Подкаст “Орды и империи”. Об истории джадидов, их идеях и ярчайших представителях, ошибках и достижениях рассказывает узбекский историк Дилором Алимова.
Дилором Агзамовна Алимова — узбекистанский историк-ученый, педагог, доктор исторических наук (1991), профессор (2001), ведущий исследователь в области теории и методологии исторической науки, проблем культурологии и историографии, истории государственности Узбекистана, «женского вопроса» в Средней Азии, а также различных аспектов истории Узбекистана и Центральной Азии . (Википедия)
Дамир Саттаров
Меня зовут Дамир Саттаров, и я ведущий подкаста “Орды и империи”, который посвящен изучению Центральной Азии в потоке глобальной истории.
Джадиды были мусульманскими модернистскими реформаторами в Российской империи в конце 19-го и начале 20-го века. К ним относились те, кто называли себя «прогрессивными», «интеллектуалами» или просто Yoshlar («молодежь»). Хотя внутри движения существовали существенные идеологические разногласия, джадиды были антиклерикальным движением, стремились модернизировать образование и развивать усул уль-джадид или «новый метод» обучения в мактабах. Хотя джадиды смогли в целом вести успешную борьбу против улемов и исламского духовенства, они тоже пали жертвой Советского государства. Джадидов осудили как рупор местной буржуазии и контрреволюционных агентов, и многие из них были расстреляны.
Об истории джадидов сегодня с нами говорит наша гостья – узбекский историк Дилором Алимова.
Подкаст можно слушать на:
https://centralasianhistory.captivate.fm/
- Spotify
- Google Podcasts
- Apple Podcasts
- Amazon Music
- Яндекс Музыка
Здравствуйте, Дилором!
Расскажите, пожалуйста, о предтече джадидизма. Какой был исторический контекст, в котором проявились эти инициаторы? Какой период это в истории?
Чтобы понять, что такое джадиды, надо очень хорошо знать историю этого периода. Джадидизм возник в конце 19 – начале 20 столетия. Но если мы хотим понять историческую предтечу возникновения джадидизма, мы должны немножко углубиться в историю и понять, что усиление философии, просветительства в 19 веке связано, как это ни парадоксально, с объективными причинами отставания среднеазиатских ханств от развития в связи с ослаблением в 16 веке Великого шелкового пути. В это время начали открываться морские пути, технологии начали бурно развиваться на Западе, в Европе. И субъективные причины — это внутренние войны, наносившие огромный вред народному хозяйству и общему развитию.
Что же произошло после завоевания Туркестана Российской империей?
А после завоевания Туркестана Российской империей он стал сырьевым придатком этого государства, безвозмездно питающим метрополию своими природными богатствами, в частности хлопком и шёлком. Позднее была разработана программа извлечения других природных ресурсов и перегонки их в центр, причём развивались лишь обслуживающие эти цели отрасли. Проникновение русского капитала в Туркестан, конечно, дало стимул развитию банков, строительству железных дорог, но развитие ростовщического капитала в значительной мере увеличило число разорившихся декхан. Например, мы можем привести такие цифры: к ноябрю 1912 года задолженность населения перед кредитными организациями достигла 157 миллионов рублей. К 17 году в отдельных уездах Ферганской области безземельные составляли 30%, а в Андижанской области – до 50%. Вот мы видим, какое состояние было в Туркестане. К тому же здесь приходится говорить и о культурном кризисе, о состоянии образования, которое приняло совершенно схоластические формы. А вообще философия ислама в этот период потеряла свою ценность. То есть она преобразилась в какую-то бытовую интерпретацию происходящих событий, с точки зрения религиозных улемов.
Поэтому, конечно, джадиды – молодые люди, а это было молодёжное движение. Я проследила возрастной состав джадидов. Оказалась, к 1910 году Чулпану, известному джадиду, любимцу молодёжи было 13 лет. А Бехбуди было в это время 30 с лишним лет. Получается, что вот состав этого движения был сплошная молодёжь. Поэтому отсюда и надо исходить. Эта молодёжь, она была интеллектуально развитая, и она понимала причины отставания Туркестана от мирового развития. Здесь надо подчеркнуть, что просветительство имело свои глубокие корни, оно не проявилось только в виде джадидизма. Оно имела просветительские корни, и джадидизм был просто аккумулятором этого движения. Конечно, он основывался на достижениях прежней литературы, прежней философии. Джадиды проявили себя и как анализаторы этой философии. Одними из страстных сторонников реформ, как мы знаем, были известный просветитель Ахмад Дониш, поэты Мукими, Фуркат, Хамза, Убайдулла Завки, Мухаммад Баяни, Абай Кунанбаев, Чокан Валиханов, которые видели выход из тупика не только в просвещении, но и в единении тюркских народов. На этой почве выросли джадиды, ушедшие далеко вперёд от своих предшественников, – от просветительства к политике.
