События текущего года определенно стали испытанием для многовекторного курса Казахстана и других центральноазиатских республик. Для казахстанской нефти экспорт в этом году был особенно затруднен в связи с остановкой на некоторое время трубопровода КТК (Каспийский трубопроводный консорциум). И в целом так называемый Северный маршрут, который проходил через Россию и связывал Восток и Запад, оказался заморожен.
На этом фоне идут обсуждения скорейшего формирования альтернативных логистических и транспортных цепочек между Китаем и Европой. Новую актуальность приобретает так называемый “Миддл коридор”, который связывает Китай с Европой через территорию стран Центральной Азии и Каспийское море. Казахстан и Китай уже обсуждают возможность открытия третьего железнодорожного перехода на границе, что, как ожидается, будет способствовать увеличению транзита грузов. А президент Токаев сразу после выборов нанес визит в Европу, до этого подписав важное стратегическое соглашение с ЕС. Помимо прочего Астана в текущем году активно налаживала сотрудничество со странами Тюркского мира и региональными партнерами в Центральной Азии. С Узбекистаном была подписана Декларация о союзнических отношениях. О других форматах экспорта газа и нефти заговорила и Россия, неожиданно предложив так называемый газовый союз между Россией, Казахстаном и Узбекистаном. О чем говорит такой бурный всплеск многовекторности? Слабеет ли эта доктрина или напротив набирает новую силу? Другой вопрос – будет ли Казахстан в поисках альтернативности опираться на региональные отношения, усиливать кооперацию внутри Центральной Азии и строить новую систему коллективной безопасности.
Возможно, война в Украине и сопутствующие ей изменения помогут Казахстану более реалистично посмотреть на свои преимущества. Даже сырьевая направленность экспорта может быть плюсом в отношениях с разными партнерами. Так считает наш гость, главный эксперт казахстанского Института общественной политики Николай Кузьмин.
Меня зовут Николай Кузьмин. В настоящее время я работаю в должности главного эксперта в Институте общественной политики (Астана).
Как вы оцениваете первые зарубежные визиты переизбранного президента Токаева? Есть ли какое-то проявление многовекторности в этом, и как в целом, по-вашему, складывается европейский вектор политики Казахстана, особенно в свете последних соглашений с ЕС?
Да, политика Казахстана многовекторная и она была такой изначально, такой остается и хочется верить, что она такой и будет. Правда, постоянно в адрес нашего МИДа или президента раздаются призывы отказаться от многовекторности. Знаете, у нас в Казахстане часто вместо аргументов используются какие-то более или менее уместные пословицы. Например, “хватит сидеть на двух стульях”, “пора вырасти из коротких штанишек” и наконец-то “надо будет сделать свой цивилизационный выбор”. Не надо делать цивилизационного выбора, надо отстаивать свои национальные интересы. Конечно, отдельный вопрос, кто эти интересы формулирует и как он их делает, на основании чего. Тем не менее Казахстан проводит свою многовекторную политику с единственной целью – максимально полно защитить национальные интересы. Не всегда это, может быть, хорошо получается, но внешняя политика Казахстана направлена именно на это. Я, как человек, который много лет проработал в МИДе, все 90-е годы и совсем недавно работал в МИДе, и в Совете Безопасности тоже внешней политикой занимался – я с уверенностью могу сказать, что именно так понимают многовекторность нашей внешней политики в МИДе. Это можно интерпретировать как какое-то лавирование между центрами силы. Но на само деле это – не попытка угодить всем. Это – попытка максимально полно отстоять интересы Казахстана.
