Согд – знаменитый в истории регион Центральной Азии – представлял собой отдельные города-государства или даже поселения и колонии, которые так и не сформировали единое политическое объединение. Возможно, поэтому Согд был часто [объектом] завоеваний, начиная с Персидской империи Кира Великого и Александра Македонского. В дальнейшем Согд продолжал переходить из рук в руки [во времена] империи Селевкидов, Греко-Бактрийского царства, Кушанской империи, Сасанидской империи, империи эфталитов, Западно-тюркского каганата. Окончательно Согд растворился после арабского завоевания Мавераннахра.
Тем не менее Согд создал тысячелетние государственные традиции: дипломатические, торговые и культурные. А люди Согда – согдийцы -остались в истории Центральной Азии не только как торговцы и предприниматели, на которых держался Шелковый путь, но и как художники и музыканты, ювелиры и металлурги, агрономы и создатели городов, воины и генералы. Даже согдийский язык, который служил одним из придворных языков Первого тюркского каганата для написания документов, частично сохранился в форме одного из его диалектов, ягноби, на котором до сих пор говорят ягнобцы Таджикистана.
О Согде и согдийцах нам рассказывает историк древнего Узбекистана Александр Наймарк.
Александр Ильич Наймарк родился в Ташкенте 5 октября 1959. Отец, Илья Аронович Наймарк (псевдоним Александр Наумов) был журналистом, литературоведом, но, главное, поэтом, известным, в первую очередь, как крупнейший переводчик среднеазиатской поэзии на русский язык (https://www.poetnaumovnaymark.com/). Мать, Светлана Викторовна Алесина, закончила исторический факультет ТашГУ и аспирантуру МГУ по истории журналистики, в разные годы работала фотокором в газете, преподавателем истории, редактором в издательстве, и писала [как] фриланс- журналист.
В 14 лет Александр принял участие в своей первой археологической экспедиции в Средней Азии – на раскопках древней Кабарны (городище Кавардан) в Ташкентском оазисе (раскопки Кабула Алимова и Юрия Федоровича Бурякова). В 1976 году Александр поступил в Ташкентский университет, на кафедру археологии, а 1977 по республиканскому набору был переведён в Московский университет, который и закончил в 1982 г, выполнив [учебную программу] кафедр археологии и источниковедения. Во время учебы участвовал в раскопках Пенджикента (1977-1982), Гиссара и Шахринау (1980).
С весны 1983 поступил на работу в московский Музей Востока, где принимал участие в работах Кавказской экспедиции (1983-1985) и руководил работами музейного отряда на раскопках Пайкенда, Молла-Ишкул и Хауз-тепе возле Иштихана, а затем был заместителем начальника среднеазиатской археологической экспедиции музея в многолетних исследованиях Дурман-тепе/Исбиската в Самаркандском Согде и Варахши под Бухарой.
В 1991 Александр с семьей эмигрировал в США. Осенью 1992 он поступил на докторскую программу Центральноазиатского Департмента Университета Индианы в Блюмингтоне. В 1998-1999 гг. Александр получил Хорстман Феллоушип, [что позволило] ему работать над диссертацией в Евразийском отделе Германского Археологического Института в Берлине. Тогда же он читал курсы по древней истории Средней Азии в Центральноазиатском Институте Университета Гумбольдта в Берлине. В 1999 Александр вернулся в США и начал преподавать в Университете Хофстра под Нью-Йорком, сначала как инструктор, а по получении двойного доктората от Университета Индианы по истории искусств и по ценральнозиатской истории как Assistant Professor. За 23 года своего преподавания в Хофстре Александр Наймарк получил звание полного профессора и в разные годы исполнял обязанности главы Департамента Искусств и Директора Ближневосточной и Среднеазиатской Программы.
Опубликовал более 100 научных работ по древней истории, искусству, археологии и нумизматике Средней Азии (https://hofstra.academia.edu/AleksandrNaymark). Александр трижды получал Shama Fellowship в Охфорде, а сейчас совместно с профессором Рустамом Сулеймановым работает по гранту Shelby White and Leon Levi Foundation над публикацией материалов раскопок Ер-кургана, столицы согдийского княжества Нахшаб. Член редколлегий Central Asiatic Journal (SOAS, London University-Harrassowitz Verlag, ) и Journal of the Oriental Numismatic Society (London).
Кто такие согдийцы? Это этничность или принадлежность какой-то одной исторической области? По версии известного лингвиста Се́мереньи, наименование «согд», как и [наименование] скифов, возможно, происходит от слова «лучник». В истории мы больше ассоциируем согдийцев с оседлыми горожанами. Были ли они кочевниками в самом начале своего образования?
Согдийцы, известные нам впервые из географического фрагарда, знаменитого зороастрийского сочинения Видевдата (Вендидата), который нам сообщает, что есть священные страны зороастрийцев сразу после Аирйанэм-Ваэджа, арийского простора, некой прародины всех зороастрийцев, [которые] называются Согд. То есть [согласно] источникам, это была древняя страна.
Что мы знаем археологически про эту зону, – это то, что она входила в зону контактов или, я бы сказал, даже в зону ближневосточных культур. Но более серьезно это проявилось в бактро-маргенском комплексе, это Южный Таджикистан, Южный Узбекистан, Туркменистан, Маргиана, Мерв. Но у нас в Согде есть [также] уникальная среднебронзовая культура, саразмская, где была развита металлургия три тысячи [лет] до нашей эры, и было большое поселение, в котором, кстати, найдена живопись. Но потом это все затухает, была какая-то гигантская, фантастического размера катастрофа, в которой погибла древнеиндийская цивилизация Мохенджо-Даро и Хараппа (между прочим, северные поселения ее достигали северного Афганистана), погибает и этот бактро-маргианский комплекс, и этот район занимают племена андроновской культуры, которые пришли на самом деле с севера, из районов Казахстана.
