С 1930 по 1952 год правительство СССР насильственно переселяло миллионы людей. В годы войны Советский Союз стал подвергать депортации целые этнические группы. О депортации народов в Казахстан рассказывает историк Манара Калыбекова.
Кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Института истории и этнологии им.Ч.Ч.Валиханова КН МОН РК. Почетный профессор (Honorar-professor) Бельгийского Европейского Университета, обладатель международного гранта «Болашак», проходила научно-исследовательскую стажировку в Университете Бэкингем и в Бодлианской библиотеке Оксфордского Университета (2013 -2014 гг.), обладатель гранта «Лучший преподаватель вуза 2018», автор свыше 10 элективных курсов по докторантуре и магистратуре, исполнитель 6 фундаментальных проектов МОН РК. Автор монографии “Казахстан как объект переселения депортированных народов 1937-1956 гг. Исторический аспект”.
Подкаст можно слушать на:
HTTPS://CENTRALASIANHISTORY.CAPTIVATE.FM/
С 1930 по 1952 год правительство Советского Союза по приказу Иосифа Сталина и при непосредственном руководстве Лаврентия Берии насильственно переселяло миллионы людей. Начав с раскулачивания и депортации социального класса казаков и кулаков в 1930-е годы, в годы войны Советский Союз стал подвергать депортации такие этнические группы, как корейцы, немцы, финны, карачаевцы, калмыки, чеченцы, ингуши, балкарцы, крымские татары, турки-месхетинцы, и другие. В большинстве случаев их пунктами назначения были малонаселенные отдаленные районы Сибири, Казахстана и Средней Азии. Оценки смертности в ходе насильственного переселения варьируются и доходят до полутора миллионов людей.
О депортации народов в Казахстан рассказывает ведущий научный сотрудник Института истории и этнологии имени Чокана Валиханова Манара Калыбекова.
Было подсчитано, что в целом внутренняя вынужденная миграция затронула не менее 6 миллионов человек. Из них 1,8 млн кулаков были депортированы в 1930–31 гг., 1,0 млн крестьян и национальных меньшинств — в 1932–1939 гг., а около 3,5 млн этнических меньшинств были переселены в 1940–1952 гг. Согласны ли вы с такой классификацией исторических этапов депортации и расскажите, пожалуйста, поподробнее об исторических предпосылках и контексте каждого этапа.
Конечно, очень хороший вопрос, но я, во-первых, хотела сказать, что эти цифры относительны постольку, поскольку я хочу сказать, просто привести такие факты – если возьмём Казахстан как объект насильственного переселения народов, насильственной миграции или как объект, допустим, ссылки раскулаченных категорий, или, как мы говорим, в кавычках «неугодные категории населения советской власти», то цифры везде разные. То есть я имею в виду источники. Вот если возьмём данные КарЛага, то вообще там фиксируется цифра за период вообще существования этого лагеря – тогда там находилось от 900 до 1 209 000 человек, а по данным НКВД, – то есть НКВД ежегодно 2 раза давал статданные Гулагу, это на 1 полугодие и на один академический год, то есть на 1 января каждого города – то тут опять-таки в зависимости от года цифры разные. Если допустим, предположим, что в довоенный период, если в Казахстане находилось это опять-таки, по данным НКВД, на 1 января 136 947 человек, это в общем, включая и кулаков, которые были посланы сюда. То на начало войны уже эта цифра увеличивается на 175 831 человек. И на 1 января, допустим, это вот я по привожу такие аргументы 1945 года, вообще на учёте в Казахстане состояло 815 319 человек. Это опять-таки все практически – те, которые вошли в категорию спецпереселенцев, трудпоселенцев, спецпоселенцев – практически это, по сущности, одна терминология.