Что касается европейского вектора нашей внешней политики, да, этот вектор всегда был очень важным для Казахстана. К сожалению, честно надо сказать, что он всегда имел сырьевой характер. Вся казахстанская нефть, которая, к слову сказать, добывается не казахстанскими компаниями, а преимущественно американскими – вся эта нефть идет в Европу. Преимущественно в Южную Европу и прежде всего в Италию. Итальянцы это основные покупатели нашей нефти. Плюс к этому можно добавить, что наш главный инвестор – это оффшорная Голландия. Что это за инвестиции – это отдельная тема. Тем не менее большая часть инвестиций пришла к нам через голландские оффшоры. В итоге Евросоюз, если брать его как единого торгового партнера, он у нас всегда стоит на первом месте, особенно по графе “экспорт”. Экспортируем мы нефть и в Европу.
Долгое время Казахстан старался подстроиться к Европе. Старался учитывать требования и интересы Европы. Это касалось бизнеса и политики. Поскольку со стороны европейских международных организаций, таких как парламентская ассамблея ОБСЕ, парламентская ассамблея Совета Европы, БДИПЧ ОБСЕ, всегда звучала критика выборов, которые проводились в Казахстане, в адрес политических процессов, которые проходили в Казахстане. И звучали призывы как-то соответствовать европейским стандартам. При этом в Европу, что интересно, нас принять отказались. В начале 90-х Казахстан пытался прозондировать вопрос, можем ли мы стать членом Совета Европы, такой достаточно свободной организации, куда входит даже Турция. Но европейцы сказали нет, не можете. Сегодня ситуация изменилась. Сегодня европейцы едут к нам в гости. Буквально нет отбоя от высоких гостей. Сейчас, скорее, Европа заинтересована в нас, чем мы в Европе. Хотя соглашение по стратегическому сырью давнее. Но можно вспомнить, что трубопровод КТК оказался исключен из антироссийских санкций. И вся нефть, которая по нему течет, объявлена правильной нефтью, которую можно рассортировать на российскую и не российскую. Хотя, конечно, все понимают, что никак это не разделяется, и россияне запросто свою нефть тоже по КТК перекачивают и продают в Европу. Сами британские издания, в частности, про это пишут. Они закрывают на это глаза. Потому что добывающие компании американские, а покупающие компании европейские.
Что Вы думаете о предложении российской стороны о создании тройственного союза России, Казахстана и Узбекистана? Об этом много говорилось, особенно в последнюю неделю. Насколько высока вероятность создания такого союза и какие задачи она может решать?
Спасибо, Руслан. Я думаю, что слово “союз” будет употребляться, но какого-то документа, соглашения о создании союза не будет. Это просто высокие слова для того, чтобы обозначить какие-то намерения участников. Соответственно, не будет никакого соглашения или меморандума о намерениях. Никакой союз, я думаю, заключаться не будет. Так сказать условно-обязательно. Ничего не будет. Но другое дело, что за этими словами о тройственном союзе или газовом союзе стоят реальные интересы, которые есть у всех трех потенциальных участников этого союза. То есть союза не будет, но интересы есть. И интересы касаются и газа, и нефти. Можно было бы его назвать “нефтегазовый”. У Узбекистана нефти нет и его это не касается. Речь идет о продаже газа Китаю. Для России сейчас эта тема очень актуальна. Москва довольно быстро, но пока не такими большими объемами перенаправляет свой газ с западного на восточное направление. Изначально все экспортная газовая инфраструктура выстраивалась в направлении Европы. Сейчас ее переориентируют на Китай, быстро, как только возможно. Пока еще большая часть идет на Запад. Казахстан тоже направляет в Китай и нефть и газ в не очень больших объемах. Тем не менее Узбекистан немного газа направляет в Россию. В Китай, кажется, он совсем прекращает экспорт газа. Но через территорию Казахстана и Узбекистана проходят ветки трубопровода Туркменистан-Китай, три ветки трубопровода проходят через Казахстан. Еще одна проходит через Таджикистан. Если вкратце, то вот так.
