Накшбандия

Начиная с XII века, четыре из более полусотни появившихся в различных уголках исламского мира суфийских тарикатов – яссавийа, накшбандия, кубравия – возникли именно в Центральной Азии. Среди указанных суфийских школ, течений и тарикатов особое место занимает тарикат Накшбандия. Накшбандия – одно из 12-ти материнских суфийских братств суннитского толка. Мастера накшбанди ведут свою родословную от исламского пророка Мухаммеда через Абу Бакра, первого халифа суннитского ислама и Али, четвертого халифа суннитского ислама. Свое название этот орден получил от имени основателя – Бахауддина Мухаммеда Накшбанди (1318–1389), крупнейшего представителя центральноазиатского суфизма своего времени. От названия его ремесла (накшбанд – «чеканщик») происходит наименование суфийского братства Накшбандия. С XV в. Накшбандийский тарикат постепенно превратился в самое распространенное духовное братство, функционировавшее в Центральной Азии, Индии, Турции и Иране. Его последователями были [такие] значимые люди, как Джами, Таукель-хан, Алишер Навои, Шигабутдин Марджани.

Об ордене Накшбандия нам рассказывает узбекский ученый-востоковед Эльёр Каримов.

Эльёр Каримов – узбекский востоковед, специалист в области исламоведения, центральноевразийских исследований и дипломатии. Окончил Ташкентский государственный университет (факультет востоковедения) в 1986 году. Имеет ученые степени по востоковедению (1986), средневековой истории («Роль, место и социальное положение духовенства Мавераннахра в 15 веке») и истории ислама в Центральной Азии («Суфийские тарикаты в Центральной Азии 12 – 15 века”). С 1986 года Каримов работал в Академии наук Узбекистана. С 1998 года заведует отделом средневековой истории Академии наук Узбекистана. В 1999 году избран председателем Узбекского национального общества молодых ученых. Эльёр Каримов – один из авторов многотомной «Истории цивилизаций Центральной Азии», изданной ЮНЕСКО; он – участник ежегодного «Сolloque international Soufisme, Culture et Musique ”les Routes de la Foi”, основанного ЮНЕСКО в Алжире с 2005 года. Каримов – профессор исследований Ближнего Востока и Центральной Азии в Университете Хофстра (США) с 2017 года.

Эльёр Каримов является специалистом в области истории цивилизации и культуры Центральной Азии и Ближнего Востока с многочисленными научными публикациями на английском, узбекском и русском языках, которые затрагивают широкий спектр тем: ислам в Центральной Азии раннего Нового времени; разъяснение юридических документов из судов кази; исследования современных святынь и их хранителей; социальная история женщин и семьи в Центральной Азии. https://en.wikipedia.org/wiki/Elyor_Karimov

Начнем с предыстории. Как возник суфизм и как он стал распространяться в Центральной Азии перед тем, как возникли различные братства, включая Накшбандия? Или этот процесс происходит одновременно? Что такое “суфизм” или как еще его называют “исламский мистицизм”?

Что касается истории возникновения суфизма, то здесь нет единого мнения как в истории, так и среди ученых. Существует ряд сугубо научных, так же как сугубо популярных версий происхождения суфизма. Поэтому я не стал бы конкретизировать ответ на этот вопрос и дам лишь достоверную информацию, с которой поспорить или опровергнуть которую будет очень трудно. Что такое суфизм? По сути дела, это душа ислама, это философия ислама, это духовная сторона ислама. В любой религиозной системе, помимо официальной церкви, кстати, которой нет в исламе, существует и духовная сторона религии. Мы можем обратиться к любой мировой религии – христианству, буддизму – и найти именно те аспекты, которые мы могли бы отнести к духовной стороне этих религий. То же самое произошло и с исламом. Кстати, когда мы говорим о возникновении суфизма, многие версии относят нас именно к этому моменту: суфизм возник в исламе вместе с исламом.

В определенной степени это именно так. Видите ли, когда ислам возник в арабской среде, арабы были всего лишь мощной ключевой силой без развитой городской культуры и лишь с какими-то базовыми представлениями о государственности. Но это была мощная сила, которая прокатилась по Востоку и завоевала весь Восток. Но именно с контакта этой исламской арабской традиции с древней, неарабской цивилизацией, начался абсолютно уникальный период взаимного обогащения культур, который в конце концов и привел к расцвету мусульманской цивилизации. Стоит пояснить, что до прихода ислама в наш регион Центральной Азии мы уже обладали мощной, тысячелетней, развитой культурной традицией. На нашей территории было представлено множество религиозных систем – тот же иудаизм, то же христианство, я имею в виду несторианство, и самой мощной силой был, конечно, зороастризм. Это та система, которая была распространена как в Большом Иране (есть научный термин Большой Иран, который охватывает территорию Ирана, Афганистана, частично Пакистана и Индии, то есть персоязычные регионы) так и в Центральной Азии, где зороастризм также был развит.

