая существуют проблемы с мусульманским населением. Китай во многом поддерживает некоторые страны Центральной Азии, такие как Кыргызстан, такие как Таджикистан во многом для того, чтобы купировать эту домашнюю напряженность и не позволить распространиться определенным идеям, определенным трендам из стран Центральноазиатского региона в Китай. То есть, на мой взгляд, это три самых основных фактора.
Спасибо, очень интересно.
Эти факторы влияют на то, что Китай с каждым годом все больше расширяет свое влияние в вопросах безопасности Центральной Азии.
Но при этом какие цели преследует Пекин в сфере безопасности в регионе?
Ранее, скажем так, 10 лет назад, даже 20 лет назад, когда создавалась Шанхайская организация сотрудничества, это были преимущественно вопросы противодействия так называемым нетрадиционным угрозам безопасности, как терроризм, экстремизм и так далее.
Сегодня как меняется это положение? Дополняются ли цели Китая в регионе? Например, есть ли со стороны Пекина стремление влиять на внутриполитические процессы путем оказания им поддержки, в том числе в области безопасности? Как вы думаете?
Ну, я с вами полностью согласен. Я считаю, что традиционные угрозы такие, как экстремизм, как со стороны Китая трактуется экстремизм, сепаратизм – они продолжают играть ключевую центральную роль для КНР в Центральной Азии.
И по поводу второй части вашего вопроса, играет ли Китай роль в поддержке определенных сил, естественно, Китай наверняка играет определенную роль в поддержке определенных политических сил в Центральной Азии. Я думаю, мы поговорим еще о частных охранных предприятиях Китая.
Китай старается не участвовать напрямую в политических процессах в Центральной Азии, потому что это во многом противоречит философии Китая. То есть, в основном, Китай заинтересован в поддержке существующих властей в Центральной Азии, не только в Центральноазиатском регионе, но и в России.
Китай заинтересован в стабильности в этом регионе, чтобы не было каких-то драматических, сильных изменений в политическом климате, которые могли бы негативно повлиять на китайские инвестиции или на перспективы китайских инвестиций, китайских бизнесов в регионе. Поэтому для Китая было бы интересно, чтобы политические элиты, которые находятся во власти в Центральноазиатском регионе, продолжали оставаться во власти. Потому что это гарантирует Китаю – не будет никаких драматических, каких-то серьезных изменений в политическом климате, что является одним из основных факторов для экономического развития. Для Китая, как я уже подчеркивал, экономические бизнес-интересы доминируют в Центральной Азии.
Спасибо.
Какие инструменты использует Китай для расширения своего влияния в сфере безопасности в регионе, в Центральной Азии? Например, вы писали, как Пекин использует частные военные компании для более эффективной защиты своих инвестиций и граждан в республиках Центральной Азии. Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее.
Хорошо, спасибо большое за вопрос. Первое, что я хотел бы подчеркнуть – есть большая разница между частными военными компаниями и частными охранными компаниями. У Китая частных военных компаний нет. То есть, в Китае закон, который был принят в 2009 году, потом различные дополнения к закону, разрешают иметь частные охранные компании. Я делаю проект с Джеймстаунским фондом о развитии китайской частной охранной компании.
В Китае идет большая дискуссия, я бы сказал, даже происходят дебаты между сторонниками и противниками трансформации частных охранных компаний в частные охранные и военные компании западного образца. Китайская публика, китайский политический класс очень болезненно реагируют на появление потенциально вооруженных групп, хорошо вооруженных и тренированных групп, которые могли бы моделировать развитие западных частных охранных и военных компаний или частных военных компаний, как в России. Поэтому то, что Китай использует в Центральноазиатском регионе, это частные охранные компании, и нет никаких знаков, нет основания говорить о том, что частные охранные компании превратятся в один день или в ближайшее время в частные военные компании. Это первое, что я хотел подчеркнуть.
