Марко Буттино, профессор современной истории, урбанистической истории и миграции, факультет культуры, политики и общественных наук Университета Турина, Италия, рассказывает о своей новой книге, вышедшей в конце 2020 года Samarkand: Living the City in the Soviet Era and Beyond (“Самарканд в период с 1945 года – по сегодняшний день“). Книга описывает Самарканд, расположенный вдоль Шелкового пути, не в обычном, облеченном в легенды, ключе, а как реальный город, с конкретными изменениями, происходившими в период его пребывания в составе СССР и в последующий период, вплоть до настоящего времени.
Почему вы выбрали такую тему для исследования: “Самарканд в период с 1945 года – по сегодняшний день”?
Я долго работал в Ташкенте, чтобы написать книгу о событиях 1917 года и о первых годах советской власти в Центральной Азии («Революция наоборот. Средняя Азия между падением царской империи и образованием СССР», “Звенья”, Москва, 2007). Работая в архиве, я каждый день находил интересные документы, но выходя в город, замечал, как быстро он меняется, и то, что происходило на улицах и в домах, интересовало меня не меньше, чем архивные бумаги. Поэтому я решил начать исследование того, что происходило в Узбекистане. Чтобы получить другую точку обзора, я выбрал Самарканд и уехал из Ташкента. Столицы всегда несколько отличаются от других городов, и мне захотелось провести исследование не в столице, а в другом крупном городе. Таким образом, я начал работать в Самарканде, как в архиве, так и на улицах, и в домах, объединяя традиционный исторический подход с этнографическим наблюдением, а также с тем, что называют устной историей.
Темой изучения стали постсоветские преобразования. Однако для такого исследования необходимо знать, что именно менялось, то есть знать историю города в предыдущий период. Самарканд, по моему мнению, стал полностью советским после Второй мировой войны, поэтому мне нужно было обратить особое внимание на последние десятилетия советской власти, чтобы понять суть перемен, которые происходили на моих глазах со второй половины 90-х до первого десятилетия 2000-х.
Многоликость города проявлялась в неоднородности его кварталов. Исследование должно было проходить в разных кварталах города, поэтому я стал останавливаться в разных махаллях. Постепенно я знакомился с людьми, они приглашали меня домой, и я начал записывать их семейные истории. На моих глазах постсоветская трансформация превращалась во множество историй с общими местами и с явными отличиями. Происходившие перемены коснулись всех, но по-разному.
Это многообразие прослеживалось в личных историях и в историях семей, услышанных мной во время интервью, когда у меня завязывались достаточно долгие знакомства и доверительные отношения с людьми. События в жизни каждого человека отражали не только значительные перемены в общественной жизни страны, но происходили и независимо от этих перемен. Поэтому, когда я спрашивал собеседников о важных моментах в их жизни, ответы часто касались брака, рождения детей, работы и т.д. Политические события, разумеется, оставались на втором плане. Больше всего меня интересовали изменения в социальных отношениях. Я брал интервью у людей разного возраста, их самые далекие реминисценции относились в основном к послевоенному времени. Многие делились воспоминаниями и размышлениями об истории семьи за более длительный период, это интересные истории, но в основном я воспринимал их как проявление индивидуальности моих собеседников, как манеру представлять себя.
Чтобы исследовать происходящие перемены в более широком историческом контексте, у меня не было другого выбора как прибегнуть к этим личным воспоминаниям. Другим источником, разумеется, были материалы, которые я находил в архивах Самарканда, Ташкента и Москвы.
Что из себя представлял город Самарканд в период 1917-1945 гг. и какую роль он играл в истории?
Крах Российской империи и установление в Ташкенте новой власти, опиравшейся на советскую власть Петербурга и Москвы, положили начало крупным переменам в Туркестане. Наступили мрачные времена, когда распространялись голод и насилие, а жители в каждом населенном пункте пытались защитить себя и не дать другим захватить имевшиеся скудные продовольственные запасы; транспортное сообщение было прервано. В первые годы правительство Ташкента, поддерживаемое в основном российскими военными и узаконенное центральной революционной властью, оставалось в изоляции на территории, на которой должно было устанавливать и осуществлять власть. Ситуация изменилась в 1920 году, когда возобновилось прямое сообщение с Москвой.