Обратите внимание, в основе учения зороастризма лежит свободный нравственный выбор человеком каких-то благих мыслей, благих слов, благих деяний. Если вы обратите внимание на суфизм, на суть суфизма, вы увидите то же самое. Поэтому, когда началось развитие исламской цивилизации в том виде, в каком мы знаем на сегодняшний день, это произошло именно благодаря слиянию двух колоссальных вещей – ислама – этой мощной молодой религии, принесенной арабами, и той древней мощной цивилизацией, которая уже существовала на тех территориях, куда проник, впоследствии утвердился ислам. Поэтому, возвращаясь к вашему вопросу, я бы сказал, этот процесс во многом происходил одновременно.

Обращаю внимание еще на один аспект вашего вопроса. Вы назвали суфизм исламским мистицизмом. Мой ленинградский учитель Олег Фёдорович Акимушкин с самого начала рекомендовал избегать этого понятия «мистицизм», потому что этот популярный термин, который закрепился за суфизмом, по сути дела не имеет непосредственного отношения к суфизму. Так же, как и условные термины «суфизм и братство» были развиты в научной среде для того, чтобы как-то систематизировать и понять эти многочисленные, многогранные процессы, которые происходили в исламе, связанные с духовной стороной «тасаввуф», – то же самое суфизм.

Или еще один момент, на который я хотел бы обратить внимание, почему суфизм так популярен, почему он популярен именно в нашем регионе. Потому что одна из самых важных функций суфизма – это исламизация. Ислам распространялся в неарабской среде через многочисленные исламские учения. По сути дела, суфийские учения [распространялись] через суфийских учителей, которые обращали население в ислам. И самое важное, что вообще [восхищает] в этой истории, связанной с суфизмом, это то, что конвертация в ислам в данном случае происходила не механически. Мы знаем из истории [что], когда арабы приходили в оседлую Центральную Азию, население под угрозой военной силы принимало ислам. Когда арабы уходили, они возвращались к своим религиям, потому что внешние проявления религии еще не значат, что человек принял это душой и разумом. И именно суфии обращали в ислам через духовность. Таким образом, когда мы говорим об истинных мусульманах и каким образом они появились, мы должны отдать [дань] уважения и благодарности учителям именно этого пути. «Тарикат» – это термин, который мы используем для понятия «братство». Тарикат, по сути, это путь. Путь постижения Бога. Это то, что является сутью суфизма и той функции, которую выполняли учителя [суфийского пути] – пиры, муршиды, суфии.

Как возникла накшбандийская ветвь центральноазиатского суфизма? Каков вклад, внесенный в философию Накшбандии, Мухаммада Бахауддина Накшбанда аль-Бухари? Чем объясняется его популярность?

Прежде чем ответить на этот вопрос, давайте обратим внимание на то, что произошло в Центральной Азии в связи с суфизмом. Вы знаете, что до возникновения трех основных тарикатов, о которых вы упоминали сначала, в Центральной Азии … одни из мыслителей – [их] всегда уважительно называют мутафаккиры – мыслители Центральной Азии. Я имею в виду, конечно, Хакима Ат-Тирмизи, его не надо путать с имамом Термизи, составителем одного из шести принятых в исламе сборников хадисов. Я говорю о Хакиме Ат-Тирмизи, который создал очень важное учение в исламе, которое называется «хатм аль-авлийа» – это Печать святых. Хаким Ат-Тирмизи – [это] девятый, начало десятого века, он умер в 910 году. В его теории, и он абсолютно это доказывает с точки зрения шариата, то есть с точки зрения, собственно говоря, официального ислама, он уравнял «авлийа», святых, с Пайгамбарами – пророками. И это оказало колоссальное влияние на развитие суфизма во всем мусульманском мире в рамках всей исламской цивилизации. В дальнейшем эту теорию развил уже до [определённого] классического уровня ибн-Араби. И эта теория на практике вылилась в то, что у нас появились уникальные люди, которые в дальнейшем были приняты обществом, народом, людьми в истории. Они стали «вали», они стали святыми. Поэтому Средняя Азия, Центральная Азия, наша земля является святой, потому что такого количества святых, какие захоронены в нашей земле, в других уголках мусульманского мира не сыскать. И поэтому у нас так развита традиция зиярат, паломничество. Мы [отправляемся] в паломничество по святым местам, ходим по могилам святых и отдаем им дань уважения и памяти, а также просим их поддержки, заступничества, помощи. Очень красивая, древняя тысячелетняя традиция народов Центральной Азии. Так вот, изначально Центральная Азия, уже внеся колоссальную лепту в развитие суфизма, к 12 веку развивается настолько, что возникает уникальная школа, которую возглавляет, которую создает Абу Юсуф Хамадани. Эта школа «ходжаган», и в рамках этой школы в 12 веке его третьим учеником является Ахмад Ясави, а четвертым учеником, мюридом, является Абдул-Халик Гидждувани.