Мы называем джадидское движение феноменом, да? Если бы не такой маленький срок их существования, определённого политическими событиями, я бы это расценила как малый Ренессанс. Если бы джадиды продолжали свою деятельность, хотя бы ещё в последующие десятилетия, то, я думаю, они имели бы очень хороший результат и хорошо бы были приняты и распространены среди населения. В чём феномен джадидизма? Прежде всего в чрезвычайно высоко развитом интеллекте, определённом знанием как восточной, так и европейской культуры. Почти все они, получив высшее религиозное образование, воспитанные на поэзии Навои, Джами, Физули, на философских трактатах средневековых восточных мыслителей, обогатили её достижениями зарубежной культуры как восточной, так и европейской. Это определило и особенности джадидского философского мировоззрения, которое отразилось на их деятельности по реформе образования и, в целом, просвещения. Джадиды не только теоретически обосновали необходимость его проведения, но и приложили большие усилия для осуществления просвещения на деле, открывая новометодные школы, библиотеки, читальные залы, издавая учебники, газеты и создав первый театр, что было совершенной новинкой для населения и обладало мощным влиянием, совершив революцию в сознании людей. Здесь следует упомянуть о пьесе Бехбуди «Падаркуш», которая переводится «отцеубийство», которая показывала, как незнание, невежество приводит к трагедии, и это совершило буквально революцию в головах молодёжи.
Основателем джадидизма в Советской историографии принято считать Исмаила Гапринского, который жил в Крыму. Расскажите о нем. Какими были его основные мысли и почему они вызвали такой отклик именно в среднеазиатской части Российской империи?
Исмаила Гаспринского, да, принято считать отцом джадизма, потому что, начав свою просветительскую деятельность в Крыму, он не ограничивался этим. Он создал две великие газеты «Вакыт» и «Шура». И эти газеты имели широкое распространение не только в Крыму. Очень сильным было их влияние — это было буквально открытием для интеллектуалов Центральной Азии, – потому что там не только давалась информация о развитии других государств, других стран, других городов. Там говорилось о значении новометодных школ, и такой красной линией проходила мысль об объединении тюркских народов, объединении не в смысле политическом, не в смысле государственном, а об объединении духовном. Поэтому их, эти газеты, привозили сюда, и Махмуд Ходжа Бехбуди, который признан отцом среднеазиатского джадидизма, в 1903 году, когда он совершил второй свой хадж, но совместил его с исследованиями, изучением России и, в частности, других восточных стран, он в 1903 году встретился с Исмаилом Гаспринским. К тому времени Бехбуди имел много частных школ, которые он открывал на свои средства. Он издавал газету, которая называлась «Самарканд». И разговор с Гаспринским убедил его, что он на правильном пути, и корректировал дальнейшее продвижение на этом пути. Так что Гаспринский был, можно сказать, куратором этого движения и в Центральной Азии.
А его влияние было огромным. Известно, что он приезжал в Бухару, ходил, посещал джадидскую школу в Бухаре, даже разговаривал с эмиром о пользе этих школ и о том, чтобы эмир содействовал развитию этих школ. Но, к сожалению, этого не произошло. Указом эмира эти школы закрывались, открывались другие, но те тоже закрывались. Но это уже, так сказать, другая история – история бухарского джадидизма.
Как мы уже упомянули, в среднеазиатской части Российской империи джадидское движение получило бурное развитие. Здесь были такие крупные лидеры, как Бехбуди, Фитрат и так далее. При этом принято разделять среднеазиатский джадидизм на бухарский, хорезмский и хивинский. В это же время в Казахстане развивалось движение Алаш, которое тоже принято называть модернистским и даже джадидистским. В Туркестане развивалось аналогичное движение Шура-И-Ислам, лидером которого был узбекский просветитель Мунаввар Кары Абдурашидханов и где активным деятелем был казахский общественный деятель Мустафа Шокай. В чем схожи и несхожи были эти региональные разделения джадидизма?