Что касается трубопровода Туркменистан-Китай, есть три нитки A, B и C – все они проходили через Туркменистан и Казахстан. И было принято решение построить нитку D через Узбекистан и Кыргызстан, связать все вместе в Центральной Азии. В этом тройственном газовом союзе какая роль будет отводится Казахстану и Узбекистану? Или какой интерес у Ташкента и Астану в этом союзе?
Вы знаете, Руслан, мне кажется, может быть, я недостаточно ясно сказал, что союза не будет, поэтому каких-то ролей, которые будут распределяться между Москвой, Ташкентом и Астаной, – тоже не будет. То есть будет обсуждаться эта тематика, скажем так, трубопроводная, и эта тематика распадается на много конкретных проектов. Есть старинная труба Бухара-Урал, есть Атасу-Алашанькоу, в которую может закачиваться российский газ. То есть, есть что обсуждать. Но все это не какой-то комплексный подход к решению одной проблемы. Это ряд мелких проектов. Общий знаменатель всего этого – это заинтересованность Китая в импорте газа.
Мы сегодня немного говорили про санкции. Предлагаю вернуться и поговорить внешние векторы Казахстана. Одним из наиболее актуальных следствий антироссийских санкций и замораживания прежних маршрутов через Россию стало резкая актуализация так называемого “Срединного коридора”. На Ваш взгляд, насколько проекты в рамках этого коридора реализуемы сегодня?
Предлагаю в начале определить для себя, что мы имеем в виду, когда говорим “срединный коридор”. Это транспортный коридор Китай-Европы или Восток-Запад, как его еще иногда называют. Правильно?
Давайте уточнение сделаем. Я пытаюсь связать этот вопрос с теми изменениями геополитическими, я имею в виду и войну в Украине. Так называемый Северный маршрут, который проходил через Россию и связывал Восток и Запад, он оказался заморожен. Есть Южный маршрут и есть Срединный маршрут. То через страны Центральной Азии, Каспий. Уже были какие-то соглашения Казахстана с Азербайджаном, Турцией. Я хотел бы про эти проекты поговорить.
Если говорить о Казахстане, о том, что Казахстан что-то хочет по этому маршруту перевозить, то Казахстан, как я уже упоминал, перевозит туда на Запад в основном нефть. Это уже и есть. По трубе Баку-Тбилиси-Джейхан нефть направляется. Объемы небольшие, но это не принципиально. КТК для нас все равно основной маршрут. Что касается перевозки китайских товаров, то мне кажется, важно учитывать, что железнодорожные перевозки составляют очень небольшую долю в общем объеме товарооборота между Европой и Китаем. Если говорить по объему, то здесь на первом месте морские перевозки, потом, как ни странно, автомобильные и лишь потом уже железнодорожные. А если говорить по стоимости товарооборота, то опять же на первом месте морские, затем авиационные, потом уже железнодорожные. Если бы вообще все коридоры закрылись – торговля Китая и Европы сильно не пострадала бы. Другое дело, что Китай, сознательно затрачивая большие деньги, выстраивал сухопутный маршрут экспорта и импорта продукции. В основном экспорта. Из Европы мало импортируется, в основном пустые вагоны шли. Для чего – для того чтобы обезопасить себя от блокирования США своих морских транспортных коридоров. Американцы до сих пор при необходимости это могут сделать. При необходимости в нескольких критических точках, и в Малаккском проливе, в районе Персидского залива, в районе Цейлона могут перекрыть пути китайским товарам, китайским кораблям. На суше американцы бессильны что-либо сделать. Поэтому китайцы, вы я думаю согласитесь со мной, это общеизвестная история, китайцы датировали все свои грузовые поезда, которые направлялись в Европу. Мне доводилось читать случай, когда отправлялись пустые вагоны, ради того, чтобы отработать этот маршрут в Европу. Поэтому я скажу так, если Китай захочет, то он, конечно, инвестирует необходимые средства в расширения Срединного коридора, и будет увеличивать его пропускную способность в 2-3 раза. На сегодняшний день пропускная способность невелика. Тем не менее коридор есть. Он работает. Коридор не очень быстрый. Мультимодальный – это перегрузки с железной дороги на суда и с кораблей опять на железную дорогу. Тем не менее он работает.