Обратите внимание, из этой школы вышли два из трех самых значимых центральноазиатских суфийских братств – это яссавия и накшбандия, потому что Гидждувани является автором теории накшбандия. Калимат-и кудсия – «священные слова», это суть учения тариката «ходжаган – накшбандия». Мы должны упомянуть и третье братство, которое возникло на территории Центральной Азии. Его основателем является Наджмидин Кубра. Это абсолютно уникальное братство, и о нем можно говорить долго и отдельно. Сделаем упор на ваши вопросы, касающиеся накшбандия. Таким образом, из школы Абу Юсуфа Хамадами «ходжаган» выходят два известных центральноазиатских братства – это яссавия и накшбандия.

Вообще ни братства, ни учения не возникали одномоментно на какой-то одной территории в какое-то конкретное историческое время. Суфизм, братства, тарикаты, суфийские ордена – это термины, которые мы используем для того, чтобы понять и как-то систематизировать огромное количество различных учений, течений, направлений. Изначально, когда мы говорим о школе ходжаган, мы говорим об учении, и это не значит, что суфийские братства, тарикаты, возникли в том же двенадцатом веке. Возникли они позже, и Абдул-Халик Гидждувани является на самом деле автором восьми из одиннадцати принципов. Но почему в последующем именно накшбандия становится настолько важным? И почему в последующем тарикат, который изначально назывался ходжаган-накшбандия, по сути дела, стал накшбандия? Потому что именно Бахауддин Накшбанд в 14 веке добавляет 3 принципа по зикру, он дополняет учение Гидждувани, и таким образом структурирует учение в братство. Потому что зикр, по сути дела, является организационной структурой братства. Поэтому именно с имени Накшбанда мы можем исчислять историю накшбандия как братства, как тариката. Поэтому имя Бахауддина Накшбанда столь важно и значимо для братства Накшбандия.

Расскажите об 11 принципах накшбандия?

Вы знаете, как я уже упомянул, три принципа касаются, собственно, зикра. Остальные восемь, как и в любом учении суфийских братств, суфийских учений, они направлены на совершенствование человека. Кстати, почему, когда мы говорим о суфизме, мы говорим о нравственном, духовном учении? Есть концепция, которая называется «инсан-и камил» – совершенный человек. Это учение, в основе которого лежит идея совершенствования человека, когда простой человек вступает на путь постижения Бога. То есть тарикат как братство – это путь к постижению Бога. Но вы не можете понять его с самого начала. Вы должны пройти через определенные стадии совершенствования: духовного, внутреннего, нравственного, собственно говоря, даже физического совершенства. Поэтому очень часто суфизм сравнивает с йогой, потому что суфизм, практики суфизма, включает в себя определенные психофизические упражнения, которые также направлены на совершенствование человека. И вот в этих принципах накшбандия – на самом деле их так много, – наверное, в рамках одной передачи рассказать обо всем будет достаточно сложно. Давайте определим некоторые принципы. То есть восемь принципов это такие, как:

1.      «Хуш дар-дам»—  ощущение близости Аллаха; осознание дыхания – глубоко дышать в естественном ритме. Вдох и выдох, помня о Боге.

2.      «Назар дар-кадам» – обращение своего взора на кончики пальцев ноги, оберегание взгляда на запретное; наблюдение за своими шагами – то есть осознание своего намерения. Обращать внимание и не отвлекаться от своей цели, сохранять осознанность и быть открытым для возможностей, чтобы делать правильные вещи в нужное время.

3.      «Сафар дар-ватан» (‎путешествие по Родине) — отдаление от людей приближение к Богу; путешествие по Родине – совершение внутреннего путешествия, то есть внутри самого себя, извлечение уроков из своих ошибок и путешествие от порицательных к похвальным качествам.

4.      «Халват дар-анджуман» (‎одиночество в обществе) — затворничество среди остальных людей, занятие мирскими делами с обращённым к Богу сердцем; внешне суфий находится в мире, внутри он или она с Богом.

5.      «Яд-кард» – поминание Аллаха языком вместе с сердцем; запоминание – Использование зикра, запоминание или «упоминания» Божественных имен, чтобы оставаться внимательным и бдительным, и чтобы сердце узнало о присутствии Истины (Ал Хакк).

6.      «Баз-гашт» — чтение зикра с мыслями только об Аллахе; Самодисциплина, сдержанность, развитие терпения, раскаяние и возвращение к праведности.

7.      «Нигах-дашт»  — защита сердца от вторжения посторонних ощущений; открытость для тонких ощущений, положительной энергии, положительных возможностей и положительных воздействий. Бдительность в отношении мимолетных мыслей.

8.      «Яд-дашт» – сохранение памяти, ощущение существа и тела — познание глубины ощущений в духовной практике и необходимость защиты достигнутого состояния возврата к Богу.