Знаете, если мы будем их сравнивать, мы должны учитывать политическую ситуацию и политическое устройство государства. В Бухаре, например, джадидизм был гоним. Это определялось политикой эмира, который не желал никаких нововведений. Этого нельзя сказать о Хивинском ханстве, потому что хивинский хан Мохаммад Рахим – у него был псевдоним Фируз, он известен в поэзии как Фируз, – был очень просвещённом человеком. Благодаря ему первая типография была куплена в России и привезена в Хиву, благодаря ему была открыта первая джадидская школа, и даже джадидская школа для девочек. А и ещё надо отметить огромную роль как мецената в этом движении Ислама Ходжу, визиря хивинского хана, потому что он всячески потворствовал развитию школ «усул уль-джадид» и понимал их значение. Все эти региональные движения объединяло то, что они понимали, что нельзя ограничиваться своей культурой, что они отстали, потому что не приветствовали и не старались привлечь технологические достижения Запада.
Многие их упрекали в западничестве. У меня даже специальная статья на эту тему была. Их западничество можно понять. Их западничество распространялось не только на их философию, но и на их внешний вид. Они даже стали одеваться, как европейцы, носили кожаные ботинки, и потом муллы их упрекали, что они носят ботинки из свиной кожи, но это их совершенно не смущало. Они считали, что, если мы не будем знать о культурных и технологических достижениях Запада, то наше будущее будет провалом.
Что говорить о Туркестане? Здесь очень сильное влияние было тех процессов, которые проходили в России, и огромное влияние оказали революции в Иране, Китае, в Индии. Мы в 2004 году проводили международную конференцию, которая называлась «Молодёжное движение Юга», то есть юга планеты. И оказалось, что движения, подобные джадидскому движению, можно найти во всех странах Азии, они развивались в одно и то же время. И здесь нельзя не сказать о взаимовлиянии. Вот я сказала об Иране, Индии, Китае, России и, конечно, теснее всего были связи в Центральной Азии. Создание республики Алаш-Орда шло параллельно республике, которая называлась Туркестан Мухторияти, то есть в литературе историографической принято называть это Кокандской автономией. Джадиды и их сторонники, поверив декларации, декрету Ленина о самоопределении народов, они в городе Коканде – Ташкент был забит красноармейцами – создали свою независимую республику, но, конечно, в составе Российской федеративной республики. Они тогда понимали, что выход из России невозможен. Без России они погибнут. Но в то же время они требовали автономии, с учётом своих особенностей – национальных особенностей развития. То же самое происходило в Алаш-Орде, в частности, Мустафа Чокай стал первым председателем правительства этой республики, что говорит о глубокой связи этих движений. То же самое происходило в Азербайджане, там была провозглашена Азербайджанская Республика. То же самое происходило в Башкирии. То же самое происходило в таких странах, как Малайзия, Индия и многие другие азиатские страны. Но, в конечном итоге, конечно, большевистское правительство – оно уничтожило эти республики.
Джадидов объединяло, как мы уже обсуждали, борьба с клерикальным консерватизмом, но они все были религиозными людьми. А расскажите о тех идеях по реформированию ислама, которые циркулировали в среде джадидов?
Конечно. Здесь опять-таки надо глубоко копать и начать издалека. После завоевания Российской империи, трансформации экономики, вхождения в регион российского капитала интенсивное превращение Туркестана в сырьевую базу метрополии неизбежно требовало изменения бытовых и правовых норм. Это был сложный процесс, потому что такая ситуация вызвала разную, преимущественно негативную, реакцию на нововведения, поскольку догматическая правовая система ислама построена таким образом, при которой её носители должны дать соответствующую оценку любому нововведению – это называется бид’а, – которое может быть идентифицировано и как приемлемое, хорошее, и как неприемлемое, и как сомнительное или такое, которое может быть принято при определенных условиях и с оговорками. Говоря яснее, особую актуальность приобрела теологическая оценка новшества, которое позволило бы оправдать участие мусульман в новых процессах и дало бы им благословение. Для осуществления этого необходимо было прежде всего формирование толерантного отношения к иным религиям, поскольку все новшества воспринимались прежде всего как произведённые носителями других религий: христианами, евреями и другими, называвшимися в простонародье кафирами.
