На прошлой неделе в кыргызском городе Чолпон-Ата состоялась четвертая по счету Консультативная встреча лидеров стран Центральной Азии. Данное событие хоть и кратковременно, но все же вызвало оживленные обсуждения. Объективно, сам факт проведения встречи в Кыргызстане показал, что вопреки скептическим оценкам, интерес к региональному сотрудничеству в Центральной Азии сохраняется. После встречи в Кыргызстане остался только Таджикистан, который еще не принимал лидеров стран региона у себя. Иными словами региональный формат показывает постоянство и последовательность.
С другой стороны, на пути к выстраиванию эффективного регионального диалога все еще стоит комплекс нерешенных проблем. Например, Договор о дружбе, инициированный в рамках Консультативной встречи в Чолпон-Ате, был подписан только Казахстаном, Узбекистаном и Кыргызстаном. Лидеры Туркменистана и Таджикистана пока к этому формату не присоединились. Помимо доверия, сторонам похоже, еще далеко до выработки скоординированных позиций, что показали выступления лидеров на саммите.
Несмотря на наличие указанных проблем, интерес к углублению регионального сотрудничества остается достаточно высоким и в самом Кыргызстане. Конечно, кыргызское общество резко реагирует на негативные инциденты с соседями, но в целом не выступает против региональной интеграции. К тому же сам президент Жаппаров также проводит активный региональный курс. Хотя специалисты отмечают, что нарратив о “старших братьях” в отношении Казахстана и Узбекистана в кыргызском обществе сохраняется. Проще говоря, в Кыргызстане не хотели бы заменять одного “старшего брата” в лице России на два других. Именно поэтому в отношении региональной интеграции в Кыргызстане присутствует здоровый скепсис, прагматизм и не слишком завышенные ожидания.
Как прошла четвёртая Консультативная встреча лидеров стран Центральной Азии? Стоит ли повестка регионального сотрудничества в приоритете у Жапарова? Влияет ли внутренний национализм в Кыргызстане на внешнюю политику страны? И наконец, какое влияние оказывают независимые эксперты и аналитические центры на процесс принятия решений в сегодняшнем Кыргызстане?
На эту тему мы сегодня беседуем с экспертом из Кыргызстана Анар Мусабаевой.
Меня зовут Анар Мусабаева, я из Кыргызстана, независимый политический аналитик. Некоторые статьи: https://www.caa-network.org/archives/author/anar-musabaeva
В самом начале мне хотелось бы немного поговорить про саммит лидеров стран Центральной Азии, который недавно состоялся в Чолпон-Ате. Это уже четвертая по счету встреча лидеров стран Центральной Азии. Стоит ли повестка регионального сотрудничества в приоритете у Жапарова, ведь как-то сложилось, что Кыргызстан стал менее заинтересован в региональном сотрудничестве?
Спасибо за ваш вопрос. Да, действительно 20-21 июля в кыргызском городе Чолпон-Ата состоялась четвертая консультативная встреча лидеров стран Центральной Азии. Я считаю, в целом это позитивное событие для нашего региона, в том числе для Кыргызстана. Как вы помните, Кыргызстан должен был быть хозяином консультативной встречи лидеров стран Центральной Азии в 2020 году. Но, к сожалению, тогда не удалось провести эту встречу потому, что это совпало с периодом пандемии. Поэтому важно было, что эта встреча наконец-то состоялась в Кыргызстане.
Говорить о том, что Кыргызстан был менее заинтересован в центральноазиатской интеграции, наверное, не совсем корректно. К сожалению, в последние годы не было никаких опросов общественного мнения. Но я уверена, что если вы начнете опрос в Кыргызстане, то найдете мало людей, которые были бы против интеграции стран Центральной Азии. Другое дело, что в экспертной среде в Кыргызстане всегда присутствовали более сдержанные оценки перспектив интеграции в нашем регионе в предыдущие годы. Этому есть объяснение, потому что я думаю, что в Кыргызстане реалистично оценивали перспективы центральноазиатской интеграции, учитывая разные модели экономики, которые существуют в наших странах, различия в политических системах, наличие вопросов, которые требуют взаимовыгодного и приемлемого для всех стран решения – это вопросы водных ресурсов, границ и так далее. Конечно, большое влияние оказывало доминирование больших игроков – России, Китая. Больше России наверное. Недостаток опыта регионального самоопределения, если можно так выразиться. Все это были причины, которые служили основанием для несколько скептических оценок сближения стран Центральной Азии и интеграционных процессов в экспертной среде в Кыргызстане.