И за каждым термином, за каждым словом стоит огромная философия. Чтобы овладеть этими принципами, нужны были учителя. В Центральной Азии даже есть пословица, я не возьмусь произнести ее в оригинале: «Кто не имел своего учителя, пира, тот не познал ислам». Потому что именно ваш пир, ваш учитель, обучал вас. Он обучал своего мюрида, ученика этим практикам. Под его руководством человек совершенствовался. Знаете, каждый ведь выбирал что-то для себя, даже будучи агностиком. Ученый по определению агностик, потому что нам всегда нужны какие-то доказательства. Мы ничего не берем на веру, не принимаем на веру. Соответственно, для нас не существует сакральных истин, которые религиозный человек принимает просто потому, что они сакральные. Нам нужны доказательства. Но для меня в период, когда я еще был молодым человеком и писал свою кандидатскую диссертацию, какие-то из принципов накшбандия оказались очень близкими. Например, «халват дар-анджуман» – уединение внутри общества. То есть, если механически посмотреть, что там пишут в интернете, то вам скажут, что вы телом в обществе, физически вы находитесь в обществе, а внутренне, душевно вы с Богом. Но это просто предположение. Однако если взглянуть в глубину, то вы получите огромную философскую концепцию. Для меня, как для ученого, этот принцип оказался очень близок, потому что ученые – очень много в научной среде интровертов. Кабинетный ученый сидит, что-то читает, что-то пишет, постоянно в процессе, но он не изолирован от общества. Мы должны доводить [свои мысли до людей?] (тут что-то пропущено – ЭК) – в конце концов, для чего мы работаем? Мы работаем ради общества, ради людей, ради своего народа, страны. Мы должны выходить в общество и доводить свои мысли до него. Таким образом, вы не можете быть изолированным в обществе. Да, внутри вы остаетесь ученым со своими мыслями, но в то же время вы должны служить своему обществу.

А наука, как правило, очень часто бывает оторванной от общества, потому что с учеными бывает сложно общаться. Они находятся в своем мире, в своих мыслях, и порой не могут довести свои научные достижения до общества. И, к сожалению, эту нишу посредническую заменяют, восполняют популяризаторы. И, например, «халват дар-анджуман» позволяет сохраниться, с одной стороны, как индивидуальность, и даже в политических аспектах сохраняется духовность, но вы продолжаете существовать [и действовать] в обществе. То же самое «сафар дар-ватан» – путешествие по родине, и многие другие принципы.

То есть даже беглый [обзор] философии этого братства может дать [представление], почему оно оказалось настолько популярно и широко распространилось во [всём] мире.

Какова география распространения тариката Накшбандия? Мы знаем, что помимо ЦА, он проник и в Индию, и в Китай, и позже в Турцию?

Вы знаете, я хотел сказать об этом в конце. Очень хороший вопрос. Давайте отвечу на него сейчас, чтобы таким образом мы немного объяснили нашим слушателям, почему вы выбрали объектом нашего разговора именно тарикат Накшбандия. В четырнадцатом веке накшбандия начинает структурироваться как суфийское братство. Но окончательно этот процесс [достиг] апогея уже в 15 веке, благодаря таким колоссальным мыслителям начала – первой половины 15 века, как Мухаммад Порсо, Низамиддин Хамуш. И конечно, во второй половине 15 века, уже благодаря такому уникальному, ставшему всемирно известным лидером тариката Накшбандия, как Ходжа Ахрар, именно с 15 века накшбандия стало распространяться по миру, по Востоку в первую очередь, а потом и по всему миру. Вы знаете, из Средней Азии, то есть Центральной Азии, с территории Мавераннахра накшбандия начало распространяться по всему Ближнему и Среднему Востоку, Индии. Я говорю о традиционных терминах, то есть, когда мы говорим сейчас, Индия, в моем понимании — это историческая зона Индии, на сегодняшний день в которую входит ряд современных государств, то есть современные Индия, [Пакистан], Бангладеш. [Братство] Накшбандия [также] распространено в Африке, в Китае.