Военное завоевание Бухарского эмирата Красной армией открыло новую фазу в жизни Самарканда. Перемены пришли сверху и были навязаны обществу. Вначале они были поддержаны узкой прослойкой местного населения, увлечённого идеями модернизации и развития. После трёх лет неопределённости, обнищания, голода, экспроприаций и закрытия мечетей, возврат к относительно мирной обстановке и восстановлению экономической деятельности, разумеется, был воспринят изнурённым трудностями населением положительно.
По сравнению с другими городами Туркестана Самарканд в двадцатые годы прошлого века был важным городом в двух специфических аспектах.
Во-первых, это отношения между таджикским и узбекским населением. Самарканд — таджикский город, который на короткое время превратился в столицу Узбекистана. Основой будущих социальных отношений города станут: рост узбекского населения, поддерживаемый новым государством, и трудное положение таджиков, составляющих городское большинство.
Во-вторых, это роль женщин в местном сообществе. Самарканд и в самом деле представляет собой особый пример распространения кампании «худжум». В то время о ней говорили как об успешном женском движении и как о модели, которую необходимо распространять в этих краях. В реальности же «худжум» – один из примеров насильственной модернизации, задуманной советской властью.
В период с 1917 по 1945 гг. город, согласно критериям советского строительства, не меняется, и развитие индустрии чрезвычайно ограничено. Заводы появляются здесь во время войны, их эвакуируют из европейской части страны. В те же годы сюда приезжают русские рабочие и техники, они закладывают фундамент послевоенной советской трансформации.
Война стала основополагающим моментом вовлечения населения в новую политику: все участвовали в защите СССР от нацистов, и поэтому каждый заслужил право считаться полноправным гражданином своей страны. К тому же построение «советского гражданина» – это попытка преодолеть наиболее очевидные просчеты предыдущей колониальной политики.
Что из себя представлял город Самарканд в период с 1945 по 1991 гг.?
После войны жизнь в городе начала кардинально меняться. Прежде всего существенно меняется численность населения, за предыдущие годы в город приезжают нескольких тысяч человек. Это депортированные из регионов Дальнего Востока корейцы, прибывшие в 1938 году и вначале работавшие в узбекских колхозах. После войны они организуют собственные колхозы и начинают производить рис, обеспечивая городские семьи этим продуктом первой необходимости. Присутствие корейцев в городе становится всё более заметным, их дети посещают школы и изучают русский язык. Во время войны в Самарканд прибывают представители и других депортированных народов, в том числе крымские татары и чеченцы. Татары заняты в строительстве, они строят крупный Самаркандский завод “SUPER” по производству фосфатов, которые применялись в сельском хозяйстве на всей территории Узбекистана. В 1960-е годы, когда татары были реабилитированы и стали равноправными гражданами, они начали переезжать в центральную часть города и постепенно интегрировались в городскую жизнь. Другой важной составляющей увеличения численности населения, вызванной войной, является прибытие славян из западных регионов СССР. Город меняет облик благодаря заводам, которые были эвакуированы из этих регионов до начала нацистской оккупации, а также с прибытием рабочих и техников из России. «Модернизация» городской жизни, начавшаяся в 1950-х годах, опирается на новые заводы и их российских работников.
Социальные перемены ведут и к важному культурному преобразованию. В книге я исследовал роль нескольких школ в формировании советского гражданина. Организация обучения, учебники, культурные и политические инициативы в школах становятся основными инструментами обучения молодежи благодаря культуре, схожей с культурой всех остальных советских республик. В жизни города русский язык играет роль основного, он становится языком-посредником для общения с представителями других регионов и с государством. Для молодых узбеков, таджиков и других национальных меньшинств этот язык и советская культура становятся общими, а обязательная для всех молодых людей военная служба – основой советского культурного строительства.
Партия – это вопрос выбора в отношении культуры, работы и жизни в целом. Партия является инструментом отбора правящего класса, она проводит политику активного вовлечения всего населения. Узбеки и таджики, составляющие большинство населения, со временем станут большинством и в партии. Важные политические решения по-прежнему принимаются в Москве на общесоветском уровне, но местная администрация все чаще переходит в руки мужчин из местного населения.
Как советская власть повлияла на архитектуру города Самарканд и что в ней изменилось после распада СССР? Что произошло с махалля и мечетями?