Это, собственно, древние индоевропейские культуры. Они были, по-видимому, кочевниками. Вообще успех индоевропейцев был связан не [столько] с какими-то индивидуальными качествами этой этнической группы, сколько с тем, что они освоили лошадь. Дело в том, что они [еще три тысячи лет назад], до нашей эры смогли одомашнить лошадь, чего никто до этого не мог. До этого главное животное, на котором ездили, которое перевозило грузы и которое тащило боевые колесницы, был африканский осел, тот самый среднеазиатский ишак, которого мы так хорошо знаем. Это замечательное животное с огромным количеством достоинств, но ни в скорости, ни в размере он не вполне соответствовал нуждам, а лошадь изменила историю.
Собственно говоря, эти степные люди поняли одну удивительно простую вещь – это то, что между передними зубами молярами у лошади есть такой промежуток, в который можно вставить удила и сделать сбрую, которая позволяет управлять конем. И это открытие совершенно изменило их статус, потому что они оказались способны делать две вещи: первое – они оказались способны создавать огромные стада крупного рогатого скота, потому что крупный рогатый скот [пешим образом] невозможно перегонять и управлять им, а несколько всадников в состоянии сделать такую работу с очень большими стадами. И тем самым максимально освоить степи. В результате произошло очень большое увеличение населения в степях, они были в состоянии прокормить гораздо больше людей.
Но и второе – они, конечно, стали замечательными воинами, потому что всадник имеет огромное преимущество на поле боя в смысле передвижения, военной оперативности, ну и так далее. И все было очень хорошо. Но в какой-то момент эти группы, которые были в степях, вынуждены были покинуть степь, в значительной степени потому, что степь имеет тенденцию, я бы сказал, расширяться и сужаться, в смысле экологической ниши.
Есть более сухие периоды, есть более влажные периоды, есть более тёплые периоды, более холодные и так далее. И, видимо, во втором тысячелетии до нашей эры наступил такой менее благоприятный период, в результате которого довольно большие массы кочевников двинулись на юг, на север, на запад, завоевали полмира. Таково движение индоевропейцев. Те, которые оказались в Индии, арии, те, которые оказались в Иране, тоже арии, отсюда слово Иран, собственно говоря, те, которые оказались в Средней Азии, они пришли, по-видимому, из Казахстана. Это андроновская культура. Они были кочевники. Постепенно эти кочевники оседали на земле, и Согд – это такая зона, в которой есть оазисы и есть кочевники.
Кочевники живут по периферии оазисов, особенно в предгорьях, где очень много хорошего корма для живности, и в болотистых районах на краю оазисов, где заканчиваются большие реки, где большое количество тростника — это прекрасное топливо зимой. Кочевники всегда там оседали на зиму. И это [также] районы зимней охоты: перелетные птицы, утки в южной части бухарского оазиса.
Согдийская культура всегда была связана с кочевниками, это было неизбежно, потому что [ее представители] жили среди кочевников и перемешивались все время с кочевниками. Ну и также, понятное дело, кочевники, у которых каждый мужчина был воин, имели преимущество перед земледельцами, хотя и были менее многочисленными, но были более воинственными. Основные династии в Центральной Азии были по происхождению кочевническими. В Согде было то же самое.
И вот по поводу слова “лучник” у Семереньи, это, конечно, интересная идея, и она бы мне подошла. Не так давно у меня была статья, в которой я показал, что и по письменным источникам, а самое главное по монетам – в Согде был культ лука, и царская власть в Согде ассоциировалась со стрельбой из лука, со способностью стрелять из лука.
У нас есть такой китайский текст (датируется началом 6 века), который говорит о том, что к западу от Самарканда в лесу в Новый год, Навруз, согдийцы устраивают игрища, во время которых они с лошадей стреляют по очень маленькой цели. Цель – золотая монета, установленная на листе бумаги, и тот, кто первый попадает, становится царем на день. То есть сакральная власть царя была связана с понятием лучника.
Действительно, на согдийских монетах, самая длинная серия, чеканившаяся в Нашхебе, а затем в Самарканде – монета с лучником, с изображением царя на обороте, который стоит с луком.
Так что согдийцы — это такая интегральная часть среднеазиатского населения, которая, как всегда в Средней Азии, результат смеси кочевников и оседлых земледельцев.
Правитель Ахеменидов Кир Великий завоевал Согд во время похода в Центральную Азию в 546–539 гг. до н.э. Этот факт описан у Геродота. Население Согда платило налоги и даже предоставляло в распоряжение персидских царей воинские контингенты. Это тоже было изображено на барельефе в Персеполе, где показаны согдийцы, предлагающие дары персидскому царю Дарию I. Какое влияние оказала Персидская империя на Согд? Каким был контакт Центральной Азии с греческой цивилизацией через персов? И как развивалась согдийская дипломатия: можно ли считать, что согдийцы часто использовали мягкую, а не жесткую силу, хотя согдийцы, в частности, оказали упорное военное сопротивление войскам Александра Македонского?
Первый ответ. Согдийцы, действительно, были успешно инкорпорированы в Ахеменидскую империю, и границы, по-видимому, этих владений Ахеменидов в Средней Азии доходили до Сыр-Дарьи. Персы построили, по-видимому, значительно укрепили существовавшие поселения, в частности Афросиаб.