Турки проявляет большую заинтересованность в расширении этого маршрута. Но они бедные. Они, скорее, могут какой-то мобилизационный эффект дать. То есть подтолкнуть другие страны к тому, чтобы объединиться вокруг идеи коридора. Идея очень правильная. Для Казахстана очень важная.
Вообще вся казахстанская внешняя политика, вся его многовекторность выстроена вокруг транзита и экспорта. Здесь и транзитные интересы, и экспортные интересы совпадают. Но экспорт не такой большой.
Что я хотел бы отметить, все те коридоры могли бы стать основой для выработки единой политики и подходов у стран Центральной Азии. К сожалению, пока этого не происходит. Например, на Каспии нет общего понимания того, как должны друг с другом взаимодействовать два порта. Крупнейший порт Каспия Туркменбаши и два меньших порта – Актау и Курык. Нет такого. Если будет прямая конкуренция, к сожалению, наши порты проигрывают. Туркменбаши – лучше, больше объем.
Если говорить про железную дорогу, то мы сейчас строим еще одну ветку через пункт пропуска Бахты в дополнении к двум имеющимся. Но китайцы одновременно строят дорогу через Кыргызстан, Узбекистан. И эта дорога в южном направлении, не средний маршрут. Она выгоднее, короче и на Иран. Грузы, видимо, пойдут по ней. Но когда она будет построена, тоже будет конкуренция, и непонятна позиция Казахстана. Насколько я понимаю ситуацию, у Казахстана нет своего согласованного с Узбекистаном видения этой ситуации. То есть мы говорим, давайте развивать наш маршрут. Узбеки говорят, а давайте развивать этот маршрут. Все это в одном коммюнике по итогам встречи вмещается. А о каком-то согласовании интересов пока говорить не приходится. Насколько я знаю, и у нас есть опасения в отношении транспортной политики Узбекистана. И у узбеков есть какие-то вопросы к нам.
Это наше видение Казахстана и Узбекистана и в целом стран Центральной Азии не всегда совпадают, по вашему мнению? И в целом как вы оцениваете региональную торговлю в Центральной Азии? Какие перспективы у нас все таки усилить кооперации и выйти на уровень региональной интеграции?
Знаете, Руслан, мне кажется, что в принципе в целом-то все неплохо. Другое дело, что ожидания от двусторонней экономической кооперации у нас явно завышенные. Мы ставим перед собой какие-то, скажем так, планы, бенчмарки в несколько миллиардов долларов, забывая про то, что таких показателей Казахстан достигает только тогда, когда торгует нефтью. То есть самым дорогим товаром на планете. Поскольку все наши страны торгуют сырьем, то основные торговые партнеры для всех стран ЦА лежат за пределами региона. А друг с другом мы торгуем разве что продовольствием. Ну и плюс к тому, есть много по мелочи. С Узбекистаном торговля автомобилями есть. Узбекистан – это страна, с которой у нас объем взаимной торговли довольно большой. Он не достиг 5 миллиардов долл., хотя давно собирались достичь. Тем не менее потихоньку движется к этому. С остальными странами он очень маленький. Будет ли он увеличиваться – вряд ли. Непонятно за счет чего. Между собой у них то же самое. Не такие уже большие объемы торговли. Куда продают золото? Не себе же, конечно. В ту же Швейцарию. Или уран, газ, алюминий – понятно, что все это за границу. Поэтому наши возможности взаимной торговли заведомо ограничены.
Но это не беда. Не стоит из этого делать трагедию. Мы не одни такие. Просто мы в качестве образца примера для подражания всегда смотрим на Европу. Но я давно заметил, что мы любим приводить зарубежный опыт и, когда мы это делаем, то мы говорим про европейский опыт, американский. Редко говорим про опыт африканских стран, Латинской Америки, Южной Азии. Если говорим про Юго-Восточную Азию, то обязательно говорим про богатые страны, а не про бедные.