То есть вот, например, типография, типографский станок, который привозился из России, или возьмём граммофон музыкальный, или что-то ещё. Конечно, мусульмане воспринимали это как что-то, сделанное кафирами, то есть христианами, и не знали, могут ли они этим пользоваться или нет, и как относится их религия к этому вопросу. Национальные прогрессисты Туркестана были реальными выразителями этой религиозной толерантности. Они имели на это полное право своим религиозным образованием, кругозором и устремлениями. Как вы правильно сказали, виднейшие их представители не только окончили медресе, но имели духовный сан. Например, Махмуд Ходжа Бехбуди был потомственным муфтием, и в свое время занимал эту должность в Самаркандской области. Мунаввар Кары также после окончания медресе работал имамом мечети «Дархон» в Ташкенте, а Исхокхон Ибрат выполнял обязанности казия в Тура-Кургане Наманганской области.
Джадиды, владея культурным капиталом прошлого, имея возможность путешествовать, знакомиться с индустриальными и культурными достижениями Европы, а также развитых мусульманских стран, с интеллектуальными людьми и представителями различных общественных движений, – они прекрасно осознавали, насколько Туркестан отстал в своем развитии, и они стали выступать за модернизацию мусульманской культурной традиции Средней Азии. Свои реформы они начали с осмысления исламского учения. И они стали в Коране и хадисах искать подтверждение о том, что всё зиждется на знании. Как мы знаем, одна четверть Корана посвящена истории, а вся история свидетельствует о том, что без познания интеллектуального опыта прошлого, без познания интеллектуального опыта мирового невозможно чего-то добиться. Американский историк Адиб Халид считает, что среднеазиатский джадидизм был прямо локализован рамками мусульманского модернизма.
Мы вправе называть джадидизм мусульманским модернизмом? Отчасти, да, потому что значительная часть их деятельности заключалась в том, чтобы населению доказать, что Бог говорит человеку – «учись». Мы же знаем, что в Коране написано: «для достижения знаний ты можешь даже доехать до Китая». Его риторическая структура уходит корнями в мусульманскую традицию Средней Азии, и поэтому в своей традиции джадиды опирались на ислам. Современность привязывалась к истинному содержанию ислама, и только ислам, очищенный от всех наростов, появившихся за века, мог обеспечить благополучие мусульман. Вот идея джадидов. Придя к новому видению мира, джадиды пришли к новому пониманию ислама, к пониманию того, что значит быть мусульманином. В их теории обновления общества значительное место занимал вопрос о сближении с Европой, ушедшей далеко вперёд в своем развитии, о заимствовании её лучших достижений. А это невозможно было без оправдания ислама. Выход из кризисной ситуации, обусловленной колониальным положением Туркестана, виделся прежде всего в культурных реформах с использованием опыта Европы.
Очень часто в своих книгах, в своих статьях они объясняли высказывания и действия мусульманского духовенства незнанием ислама, плохим знанием Корана. Эта линия, например, прослеживается во многих произведениях. Например, в книге Абдурауфа Фитрата «Мунозара» и рассказах индийского путешественника. Два иностранца представляются весьма компетентными знатоками Корана, и от их имени автор оценивает положение касательно образования, управления армией, социально-экономической жизни в Туркестане и Бухаре. Думается, Фитрат не зря выбрал в одном произведении француза и во втором – индуса, то есть одного европейца, одного мусульманина, но не среднеазиата, говоря от их имени об объективных причинах прогресса и аятах Корана, призывающих к нему. Я думаю, это очень был хороший метод, чтобы показать людям, молодёжи, что ислам — это такая религия, которая требует знания во всём, к чему человек притрагивается.