Французская миссия раскопала еще одно поселение Коктепе, которое было в более раннее время очень важным. И безусловно, это открыло для согдийцев совершенно новые возможности. Дело в том, что согдийцы, как я уже говорил, располагались на границе с контактной зоной кочевников, и у них была очень давняя традиция торговли с кочевниками. Это было просто натуральное занятие для любых согдийцев. Собственно говоря, мы всегда говорим про согдийцев как людей, которые выросли на шелковой торговле.
На самом деле это не совсем так. Они занимались торговлей пушнины, причем очень рано. Не позднее первого века они появляются даже в Восточной Европе, на Каме. Ну, это первое.
Второе – собственно говоря, история заключается в том, что когда они были включены в империю, открылась для них возможность обширной торговли с Ближним Востоком. Это дало совершенно иной толчок для развития согдийской цивилизации. Ну, нельзя сказать, что они уже были очень развиты в ахеменидское время. Они, видимо, действительно торговали с кочевниками, потому что есть основания думать, что, например, знаменитые пазырыкские ковры пришли из Средней Азии, они по технологии производства должны быть среднеазиатскими, по иконографии ахеменидскими.
Когда смотришь на них, сразу приходит в голову Согдиана, потому что в Согдиане невероятное количество, избыточное, я бы даже сказал, количество изображений оленя. Пазырыкский ковер отличается тем, что вокруг центрального поля изображена такая процессия оленей. Конечно, доказать это трудно, хотя сейчас существуют новые технологии, которые позволяют по составу минералов в шерсти овец определить район происхождения текстильных предметов, сделанных из овечьей шерсти. И со временем мы точно узнаем, откуда произошли пазырыкские ковры. Но есть очень большая вероятность, с моей точки зрения, почти стопроцентная, что это попало на Алтай от согдийцев – все ковры.
Таким образом, они оказались такой торговой нацией, которая [вела торговлю] между Ближним Востоком и степью — это очень выгодная и очень важная позиция. А что касается влияния Персидской империи на Согд до позднейшего времени, до самого арабского времени, все легальные документы составлялись по ближневосточным лекалам. Это все контракты, которые мы знаем, брачные контракты, какие-то договоренности – вся система юриспруденции возникла из ближневосточной. Естественно, Ахемениды были именно здесь важнейшей силой.
Зороастризм был, видимо, развит в Согде в результате влияния Персидской империи. Он очень близок к исходной религии, древнеиранской, но в Согде был он совершенно [иным], например, [по сравнению] с позднейшим сасанидским Ираном. Но видно, что исходная его точка была связана с Ахеменидами.
В сфере экономической жизни, в сфере юридической практики, в сфере религиозной жизни Персидская империя оказала грандиозное влияние на Согд. А через Персидскую империю были какие-то контакты с греками, но они не были серьезными. У нас, правда, есть такой интересный материал на берегу Амударьи, в такой серой зоне между Парфией и Согдианой, которая, по мнению некоторых исследователей, кроме [периода] раннего средневековья, включалась в Согдиану, и какое-то время [эту территорию] контролировали бактрийцы.
В любом случае речь идет о том, что в пятом веке там был [спрятан] клад из греческих монет. И у меня есть подозрение, что этот клад по составу – результат того, что один из согдийских наемников или конскриптов, солдат, участвовавший в походе Дария на Грецию, возвращаясь, на берегу Амударьи был или атакован, или [опасался] чего-то и спрятал клад из греческих монет. Причем, видимо, в самой Греции не был, потому что это монеты, в основном отражающие [пребывание] греческой армии по западном берегу Малой Азии. Но, видимо, он был в войсках Дария на Западе. Но [сведения о кладе] пока еще только предварительно опубликованы. [Сведения о] половине этого клада, которые попали в поле зрения, опубликованы одним из американских исследователей в Нумизматическом конгрессе в Глазго. Сейчас мы работаем над полной публикацией.
Так что, конечно, персидская империя оказала грандиозное влияние. Она сделала Согд частью огромного ближневосточного мира легально, так сказать, основательно. А в дальнейшем, конечно, согдийцы использовали, как вы говорите, мягкую дипломатии, не жесткую силу.
Но дело в том, что мы всегда, когда смотрим на историю, восхищаемся империями, ордами, великими полководцами. Наши герои – Чингисхан, Тамерлан, Александр Македонский, Наполеон Бонапарт, и так далее. И надо сказать, что эти люди – удивительные люди с исключительными личными качествами, часто с невероятной храбростью, хладнокровием, острым умом и так далее. Но [культуру создавали] не они.
Александр Македонский известен тем, что распространил эллинистическое влияние на огромную территорию, но эллинистическую культуру создал не он. Она была создана в греческих городах-государства, в малых городах. Именно в таких раздробленных, необъединенных городах средней Греции.
Именно в этих условиях удивительные возможности для развития всего создают купцы, потому что в отличие от феодала или владетеля большой латифундии, в отличие даже от ремесленника, купец должен быть изобретателем, во всяком случае [в] продажах.
Это люди, которые все время [продвигают] свой бизнес, [изменяют] свою среду, свою жизнь, и плюс — это люди, которые имеют тенденцию уезжать из своей страны и видеть другие культуры.
Это источник реформ и изменений, потому что человек, который живет внутри определенной культурной традиции, он не понимает условность этой культурной традиции. Когда он оказывается в другой стране, он начинает понимать условность традиций, законов, самых разнообразных ритуалов. Это одно.