Я хотел бы, чтобы все обдумали и осознали важность того, что я сейчас скажу. На сегодняшний день накшбандия является самым популярным и наиболее широко распространенным исламским учением в мире. То есть не только в рамках мусульманских государств. Я имею в виду Японию, Австралию, США, Европу: Германию, Францию, Англию. Это там, где вы можете увидеть последователей накшбандия на сегодняшний день. То есть, иными словами, представляете, какой колоссальный вклад внес регион Центральной Азии уже не только в исламскую цивилизацию, но и глобально в мировую человеческую цивилизацию. Если вы обратили внимание, из-за того, что сейчас, к сожалению, в регионе Центральной Азии очень популярны всякие салафитские идеи, я вообще перестал использовать термин суфийское учение Накшбандия, а [использую] исламское учение Накшбандия. Оно, по сути дела, является исламским. Суфизм это то, что мы условно используем для того, чтобы понять, о чем идет речь. Но очень важно понимать, что все суфийские учения развивались в рамках шариата. То есть, несмотря на то, что и в истории, и на сегодняшний день некоторыми радикальными представителями [ислама] – салафитами предпринимаются попытки обвинения суфизма чуть ли не в ереси, эти учения существовали тысячелетия. Понимаете, если они были бы еретическими, их давно бы уже в рамках ислама не существовало в том объеме, в том количестве, в котором они присутствуют. Эти исламские учения являются наиболее популярными и наиболее распространенными в мире, и первыми среди них является накшбандия. И поэтому, когда вы пригласили меня на этот разговор и упомянули, что речь пойдет о накшбандия, я был очень рад, потому что считал своей задачей довести до слушателей, читателей именно эту мысль, которая, к сожалению, во многих случаях уходит в тень. Люди мало это понимают, мало об этом говорят.

В то время как любая официальная церковь в любой религиозной системе имеет, знаете, такой охранный характер, а порой даже насильственный. «Вы не будете читать намаз, – вам говорит имам, – попадете в ад. Вы не будете держать уразу (пост) – попадете в ад, поэтому не нарушайте исламский закон».

Суфизм говорит: «Нет, вы не обязаны это делать». Вы должны понять, почему вы будете это делать. Вы должны делать добровольно, с любовью к Богу. Если церковь пугает вас, пугает свою паству и говорит: «Не будешь делать, тебе будет плохо», то суфийские учителя говорили: «Делай это, потому, что ты любишь Бога». И мы возвращаемся к идее духовного развития. Почему для суфизма так важна идея понимания Бога через самосовершенствование человека? Это очень позитивная часть, когда человек начинает осознавать собственную значимость, когда он развивается. Знаете, как развивались в суфизме? [Есть] две основные позиции – «хал» и «макам»? Макам – это стоянка постоянного. В пути вы преодолеваете эти стоянки от одной до другой. И макам это постоянная стоянка, в рамках которой вы развиваетесь. Вы накапливаете те позитивные качества, духовные качества, знания, нравственность, поведенческие навыки – все позитивное, что вы можете дать самому себе в процессе самосовершенствования. И когда вы доходите до определенного момента, критической массы, возникает хал. Это временное состояние озарения, в процессе которого вы переходите на следующую ступень своего развития.

Тарикат Накшбандия был известен тем, что в отличие от других суфийских орденов, приветствовал государственную деятельность и даже пытался оказать на нее влияние. Кто из центральноазиатских элит был последователем суфизма? Какое влияние оказывали [представители] накшбандия на Тимуридов?

В период Тимуридов, в 15 веке, тарикат Накшбандия становится основным тарикатом государства, по сути дела Мавераннахра, благодаря Ходжа Ахрару во второй половине пятнадцатого века. Изначально Ходжа Ахрар был из Ташкентa и был потомком шейха Ховенди ат-Тахура. Это очень известный суфий Ташкента. Его прекрасно знают во всей Центральной Азии. Например, один из казахских правителей Калдиргоч-бий (Толе би) похоронен непосредственно рядом с мазаром шейха Ховенди ат-Тахура. В Ташкенте эти два уникальных памятника находятся рядом и являются объектами паломничества со всей Центральной Азии. И Ходжа Ахрар изначально относился к яссавийской семье. В ходе своих путешествий по Мавераннахру и Хорасану, в процессе обучения, кстати, когда мы говорим о пути совершенствования, это занимало десятилетия. Это занимало практически всю жизнь человека -здесь нет предела совершенству. И вот это такая, знаете, избитая популярная мысль в суфизме – она имеет практическое осуществление, потому что человек на протяжении всей своей жизни развивается. И Ходжа Ахрар половину своей жизни занимался тем, что путешествовал, учился у различных учителей, у различных суфийских пиров. В ходе этих путешествий, в процессе своего многодесятилетнего образования он приходит к принятию накшбандия. И ко второй половине 15 века [относится] источник исторический ««Рашахат айн ал-хайат», который, собственно говоря, гератский автор Али Ас-Сафи, писал в процессе интервьюирования самого Ходжа Ахрара в Самарканде. Ходжа Ахрар [включает] историю Яссавия в историю Накшбандия. Он включает всю яссавийскую силсила, духовную генеалогию как протоучителей, протобратство, предваряющих накшбандия.