И поэтому говорить, что было там столько-то миллионов человек конкретно, это тяжело в зависимости, какая историография. Возьмём, к примеру, Уралова, вообще его фамилия Авторханов, или же возьмём данные Солженицына, то вообще там цифра глобальная – 60 миллионов, и конкретно говорить, что именно столько-то людей на сегодня было репрессировано, депортировано, то есть, кто подлежал насильственной миграции, это будет тяжело. Я думаю, что вообще история исследования данной проблемы только начинается сейчас. Вот у нас в Казахстане по указу президента действует Госкомиссия по реабилитации жертв политической массовой репрессии, и одна из самых главных задач – это выявление категории нереабилитированных. Вот как раз здесь мы и непосредственно касаемся данной проблемы, тут и выйдет и статистика, и я думаю, что тогда мы уже приблизительно хотя бы в Казахстане определим действительно, сколько людей стали жертвами этой репрессивной политики. Но факт, что действительно, из трёх миллионов человек, которые подверглись насильственной миграции в СССР, третья часть, это 1 260 000 человек, которые были депортированы на территорию Казахстана.
Сегодня проблема депортации неизвестна – историки расходятся в этом вопросе. Есть, которые придерживаются экономических предпосылок, причин, есть, которые придерживаются политических. Но если взять моё личное мнение, я, конечно, больше придерживаюсь, что в основе этой политики действительно лежала экономическая причина. Потому что в Казахстане находились наркоматы тяжёлой, цветной, чёрной металлургии, тяжёлой промышленности, угольные бассейны и, конечно же, был дефицит бесплатной или, будем говорить, дешёвой рабочей силы. И чтобы восполнить рабочую силу, нужна была какая-то политика.
Отличалась ли депортация социальных групп таких, как казаки или кулаки, от этнической депортации, особенно в годы войны? Одинаковым ли было отношение к этим людям?
Сейчас мы больше говорим о них как спецпереселенцы, спецконтингенты. Да, Казахстан на сегодня является полиэтническим государством, в одно время этнические казахи составляли всего лишь 37%. Это всё опять-таки в результате вот этой проводимой политики – это раскулачивание, коллективизации, репрессии, депортации и так далее. То есть, да, отличались, прежде всего они отличались по признакам. В процессе раскулачивания очень много людей прибыло в Казахстан из Грузии, Армении, России и западной Украины, Белоруссии, сотни-сотни тысяч людей, которые составили и изменили, можно сказать, структуру, социальную структуру населения Казахстана. Они подвергались депортации, прежде всего, по социальному признаку, по социальной принадлежности, а депортация уже по этнической принадлежности случилась позже, но в итоге они вошли в одну категорию как спецпереселенцы, спецпоселенцы, это в зависимости от года, и поселенцы.
Что касается отношений людей, то если вы имеете в виду отношение простого народа, казахов местных, то, конечно же, это были самые добрые. Вот возьмём депортированные народы, то есть, где бы мы с ними ни встречались, как бы там ни было, они, прежде всего благодарят казахский народ, простой народ, что благодаря им, они выжили и остались живы. Ту же самую участь имел и казахский народ, так как при раскулачивании очень много казахов были сосланы в Сибирь. В 20-30-е годы многие казахи вынуждены были эмигрировать за пределы СССР, за пределы Казахстана и сейчас мы имеем наших «кандасов» (в одно время говорили “оралманы”), и на сегодня проживают около 4 миллиона этнических казахов за пределами Казахстана. Я думаю, что эта трагедия не только депортированных, раскулаченных в Казахстан, но также трагедия и казахского народа.
А если говорить об отношении к ним со стороны советской власти, власти советского Казахстана к этим депортированным – оно одинаково?
Если взять государство, то есть такой нюанс — это люди, которые не лишались, по сути, правового статуса. Они имели право голоса, могли принимать участие в голосовании, но это всё было документально, а фактически были лишены элементарных гражданских прав, потому что все они входили в одну категорию, категорию спецпоселенцев, поселенцев, и практически были задействованы все в наркоматах тяжёлой промышленности, подземных работах, цветной металлургии и жили в комендатурах, где вёлся строгий учёт, под контролем их вывозили на работу, то есть статус был у них в какой-то степени приравненный.
Интересно поговорить о юридических терминах, созданных для депортации. Известно, что были различные виды депортации, как трудармия и спецпоселения. В чем заключались эти различия, в условиях жизни?