И второе – купец, который выбирается за пределы страны, он легко [рушит] границы социальных слоев. Обычно почти в любой стране в древности и средневековье существовали сословные границы – японские самураи, касты, европейское рыцарство. А вот купец — это удивительный [феномен]. [Как] человек из [иной] культуры, он легко [контактирует c представителями] разных классов. Купцы торгуют и с крестьянами, и особенно с горожанами, но оказываются и при царских дворах. Они были инновативны, [видели условность] различных ограничений. [Рассматривали] социальную мобильность больше желаемой и возможной, чем люди, которые не выезжали за пределы своей культуры.
И, наконец, последнее, третье – купцы, которые [постоянно были в движении], естественно, видели в самых разных местах различные технологии, и они были источником многих технологических нововведений.
Так вот, именно купеческая культура продвигает многие [инновации]. Финикийцы изобрели алфавит, почти весь мир пишет на алфавите, который произошел от финикийского. Монголы [используют] традиционное, не современное монгольское письмо, а традиционная монгольская письменность – это переработанный уйгурский, который в свою очередь переработанный согдийский, а согдийский – это переработанный арамейский. И все восходит к ближневосточной финикийской письменности.
И удивительно, Средней Азии повезло – у нас есть не только великие завоеватели, у нас есть не только Тимур и Чингисхан, но у нас есть своя купеческая культура, которая оказала критическое влияние на Центральную Азию во многих отношениях. Я не говорю про то, что согдийский алфавит распространялся и применялся, я не говорю про то, что согдийский язык сам по себе был лингва франка.
Например, в “Сказаниях о начале славянской письменности” вообще [говорится], что порядочный человек должен знать греческий, латинский, иврит и согдийский, [который] был языком общения в Евразии. Но, кроме этого, согдийцы [транслировали] литературные сюжеты, греческие сюжеты, которые оказались в согдийской живописи, которые достигли Китая, индийские, иранские сюжеты, степные сюжеты об амазонках, которые иллюстрируются в согдийской живописи, [например] Кырк Кыз.
Согдийцы изменили производство шелка в Китае в шестом веке – это была такая революция, когда был создан новый станок. В конце концов, например, слово “чек” – это согдийское “шек”. Оно происходит от китайского слова, но согдийцы его перенесли на Запад. Вот и вся система кредитования, например, определялась всякими идеями. И в раннем Халифате знаменитая система кредитования тоже, может быть, в значительной степени была связана с практикой согдийцев. Потому что деньги передавать было опасно, а кредитование – выписывание чеков, обязательств долговых и т.д. – это была система.
Когда фиксируются первые контакты согдийцев и китайцев и начинается их участие в сухопутной торговле? Действительно ли согдийцы переняли искусство торговли от кушанов, которые были первыми первопроходцами на Шелковом пути? Как основывались торгово-земледельческие колонии Согда?
Первый контакт согдийцев и китайцев – это второй век до нашей эры, и он, видимо, первый прямой контакт. Уже в Ши Цзи, в исторических записках основателей китайской историографии Сыма Цяня, мы обнаруживаем упоминания о том, что люди, которые живут между Даванью (Ферганой) и Анси (Парфией) очень искусны в торговле и торгуются прямо до последнего гроша. Это, безусловно, согдийцы. Они уже в это время были такой торговой нацией, но я говорил, что их практика была, в первую очередь, основана на долгосрочной торговле с кочевниками. Такой основной, базовой, на которой, собственно, держалась вся экономика.
Кушаны сыграли большую роль, потому что гандхарские кушанские купцы освоили южную дорогу через Восточный Туркестан, а согдийцы, если торговали с Дальним Востоком, то торговали через Ферганскую долину. Это был не очень большой поток. Они были скорее открыты в степь, чем на восток. А гандхарцы начали осваивать дорогу через Хунзу в Хотан через Северный Пакистан, дальше в Восточный Туркестан, Таримский бассейн. Вот и государства, которые были расположены на южной стороне, к югу от Такла Макана, в предгорных зонах – это Хотан и Шаншан.
В этих государствах к третьему веку совершенно преобладало индийское влияние. Там люди писали на пракрите гандхари, на гандхарском языке того времени. Кушаны начали очень интенсивную торговлю именно шелком, согдийцы к ним присоединились уже в первом веке нашей эры.
Но потом в Согде произошла какая-то катастрофа. У кушан были очень хорошие отношения с кангюями. Мы это знаем по китайским источникам. В конце первого века нашей эры были брачные контракты между кушанами и кангюями. Но, по-видимому, в первом веке нашей эры Согд подвергся какому-то нашествию кочевников-аланов, судя по всему, которые пришли из Приаралья, а потом и через кангюев прорывались в середине второго века нашей эры какие-то группы. Согд пострадал очень сильно. Самарканд практически сократился до старых административных кварталов, и другие города просто перестали существовать. Мы знаем целый ряд городов, которые просто перестали существовать.
В южном Согде все сохранилось лучше. Это район Карши, район Кеша (Шахрисабза нынешнего), а Бухара и Самарканд были сильно побиты. Вот и кушаны ко всему прочему, как мы видим, закрыли границы. И после середины второго века в течение 70 лет согдийцев особенно не видно, а вот в начале третьего они снова активизировались – об этом говорит удивительная находка Культобе в Казахстане.