Реконструкция основных мечетей в послевоенное время — важный аспект политики вовлечения местного населения. Большие мечети и медресе возрождаются, и становятся национальными памятниками города. Однако это вовсе не означает возврата к свободе вероисповедания.
Реальное изменение общественной жизни пришло с развитием советского строительства — появляются новые заводы, общественные здания и жилые дома. Шестидесятые годы становятся свидетелями массовой застройки города однообразными хрущевками, в семидесятых и начале восьмидесятых возводятся высотные жилые дома серийного производства, рождаются новые микрорайоны. В них проживают граждане, которые непосредственно участвуют в советской модернизации: в первую очередь это рабочие, техники и чиновники. Часть новых квартир занимают жильцы из махаллей.
Это большое преобразование в жизни города. Формирование нового образа жизни является фундаментальным аспектом политики Москвы, направленной на создание однородных условий быта по всему СССР и преодоление разнообразия местного уклада жизни. Но республикам сложно реализовать эту политику. Выясняется, что в Самарканде таджикские и узбекские семьи, столь же многочисленные, сколь и плодовитые, плохо приспосабливаются к проживанию в маленьких квартирах. Тем не менее появляются новые махалли из хрущевок. Однако же некоторые махалли в центре города сносятся, и население вынуждено переселяться в серийные постройки в пригороде.
Основное внимание в книге уделяется трансформации некоторых микрорайонов, где проживают люди с разными традициями и социальными привычками: русские, таджики, узбеки, евреи, татары, корейцы и цыгане. В разных районах советская политика, стремящаяся к созданию единообразного поведения и образа жизни, сталкивается с примерами спонтанной адаптации и проявлениями автономии.
После распада СССР здания, символизирующие советскую власть, утратили своё значение. Градостроительная политика нацелена на сооружения, которые признаны национальными символами, в первую очередь это – большие мечети. Центр города модернизируется согласно современным представлениям о городском развитии и туристических нуждах, появляются новые площади и отели. Но центральные махалли скрываются от взора туристов за стенами. Однако приватизация городского наследия приводит к важным преобразованиям и внутри махаллей: на месте традиционных одноэтажных строений появляются внушительные дома на одну семью. Советские серийные здания приходят в упадок.
Как проходил процесс формирования советского человека на примере города Самарканд? И какими были отношения между узбеками, таджиками, бухарскими евреями, цыганами и русским населением в советский период в Самарканде?
Русификация, советизация и политика позитивных действий в Самарканде имеет те же характеристики, что и на всей территории Узбекистана. Единственная особенность заключается в том, что здесь сильнее, чем в других городах страны, имело место разделение по национальной принадлежности не только на протяжении всего советского периода, но и после его окончания. Этот вопрос я рассматриваю в книге, исследуя городскую территорию и разнообразие уклада жизни. Тот факт, что здесь говорят по-русски и живут в мире, регулируемом, по крайней мере официально, советскими правилами, не отменяет культурных различий. Небольшие русские и многочисленные таджикские и узбекские семьи демонстрируют разное социальное поведение и по-разному рассматривают роль семьи в личной жизни. В обществе, насквозь пронизанном неформальными договорённостями, отношения являются основным средством утверждения личности.
Существование национальных особенностей у населения имеет как древние, так и относительно современные корни, о которых я уже упоминал. Сохранение этих особенностей – не только результат минувшего, для их понимания необходимо учитывать политику позитивных действий последних десятилетий СССР. Моё исследование касается этого вопроса благодаря изучению архивных документов нескольких школ и заводов. Национальная принадлежность учащихся, преподавателей, рабочих и управленцев регистрируется, и информация о ней постоянно обновляется. Таким образом осуществляется контроль над процессами слияния, которые составляют основу построения советского гражданина и поощряют включение в правящий класс представителей всех национальностей. Со временем эта политика должна была привести к полному единению населения. На самом деле, этого не происходит, потому что партия не способна устранять различия или контролировать важные социальные связи в жизни каждого человека. Семьи, союзы, которые их объединяют, принадлежность к одной и той же местности (махалле), общие ценности и, в том числе, религия, – это не наследие прошлого, а узы, которые постоянно обновляются. Эти различия действуют в тени общей советской принадлежности и дают каждому разные возможности. Таким образом, в центре советской трудовой жизни находится завод и жизнь в больших современных зданиях, но граждане стараются использовать и другие возможности, которые появляются благодаря их личным связям. Семьи и отдельные люди инвестируют в свои отношения, в свой «социальный капитал». Праздник «той» обычно отмечают в махалле, на него приглашают родственников, соседей, товарищей по работе и старых школьных друзей. Часто присутствует и мулла, хотя он и не читает молитвы вслух, потому что правила не позволяют этого делать. Солидарность поддерживается за счет обмена услугами и создания хотя и неравноправных, но образующих прочные связи, долговых и кредитных отношений.