Что касается «трудовой армии», будем говорить это в кавычках, сейчас в оборот вводится термин «трудовые колонны», что будет, наверное, правильно. Но мы сейчас уже часто говорим и вводим в научный оборот «трудовая армия», «лагерная экономика». Действительно, в СССР существовала система принудительной трудовой повинности, в которую призывались по-военному образцу во время Великой Отечественной войны. То есть там была массовая трудовая мобилизация мужского населения как коренного, так и же из состава эвакуированных и депортированных, которые привлекались в сельхозартели либо в наркоматы. Тут мы исходим из предыдущего вопроса и касаемся опять причины – почему именно вот эта депортация произошла. То есть тут основную рабочую силу составляли представители депортированных, раскулаченных и, конечно же, местного населения, приравниваясь в термине как фронтовики и как тыловики. То есть всё население работало для фронта, для победы и благодаря действительно вот этому чувству патриотическому, мы победили эту войну, Великую Отечественную для нас.
Но тут ещё нужно будет иметь в виду, что была специальная мобилизации в трудовую армию из состава мужского населения, которые вернулись или по состоянию здоровья не призывались на фронт, а именно в наркоматы. И это проблема на сегодня только начинает свое исследование. В общем, мы вот по трудовой армии, по трудовому использованию немцев, например, да, мы знаем, что основной костяк трудовой армии составляли немцы, потому что были работы, а то, что там были и казахи, и они работали на также равных условиях, на равных правах вместе со спецпоселенцами, вот это, к сожалению, на сегодня не озвучено, даже мы не имеем отдельно каких-то определённых статей. И вот сейчас вот эта работа только начинает свое исследование и в последующем, я думаю, что мы дадим результаты.
А вот что касается спецпоселения, что касается условий жизни, вот это очень долго говорить, но я постараюсь очень кратко изложить. Спецпоселенцы жили в спецкомендатурах, то есть в спецпосёлках со спецкомендатурой, где был строгий режим, был комендант, была охрана вооружённая и плюс приученная овчарка, то есть каждый шаг фиксировался. Допустим, человек без предупреждения покинул вот этот спецпосёлок, буквально даже на несколько часов – это уже считалось как побег и классифицировалось в уголовном суде как побег, и за это грозило 20 лет тюрьмы. А за прикрытие или же за поддержку «ты знал и не сказал» ожидало 5 лет. То есть там были суровые законы. Спецпоселенцы в какой-то степени работали на карточку, на паёк, на трудовой паёк. В последующем уже когда началось смягчение, они начали получать заработную плату, но при этом они платили 5%-ный налог, отдавали государству. А что касается трудовой армии, это знаете, это была та же военизированная мобилизация. И они жили тоже в спецпосёлках, а таких же условиях. По сути, я разницы не вижу.
Что касается вот трудовой армии, я сейчас могу даже вам процитировать документ в центральном госархиве о лагерях НКВД СССР. И трудармейцы, и спецпоселенцы находились в лагерях НКВД, то есть комендатурах НКВД . Тут даже где уже в документах по отношению к ним говорится, что и уже их не принимали за людей. Вот, например, 4 пункт указа Президиума Верховного Совета СССР о лагерях НКВД, где вот я просто процитирую, что «Лагерную рабочую силу (обратите внимание – лагерную рабочую силу) снабжать продовольствием и производственные одеждой с таким расчётом, чтобы физические возможности лагерной рабочей силы можно было использовать максимально на любом производстве». Я думаю, достаточно вот этой цитаты официального документа за подписью Президиума Верховного Совета СССР Калинина, 1939 год, 15 июня, Москва, Кремль.
Вы написали научную монографию «Казахстан как объект переселения депортированных народов 1937-1956 гг. Исторический аспект». Почему местом назначения стал Казахстан и как отбирались места географические места расселения?