С другой стороны, в последние два года можно сказать, что интерес к этой тематике стал больше, заметнее. Чувствуется интерес к теме интеграции у экспертов, бизнес сообщества и гражданского общества.
Что касается позиции Садыра Жапарова, то я хотела бы отметить, что уже в инаугурационной речи он в списке стратегических партнеров Кыргызстана назвал в первую очередь страны Центральной Азии и также Турцию, которую он особо отметил. В этом контексте можно сказать, что региональное сотрудничество, интеграция, сближение с другими странами Центральной Азии для Жапарова является приоритетом. Данная тема в общественном дискурсе усилилась в связи с геополитическими изменениями в последнее время. В частности, в связи с вторжением России в Украину, в результате которого поменялось восприятие России как надежного союзника, гаранта безопасности в Центральной Азии. Появились геополитические страхи по поводу намерения российского руководства. Вопросы доверия тоже имеют большое значение. В таких условиях, учитывая первоначальную изоляцию нашей страны, во внешней политике для Жапарова, я думаю, появилась такая мотивация для сближения с соседями. Кроме тех объективных геополитических процессов, которые происходят.
Неспроста на консультативной встрече Садыр Жапаров сделал такой реверанс в сторону лидеров Казахстана и Узбекистана, отметив что он полностью поддерживает их внутреннюю политику. В частности, по поддержанию конституционного порядка. То есть такое недвусмысленное одобрение действий президента Казахстана Токаева во время январских событий. И можно предположить, что такая же поддержка есть действиям президента Мирзиеева в событиях в Каракалпакстане. Такая недвусмысленная поддержка с одной стороны Садыра Жапарова действий президентов соседних стран в указанных мероприятиях – все-таки для общества тревожный сигнал, говорящий о том, что власти Кыргызстана готовы копировать нарративы соседей относительно массовых протестов и применять их же «методы» восстановления правопорядка. С точки зрения политической модели Кыргызстан в последние годы дрейфует в сторону моделей, которые существуют в Узбекистане, Казахстане, с более сильным институтом президента. Даже можно сказать близкий к режиму единоличной власти. В этом смысле политический режим в Кыргызстане становится более понятным и удобным для лидеров соседних стран.
В целом нельзя говорить, что нет интереса к региональной интеграции. Интерес очень большой. Другое дело, что это рассматривается больше как идеальная картина того, как было бы хорошо построить отношения между соседями в нашем регионе. Конкретное наполнение, что означает интеграция и что это может означать для Кыргызстана, – эти вопросы пока недостаточно обсуждаются.
Как в целом общество на низовом уровне оценивает перспективы интеграции в Центральной Азии? Ведь для многих простых людей постоянные проблемы на границе с Казахстаном, прошлый конфликт в Оше и конфликт с Таджикистаном из-за территориальных споров наверняка отражается болезненно? Можно ли считать, что общественная поддержка регионального сотрудничества в ЦА возможно снизилась или может снизиться из-за того, что в целом много накопленных и нерешенных проблем с соседями?
Как я уже отметила, что в обществе не так активно обсуждают перспективы интеграции. Другой вопрос о том, как вообще эта интеграция должна происходить? Что это понятие включает? Касается ли оно только экономики или также касается и политической интеграции? Все эти вопросы на самом деле должны обсуждаться на экспертном уровне. Но это делается не так активно. А с точки зрения широкой общественности, конечно, есть однозначное понимание того, что нужно больше сотрудничества между нашими странами, что нужно жить как добрые соседи. И как вы правильно заметили, в этих ожиданиях от интеграции стран Центральной Азии у большинства жителей сохраняются эти озабоченности. Например, есть вопросы о передвижении наших грузов по территории Казахстана. На границе есть постоянные задержки с перевозкой грузов. Не до конца решены проблемы границ с Узбекистаном и Таджикистаном. На границе с Таджикистаном происходят периодические конфликты, перестрелки, к которым, к сожалению, люди уже привыкают. Эти вопросы не решаются и они сильно заботят людей. Особенно жителей приграничных районов, конечно, и в Таджикистане. Они, конечно, были бы двумя руками за то, чтобы эти вопросы были решены нашими лидерами. Но есть понимание, что нужна политическая воля руководства наших стран. От того, насколько они смогут договориться и решить это именно на основе взаимоприемлемых решений, а не так, чтобы какая-то страна почувствовала себя ущемленной. Примерно такие настроения существуют среди населения Кыргызстана.