Итак, существует партия, но также существуют семейные и соседские связи; существует план, который формально направляет развитие, но также рынок и неформальные обмены, которые регулируют фактическое распределение возможностей и ресурсов. Самаркандское общество было советским, но по-своему.
Какими были отношения между центром и периферией на примере Самарканда?
В советское время республики имели недостаточную, по сути, формальную, автономию от Москвы. Партия была единой и централизованной. Политика, включая ту, что касалась городских преобразований, устанавливалась из центра, по крайней мере, в фундаментальных вопросах. К тому же Москва устанавливала изъятие ресурсов, произведенных разными республиками, и определяла размер финансирования общественной и производственной деятельности.
Система неформальных отношений, о которой я упоминал, отвечая на вопрос о внутренних связях в городе, также касается отношений с центром, с Москвой. Всё контролируется и планируется, но на самом деле многое ускользает от внимания центра.
Самарканд — родина Шарафа Рашидовича Рашидова, политического лидера, имевшего большой вес не только в Узбекистане, но и во всём СССР. Став первым секретарем ЦК компартии Узбекистана, Рашидов выступал за политику, которая позже, в период распада СССР, рассматривалась Москвой как проявление деятельности местной мафии, в то время как в Узбекистане многие считали ее попыткой защиты интересов республики от завышенных требований центра. Реальные разногласия в основном касались главного ресурса страны – хлопка и, следовательно, распределения богатства и власти как между центром и Узбекистаном, так и внутри республики.
Переход Узбекистана к независимости освободил республику от подчинённости Москве и открыл новый этап перераспределения власти и ресурсов внутри страны.
Какие трансформации пережил Самарканд в постсоветское время?
Распад СССР проявил новую динамику. Эмиграция русских и евреев (включая бухарских евреев) открыла новые возможности (места для проживания, рабочие места, представительство во власти) для представителей узбекского населения, решительно поддержанных первым постсоветским правительством. Другие меньшинства остались в городе в ослабленном и даже маргинальном положении. В книге рассматриваются изменения, происходившие в разных махаллях. Перемены касаются домов, покинутых эмигрантами, а также преобразования частных и общественных пространств. Основное внимание уделяется раннему постсоветскому периоду: исследование отвечает на вопросы о том, как русские и евреи организуют собственный отъезд, передачу своих домов и имущества другим; о кризисе, охватившем советские заводы; о возобновлении напряженности между узбекской и таджикской частями города. Перемещения населения происходят и внутри города, в частности между центром и пригородом, это связано с появлением рынка недвижимости и продажей домов отъезжающих. Наблюдается значительная миграция узбеков из сельской местности в города. Во многих районах изменяется численность населения и сферы деятельности. Эмигрируют и крымские татары. Ялта – район компактного проживания татар на окраине Самарканда, заполняется семьями, которые переезжают из деревень.
Конец СССР и отъезд русских сразу же образовали культурную пустоту. Возобладало желание избавиться от советской культуры (прежде всего книг), однако, при отсутствии реальных альтернатив, возникло опасение доминирования исламской культуры.
В первые постсоветские годы происходит «узбекизация» страны, принимающая вид дискриминации меньшинств. Затем, со временем, начали формироваться новая национальная надэтническая принадлежность и новое гражданское общество Узбекистана.
Обретение независимости отмечается как переломный момент и начало возрождения страны. Одним из аспектов изменения культурного климата является новый статус узбекского языка как официального языка страны, он становится основным в общественной жизни, обучении и работе. Население, ранее не знавшее узбекского, должно адаптироваться и выучить язык, чтобы избежать маргинализации.
Партия, управляющая страной, стремясь привить населению новое чувство национальной принадлежности, устраивает крупные празднования в главных городах с древней историей, среди которых, конечно же, и Самарканд. Возводятся новые памятники и реставрируются старые. Меняются учебные программы в школах, в новых учебниках появляется переписанная история Узбекистана. Тимур становится главным образцом новой национальной идентичности.