Мне кажется, для нас, для Центральной Азии в качестве образца больше подошла бы АСЕАН, которую иногда называют организаций. Это не организация, это ассоциация. То есть это недоорганизация, нет ничего обязательного, нет никаких наднациональных институтов. У них была ситуация, как у нас. Все торгуют с кем-то за пределами регионов, с Америкой, Китаем, Японией, а друг с другом хотели бы, но не могут. Все боятся потерять суверенитет, чтобы не возникло какого-то наднационального органа. Не доверяют друг другу. Это было когда-то. И есть сейчас. И они тем не менее проделали себя и создали систему сотрудничества. В том числе экономического, которое основано было на общем понимании вопросов безопасности, региональной безопасности.
Вот у нас такого нет. Мне кажется, мы могли здесь поработать, и пока что наши страны совещаются только в формате 5+1, не только консультационные встречи. Но обычно встречаемся именно в такой ситуации, когда нас по зову трубы собирает всех вместе или США, или Россия, или Япония, Индия, Южная Корея и Европа. Кто угодно, что интересно, может нас собрать вместе. А вот мы сами собраться для того, чтобы… Вопрос даже не в том, чтобы собраться. Собраться это обычно какой-то саммит провести. А просто создать какую-то площадку из двух частей – экспертной и официальной. В которой бы наши страны в постоянном режиме обсуждали наши общие подходы к разным вопросам и соответственно проводили какую-то согласованную политику в этом отношении Такого у нас нет. Определенные шаги в этом направлении делаются. Но до того, чего достигли АСЕАН, далеко.
В продолжении этой темы, Николай Иванович, про региональную торговлю более или менее понятно. Да, действительно, есть сложности, тем не менее, как вы сами сказали, есть и положительные шаги в этом направлении. А что касается сферы безопасности? Нужно ли странам ЦА стремиться сформировать какую-то региональную систему коллективной безопасности. Особенно на фоне того, что ОДКБ, которая как раз-таки призвана обеспечивать безопасность большинства стран ЦА и на постсоветском пространстве сегодня получает все больше критики. Даже итоги саммита в Ереване показали, что даже между участниками объединения есть противоречия, все сложнее достигать каких-то договоренностей. И даже декларация не была подписана. Что вы думаете по этому поводу?
Вот у нас пример ОДКБ, которая выглядела как проект очень логичный на момент своего создания и которая в итоге стала очень такой неуклюжей, неэффективной, инструментом даже не понятно чего – можно сказать обеспечения российского присутствия в Центральной Азии. Отчасти да. Или скажем так, обеспечения армий самых бедных стран региона – тоже Кыргызстан и Таджикистан – да, это было. Но безопасность в самом регионе ОДКБ все-таки не обеспечивала. В прямом слове этого слова. Да, есть база в Кыргызстане. Это же база ОДКБ считается, но она российская по факту. Россияне ею управляют. Есть 201 дивизия, по старой памяти ее называют тоже российской базой в Таджикистане. Тоже инструмент обеспечения региональной безопасности. Тоже российский. Но что тут коллективного? Ну учения разве что. Тем не менее Кыргызстан и Таджикистан, два спонсируемых Россией члена ОДКБ, все воюют и воюют. Все более ожесточенно друг с другом. Понятно, воюют ограниченно, в районе спорных территорий и анклавов, тем не менее это продолжается из года в год. Понятно, что ОДКБ здесь бессильна что-то сделать, как в свое время в Кыргызстане во время ошской резни тоже ОДКБ оказалась бессильна.
В свое время ОДКБ рассматривали как какой-то институт, обеспечивающий диалог с НАТО. Не получилось, НАТО отказалась вести диалог по линии организации и выстраивала сотрудничество отдельно с Россией, Казахстаном Кыргызстаном, а не по линии НАТО-ОДКБ.