Если опять-таки коснуться историографии, возьмём тоже первых наших эмигрантов, которые начали, по сути, эту работу – исследование данной проблемы, Солженицына, потом публицистические работы частного характера, то практически они всё сводят к тому, что «глубинные глухие степи казахские, обширные, были очень удобные для советской власти для уничтожения той или иной нации», но на самом деле мы должны знать, что казахстанская земля очень богата полезными ископаемыми, и тут сосредоточены все объекты промышленности, особенно ещё раз повторяюсь, тяжёлой, цветной металлургии, угольный бассейн, химические и так далее. И они все сосредоточены на территории Центрального Казахстана и Северной части. И поэтому вот прибывшие к нам депортированные народы практически в основном расселялись, вернее, их расселяли по Центральному Казахстану, по Северному и вообще по всему региону, так как находились там все крупные объекты промышленности, наркоматы. И есть ещё мнение, что якобы это было непродуманное спонтанное расселение, а на самом деле это было изначально запланированное, подготовленное расселение и выбор был тоже непростой. И если опять-таки будем касаться по расселению, я могу привести просто такой факт, что вот география расселения у нас выглядела таким образом, что были расселены они по всем областям, только вот в Западный Казахстан не расселяли депортированных из-за приграничной полосы, а практически по всем областям они были расселены. Но есть тут ещё особенности, что в Кызыл-Ординскую, Талдыкурганскую области в большей степени были расселены корейцы, поляки, а по сути, они практически были расселены по всем областям, но в большей степени акцент делался на Центральный, на Северный Казахстан.
Известно, что в результате депортации были ликвидирован целые национальные автономии – немцы, карачаевцы, калмыки, ингуши, чеченцы, балкарцы и крымские татары. При этом СССР часто соблюдал формальные этнические разделения – были ли предприняты усилия для сохранения самобытности депортированных этносов?
Действительно, были ликвидировано очень много автономных республик. Прежде всего, Автономия поволжских немцев, Чечено-Ингушская автономная республика, Крымская и так далее. Но тут мы должны учитывать, что сохранение самобытности депортированных народов по-моему никому и не нужно было, потому что в основе всей этой проводимой политики лежала советская политическая идеология, которая велась к интернационализму, в которой поощрялись интернациональные семьи, и поэтому нельзя говорить, что соблюдались какие-то формальные этнические разделения или же попытки для сохранения самобытности, то есть идентичности депортированных этносов. Единственное, в 1950-е годы, когда уже идет ослабление вот этой политики, когда вопрос рассматривался о правовом положении спецпереселенцев и начинается смягчение, и вот тогда даже в нормативно-правовых документах, в основном это в официальных документах по рассмотрению отдельных этносов были свои особенности. Например, вот что касается чеченско-ингушской национальности, то есть народов Северного Кавказа, даже в самом документе был такой пункт, что, «учитывая специфические особенности народов Северного Кавказа» и так далее. То есть мы должны будем знать, что они все по этническому признаку депортированы и обвинения у них были в коллаборации, либо в сотрудничестве с фашистской Германией и так далее. И хотя это всё ещё полностью не доказано и не исследовано. И тут я бы хотела подчеркнуть, что в этих документах им запрещено было возвращаться на их историческую родину, откуда они были депортированы. Они могли перемещаться свободно по Союзу, за исключением тех мест, откуда они прибыли, и это уже, наверное, само за себя говорит, что практически, скорее всего, было не за сохранение самобытности, а наоборот, за уничтожение.
Какая была смертность среди депортированных: пока их везли, пока распределяли по населенным пунктам, пока они хоть как-то обустраивались? Смертность каких народов была особенно высокой и почему?
Что касается смертности, к сожалению, именно санитарно-медицинское обслуживание этих спецпереселенцев очень недостаточно изучено, но факт остаётся фактом, что действительно была очень высокая смертность среди депортированных, особенно среди народов Северного Кавказа. Я могу провести такой факт. Помимо архивных документов, я работала в карагандинском государственном областном архиве. Это ещё было начало двухтысячных. Наша сотрудница, коллега, которую я не хочу называть, сама являлась, будучи этническим немкой, потомком тех депортированных. Она вспоминала, что когда она была ребёнком 6-7 лет вместе с мамой ходила на работу. И тогда видела, как привозили народы с Северного Кавказа, чеченцы-ингуши, ингушский и чеченский народ, будем говорить правильно. Она запомнила, что их вывозили из вагонов товарных, и было больше трупов, чем людей живых, их как мешки складывали друг на друга. «Эта картина у меня передо мной до сих пор. Среди нас тоже была смертность, но не настолько».