Чтобы лишний раз подтвердить свою лояльность по отношению к другим культурам и религиям, особенно немусульманским, джадиды часто обращались к истории Европы и Азии. Главным инструментом в пропаганде толерантности служила теория о преемственности культур, взаимосвязи, взаимопередаче и взаимопроникновении их на протяжении длительного исторического развития. Например, они считали, что Восток, в том числе Средняя Азия, очень многое дал для Европы. И, учитывая Ренессанс 9-12 веков, а потом второй Ренессанс периода Тимура и Тимуридов, они считали, что Европа очень многое взяла в области развития наук, в области развития медицины (имеется в виду трактат Ибн-Сины). Теперь же они считают, что настала пора, что мы должны взять у Европы, потому что этот Ренессанс перешёл в Европу, который начался в 16 веке с эпохи Просветительства. Об этом говорить можно очень много, но они были уверены, что нет никакого сомнения в том, что хотя люди исповедуют различные религии и живут в различных странах, принадлежат к различным племенам и нациям, но все они являются детьми одного отца и одного того же рода человеческого. Говоря иначе, они – братья, а раз так, то все они должны быть милосердны, любить друг друга. Мысль о том, что Европа заимствовала достижения из области земледелия, ремесла и искусства, науки и знаний Средней Азии периода мусульманского Ренессанса, четко прослеживается в их трудах.
И они понимают, что настала пора, как я сказала, обратного заимствования. Вот Фитрат пишет, что «к великому же нашему несчастью, если мы сделаем хоть одно движение, чтобы возвратить обратно потерянную нашу культуру, нашу цивилизацию, наши улемы тотчас скажут, ты стал кафиром, и начнут нам мешать». А Бехбуди был настолько продвинутым человеком, что, когда он поехал на могилу Накшбанди, он увидел, сколько там было построено мечетей вокруг этого и сколько вообще было мечетей, и он сказал – а это была очень большая смелость для того времени – «для одного мусульманина не надо, достаточно одного коврика для молитвы. Вместо того, чтоб строить столько мечетей, не пора ли нам отправлять на эти средства наших детей обучаться за границей?» А вообще я хочу сказать, что их идеи, реформы ислама заключаются в воспитании толерантности к другим религиям, в воспитании знаний, которые они могут заимствовать из Европы.
Известно, что газеты джадидов были эффективным рупором их движения. Какой была аудитория этих газет? И в целом социальная поддержка джадидов?
В Средней Азии очень было развито меценатское движение. Очень много было покровителей джадидов в среде предпринимателей, баев, купцов. Вот известный род Азимбаевых. Знаменитый род, представители которого ещё до завоевания Россией Средней Азии вели торговые сделки с Россией, ездили туда. Они, конечно, нуждались в хороших специалистах: образованных, грамотных, со знанием русского языка, так, и поэтому они понимали значение этих школ, значение этих газет. Например, Саид Азимбаев выделил специальное место для открытия этих школ, выделял деньги для открытия этих школ. Миркамил-бай в Андижанской области выделял деньги. Их было очень много. И они спонсировали газеты, конечно, потому что без этого газеты просто не могли существовать. Начиная с 1900 года очень много газет, относительно много для Средней Азии, появилось. Например, в 1906 году под редакцией Обидова стала издаваться газета «Тараки», в том же году под руководством Муноввара Кары – «Хуршид», в 1907–08 гг. под редакцией Авлони стала издаваться газета «Шухрат». Бектемиров возглавил газету «Осиё». Однако в скором времени колониальное правительство, опираясь на сообщение своего эксперта Остроумова, который сделал очень многое для закрытия и школ, и газет, закрыло эти издания. Но новая волна просветительства, выраженная в издании газет и журналов, началась в 1913 году, и появились такие газеты, журналы, как «Самарканд», «Садои Туркестан», «Садои Фергана» – это переводится, как «Голос Туркестана», «Голос Ферганы» – «Эл Байроги», «Кенгаш», «Турон», «Ойна». А уже в 1917 году, когда вот эта Туркестанская автономия была, появились газеты «Хуррият», «Нажот», «Буюк Туркестон» и, что самое главное, вот благодаря предпринимателю Саиду Азимбаеву выходила газета «Туджор», которая, являясь трибуной джадидов, открыла ещё более широкие возможности пропагандой их реформаторских идей. В общей сложности их было более 15, и это была уже большая идеологическая сила. Я не знаю, насколько после 1917 году было развито, потому что уже там действовали другие законы. К 1918–19 году ещё кое-какие газеты существовали, правда, под другими названиями, где работали джадиды, которые согласились работать с Советской властью. Ну уже потом, конечно, всё позакрывалось.
В 1916 г. в Российской империи существовало уже более 5000 джадидских школ, основанных на «новом методе». Расскажите о процессе создания и развития этих школ, как относились к русскому языку?