Второе – на данный момент, исходя из моих исследований по крайней мере, китайские частные охранные компании особенно распространены в Кыргызстане. В остальных странах Центральной Азии Китай либо сам старается не использовать частные охранные компании, либо же местное руководство очень-очень настороженно смотрит на перспективу появления даже невооруженных китайских частных охранных компаний. Например, вот то, что я изучал, у меня были интервью с представителями, с местными политологами, местными экспертами. В Таджикистане нет никакого смысла иметь частные охранные компании, потому что у Китая и так есть определенное присутствие на территории Таджикистана, поэтому это делает присутствие частных охранных компаний совершенно ненужным.
В Казахстане, и это было еще во времена Нурсултана Назарбаева, политические элиты явно не хотели видеть китайские частные охранные компании в республике, поэтому на повестке дня вопрос даже не стоял. Были разговоры об этом, но казахские элиты были очень сильно против появления китайских частных охранных компаний.
В Узбекистане это не имеет смысла, потому что, несмотря на определенные реформы, несмотря на видимость перемен, Узбекистан продолжает оставаться достаточно жестко контролируемым государством, у него достаточно сильная армия, полиция и данные структуры, и у узбекских властей нет интереса видеть частные охранные компании.
Туркменистан тоже очень закрытая страна. Были слухи о том, что Китай хочет направить или хотел бы направить представителей частного охранного бизнеса в Туркменистан, но эти разговоры никуда дальше не пошли.
То есть получается, только Кыргызстан – страна, которая размещает у себя представителей китайских частных охранных компаний. Но эта информация достаточно закрытая. Власти Кыргызстана об этом говорить особенно не хотят во многом потому, что Кыргызстан является одной из самых демократических стран Центральной Азии, и народ в Кыргызстане, население Кыргызстана достаточно пассионарное.
В Кыргызстане, кстати говоря, несмотря на огромное количество инвестиций, несмотря на огромный государственный долг, который Кыргызстан накопил по отношению к КНР, в 2019 году были видны определенные проявления синофобии. Этот год в местных источниках был назван годом синофобии. То есть были протесты против Китая и китайских бизнесов, которые захватывают определенные секторы экономики Кыргызстана. Поэтому информация о частных охранных компаниях могла бы и может очень негативно повлиять на местный политический климат и привести к определенным внутриполитическим проблемам в Кыргызстане. Но несмотря на это, частные охранные компании из Китая присутствуют в Кыргызстане. В основном они заняты охраной объектов в золотодобывающей промышленности, в индустрии. Согласно моим исследованиям, не более 5-6 частных китайских охранных компаний присутствует в Кыргызстане. Персонал скорее всего не вооружен, потому что большинство этих частных охранных компаний не имеет права за рубежом носить оружие, за исключением буквально нескольких случаев.
На данный момент китайские частные охранные компании не играют очень большой роли в обеспечении безопасности китайских инвестиций и граждан в Центральной Азии. Как это изменится в будущем – это очень хороший вопрос. Потому что с ослаблением роли России в Центральноазиатском регионе Китай, возможно, сможет использовать частные охранные компании не только по прямому назначению, то есть для охраны жизни китайского персонала, охраны жизни китайцев, находящихся в Кыргызстане и в странах Центральной Азии, но еще и для защиты средств производства, капиталов, недвижимости и всего подобного. Но, возможно, китайские частные охранные компании могут быть использованы в более нетрадиционных, я бы сказал, сферах, например, для сбора информации и всякого такого,- то, что они делают в Африке.
Очень-очень интересно. Сергей, позвольте задать еще два вопроса на эту тему.
Первое – насколько эти частные охранные компании независимы и не связаны с государством, учитывая политическое устройство в Китае? Например, в самом Китае работают такие частные охранные компании?
И второй вопрос – на каких основаниях эти компании работают в Центральной Азии, в частности в Кыргызстане? Какие у них полномочия? Например, какие факторы толкают страны региона разрешать деятельность китайских частных охранных компаний в своих странах?
Спасибо огромное, очень интересный вопрос. Вопросы, которые вы задали, это в общем-то основная суть моего исследования в проекте с Jamestown Foundation.