Спасибо. Вы только что отметили, что руководство Кыргызстана и лично президент Жапаров все-таки больше настроен на углубление сотрудничества со странами Центральной Азии, то есть с ближайшими соседями. Но при этом нет ли каких-то нарративов или опасений о «больших братьях» в отношении Узбекистана и Казахстана в Кыргызстане? Такого рода обсуждения идут в СМИ Кыргызстана?
На удивление, четвертая Консультативная встреча не получила такого широкого освещения в средствах массовой информации. Возможно, сказалось то, что это было лето, сезон отпусков. Это может быть одна из причин. В целом может быть и усталость от этой темы. Что касается экспертного сообщества, то здесь я бы сказала, что, наверное, не было таких завышенных ожиданий от этой встречи. В целом, конечно эта встреча оценивалась очень хорошо, как позитивный шаг с точки зрения выстраивания позитивного тренда сближения наших стран – то, что эти встречи становятся регулярными. Заслуживает внимание то, что и в СМИ об этом отмечали, что, несмотря на разногласия, все-таки все 5 президентов посетили данную встречу. Был подписан Договор о дружбе, хотя и только тремя странами. Но положено было такое начало. Какие-то другие документы по сотрудничеству были подписаны. К сожалению не только то, что Таджикистан и Туркменистан не подписали этот договор, но и тот факт, что под занавес прозвучали идеи о том, что “хорошо бы к этим консультативным встречам добавить другие страны” (например, говорилось об Азербайджане, России, Китая), – это, наверное, внесло свою лепту в закрепление такой скептической оценки перспектив интеграции. Потому, что казалось бы до этого в СМИ обсуждалось, что как хорошо, что президенты встречаются самостоятельно, без третьих игроков; что наконец-то положено начало более тесного сближению наших стран без кураторов, без «старших братьев»; что наконец-то можно будет положить начало формирования такого общего позиционирования наших стран в международной политике, укреплению общей идентичности, коллективной субъектности в Центральной Азии, если так можно выразиться. Но увы, этого не произошло. И мы убедились, к сожалению, что лидеры нашего региона, Казахстан и Узбекистан оказались не готовы к своей роли в качестве локомотива региональной интеграции. По сути получился такой анекдотичный случай, что центральноазиатские страны не могут без «старшего брата», что обязательно нужно привлекать другие страны. Это был момент, который разочаровал многих. И это прослеживалось в СМИ.
Но в целом, как я уже сказала, эта встреча не так активно обсуждалась в Кыргызстане. Может быть день-два. О время встречи и после встречи обсуждались. Поэтому говорить о том, что были нарративы о «старших братьях» о Казахстане и Узбекистане, наверное не приходится в этот раз. Хотя есть да, такие мнения. Потому что еще в своей статье в 2018 году я писала о взгляде из Кыргызстана на перспективы интеграции в ЦА. Конечно, меньшее что хочет Кыргызстан – это иметь новых «старших братьев». Мы уже проходили такую историю, скажем так. Поэтому Кыргызстан надеется на более равноправное участие в центральноазиатском альянсе; чтобы интересы Кыргызстана также учитывались в процессах интеграции.
Да, именно этот аспект я хотел от Вас услышать. Это очень интересный момент. С одной стороны мы стремимся к региональной интеграции для того, чтобы именно 5 стран Центральной Азии, которые имеют сравнительно одинаковые стартовые позиции, более или менее похожие экономические и политические системы, могли построить эффективную модель региональной интеграции. Но есть все еще объективные и даже где-то субъективные препятствия на пути к региональной интеграции. А может ли так получится, что стремясь балансировать свои региональные связи, Кыргызстан будет лавировать в сторону таких крупных игроков как Китай, Турция и Россия?