Я хочу сказать, что есть у нас пример такого неудачного проекта. Зачем нам еще один проект? Почему он должен стать более удачным? На основе чего? У нас в Центральной Азии только две абсолютно самодостаточные страны – это Казахстан и Узбекистан. Кыргызстан и Таджикистан – очень бедные страны. Вы помните, что Кыргызстан еще в 90-е чтобы включили в группу ООН стран, обремененных долгом и очень бедных. С тем, чтобы им долги списывали и помощь оказывали. Китай несколько раз Кыргызстану списывал долги. Какое может быть экономическое сотрудничество, какие могут быть равноправные экономические проекты? Трудновато. Даже не можем с Кыргызстаном добиться согласования единых норм и правил санитарного транзита грузов. А с Узбекистаном единых норм и правил использования воды трансграничных.
То есть коллективная безопасность – это точно не то, что нам нужно. Но вообще вопросы безопасности должны быть в центре регионального диалога на всех уровнях. Можно, конечно, обсуждать и безопасность вообще, что если вдруг кто-то когда-то на нас нападет, или же говорить про угрозу терроризма, поглядывая на Афганистан – да, можно, наверное, и так. Но все-таки лучше обсуждать вопросы безопасности, связанные с реальными экономическими интересами. А реальные экономические интересы, как мы говорили в начале нашего разговора, связаны с транспортными коридорами и связаны с транзитной и экспортной инфраструктурой. Конечно, обидно понимать, что тебя европейцы или американцы и те же китайцы рассматривают как транзитную территорию с членством ООН (был когда-то термин Pipelinistan, страна трубопроводов). Тем не менее это факт. Через Центральную Азию проходят транзитные маршруты. Есть те, о которых мы сегодня говорили. И есть те, которые ведут на юг. Маршрут Север-Юг – его тоже никто не отменял. Он по-прежнему интересен многим странам. По-прежнему не закрыт проект ТАПИ, газовой трубы из Туркменистана до Пакистана и Индии через Афганистан. Есть CASA-1000, линия электропередач из Кыргызстана и Таджикистана – там дешевое и чистое электричество пойдет в Афганистан и дальше в Пакистан. Эти проекты имеют поддержку международных финансовых институтов, таких как Азиатский банк развития. И европейские банки тоже могут подключиться к нему, международные компании. Европейцы, американцы тоже могут поддержать эти проекты. Касательно Срединного маршрута через Каспий, будет, вероятно, постоянно обсуждаться тема трубы по дну Каспия. Пока Иран и Россия успешно блокируют эту тему. Тем не менее обсуждать это будут. Все эти коридоры и все эти маршруты – аспект их безопасности. Именно безопасность, эффективность, надежность всего этого, может быть, и стоило положить в основу постоянного диалога не на уровне глав государств, а на экспертном и рабочем уровне. Тогда мне кажется, что интересы свои мы могли согласовывать и обсуждать более успешно, чем сейчас.
Очень хорошая рекомендация. Спасибо. Завершая нашу беседу, Вы не могли поделиться своими прогнозами относительно будущего многовекторной политики Казахстана? С какими вызовами она может сталкиваться помимо того, что сегодня военные действия на территории Украины и конфликт между крупнейшими нашими партнерами усиливается, я имею в виду США, Россию, Китай. Что еще может препятствовать проведению многовекторной политики Казахстана и как Казахстану сохранять этот главный принцип внешней политики?