В первые постсоветские годы Узбекистан примирился с религией. В махаллях открываются мечети, и ислам открыто возвращается, чтобы занять важное место в общественной жизни.
Какое сегодня отношение к советскому прошлому в независимом Узбекистане?
После распада СССР Рашидов становится национальным героем, а советское прошлое переосмысливается как период долгого сопротивления населения управлению из Москвы. Скандалы вокруг коррупции местной администрации описываются как инструмент московских властей для захвата республики и изгнания национальных лидеров. Период правления Горбачева считается ещё одним проявлением высокомерия, а чистки многие сравнивают с репрессиями сталинских времён.
Переосмысление прошлого следует тем же, уже упомянутым мной, линиям культурной политики. Политическое и культурное урегулирование в стране зачастую основывается на скрытой критике советского периода, при попытке избежать ярких высказываний и, прежде всего, возникновения опасных социальных конфликтов. Таким образом, эмиграция русских происходит на фоне политического давления, но без назначения их виновными и применения насилия.
В ходе своего исследования вы брали много интервью у самых разных людей разных возрастов. Расскажите, пожалуйста, о некоторых судьбах конкретных людей, которые вас заинтересовали?
Книга включает истории многих людей, которых я опрашивал. Я выбирал тех, с кем у меня сложились добрые отношения, кому я объяснил содержание моего исследования, кто был в состоянии стать надёжным свидетелем из местного общества. Я встречался с людьми из узбекских и таджикских семей, и они рассказали мне свои истории.
Шло первое десятилетие 2000-х, некоторые из них провели какое-то время за границей: в России, Корее или в Португалии. Работа за границей нужна была для того, чтобы оплатить ремонт семейного дома, погасить расходы на свадьбу или открыть своё дело в Самарканде.
Среди моих собеседников было несколько русских. Среди них вспоминаю учителя, который привёл меня в библиотеку и архив своей школы, и описал судьбы своих учеников, показывая фотографии школьников из разных классов.
Я познакомился с бухарскими евреями – один из них рассказал о своей семье, которая большей частью эмигрировала в Израиль и Соединённые Штаты. Сам он остался в Самарканде, в том числе и потому, что ему не нравилась жизнь в этих странах, он говорил, что там дети больше не уважают родителей, там нет времени на родню и люди отдаляются друг от друга.
Корейцы рассказали о депортации своих семей и о трудностях устройства в Узбекистане, а потом об интеграции и успехах их сообщества. Моим собеседником среди корейцев стал инженер, который работал в Самарканде на большой фабрике; сейчас он на пенсии и по-прежнему живёт в городе. Побывал я и в махалле люли (мугат), меня приглашали во многие дома, и я следил за событиями в жизни некоторых из них.
Вы немного упомянули что Самарканд – это таджикский город, который на короткое время превратился в столицу Узбекистана. Расскажите подробнее, каким было положение таджикского населения в Самарканде в советский период и после?
Таджикская культура и язык играли центральную роль в жизни города. Во второй половине 20-х годов, когда Самарканд стал столицей советского Узбекистана, было определено, что узбеки должны быть доминирующим населением, многие таджикские семьи уехали тогда в Душанбе, остальные приняли узбекскую национальность
Советская национальная политика ввела жёсткую национальную принадлежность и способствовала утверждению республиканских национальных групп. Это произошло во всех советских республиках, не только в Узбекистане. Так или иначе, в Самарканде важными видами экономической деятельности, в особенности теми, что связаны с базаром, продолжают управлять таджикские семьи.
Когда Шараф Рашидов был секретарём партии, советская национальная политика стала более открытой по отношению к таджикам. После конца СССР политическая власть старалась создать новую национальную принадлежность, включающую узбекскую. В первые годы в Самарканде возникали напряжённость и скандалы, сопровождавшие установление нового равновесия между коренными национальностями города. Потом ситуация успокоилась.
К какому главному выводу вы пришли после завершения своего исследования?
Думаю, для исследования социальных изменений нужно быть вовлечённым в жизнь людей, и понимать суть этих перемен, выходящую за рамки политической риторики. Прежде всего, я убежден, что фиксация происходящих изменений важна в качестве основы для размышлений в будущем.