Вы знаете, на самом деле вопрос о том, будет ли Кыргызстан лавировать в сторону крупных игроков, уместно задать Казахстану и Узбекистану, которые позиционируют себя как лидеры в Центральной Азии. Потому что большой вопрос возникает о том, насколько они самостоятельны и насколько они субъектны. Вопрос “не дрейфует ли в сторону больших игроков, в сторону России и Китая” можно задать Казахстану и Узбекистану, а не только Кыргызстану. Особенно учитывая то, что сейчас происходит после начала войны в Украине, что происходит с экономиками наших стран, то, что на валютном рынке происходит. Попытки руководств наших стран помочь России снизить давление санкций Запада и так далее. Все эти события достаточны, чтобы понять, что все страны все еще находятся под значительным влиянием России, и поэтому большой вопрос стоит о том, насколько состоятельны две крупные страны в нашем регионе в качестве региональных лидеров. Потому что зависимость от России остается значительной. Это понятно, что наши экономики взаимосвязаны. И объективно мы не можем в одночасье какую-то альтернативную политику вести. Поэтому этот вопрос существует. То же самое в отношении Китая, который является, наверное, самым значительным инвестором в нашем регионе во всех странах. Поэтому этот вопрос нужно задавать не только к Кыргызстану. Ну да, сложилось такое стереотипное понимание того, что Кыргызстан – некоторое слабое звено в центральноазиатском регионе, как страна с наименьшим экономическим потенциалом, страна, не имеющая больших природных ресурсов, с большой миграционной зависимостью от России, что она больше движется в фарватере российской политики. Да, такое влияние действительно существует. Оно остается до сих пор. Кыргызстану приходится лавировать между большими игроками. Но обращаясь к вашему вопросу, я бы хотела сказать, что это ни в коем случае не делается в противовес региональному сотрудничеству.
Как я уже отметила, к сожалению, сложилось такое восприятие, что Кыргызстан против интеграции или менее заинтересован. На самом деле заинтересован. Другое дело, что просто реалистично оценивает перспективы этой интеграции с учетом того, как сложились отношения между нашими странами, какие объективные причины, геополитические и так далее. Но как противовес региональному сотрудничеству это ни в коем случае нельзя рассматривать. Кыргызстан заинтересован в региональном сотрудничестве, сближении наших стран. То, что наряду с Казахстаном и Узбекистаном, он подписал Договор о дружбе, я думаю, что это тоже показатель и большой шаг к тому, чтобы принять на себя конкретные обязательства в отношении интеграции между нашими странами.
Как в целом развивается внешняя политика Жапарова? Насколько она поддерживается и опирается на некоторый национализм?
Какой национализм вы имеете в виду?
Я пытаюсь связать в целом внешнеполитические действия руководства Кыргызстан с тем, как это воспринимается внутри. Допустим, есть ли какие-то обиды или какие-то внутренние трагедии в отношении соседей. Оказывает ли общество давление на лица, принимающие решения по таким вопросам? То есть национализм, который, возможно, требует закрываться, не сотрудничать с проблемными соседями, в этом плане.
Во-первых, я хочу сказать о том, что 2 последних года после прихода к власти Садыра Жапарова он больше акцентировал внимание на консолидации власти в тандеме со своим другом и главой ГКНБ Ташиевым. То есть он занимался больше внутренней политикой. Что касается внешней политики, то в целом она движется инерционно и в тех же направлениях, в которых проводилась и ранее. Конечно, были визиты в разные страны, Россию, Китай, Турцию, страны Центральной Азии, визит в Азербайджан и так далее. То есть были попытки переустановления контактов между нашими странами. В этом смысле произошла легитимизация Садыра Жапарова в качестве главы государства после смены власти в октябре 2020 года, скажем, традиционным для Кыргызстана способом. Эту легитимизацию Жапарова в качестве лидера страны, признание его основными партнерами Администрация Президента КР представляет как основной итог двухлетней деятельности.
А что касается конкретных достижений, то пока трудно сказать, что есть в копилке нашего президента. Будем смотреть, как будет развиваться дальше и какими будут действия президента в дальнейшем. Но пока внешняя политика Кыргызстана выстраивается в традиционном русле. Он направлена на сбалансированную внешнюю политику, равноудаленные отношения со всеми игроками и так далее. Конечно, с учетом того, что Кыргызстан является членом ЕАЭС и ОДКБ, то очень сильная взаимосвязь сохраняется с Россией. Китай как основной инвестиционный партнер Кыргызстана.