На основании моих исследований, ни о каком частном компоненте тут говорить невозможно. Частные охранные компании в Китайской Народной Республике неотделимы от государства. Это доказано многими, абсолютно многими фактами. Во-первых, если мы посмотрим на управление и топ-менеджмент большинства этих компаний, все они связаны с Китайской Коммунистической партией, все они связаны с крупнейшими китайскими банками и структурами, которые контролируются Коммунистической партией Китая. Если мы посмотрим на персонал, который нанимают частные охранные компании, то большинство – это представители различных государственных структур, которые полностью находятся под крылом государства Китая. Есть определенные исключения, когда китайские частные охранные компании, которые не обладают высокой квалификацией, не нанимают бывших спортсменов, они нанимают security, которые работают дома, которые работают в Китае. Все частные охранные компании, деятельность которых нацелена на работу за рубежом, стараются нанимать профессионалов достаточно высокого уровня. Все эти профессионалы, все эти люди служили, принимали участие в работе на государство, на Китай. И если мы посмотрим на руководство этих компаний, все эти люди, члены не только Китайской Коммунистической партии, но более того, они все имеют background, они все работали в китайских госструктурах. Даже если это, например, банки, если это какие-то большие предприятия, все они являются важной частью Китая и контролируются Китайской Коммунистической партии напрямую. Надеюсь, я ответил на ваш вопрос.
Да, конечно, исчерпывающе, спасибо.
И второй вопрос – уже непосредственно в Центральной Азии, на каких основаниях они работают в регионе? Какие у них полномочия? И какие факторы толкают страны региона разрешать деятельность китайских частных охранных компаний?
Да, вот это очень интересный вопрос, потому что, к сожалению, очень мало на эту тему информации. Как раз этот вопрос я задавал одному из экспертов из Центральной Азии.
Основания, на которых они работают в Центральной Азии, возможно, это договоренность с правящими кругами, с политической элитой Центральноазиатских республик, и более это Кыргызстан, конечно.
Мы не находим, я по крайней мере в рамках своих исследований не нашел договоров или каких-то подтверждений, которые бы перечисляли условия и абсолютно все факторы, которые влияют и определяют работу китайских частных охранных компаний, например, в Кыргызстане или в каких-то других Центральноазиатских республиках. Но, скорее всего, согласно интервью, согласно другой информации, которую я получил из разных источников, речь идет о прямой договоренности между политическими элитами, допустим, Кыргызстана и Китайской Народной Республики. И полномочия большинства представителей частного охранного бизнеса в Кыргызстане или в Центральноазиатских республиках из Китая – это все невооруженный персонал. Их полномочия распространяются только на попытку защиты граждан или имущества. Если будет перспектива конфликта или если будут какие-то прямые столкновения, это тоже большой вопрос. Пока этого не случалось. Мне самому было бы интересно посмотреть, как руководство Китая отреагирует на это. По крайней мере пока прецедента не было.
Прецедент недавно случился в другом регионе, в Центрально-Африканской республике, где несколько китайских рабочих было убито после нападения радикалов или экстремистов. Мы точно не знаем, кем было совершено нападение. Китайское правительство выступило с грозной риторикой по этому поводу, но пока никаких дальнейших действий не было. Это было всего несколько дней назад. Посмотрим, как будут развиваться события.
Да, спасибо, Сергей.
Если посмотреть на перспективу, как вы оцениваете вероятность вовлечения Китая в региональные конфликты в Центральной Азии в роли модератора или в иной какой-то опции?
С одной стороны, конечно, вовлечение Китая в качестве модератора или брокера в региональные конфликты в Центральной Азии, это подняло бы престиж и имидж Китая на международной арене. Но, с другой стороны, и это тот фактор, который, возможно, заставит Китай отказаться от этой роли, это определенные обязательства, которые Пекин, Китай должен был бы на себя возложить, если руководство политическое Китая захочет, чтобы Китай играл какую-то роль. Многие из этих конфликтов этно-религиозные, и мы знаем, в Китае, между Китаем и многими Центральноазиатскими республиками существуют проблемы, существует определенная недоговоренность в связи с положением уйгурского, исламского населения в Китае, поэтому это может углубить противоречия. И многие из этих конфликтов восходят к советским или даже досоветским временам. Поэтому вероятность того, что Китаю удалось бы успешно разрешить эти проблемы, на самом деле очень-очень низкая. Вовлекая себя в Центральноазиатские проблемы, пытаясь быть брокером, играть роль брокера или миротворца в Центральноазиатском регионе, Китай рискует не улучшить свой имидж, а стать участником этих конфликтов, и тем самым Китаю придется выбирать чью-то сторону. То, что сейчас Китай старается продемонстрировать в войне в Украине. Китай вроде бы, с одной стороны, поддерживает Россию, но с другой стороны, с экономической, с бизнес-точки зрения, мы видим, что многие вещи, которые делает Китай, похожи на санкционную политику западных государств. Поэтому, возвращаясь в Центральную Азию, мне кажется, это будет очень серьезным вопросом, очень серьезным тестом для Китая. Китая, который, как мы сказали в самом начале, увеличивает свое присутствие в Центральноазиатском регионе.