Дело в том, что Ахмад Яссави был третьим учеником Абу Юсуфа Хамадами. И яссавия как учение было развито в городах раньше, чем накшбандия в городах Мавераннахра. Кстати, одно из очень больших заблуждений это то, что яссавия является каким-то эксклюзивным учением именно тюрков. Яссавия является таким же глобальным и толерантным учением, как любое суфийское учение. Изначально яссавия были представлены во всех оседлых зонах Центральной Азии, в городах. Но существует идея о том, что Ахмат Яссави оставляет Бухару, уезжает в Туркестан и дальнейшую свою деятельность он в основном [осуществляет], реализует в тюркской кочевой среде. И это правда, потому что именно благодаря [учению братства] яссавия, огромное количество тюркских племен от Средней Азии до Дальнего Востока: башкиры, татары, остальные тюркские племена и нации, и народности были исламизированы. То есть они стали мусульманам благодаря учению Ахмада Яссави. Но при этом мы часто забываем, что, по сути дела, само учение родилось и развилось в оседлых зонах Мавераннахра, непосредственно в таких колоссальных религиозных центрах, как Священная Бухара, Бухарои Шариф. В пятнадцатом веке, я отвечаю на ваш вопрос, произошло уникальное событие, когда тарикат Накшбандия благодаря деятельности Ходжа Ахрара стал, по сути дела, государственной идеологией. И вот с тех пор очень многие правители, это не только касается накшбандия, но кто-то был последователям и яссавия, по сути дела, все правители, все государственные структуры, в качестве государственной идеологии определяли себя последователями каких-то определенных суфийских братств. Но, конечно, больше всего накшбандия. Потому что это был наиболее популярный и наиболее развитый тарикат. И, кроме того, его идеология очень соответствовала идеологии государства. То есть, по сути дела, это братство – оно инкорпорировалось в государственную структуру и являлось государственной идеологией.

Я не буду перечислять, кто из последующих после тимуридов, шейбанидов или аштарханидов были последователями. Многие из ханов, из правителей государственных образований Центральной Азии – ханств – были последователями накшбандия. Но я приведу пример, который будут знать многие, потому что его уже все знают, просто не осознают до конца. Это Захир-ад-дин Мухаммад Бабур. Бабур – представитель Андижана, Ферганской долины, основатель империи Великих Моголов. Он был последователем накшбандия, и он эту идеологию распространил в Индии. То есть, фактически, [братство] накшбандия было идеологией Великих Моголов – империи, колоссального государства. Вы знаете, когда мы говорим о суфизме, когда мы говорим о толерантности этого учения, пример Великих Моголов – это блестящее подтверждение. Ислам в Индии был уже с самого начала возникновения, проникновения. Но ислам в Индии – это было постоянное столкновение и противодействие индуизму, постоянные стычки, постоянные гражданские войны. Индия была очень неспокойным регионам – регионом конфликта индуизма и ислама. В истории Индии есть только один период, когда этого конфликта не было. Это период Великих Моголов. Это то, что принес наш представитель Центральной Азии в такую великую страну, такой великий регион, как Индия, – это накшбандия. И на базе этого учения произошло примирение индусов и мусульман.

Почему мы говорим о накшбандия как о государственной идеологии? Потому что она во многом помогала сохранять государство в состоянии стабильности. Во-первых, вечный конфликт между кочевым и оседлым миром в Центральной Азии. Но кто распространял ислам в кочевой среде? Мы уже знаем, – суфийские наставники, накшбандия. Его шейхи являлись распространителями ислама в кочевой среде. Именно они могли привести к миру две вечно противоборствующие стороны – с одной стороны, оседлые зоны Центральной Азии, с другой, кочевые.

В кочевых племенах одна из функций, которую выполнял суфизм, это исламизация. В функции суфийских пиров, муршидов входила исламизация. Они набирали себе учеников, отбирали учеников в кочевой среде. Уже ближе к 20 веку даже появлялись такие термины, как мурид овчилик – поиск учеников, муридов. Те начинали поддерживать своих учителей. Они приносили им дары. В ответ их учителя объясняли им, что такое ислам через различные учения, в первую очередь, духовные. Вы знаете, ведь в кочевой среде очень развита эзотерика, и именно это суфизм давал тюркским кочевникам. Это совершенно другой образ жизни, в отличие от городского населения, когда вы замкнуты в городе в рамках своего ремесленного ряда, дома, улицы. Образ мышления кочевников абсолютно другой. Это широта, это степь, это свобода. Именно суфийские учения отражали многие представления, которые уже существовали в психологии кочевников. Таким образом, совпадение потребностей кочевой среды, отраженное в суфийских учениях, приводило к тому, что именно суфии, именно представители суфизма накшбандия и яссавия являются теми людьми, кто исламизировал степь, кто исламизировал тюрков-кочевников.