Когда я брала интервью у тех же чеченцев, турков-месхетинцев, ингушей, они рассказывали, что привозили их, везли в товарных вагонах. Это просто вот воспоминания одного человека. Вагоны загружали по полной, по 60-65 человек, негде было даже сидеть, молодёжь стояла, и они должны были питаться там же, кушать. И поезда не останавливались месяцами, если даже останавливались, то были решётки и их не выпускали, практически в туалет сходить было некуда. И старшее поколение морило себя голодом. Им было стыдно перед детьми, перед молодёжью, сходить даже по нужде, и особенно старшее поколение просто из-за голода умерли. И в то время вспыхнула эпидемия заболевания, которая унесла очень много жизней. Я пыталась сделать анализ смертности, и действительно, на первом месте больше умирали люди от голода, от опухания, то есть следующей стадии голода, когда уже люди всё – им никак не поможет. И, конечно же, эпидемзаболевание. И смертность была у всех, но больше пострадали народы Северного Кавказа. Тут можно будет учитывать и тот момент, что местность горная была, без общественного транспорта в радиусе 50-100 км, и иногда вот целые аулы – их, чтобы вывести на транспорт – должны пройти сами 50-70 км. И многие этот момент не выдерживали, потому что мы знаем, что в начале второй мировой войны все здоровые молодые мужчины были созваны на фронт и практически в аулах остались дети, женщины, старики, инвалиды, и многие, многие даже не в состоянии были перемещаться, ходить, и тогда их просто расстреливали. Даже есть документы, когда Берия отчитывается перед Сталиным что за один час они совершили депортацию, то есть ликвидировали целые аулы.
В постсоветское время депортация таких народов, как крымские татары, чечены и ингуши, была квалифицирована Европейским парламентом как геноцид и преступления против человечности. Принимается ли это современными российскими историками или оспаривается в рамках их нового дискурса об исторической памяти?
Сейчас историография отходит от термина «депортация» вообще, заменяет уже на «насильственная депортация» или «насильственная эмиграция». Но если касаться термина «геноцид», что есть геноцид? Это форма массового насилия, действие, совершаемое с намерением уничтожить полностью или частично какую-либо национальную, расовую или религиозную группу, правильно? Но если взять мы будем опираться на нормативно-правовые документы или на законодательную базу, то здесь геноцида нет и не может быть по документации. Если читать положение о правовом статусе, постановление о депортации того или иного народа, то практически они были нормальные. То есть имеется в виду, я не скажу, что гуманные, но практически там не было насилия. Потому что при депортации им давали до трёх дней сроку. Они могли собой брать до 500 кг. вещей индивидуального использования. А то, что они оставлялись свое хозяйство, дом, быт, инвентарь, всё оно по факту записывалось и по месту переселения им должно было государство всё это как бы возместить. Но, к сожалению, в ходе проведения вот этой политики всё это нарушалось. И поэтому, наверное, говорить о геноциде, если ссылаться на законодательную базу, это будет неправильно. По форме проведения, то, я бы сказала, возможно – по форме, потому что это были нечеловеческие условия, нечеловеческие отношения. Я просто опять на факты, на архивные материалы хочу сослаться, особенно 43-44 год, когда в спецпосёлках норма пайка на трудодни составляла на работающего спецпереселенца или поселенца: 100 гр хлеба, 5 гр масла сливочного либо маргарина и 5 гр сахара. Это на работающего человека, с учётом, что он работал по 14-16 часов и, к сожалению, это были женщины и дети, подростки до 16 лет. При этом не учитывались количество иждивенцев. В семье может работать одна женщина, и у нее может быть семеро несовершеннолетних детей и трое, допустим, или двое стариков, бабушки, дедушки, которые уже не в состоянии работать, неработоспособны. То есть он, имея 8 или 9 иждивенцев, при этом получал 100 гр хлеба, 5 гр масла либо маргарина и 5 гр сахара. Это не в какие рамки не лезет, и по форме проведения это можно назвать геноцидом, но не на базе законодательной. По документам у них было всё хорошо. Ну как хорошо? Имеется в виду учитывались и всё абсолютно. Но по форме проведения это уже вопрос другой.
Как изучается депортация народов в Казахстане? Какие последствия она имела в социальном и культурном плане для страны?