Центральноазиатские республики будут на него смотреть, так же, как на силу, которая, возможно, могла быть способна разрешить многие застарелые конфликты в регионе. С другой стороны, вовлекая себя в решение этих проблем, Китаю придется выбирать чью-то сторону. И скорее всего результатом станет то, что Китай наживет себе гораздо больше врагов в Центральноазиатском регионе и не сможет играть ту роль, которую он пытается играть или которую он пытается показать, что будет играть.
Если будем резюмировать нашу беседу, мне очень хотелось бы узнать ваше мнение, в текущей ситуации в каком направлении целесообразно двигаться Центральноазиатским республикам?
С одной стороны, вы сегодня рассказывали о том, что роль и влияние России в регионе неизбежно падает, особенно будут снижаться в вопросах безопасности. Китай, наоборот, будет пытаться занимать этот освобождаемый вакуум. Роль США и других акторов, как Турция, Иран также остается недостаточно сильной.
Что остается Центральной Азии? Она в такой ситуации все больше и больше будет уходить под влияние Китая, правильно? Что же в этой ситуации нужно делать этим молодым Центральноазиатским республикам?
Вы знаете, Центральная Азия это очень большой макрорегион. Страны очень сильно различаются. Было бы, я думаю, странно сравнивать что делается, или давать рекомендации Казахстану и Таджикистану. Потому что страны очень различаются по уровню экономического развития, по силе институции.
Если мы говорим, например, о Казахстане, то, ситуация, возможно, в какой-то степени, самая лучшая, потому что Казахстану сейчас приходится находиться между двух огней. С одной стороны, мы видим Россию, которая после 2014 года все больше и больше придерживается антиказахской риторики, и как мы видели на примере Украины и Грузии, это может привести к аннексии территории. С другой стороны, есть Китай, который, конечно же, экономически не сопоставим ни с одним актором в данном регионе. И у Китая также есть проблемы со своим мусульманским населением. Поэтому, мне кажется, наиболее оптимальный, наиболее идеальный момент для Казахстана, как и для других центральноазиатских республик, это было бы поддерживать баланс со всеми акторами, больше, возможно, склоняясь к Китаю и пытаясь в то же время привлечь в регион США и Европейский Союз.
Так как я все-таки больше специализируюсь на России, что бы я посоветовал – это соблюдать определенную дистанцию с Российской Федерацией. В данный момент Россия не представляет серьезной угрозы ни для Казахстана, ни для других центральноазиатских республик. Но со временем, особенно после окончания войны в Украине, это может быть в повестке России. Чтобы каким-то образом сглаживать свои внутриполитические, внутриэкономические проблемы, нужны маленькие победоносные войны. И следующим, кто может быть на очереди у России, это либо страны Закавказья, либо страна, одна страна в Центральной Азии с большим русскоговорящим населением. Поэтому оптимальный вариант был бы балансировать между западными странами, если они захотят быть вовлечены в Центральную Азию на определенном уровне, и Китаем.
В качестве худшего варианта, если поддержки от западных стран больше не будет, возможно, какое-то военно-политическое и торгово-экономическое сотрудничество с Китаем на более высоком уровне могло бы быть выходом, приемлемой опцией для стран Центральноазиатского региона. Потому что Китай, как мне кажется, не намерен аннексировать территории стран Центральноазиатского региона. У России такие потребности, такое поведение мы уже видели.