То есть, если вы возьмете историю Ходжа Ахрара, он просто выезжал в кочевую среду и договаривался. Таким образом он, например, заключил мир между Тимуридами, зоной Самарканда, и Могулистаном. В «Тарих-и-Рашиди» [выдающийся памятник XVI в. по истории Центральной Азии, автор Мирза Мухаммад Хайдар] есть момент: до визита Ходжа Арара жители Могулистана, Дашт-и-Кипчак, мусульманами не считались и их могли продавать в рабство. В исламе мусульман запрещено продавать. И, воспользовавшись тем, что якобы кочевники Дашт-и Кипчака не мусульмане, их могли в ходе боевых столкновений, боев, каких-то конфликтов захватывать в плен, а потом продавать на невольничьих рынках. Ходжа Ахрар, вернувшись из этого путешествия, визита, официально объявил, что жители Могулистана – мусульмане, и согласно Тарих-и-Рашиди с того момента ни один могул не был продан в рабство. Вот вам пример, каким образом это работало.

Какую роль играли религиозно-философские идеи тариката Накшбандия среди интеллигенции (Джами, Навои) и как влияли на общественные настроения в XV-XIX вв?

В вашем вопросе, абсолютно верном, единственное – я бы избегал вот этого современного упоминания религиозных взглядов. Дело в том, что на тот период представители нашего региона по определению все были мусульманами. То есть для них ислам это не религия, это образ жизни. Это государственные структуры, это философия, это нравственность. Поэтому, по сути дела, они не выражали религиозных взглядов. Их идеи существовали в рамках исламского законодательства, шариата и уммы. Но великие мыслители ЦА, мутафаккиры, они воспринимали суфизм, учение Накшбандия в плане своих нравственных, философских концепций. Если мы обратим внимание на творчество Алишера Навои, возьмем его Хамсу. С одной стороны, очень долго в течение 20 века нам навязывают мысль, что это поэзия, что это поэтическое произведение. Более того, до середины 20 века Алишер Навои вообще представлялся [в качестве] певца любви. Все, что он делал – он писал о любви мужчины и женщины. В действительности пятерица Хамса -это глубокое философское произведение. Каждый из сюжетов его произведений – да, они построены на любви мужчины и женщины, но в основе – это философская, этическая, эстетическая концепция человека, гуманиста.

Поэтому [идеология] накшбандия давала нашим мыслителям духовность, которую они развивали в своих произведениях до каких-то колоссальных масштабов, и на их произведениях учились следующие поколения людей. Мы читаем о любви в произведениях Алишера Навои, но, по сути дела, мы получаем что-то большее. Мы получаем, в первую очередь, человека. Концепцию совершенного человека инсан-и камил, которая была так развита в суфизме вообще, и в частности, в суфизме Центральной Азии. Если вы обратите внимание на «Бабурнаме» – основное колоссальное произведение, уникальное произведение, написанное Бабуром. Вы знаете, он находил какую-то помощь, моральную поддержку в суфийских произведениях. В какой-то части Бабурнаме вы можете найти историю о том, что Бабур плохо себя чувствовал, не знал, что происходит, он пил, никак не мог прийти в себя, оторваться от спиртного. В какой-то момент он взял произведения Ходжа Ахрара. Если не ошибаюсь, «Рисола-и валидия» (“Родительское пожелание”) — этико-дидактический трактат Ходжа Ахрара) и перевел его с персидского языка на тюркский. И Бабур пишет [приблизительно следующее]: «Когда я закончил этот труд, я абсолютно выздоровел, у меня уже не было тяги к каким-то нехорошим вещам, я чувствовал себя великолепно и был абсолютно здоровым человеком».

Конечно, легче всего приводить в качестве примера каких-то великих людей из прошлого. Но мы не должны забывать, что помимо того, что учение Накшбандия оказывало исключительное воздействие на исключительных людей, это, в первую очередь, было такое всенародное, общественное, широко распространенное учение. Например, это учение отражало нужды ремесленников. Каждый ремесленный цех, каждый слой городского населения имел своего святого, который был, по сути дела, представителем духовной генеалогии, силсила, родословной накшбандия. Пример – Амир Кулал. Кулал – это горшечник, это был святой горшечников. Ариф Диггарони [был из селения Диггарон, жители которого специализировались на производстве котлов] Казанщики своим святым почитали Арифа Дикарани.

В двадцатом веке накшбандия становится таким глобальным исламским учением, оно распространяется по всему миру. Если раньше накшбандия – кстати, мы говорим о 15 веке – это был самый пик развития. Потом к 20 веку, особенно в 19 веке, собственно говоря, весь Восток был в кризисном состоянии. Мы понимаем, что говорим о колониальном периоде, и это было не самое лучшее время для накшбандия тоже, потому что философская, концептуальная часть во многом была выхолощена, и очень многое ушло из учения, выродилось. Представителями накшбандия – ишанами, пирами – начали объявлять себя во многом случайные люди, которые не обладали достаточным уровнем знаний.