Казахстан дружит с Россией, по разным причинам дружит, но главное, что эта дружба обусловлена в числе прочего и географическим фактором, который никуда не исчезнет. Можно говорить про то, что сменится Путин, автократический режим сменится на либеральный; будет какой-то расцвет всех тех свобод, которые в 90-е годы были. А что поменяется в географии? Ничего не поменяется. Все те же 7 тыс. км. общей границы. Если Казахстан вдруг разовьет у себя, я уже с трудом в такое верю, но если вдруг разовьет у себя сельхозпереработку и научится сам обеспечить себя продовольствием, все равно эти 7 тыс. км. никуда не денутся. При этом против России вводят санкции, не первый год и не первое десятилетие. Россия – страна, которая конфликтует с Западом. Да, эта страна с другим видением мира, другой самооценкой, страна, которая считает себя великой державой, которая хочет, чтобы ее считали равным партнером или хотя бы равным противником. И доказывает это делами. Турция – не сосед наш, но ментально, лингвистически и исторически тоже страна очень нам близкая. То же самое – ссорится с Европой, с американцами. Тоже авторитаризм, тоже санкции западные против Турции. Ну что теперь делать? Все равно мы и турки – это братские народы. Все равно у нас много общего. Китай – вся та же самая история. У нас общая граница, “Один пояс и один путь”, взаимная торговля, китайские товары и Китай опять же под санкциями. Что делать – это новая нормальность. Вот так мы и будет жить дальше.
Другое дело, что по мере разрастания конфликта между Россией и Западом, Китаем и Западом, Турцией и Западом будут страны, наши соседи и друзья, все больше и больше от Запада обособляться. Они будут создавать собственную платежную систему для России и Китая, ну и для всех желающих. Найдутся желающие. Будут создавать свои правила торговли, свои правила свободных и честных выборов и свои правила проведения чемпионата мира по футболу. Много чего можно своего создать. Но самое главное, конечно, торговля. И вот, когда окажется, что западный блок сам по себе, а условно восточный блок сам по себе, то окажется, что много стран, которые находятся ни там и ни там. То есть мир откатится к знакомой ему биполярной системе, когда есть Запад и Восток и есть неприсоединившиеся страны. И очень может быть, что их возглавит все та же Индия, которая будет входить и в западный блок QUAD, четырехсторонний диалог по безопасности в Индо-Тихоокеанском регионе, и одновременно в ШОС, куда Индия входит вместе с Китаем и Россией.
Мне кажется, место Казахстана среди таких неприсоединившихся государств, который будет всегда воздерживаться при голосовании ООН, пока ООН будет жива, который будет торговать и с китайцами, и с европейцами, и с американцами, который будет в политическом смысле более близким к России, и, скорее всего, тем не менее будет той страной, которая в силу разных причин и, в первую очередь, географических, будет нужна и китайцам, и россиянам, и европейцам, и американцам тоже, хотя и в меньшей степени. Такое вижу будущее Казахстана в будущем мире. Может быть, этот процесс затянется на много-много десятилетий, может быть пройдет и достаточно быстро. В любом случае, сравнивая с нынешней ситуацией, мало что поменяется. То есть политика Казахстана будет по-прежнему такой же многовекторной.
Я также хотел бы к этому добавить вот какую вещь. В одной телепередаче мои рассуждения ведущий резюмировал тем что – “значит мы ни с кем ссориться не хотим”. Я бы в данном случае добавил, что с нами никто не хочет ссориться. Надо понимать что сейчас Казахстан все-таки это не только и не столько транзитная территория. Это все-таки государство со своими национальными интересами, у которого есть собственные цели и которое, как показала история, является все-таки ресурсной державой. Да не технологическая, но ресурсная. А ресурсы сегодня, как выяснилось, всем нужны. Есть страны, которые производят микрочипы. Но ими сыт не будешь. Есть какие-то финансовые центры. Доллар тоже есть не будешь. В Казахстане есть топливо, пока что достаточно, причем разного. В Казахстане есть пшеница, мясо и другая сельхозпродукция. Поэтому мы вдруг стали нужны всем. Мы должны понимать, что сегодня не они нам нужны, а мы им. И поэтому с нами никто ссориться не хочет.