Тема депортации началась изучаться с конца 1980-х годов, когда началось рассекречивание архивных материалов. Одним из первых, конечно же, был это наш Манаш Казыбаев, который выделил как белые пятна истории Казахстана проблему депортации. Очень много сегодня научно-исследовательских работ в виде монографий, диссертаций, кандидатских, докторских, на региональном уровне, по этнической принадлежности. Но я хочу сказать, что на сегодня в какой-то степени можно сказать изучены корейцы, немцы, можно сказать, что по полякам достаточно материалов, но не совсем изучены многие другие народы, как тюркские народы, например, Северного Кавказа или крымские татары или малые народы Южной Сибири, Калмыкии. Или же возьмём народы приграничного освобождения, которые были депортированы в 1939 году из-за освобождения приграничной полосы, например, греков, иранцев, турков- месхетинцев, – по ним, можно сказать, работы буквально нет. И я вначале говорила, и сейчас, повторюсь, что работа именно по исследованию проблемы депортации в разных аспектах – и в социальном, и культурном, и политическом, и сохранении национальной, гражданской идентичности, культурной идентичности – только начинается. Но вместе тем я хочу сказать, практически у нас не изучены или мало освещены, это национально-социальный состав населения по регионам, также медицинско-санитарное обслуживание, влияние на эпидемиологическую обстановку вообще в республике, также не исследован вопрос адаптации депортированных, отношение к ним местной власти и местного населения. Хотя в воспоминаниях они очень много пишут про местных казахов, выражают благодарность, что они благодаря вот казахскому народу выжили и сохранились. Также не разработан правовой статус переселенцев. Всё-таки вот возьмём корейцев – хотя они были депортированы из Дальнего Востока, хотя они не являются спецпереселенцами, но при этом были лишены возможности свободно перемещаться. То есть вопрос спорный. Вообще они депортированы или нет? Спецпереселенцы или нет? Но у них были преимущества. Или же вот возьмём поляков. Поляки, которые были сюда депортированы в 1936 году, но будет правильно сказать, переселены, либо в уже последующие годы в 1939-40 годы, когда уже по отношению к ним уже началась репрессивная политика, то есть поляки-осадники. То есть, хотя по национальной принадлежности они одинаковые, но поляки 1936 года получали заработную плату, условия быта были намного лучше, чем у поляки, которые были репрессированы на начало Второй мировой войны. Вот таких вопросов у нас очень много. Что касается преступности среди депортированных – абсолютно тема закрытая и на сегодня у нас очень много нереабилитированных. Среди них, например, крымские татары. Только в 2014 году президент России подписал указ о реабилитации крымских татар, когда началась проблема в Крыму, а до тех пор они были практически репрессированные народы, то есть жили, наверное, под статусом репрессированных. 2014 год, когда издаётся указ о реабилитации крымских татар. Я думаю, это уже о многом говорит.
И вот я хочу сказать, дополнить, что у нас в этом году создана была польско-казахстанская историческая комиссия, которая начнёт первое свое совещание в Польше с 6 по 10 июня. Целью этой комиссии будет полное фундаментальное исследование поляков Казахстана и также казахов в Польше, особенно в годы Второй мировой войны, которые были похоронены там и без вести пропавшие. То есть практически это мы начали период с 17 века по 20 век включительно, и результат этой комиссии – пока планируем издать совместную монографию, такую большую трёхтонную монографию. И даже мы ведём работу с республиками Прибалтики. К сожалению, на сегодня вообще не исследованы такие категории, как ОУНовцы (Организация украинских националистов), указники (по указу от 2 июня 1948 года об ответственности за уклонение от общественного труда и аналогичному указу от 1951 года) и спецпоселенцы, именно депортация из западной Украины, из западной Белоруссии и с Прибалтики. Ни одной, можно сказать, нет работы, даже не было одной статьи. И вот мы буквально 2 года назад издали совместный тот труд, это материалы КГБ Литвы “От Балтийского моря до степей Казахстана”, где в основу монографии легли воспоминания очевидцев, которые сидели у нас, в лагерях в Джезказгане, в Кенире, Карлаге, как они сюда попали и что они делали. Можно сказать, эта монография раскрывает и через уста очевидцев, свидетелей их повседневную жизнь до реабилитации. Вернее, до репатриации, можно сказать, до возвращения к себе на родину.