Поэтому у нас есть Ходжа Насреддин. Это наш уникальный герой, который любил шутить над всеми. Если вы знакомы с его анекдотами, то там очень много посвящено ишанам, где высмеивается их глупость, тупость, серость, необразованность, стремление к наживе, стремление обмануть кого-то и поживиться за его счет. Это то, что присутствовало в 19 веке. Но к 20 веку, уже в современном мире начало происходить возрождение Востока, начало происходить возрождение суфийского учения, особенно для всего Западного мира, куда [оно] начало проникать через Восток, через Османскую империю, через колониальные территории, через Индию, через Среднюю Азию, Центральную Азию. И они получили, в первую очередь, на что обращали внимание уже в 20 веке, когда люди принимали либо ислам, либо восторгались Востоком и разделяли идеи Востока, они разделяли философские концепции. А как мы неоднократно говорили сегодня в нашей беседе, суфизм – это философская концепция. Блаватская во Франции – создатель теософского учения, которое было популярно в США (Теософическое общество было основано в 1875 году в Нью-Йорке Еленой Блаватской, почитательницей восточной философии и суфизма). Это вещи, которые пришли в Европу через Восток. Они очень хорошо [вписались] в технологическое западное общество, где многие мыслители искали именно духовность, устав от бесконечной капиталистической гонки. И в 20 веке [учение] Накшбандия, конечно, тоже получило такое второе дыхание, потому что многие восточные учителя смогли переехать в Европу, в США, обрести там своих учеников. Почему накшбандия так популярно в Соединённых Штатах? Потому что здесь братство достаточно активно распространяется, набирает последователей, довольно популярно. Так что я бы сказал, что в 20 веке, особенно в интеллектуальной среде, суфизм вновь и вновь набирает популярность и продолжает развиваться.

В период независимости Узбекистана наряду с возрождением всего наследия прошлого была проделана большая работа в плане изучения и донесения до народа учения тариката Накшбандия и жизненного пути представителей этого тариката. 27 мая 2004 года Кабинетом Министров Республики Узбекистан было принято постановление «Об учреждении мемориального комплекса Бахауддина Накшбанда». Каким образом встроились религиозно-философские идеи тариката Накшбандия в современную действительность и как проходит процесс трансформации в условиях современности?

Да, в Центральной Азии происходили попытки реставрации традиционных форм ислама. Как мы понимаем, когда мы говорим о суфизме, это традиционная форма ислама в Средней Азии, потому что ислам у нас развивался в рамках различных суфийских учений. В Узбекистане были предприняты попытки не столько возрождения, сколько попытки привлечения внимания к Накшбандия. На сегодняшний день как специалист я [нахожу], этот процесс во многом неудовлетворительным, потому что то ли не хватило специалистов, то ли не хватило доброй политической воли, то ли местное духовенство под влиянием салафизма, как оказалось, куда более активно и категорично выступало против возрождения традиционных форм ислама. Поэтому, с одной стороны, Бахауддин Накшбанд – на сегодняшний день это великолепный комплекс в Бухаре. Он благоустроен, туда [наблюдается] очень [активное] паломничество, зиярат, не только представителей Центральной Азии из всех государств Центральной Азии, но со всего мира люди приезжают. Паломники приезжают к Накшбанду, чтобы совершить паломничество. Это культовое, уникальное место.

Мне кажется, что интерес к Накшбанду за рубежом куда больше, чем у нас самих. В то время, как мы являемся фактически родиной самого популярного учения во всем мире, мы уделяем ему недостаточно внимания. Вот поэтому я [стараюсь] не раздражать наших мусульман, которые считают, что суфизм — это что-то инородное в исламе. Ведь мы могли бы использовать суфизм, и накшбандия, и яссавия, в качестве возрождения нашей традиционной местной философии. Возьмем хикматы Ахмада Яссави («Дивани хикмат» («Собрание мудростей»). Знаете, что до 20 века, до современных школ, хикматы – мудрые слова Ахмада Яссави изучались в школе в качестве дидактического пособия. То есть это было учебное пособие для учеников, оно учило нравственности и этике, многим хорошим позитивным качествам. Накшбандия то же самое. Мы могли бы использовать не в качестве каких-то религиозных концепций, но как основу нашей центральноазиатской духовности. Плохого в этом ничего нет, и не только потому, что официальная церковь, официальные имамы в основном учат молиться, пост держать, хадж совершать. А кто говорит о нашей душе? Кто говорит о духовности? Исторически о духовности говорили различные суфийские учения. И в этом отношении возрождение, которому мы сейчас уделили внимание, для меня является крайне важным и актуальным. На сегодняшний день этот процесс начался: возрождение интереса к среднеазиатским формам ислама, в частности, в отношении накшбандия и яссавия. Но я считаю, что этот процесс недостаточен, и он мог бы сыграть очень позитивную роль в нашей истории центральноазиатских государств и [объединять] различные современные нации для того, чтобы мы чувствовали себя не только узбеками, казахами, таджиками, но и [последователями] каких-то общих философских концепций и общей культуры, общих взглядов. Это может быть очень позитивным стимулом для дальнейшего развития Центральной Азии и народов нашего региона.