Что касается, как может национализм в Кыргызстане влиять на внешнюю политику Садыра Жапарова, то безусловно, общественное мнение оказывает влияние на его действия. Общественность требует, чтобы политика выстраивалась именно в соответствие с интересами нашего общества, нашей страны во взаимоотношениях с другими странами. Это да, присутствует. Но говорить о том, что Кыргызстан пытается закрыться, это далеко от реальности.
С точки зрения последней консультативной встречи, важно отметить, что Садыр Жапаров также озвучил позицию Кыргызстана по вопросам водных ресурсов. Например, он заявил о том, что Кыргызстан не получает достаточную компенсацию за накапливание воды в Токтогульском водохранилище; озвучил проблему нетарифных барьеров в торговле с Казахстаном; говорил о том, что Кыргызстан имеет интерес в сфере инвестирования в энергосектор и так далее. То есть с позиции интересов страны такие важные моменты были озвучены. Думаю, что в этом плане в правильном направлении движется внешняя политика Кыргызстана. Война в Украине внесла тоже стала дополнительным вызовом, потому что необходимо было определиться с позицией. Тем более, что и с Россией и с Украиной есть хорошие взаимоотношения. Как и все страны Центральной Азии, Кыргызстан заявил о своем нейтралитете. Учитывая его членство в ОДКБ, ЕАЭС, политический вес нашей страны, наверное, это было оптимальное решение в данной ситуации. Несмотря на то, что в обществе существуют разные противоречивые мнения на этот счет.
Позвольте, еще один вопрос. Как развиваются альтернативные мнения в Кыргызстане? Исследовательские и аналитические центры могут ли дополнить аналитическое наполнение внешней политики Кыргызстана? То есть какая доля участия именно независимых аналитических структур, мозговых центров в выработке и принятии решений?
Это очень болезненный вопрос и лично для меня, как человека, который имеет отношение к аналитическому и экспертному сообществу в Кыргызстане. Надо сказать, что даже по обсуждению темы консультативной встречи, мы видим, что активность независимого экспертно-аналитического сообщества падает. Это характерно было для последних лет. Но особенно за последние 2 года пространство для деятельности независимых аналитических структур или индивидуальных аналитиков заметно сузилось. Потому что с одной стороны существуют внутренние структурные проблемы самого аналитического сообщества, связанные с плохим финансированием, с кадровыми проблемами и так далее. Но в значительной степени это связано с сужением пространства для деятельности независимых СМИ, гражданского общества и в том числе и экспертного сообщества. К сожалению, борьба с инакомыслием привела к тому, что становится не совсем безопасно для независимых аналитических структур открыто выступать со своим мнением по вопросам внешней политики, если данное мнение не совпадает с позицией власти. Поэтому, к сожалению, в последнее время наблюдается снижение активности экспертно-аналитического сообщества в Кыргызстане, в том числе в плане предоставления независимых оценок и рекомендаций, как вы выразились, для наполнения внешней политики Кыргызской Республики. Есть какие-то СМИ, определенные пропагандистские ресурсы, которые освещают позицию самой власти. Но к сожалению, власть не очень стремится прислушиваться к мнению независимого экспертного сообщества.
Еще один момент, который очень негативно влияет на развитие альтернативного мнения в Кыргызстане – это то, что в последние 2 года заметно ухудшилась транспарентность и открытость власти. Доступ к информации уже затруднен. Если раньше исследователи могли в открытом доступе находить различную информацию, например, по различным договоренностям, которые достигаются с государственными и негосударственными игроками из других стран, то сейчас доступ к информации затруднен. Власть становится менее открытой и менее прозрачной. Это тоже сказывается на потенциале, на возможностях аналитического сообщества к большому сожалению.
Ну и в целом, если брать в Кыргызстане аналитические структуры имеют очень много проблем. В частности, как я уже сказала, это вопросы финансирования. Раньше была определенная поддержка со стороны международного донорского сообщества. Но, к сожалению, в связи с выстраиванием более такой деструктивной политики в отношении гражданского общества, и финансирование уменьшается со стороны доноров, и власть традиционно считает такие центры, которые получают финансирование из Запада, ангажированными. Такая позиция не способствует тому, чтобы у нас развивались аналитические центры и альтернативные мнения. Я думаю, что власть только проигрывает в этом смысле. Потому что у нас в Кыргызстане есть люди, ресурсы интеллектуальные, которые наоборот помогли бы государству в выстраивании внутренней и внешней политик. Но нынешняя власть имеет несколько другой подход в этом смысле.