Согдийские приграничные бойцы из Чача, видимо, во главе с каким-то своим кондотьером были наняты четырьмя владетелями Согда, Бухары, Самарканда, Кеша и Нахшаба и с их одобрения отправились далеко на север, в долину Арыси, построили там крепости, установили “азна” – такое слово употребляется. Это не казна, а в те времена арсенал. Это надо понимать очень серьезно. Потому что долина Арыси соединяет Таласскую долину, соответственно дальше Семиречье, район Прииссыкулье, дорога на Турфан и потом в Китай с большим Сырдарьинским путем. И это, собственно говоря, формирование северного Шелкового пути, северной ветки Шелкового пути. До того отрезки этого пути использовались как пушной путь – там пушниной торговали. Но в это время уже явно существует такая связь – “Причерноморье до Китая”, и согдийцы, которые не могли торговать на юге (видимо, кушаны не давали), установили торговлю на севере. Затем произошли [определенные] геополитические [процессы]. Кушанская империя рухнула, как и все империи, в какой-то момент она развалилась, и на юге началась очень трудная жизнь.
С одной стороны, Сасаниды пытались установить тотальный контроль, но в Афганистане никакой контроль установить нельзя. В общем, прошло 150 лет сложной боевой жизни до тех пор, пока не пришла новая группа кочевников. Это были хунны, а это уже первые тюрки (потомки хуннов – чуваши). Новая хуннская империя включала Согд. Кстати, Сасаниды Согд не включали, только Бухару в течение какого-то времени, остальную часть Согда никогда не контролировали. Согдийцы затем переключились с Северного пути, на котором они все равно оставались. Но основная их зона активности оказалась теперь на южном пути. И они тогда забрали всю торговлю у гандхарцев, [присвоили ее] и стали торговать на Шелковом пути через Хунзу, юг, Хотан, через север, через Фергану, то есть фактически захватили все эти коммуникации. Интересно, что в согдийском языке термины для таких вещей, как глава каравана, как монета, [различные] торговые термины – индийского происхождения. То есть они не просто захватили все, они переняли опыт.
Ну а кроме того, в Согде бывали всякие перипетии, так же как в Древней Греции, например, когда внутреннее напряжение в греческих колониях из-за недостатка ресурсов приводило к борьбе между демократией или олигархией и царской властью. Те, кто проиграл в этой борьбе, демократы или олигархи, или бывшие цари отправлялись в изгнание и основывали колонии.
Такая приблизительно история нам известна про город Пайкенд, про некоего Абруя, жестокого тирана. Богатые люди Пайкенда ушли и основали город Джемукат на территории Казахстана. Есть теория, [скорее] даже [убедительная] идентификация города в Южном Казахстане. И там они пребывали долгое время, пока сын тюркского кагана, который обосновался в Пайкенде, не пригласил их обратно. Они вернулись, но не все. Колонии, как правило, остаются. Такие внутренние раздоры в Согде могли приводить к [изгнанию] групп населения. Одну из таких колоний мы знаем, когда один из согдийских [аристократов], высокого происхождения, основал колонию в Восточном Туркестане. Есть китайские свидетельства об этом (исследовано Эдвином Пуллебланком). Это такая агрикультурно-торгово-земледельческая колония. Ну, соответственно согдийцы также основали колонии в Семиречье, где занимались торговлей шелком, металлами, серебром и [земледелием], и так далее.
Вот, кстати, одну вещь, которую мы пропустили, [то], что согдийцы оказали упорное военное сопротивление войскам Александра Македонского. В Согде вообще всегда было очень тяжело воевать, потому что, с одной стороны, степь, где кочевники, которые были хорошие воины, с другой стороны, горы, в которых горняки – хорошие воины.
Недаром, например, кокандские ханы – у них было две гвардии, одна из горных таджиков, вторая – из кыпчаков, собственно казахов. А специальные отряды хивинских ханов состояли из туркмен. Воевать с этими ребятами было тяжело. В горах [находились] крепости, которые было невозможно взять, а в степях кочевники нападали и грабили гарнизоны, [потом] уходили обратно в степь. Поэтому, конечно, воевать было с ними тяжело, ну и кроме того, согдийская аристократия вообще была воинственная, в отличие от купцов, которые, конечно, решали свои вопросы другими способами. Вот и этот другой класс с другими такими рыцарями [с] тяжелым вооружением, со всякими рыцарскими кодексами. Мы знаем об этом из арабских источников, Тарих-и-Табари. И мы знаем, что это были очень серьезные ребята в военном отношении. Вот такая история.
С VII века по середину VIII века в самаркандском Согде правила династия ихшидов. Насколько влиятельным был город Самарканд? Действительно ли он был столицей Согда или просто самым развитым городом?
Это интересный вопрос, потому что, как я уже говорил, Согд — это пример неимперского развития на Среднем Востоке или в Средней Азии. Очень успешного, неимперского развития, как итальянцы 14-15 веков, когда [возникли] итальянские города такие, как Генуя, Венеция, Флоренция, независимые от папского престола. Это разные государства, невероятно успешные в экономическом, политическом и [также] в военном отношении. И сказать, [какой город] был столицей Италии, невозможно. Так же и в Согде. То есть очевидно, что Самарканд был традиционно главным центром и самым большим городом. Это обеспечивалось особой плодородностью самаркандской долины, очень выгодным положением на торговых путях и определенной защищенностью. Но, например, если вы обратите внимание на надписи на Культобе, там два раза дается список городов, царей, которые, собственно говоря, поддержали выход к северным участкам и попытки захвата контроля над северным участком Шелкового пути.