В 1917 году в Туркестане существовало 100 джадидских школ, и, конечно, были и противодействия учёбе в этих школах со стороны мулл и мусульманского духовенства. С самого начала, казалось бы, считалось, что эти школы приближены к европейским, и это будет хорошо для развития образования, но потом быстро сообразили, что эти новые школы несут новое в сознание масс и что у молодёжи задаётся очень много вопросов, в том числе просыпается национальное самосознание. И они стали по очереди закрывать эти школы. И эти школы давали очень много. Конечно, население постепенно понимало, что родитель ребёнка может обучить за 40 дней грамоте, а в обычной школе он сидит по 10 лет и в медресе сидит 10-15 лет, и только и заучивает Коран. Ещё в школе существует палочная система. Конечно, они понимали эти школы как приоритет, но сразу скажу, что считать, что джадидское движение было широкомасштабным, было бы ошибкой. Потому что большая часть населения, которая, естественно, находилась под влиянием мусульманского духовенства и в этих школах росла, учились дети самых интеллектуально развитых людей или людей, которые понимали перспективу этих школ. Нельзя сказать, что они прямо были схожи с европейскими школами, но всё-таки в каком-то смысле это был прообраз. Во-первых, у них были парты, не так, как в мусульманских мактабах, где они сидели на полу, и с палочкой стоял учитель. У них были книги, позднее у них были карты.
Здесь надо сказать обязательно о роли Махмуда Ходжа Бехбуди и Мунаввара Кары в издании учебников. Сначала учебников не было. Учебники привозили из России, и они были рассчитаны для татарских школ. Исмаил Гаспринский очень большую помощь оказал в этом. Но потом они сами издавали учебники. Очень много было учебников, было написано, в частности, Мунаввар Кары и Бехбуди. «Китоби аваль», например, или учебники по математике, по литературе, по географии. Конечно, они в какой-то степени, может быть, были заимствованы из российских учебников, но тем не менее, всё-таки это было большим продвижением вперёд. У них даже в классе стоял глобус. Но это было совершенно новое по сравнению со старыми масштабами. И, конечно, давало просто поразительные результаты. Царское правительство, пытаясь контролировать эти школы, вначале, когда ещё они не закрывались, даже предписывало учить детей гимн «Боже, царя храни».
Насчёт русского языка я хочу сказать, большинство из них очень хорошо знали русский язык. Концепция языковая была сформулирована в статье Бехбуди, которая называется «Бир тил эмас, торт тил керак». Это переводится так – «Не один язык, а четыре языка необходимо». То есть он говорил, что нужно знать особенно русский язык, потому что мы живём в Российской империи. Мы должны понимать, как нами правят для того, чтобы выработать тактику своего движения. И преподавали в джадидских школах русский язык. Очень они увлекались европейской литературой.
Даже я могу привести пример. Работа Фитрата «Оила ва оила бошкариш тартиби» — это «Семья и правила семейного управления», так переводится эта книга. Конечно, она основана на знаниях норм мусульманского бытования, мусульманской семьи, и он здесь, как я уже говорила, опирался на аяты Корана, хадисы для того, чтобы показать, какой современный человек, какая семья у него должны быть, какие должны быть взаимоотношения супругов с детьми,- и всё это в прогрессивном ключе. Но, с другой стороны, он использовал огромную массу изданий, опубликованных за рубежом, в Европе в частности, использовал Шарля Синобоса работы, и многие, многие другие.
И я должна ещё одну вещь подчеркнуть, что они и при помощи вот этого спонсорства предпринимателей и купцов, и различного рода богатых людей отправляли туркестанскую молодёжь учиться за рубеж. А я знаю, что 22 человека были отправлены в Германию, в частности в университет Хайдельберг. Сколько-то человек было отправлено в Россию. Кстати, джадиды, которые работали с Советской властью уже после 1917 года, после Октябрьского переворота, еще многие работали в просвещенческих, образовательных учреждениях. И вот этот процесс отправки молодёжи за рубеж продолжался. И в этом значительная их роль. Ну что касается какого-то окончания университетов, не все из них смогли окончить. Были среди них Убайдолла Ходжаев, который окончил Саратовский университет, учился там на юриста. Были ещё другие джадиды, которые окончили экономические институты. Но я знаю, что среди казахских джадидов очень много было таких, которые учились в университетах России, Москвы и Санкт-Петербурга, гораздо больше, чем в Туркестане.
Политическая обстановка того времени была напряженной, и неудивительно, что у многих джадидов были разные политические взгляды. Если смотреть ретроспективно, кем были те джадиды, которые поддержали большевиков, смогли ли они выжить и стать частью Советской власти или практически всех их ожидала одна судьба?
Ну, во-первых, джадидов первого поколения нельзя сравнивать со вторым, более молодёжным поколением джадидов. Уже в 1920 году, например, я имею в виду Бухару и Хиву, джадиды там обладали конкретными политическими требованиями. Просветительское движение джадидов, в принципе, делится на два этапа – просветительское и политическое. В конце концов джадиды Туркестана – им пришло понимание того, что одним просветительством сделать реформы невозможно. Если само государство не будет заинтересовано в этих реформах, то своими силами они это сделать не могут, и они поняли, что они должны менять систему. Это очень ярко проявилось в выборах в городскую Думу Ташкента в 1916 году, когда Махмуд Ходжа Бехбуди и Заки Валиди тоган выдвинулись на выборы. В то время, как руководитель этой Думы Малицкий считал, что консервативное население ничего не понимает, поэтому им надо выделять малое число доли голосов. Произошли очень сильные дебаты, это отражено в протоколах съезда депутатов. Но, конечно, они очень сильно изменились к этому времени, и поняв, что эта власть не даст им ничего, и Советская власть продолжает позиции колониальной власти, они в Коканде пытались образовать Туркестанскую республику, которая была в дальнейшем потоплена в крови. А что касается Бухары и Хивы, бухарские и хивинские джадиды поверили большевикам. В стремлении завладеть властью и свергнуть эмира и хана они заключили соглашение с большевиками и думали – может быть, они были романтиками – они свято верили и думали, что большевики им помогут свергнуть эмира. Например, в Бухаре так думал Файзулла Ходжаев – свергнуть эмира и дальше управлять, и строить свое самостоятельное государство. Да, большевики помогли. Мы знаем, что Фрунзе со своей армией вторгся в Бухару. И очень большие потери понесла архитектура Бухары и население. Но не тут-то было. Да, образовалась Бухарская народная Советская республика и Хивинская народная Советская республика. Эти республики были, как мечтали джадиды, их собственными, они могли претворять свои идеи. Не тут-то было. Постепенно большевики своими усилиями разогнали это правительство. Например, в Хиве четыре-пять раз менялось правительство, РКПБ бесконечно вмешивалось в их дела. В конечном итоге, хивинская Коммунистическая партия и бухарская Компартия стали частью РКПБ и, в конечном итоге, уже в 1925 году они вошли в состав уже Узбекской республики.
Ну разногласия среди джадидов и раньше были. Эти разногласия проявились в формировании концепции джадидского движения. Были такие джадиды, которые считали, что надо взять власть революционным методом. Бехбуди и Мунаввар Кары выступали против кровопролития. Они считали, что Россия настолько сильна, что они не могут тягаться с ней, и нужно мирными путями завоёвывать свои права.
Практически всех джадидов ожидала одна судьба или же нет?
Практически, да. Это началось не только в 1937 году, это уже был второй этап. Это началось гораздо раньше, в 1928–29 гг., потому что в это время впервые арестовали Мунаввара Кары, которого потом отпустили, потом снова арестовали, где он в тюрьме написал «Хотиралар» – свои воспоминания. И в 1931 году он был расстрелян в Москве. В Москве его судили. Обвинялся он в создании подпольной организации «Миллий иктикод», подрывной организации, которая выступала против Советской власти. Хотя на самом деле у него была «Турк учоги», и, возможно, там высказывались какие-то идеи независимости. Возможно. Но они занимались общественным просвещением. И большинство джадидов: и Абдулла Кадири, и Чулпан, и Боту – поэты – все они были расстреляны на берегу Анхора. У нас такая река есть, «Алвасти куприк» называется. Вот и сейчас на этом месте построен музей жертв репрессий, где хранятся все данные о них. И даже 76-летнего старика, Джунаидуллы Ибрата, арестовали в Намангане. И он тоже был расстрелян. Бехбуди. Насчёт смерти Бехбуди существует несколько вариантов, версий его смерти, когда уже он с начала Советской власти отошёл от политики и работал в органах просвещения. Но в 1919 году, сославшись на болезненность, он решил отправиться в хадж, по крайней мере официально он так заявил. Но если человек болен, как он может отправляться в хадж? Есть версия того, что он собирался встретиться с какими-то зарубежными организациями для обсуждения вопроса о независимости Туркестана, но это не доказано. Вот и есть версия того, что по дороге туда, в городе Карши он был схвачен эмирскими приспешниками и казнён.