Эти списки разнятся тем, что в одном из них первым упоминается Самарканд, а во втором – первый Нахшаб (Карши). Это действительно так, потому что Нахшаб не пострадал так сильно в результате тех событий конца первого века – аланского вторжения и второго вторжения с севера через территорию кангюев. И Самарканд в начале третьего века, когда были [сделаны] эти надписи, был очень слабым, а Нахшаб очень сильным. Вот и в титулатуре правителей до 7 века они все пользовались одним и тем же титулом – хуб, хубу, хатаб – то есть “правитель орд, господин” – господин Самарканда или господин Нахшаба и так далее. Все они были приблизительно равны в титуле, но во второй трети 7 века самаркандские ихшиды в результате разных событий, связанных с разгромом Нахшаба в седьмом веке со значительными потерями в Бухаре, они усилились и приняли титул царя – маука, ихшида, стали признавать главенство. Тем не менее они не контролировали местные владения, они были формальными сюзеренами, налогов им не платили.
Династия согдийских ихшидов была ликвидирована персидским полководцем Абу Муслимом в 750 году. И в целом согдийцы оказали большое сопротивление арабскому нашествию. Почему им не удалось сохранить свою власть и с чем связан упадок Согда после арабского завоевания?
Ну, две вещи: первая – никакого упадка не было. На самом деле был безумное развитие. Это можно сравнить. Представьте себе советизацию, представьте себе Среднюю Азию и Казахстан, которые мы знаем сейчас, и попробуйте сравнить их с тем, что было, скажем, в 1915 году. То есть было традиционное общество с абсолютно традиционными ценностями, укладом жизни, с традиционной материальной культурой. А потом пришла советская власть. Советская власть делала странные вещи – например, запрещала ставить елки и не было елочных игрушек, они думали почему-то, что это связано с христианством. Хотя на самом деле связано с новогодней немецкой традицией, которая пришла в Англию, а потом в Америку и стала уже частью русской [традиции] к тому времени. Но почему-то для советской власти это было [неприемлемо]. Поэтому, например, я знаю, что в семье моей прабабушки в Ташкенте для детей к Новому году, если ставили какую-то елочку, то еще в тридцатые годы игрушки делали сами. Потому что елочных игрушек в природе не было. Вот и это просто такой пример.
То есть власть может полностью изменить песни, которые поются, ритуалы, которые совершаются, праздники, потому что традиционная жизнь состоит из будней и праздников. И праздники — это нечто чрезвычайно важное, когда люди готовятся [к тому], что является событием в их жизни.
Вот представьте себе, пришел ислам. И согдийские праздники официально стало невозможно праздновать, потому что началась исламизация. Соответственно, например, согдийский праздник Навруз – его в Бухаре праздновать было нельзя и его праздновали в Варахше и стали называть Навруз Киши Варзан – то есть Навруз крестьян. Потому что в деревнях оставался традиционный уклад, а в городах все исламизировалось, все перешло на другие рельсы.
Ислам принес с собой интересные [явления]. Например, зороастрийцы не строили туалеты на земле, потому что в зороастрийских традициях земля является священной субстанцией, ее нельзя загрязнять. С другой стороны, мусульмане принесли с собой обязательное ритуальное омовение, и вдруг, например, в городе Пайкенде мы видим, как в девятом веке в каждом доме возникают такие небольшие ванны, буквально в каждом доме, с горячей водой. То есть меняются даже такие совсем базовые вещи, меняются какие-то основные атрибуты культуры.
С точки зрения культуры, например, изобразительное искусство становится проблемой. Потому что в исламе нет запрета, вопреки очень многим утверждениям, нет запрета на изображение. А есть запрет на изображения в религиозном пространстве живых существ. То есть не может быть изображений, хотя это и нарушалось, но не может быть изображений живых существ, особенно людей в мечети или в медресе, но никто не запрещал изначально изображение в светском искусстве. И тем не менее, поскольку основная масса заказов, значительная часть заказов была религиозной, а то довольно быстро умирает – не полностью умирает, есть живопись караханидская в Самарканде, есть саманидская живопись, на юге есть газневидская живопись, но количество декорированных изобразительными мотивами домов коренным образом меняется, меняется характер декораций, поэтому возникает ощущение, что согдийская культура исчезла.
Но она не исчезла, она [освоила] ранний ислам. На согдийском языке говорили во многих районах Средней Азии вплоть до шестнадцатого века. А вот в десятом веке согдийский язык был языком всех деревенских жителей всего Согда. Просто согдийцы [переняли многое из] ислама, ну и, надо сказать, [скорее прославили] его, потому что именно с согдийцами связаны [такие] большие фигуры, как Авиценна, он был из Афшаны, отец был сборщиком налогов в северной части Бухары. Городишко этот, в котором он был сборщиком налогов – археологический памятник сохранился, кстати. Так что имеется место, где вырос Авиценна. Его, правда, не исследовали археологически.
Так что Согд не пропал. Династия действительно была ликвидирована, но не в 750, а скорее в 751, и потом все равно сохранялся такой неформальный традиционный местный царь. Знаете, как в Англии сохранялось нормандское дворянство и старые саксонские эрлы, так же и здесь. И здесь сохранились декхане, такая старая иранская аристократия и согдийская. Они были в сложных отношениях с арабами, но тем не менее, еще после восстания Муканны, согдийский ишхид Йазид ибн Гурек (или Ярид) вел переговоры с арабской властью после 130 года хиджры.
По Согду было много открытий и работ советских археологов на его территории (Афрасиаб, Пенджикент, Варахша, Калаи-Муг и др.) Расскажите, как эти открытия помогают нам пролить свет на ежедневную жизнь согдийцев? Чем они питались, что надевали, как проводили праздники, во что верили?
Мне довелось участвовать, пять лет работы в Пенджикенте. Я, так сказать, возглавлял работы на Варахше какое-то время, имел отношение к Афрасиабу, хотя, собственно, на Афрасиабе никогда не работал. Много работал в Пайкенде. И должен сказать, это очень интересная материальная культура, очень разнообразная. Питались они [в соответствии с] изображениями: [там] есть всякая живность, мы знаем о покупках коров, они питались всеми видами мяса. Главное, конечно, это бараны и птицы, кстати, тоже, потому что там есть и гуси, и куры, и утки. И [также много] изображений фруктов, [например] дыни, видимо, вкусные были. И очень много винограда, о винограде еще китайцы писали. Есть все эти косточки, [упоминаются в] археологических исследованиях. И греки, кстати, упоминали и удивлялись, говорили о том, что виноград каких-то огромных размеров. Видимо, это замечательный среднеазиатский сорт “волчий глаз”.
Одевались по-разному. Что у кого было, на что у кого хватало [средств]. Но судя по изображениям и судя по согдийским тканям, найденным в Тибете, в восточном Туркестане, на Кавказе они не только сами одевались, но и других одевали. То есть, например, район Афшаны производил ткани. Ну и кроме того, они производили не только шелковые, но и хлопковые ткани, и очень известные ткани – занданечи, которые на самом деле экспортировались по всей Восточной Европе и Ближнему Востоку и так далее. Там есть такая история огромной мастерской Байт-ат-Тураз в Бухаре. И есть такие прекрасные образцы явно бухарских тканей раннего мусульманского времени, которые продолжают эту традицию Байт-ат-Тураза.
Один образец оказался во Франции после крестовых походов, когда его в Средней Азии, видимо, захватили сельджуки и [привезли] на Ближний Восток. На Ближнем Востоке у них отобрали крестоносцы, [использовали] как текстиль, в который были завернуты мощи христианского святого во Франции.
Верили они, конечно, абсолютно во все, потому что основная религия, конечно, согдийских городов это местная, очень отличная от иранской формы зороастризма.
У нас есть раскопанные храмы, сейчас их становится все больше и больше. И это зороастризм, безусловно. Особая местная форма зороастризма. Ну и традиционные праздники – Навруз, например. Это всегда было связано с большой едой. У нас есть сведения, например, о том, что в Пайкенде был котел огромного размера. Чтобы заглянуть в него, надо было подставлять лестницу. Такие котлы используют традиции лянгаров.
Это больше [сохранилось] в Индии, но и в Средней Азии в каждом суфийском братстве или тарикате был большой котел, и самый главный котел Средней Азии стоит в Казахстане, в мавзолее Ходжи Ахмеда Яссави. Там написано, что он используется для воды, но для воды такой большой котел не нужен, это символическая штука, которая [подразумевает] единство суфийской общины. Во время этих праздников в таких огромных котлах готовилась еда. Это был некий способ перераспределения богатств, когда все, и бедные тоже, должны были быть накормлены.
Я уже рассказал о том, как они на скаку стреляли по мишеням. Есть другая история о согдийских рыцарях – выставлялся стол с кубком вина. Если кто-то подходил к столу, то это [означало] вызов главному рыцарю предыдущего года. И была схватка, турнир – есть такие турниры в [произведениях] живописи, когда воины сражаются насмерть. Это было в согдийских колониях, в Семиречье. Так, есть известное блюдо семиреченского производства, на котором [изображено] такое сражение двух воинов насмерть.
Богатые дома – в Пенджикенте, например, – в каждом доме есть [произведения] живописи. То есть это все было красиво, ярко и интересно. И богато, так как они занимались тем, что выкачивали прибыльный продукт из больших империй, потому что торговали [с] большими империями – сасанидской Иранской, Римской, а потом Византийской, Каннауджем в Индии, Тюркским каганатом и Китаем. И аристократия этих империй, получая всякие дорогие продукты, платила за них теми [средствами], которые получали от своих низших сословий. Согдийцы получали огромные доходы. И потом по традиции говорилось так, китайцы говорили про согдийцев, что [у] согдийцев, когда они рождаются, рот ребенка мажется медом, чтобы он говорил сладко, а на руку приклеивают монетку, чтобы крепко держал деньги. В четыре года начинают учить писать и читать. А в молодом возрасте каждый мужчина уезжает и не возвращается до тех пор, пока не станет богатым. За счет этого Согд стал очень богатой, процветающей и культурной нацией.
Согдийцы проживали и на территории Китая, где существовала и процветала широкая сеть согдийских торговых колоний и особенно яркое влияние они [осуществляли] во время Танской империи. Почему элита Танской империи так подражала и перенимала согдийскую моду и другие культурные традиции, вплоть до специальных согдийских танцев? Расскажите об этом периоде поподробнее. Можно ли считать [этот период] пиком влияния согдийцев?
Ну, в Китае, да, танское время это пик влияния согдийского, но почему? Не знаю, я не могу этого до конца объяснить. Я, например, не знаю, почему в семидесятые годы все стали носить американские джинсы, и в моей молодости пара джинсов стоила больше, чем месячная зарплата в России. Люди их покупали, хотя в Америке стоимость этих джинсов была меньше, чем однодневный заработок. Потому что экзотика, потому что какие-то неместные, связанные с экзотическими странами, культурные ценности. Не знаю, об этом сказать не могу.