Что удалось и не удалось джадидам, какие ошибки они совершили и в чём заключалось их наследие?
Ну в чём заключалось наследие – весь мой рассказ говорит об этом. Что им удалось? Им удалось совершить некий переворот в сознании населения. Им удалось создать концепцию преобразования общества, где были охвачены все вопросы. Им удалось стать основоположниками новой авангардной джадидской литературы, новой драматургии. Им удалось создать первый театр в Туркестане. Им удалось создать новые формы образования. Им удалось фактически создать, да, может быть, в маленьком формате, но создать совершенно новую культуру. И им удалось немножко пробить брешь в сознании людей относительно женщин. Потому что у них есть труды, в которых они говорят о роли женщин. О роли женщины в развитии общества. Они, конечно, не призывают сразу и открыться, то есть снять паранджу и участвовать в каких-то общественных делах. Но я думаю, они бы к этому пришли. Потому что замечательная книга вот, которую я упомянула, Абдурауфа Фитрата о семье, как раз большая часть посвящена женщине, как нужно уважать женщину, как нужно к ней относиться. И там даже есть параграф, который называется «Должны ли учиться девочки». Он считает, что интеллектуальное состояние человека, его образование во многом зависит от женщин, от матерей. Он там пишет, что мужчина занят добыванием средств существования, а женщина должна быть даже образованнее, чем мужчина, потому что она в основном занимается детьми. Это действительно так. Мы знаем, что женское образование всё-таки было развито, и существовали женские мактабы, которые обучали женщин, и там изучались классики восточной литературы. Конечно, я не говорю о технических науках, но тем не менее. Но это наше культурное наследие, часть нашего общего наследия. В целом не только Узбекистана, но всех народов, всех тюркских и не тюркских народов, мусульманских, так сказать, в кавычках, народов Центральной Азии. Потому что это говорит о том, что какая всё-таки интеллектуальная среда существовала, какие были мужи, какое у них был сознание, какие у них были стремления. Вот, например, Бехбуди, ещё раз к нему прибегну. Посетил университет Бейрута, когда он ездил в хадж. И был поражён и писал: «боже мой, какие лаборатории»! Он посетил химическую лабораторию. «Какие студенты и девушки учатся здесь! Какие достижения! Почему эта мусульманская страна это имеет, а мы, тоже мусульманская страна, ведь ни одного, ни одного образовательного учреждения высшей степени не было в Туркестане». Ну конечно, мы знаем, что очень много было медресе. Но медресе, которые когда-то были рупором знаний, например, в 10 веке, к 19 веку совершенно преобразились, совершенно. И не удовлетворяли никаким требованиям приобретения знаний.
И что джадиды не смогли? К сожалению, когда они образовали Туркестанскую автономию – я не знаю как в Казахстане, но казахстанская ситуация была более другая, потому что они как-то ближе были к России, и ближе к Европе. Ещё раз подчеркиваю, очень много было людей, джадидов, которые имели высшее образование, учились в России и даже за границей. А здесь же? Джадиды Туркестана – специалистов было очень мало среди них, очень мало. Они совершенно ничего не понимали в экономике. Совершенно у них было слаборазвито понятие о юриспруденции современной. В том числе мировой. Вот этих знаний мало было и для того, чтобы уже приступить к управлению государством. А они ведь создавали республику, государство. Не было таких специалистов среди них – в этом их недостаток. И их большая ошибка – вера в большевиков. Я имею в виду бухарских и хивинских джадидов. И такая слепая вера в них в том, что это друзья, что они помогут и что после революции они будут управлять сами. Я думаю, вот так.
Спасибо вам большое, Дилором, за интересную беседу. Мы сегодня узнали много нового. Спасибо вам и спасибо нашим слушателям.