Могу только сказать, что китайцы действительно перенимали согдийскую моду, использовали согдийских танцовщиц. На самом деле даже знаменитый китайский танец, который исполняется на Новый год с драконом, – исходный согдийский танец был со львами. То есть основная знаковая китайская традиция имеет согдийское происхождение. Потом знаменитый китайский танец крутящийся – тоже согдийский по происхождению.
Согдийская музыка была очень популярной. Но опять же, почему у нас были популярны Битлз? Что в них особенно такого, чем они были лучше композитора Пахмутовой? Это от меня скрыто, я не специалист по моде.
Китайская аристократия, двор были согдийцами впечатлены и старались подражать. Был момент, когда полусогдиец, полутюрок по происхождению, Ан Лушан (видимо, Рахшан – это означает свет) был чрезвычайно успешный полководец на китайской службе, а потом поднял восстание, и восстание Ан Лушаня потрясло Китайскую империю до основания, он в какой-то момент претендовал на титул императора.
Пять лет назад в Узбекистане началась реализация уникального совместного узбекско-американского археологического проекта “Культурное наследие Узбекистана в собраниях мира”, в рамках которого вами был подготовлен к изданию альбом “Согдийские монеты в коллекции Британского музея”. Расскажите об этих монетах поподробнее пожалуйста. Что еще удивительного лично для вас сохранилось от согдийцев, если смотреть на музейные коллекции всего мира – в Европе или Китае?
Здесь два вопроса. Первый вопрос о монетах. Дело в том, что в среднеазиатских обществах не было такого – собирать монеты. То есть монеты попадались, иногда хранились даже где-нибудь в сокровищнице как доказательство древности земли, но собирательства монет в Средней Азии не было. И первые собиратели были всевозможные британские и русские путешественники, которые оказывались в Бухаре, Самарканде и так далее. В первую очередь, в Бухаре.
И первые согдийские монеты оказывались в результате либо в Британском музее, либо в России. Через Россию иногда попадали и в другие коллекции, но в основном в Эрмитаже. А вот в Британском музее, удивительно, очень большая коллекция согдийских монет. Благодаря сэру Александру Каннингему. Уникальный человек, который был очень успешный администратор в Индии, который потом создал то, что называется археологической службой Индии, он же и собирал монеты, покупая их у купцов и дипломатов из Средней Азии. В основном это коллекция девятнадцатого века и небольшие добавки начала 20 века.
И там очень много уникальных ранних серебряных монет. То есть в каких-то группах монет они составляют чуть ли не половину всего известного из редких согдийских ранних монет. Вот поэтому вместе с куратором британского музея мы начали готовить каталог. Это очень важный материал. Потому что ранняя история Согда пока для нас абсолютно неизвестна.
Дело в том, что у нас есть две большие группы источников. Один – это свидетельства людей, которые были в Средней Азии с Александром, вот такие историографы Александра. И пока они рассказывали его историю, они рассказывали довольно много всего про страну, в которой он оказался, в которой воевал. И мы многое знаем про географию, традиции и так далее. И потом, у нас есть второй такой момент, когда софиты истории ударили по Средней Азии — это арабское завоевание. Потому что арабская традиционная история завоеваний – «Футух аль-бульдан» – очень детальная. Там много писателей, которые интересовались, записывали историю этих завоеваний.
Там огромное количество информации. Расстояние между ними практически в тысячу лет, потому что Александр появился в Согде в 327 году до н.э, а как ни парадоксально, первые серьезные набеги арабов в Средней Азии произошли в 672 году, когда арабы вторглись в Бухару. Это событие уже детально описано. Так вот, между этими двумя событиями прошло ровно тысяча лет.
Между этими двумя событиями, двумя блоками информации, у нас на самом деле какое-то минимальное количество источников. Я думаю, что если мы даже все соберем, просто сами тексты, без комментариев, всех этих рассуждений, с ними связанных, то, может быть, пять страниц текста наберем. Поэтому нумизматика абсолютно неизбежный первостепенный источник, потому что монеты – это прокламация. В известной степени, каждая монета такая маленькая прокламация, [в которой] есть информация [о] власти, которая выпустила, о религиозных взглядах, о культурных традициях. На монетах есть надписи, например, на греческом и на согдийском. На лицевой стороне может быть изображен такой типичный кочевнический лидер [того времени]. Например, кочевническая династия правит Нахшабом, которого зовут по зороастрийской традиции Аштат, от имени Арштат, богини правды и справедливости. И вот этот самый Арштат, его имя написано по-согдийски, с гривой, в кафтане, усатый, типичный кочевник, а на обороте у него изображен греческий лучник и написано царь Антиох. И совершенно очевидно, что Аштат постарался возвести свой род к Селевкидам, царю Антиоху, которой на самом деле был полусогдиец, полумакедонец, потому что он был сын Селевка, а Селевк был один из основных, успешных командиров из окружения Александра, который потом владел гигантской Селевкидской империей, которая включала Среднюю Азию. И он возводил свой род, [согласно] монете первого века нашей эры, 300 лет спустя после смерти Антиоха. Антиох изображен как лучник, что соответствует согдийской традиции.
Есть монеты, [которые] дают самые разные возможности для исследования, определения отношений, политических границ, экономического статуса, да чуть ли не всего, что только возможно. Ну, конечно, сама монета может быть по отдельности не очень информативна, но если вы имеете сравнительно большое количество, особенно если вы знаете их происхождение, место происхождения, а еще лучше стетографию находок, то есть положение в археологических слоях, очень многое можете сделать. Поэтому монеты – это чрезвычайно важный источник. Я много этим занимаюсь, стараюсь.
