Позиция Таджикистана по Афганистану отличается от его соседей по Центральной Азии и даже России, и Китая. Президент Таджикистана Эмомали Рахмон недавно высказался против признания движения «Талибан» легитимной силой в Афганистане. На встрече с пакистанской стороной было отмечено, что Таджикистан для срочного решения проблем в сфере политики и безопасности считает необходимым скорейшее создание инклюзивного правительства в Афганистане с участием представителей всех этнических народностей, прежде всего, таджиков, которые, как было отмечено в заявлении, составляют порядка 46% населения Афганистана. По некоторым данным, Таджикистан, возможно, поддерживает усилия сопротивления «Талибану», сформировавшегося на севере Афганистана.
Чем объясняется такая позиция Таджикистана? Каковы региональные интересы Душанбе? Экономические? Какие усилия ведутся по охране границы? В интервью CAAN эти вопросы обсуждают таджикские эксперты Парвиз Муллоджанов, Нурали Давлатов и Шерали Ризоён.
Чем объясняется позиция Таджикистана по отношению к новым реалиям в Афганистане? Она контрастирует с политикой той же России на фоне ожиданий, что Таджикистан может активизировать отношения с РФ в сфере безопасности, а рамках ОДКБ (возможно, и в сфере экономики в рамках ЕАЭС). Кроме того, это отличная позиция от Китая, с которым у Таджикистана тесные отношения в сфере безопасности.
Парвиз Муллоджанов – Здесь можно отметить два немаловажных фактора, которые оказывают решающее влияние на политику таджикского правительства в отношении Афганистана и движения «Талибан». Во-первых, для таджикских властей сегодня вопросы безопасности приобретают первостепенное значение. Причем, традиционно именно исламский радикализм воспринимается в республике с большой долей настороженности и недоверия. На мой взгляд, таджикские власти просто не верят, что талибы изменились и не будут представлять угрозы в будущем. На сегодняшний день эта убежденность превалирует не только в самом правительстве, но и в местном экспертном сообществе, в среде политической оппозиции и в таджикском общественном мнении в целом. Таджикское правительство также не может не учитывать эти настроения в обществе, особенно в среде таджикской интеллигенции, которая полностью настроена против «Талибан». Открытая поддержка талибов весьма неблагоприятно сказалась бы на популярности и рейтинге правительства в таджикском обществе.
Во-вторых, таджикские власти и соответствующие органы (как и экспертное сообщество) традиционно имеют свои источники информации в Афганистане – в первую очередь, на севере Афганистана. Это позволяет им получать информацию непосредственно с мест, что помогает, в конечном счете, в выработке более достоверной картины происходящих событий в Афганистане. Соответственно, сегодня таджикским властям также хорошо известно, что выходцы из Таджикистана играют достаточно весомую в структуре движения «Талибан» – во всяком случае, в северных провинциях. Это служит дополнительным фактором, усиливающим настороженность таджикских властей и общества в целом в отношении к талибам.
Конечно, в Таджикистане также можно встретить отдельных экспертов и политиков, представителей бизнес-кругов, стоящих на более прагматичных позициях, – то есть, полагающих, что стабильность в Афганистане является приоритетом, независимо от того, кто ее будет обеспечивать. Но данная точка зрения остаётся непопулярной в стране; другое дело, если талибы окончательно укрепятся у власти. В этом случае таджикские власти также перейдут на позиции политического прагматизма, строя свои отношения с Афганистаном в рамках подхода realpolitik.
Нурали Давлатов – Я думаю, что слухи о поддержке движения сопротивления в Афганистане президентом Рахмоном сильно преувеличены. Наверное, это связано с недавним сообщением об отправлении оружия на вертолетах в Панджшер из Таджикистана, и последним заявлением Рахмона о включении этнических таджиков Афганистана в будущее инклюзивное правительство. На самом деле, президента Рахмона очень серьезно беспокоит проблема безопасности, в первую очередь, в Таджикистане, потому что он прекрасно знает, кто такие талибы, и чего стоят обещания, которые сейчас они дают налево и направо. Заявление Рахмона в поддержку движения сопротивления в Афганистане, это, в первую очередь, попытка поддержки группы, которая может поставить заслон на пути распространения или расползания террора из Афганистана.
В нашей истории это уже было. Талибы, со времени прихода к власти осенью 1996 года вплоть до своего поражения осенью 2001 года, приютили ряд террористических организаций, лидерами которых были уроженцами стран Центральной Азии. А в период борьбы против армии США и НАТО бок о бок с талибами воевали также уроженцы Таджикистана, и судя по многочисленным сообщениям, они давно уже находятся на сопредельной с Таджикистаном территории.
Россия выстроила свои отношения с талибами, исходя из своих геополитических интересов, суть которых заключается в том, что чем хуже Белому дому, тем лучше Кремлю. Именно поэтому спецпредставитель президента России по Афганистану З. Кабулов и посол Москвы в этой стране Д. Жирнов де факто стали пресс-секретарями движения «Талибан». Союз России с талибами был основан на борьбе против армии США, НАТО и свержении проамериканского правительства в Афганистане. Эта программа уже выполнена.
Конечно, Москва будет стремиться к тому, чтобы поддерживать тесные отношения с талибами, которые, де факто, уже захватили власть в Афганистане. Движению «Талибан», в свою очередь, необходима поддержка Москвы для признания на международной арене. Но пока трудно предсказывать, как будут развиваться отношения между ними. Многое будет зависеть от самих талибов. Например, будут ли они выдворять из Афганистана террористов-уроженцев южной России? Откажутся ли талибы от признания Чеченской республики, о чем заявили в далеком 2000-м году?
Мне кажется, что у России в отношении талибов есть также план «В». Проходившие недавно учения в Таджикистане – ясный намек им, что в случае угрозы странам Центральной Азии с их стороны, Россия готова дать отпор. Предполагаемая угроза со стороны талибов и других террористических групп, находившихся в Афганистане, в свою очередь, увеличивает зависимость стран Центральной Азии от России, которая уже многие годы мечтает восстановить свое влияние в этом регионе.
Китайцы – прагматики, и они, как и Россия, тоже преследуют свои геополитические цели, поэтому им тоже все равно, с кем сотрудничать в Афганистане. Пекин вложил огромные суммы в Афганистане с целью выкачивания его земных недр, в том числе в Миси Айнак. Но это было в период правления проамериканского правительства. Сразу после захвата Кабула талибами Пекин сел за стол переговоров с ними. Для Китая сейчас важно, чтобы талибы выполнили ряд условий, в том числе: 1) не воспрепятствовать проекту «Пояс и путь» и 2) отказаться от поддержки уйгурских сепаратистов, которые находятся в Афганистане.
Но я также уверен, что в случае возникновения угрозы со стороны талибов или других террористических организаций странам Центральной Азии, Пекин, как и Россия, придет на помощь своим союзников в этом регионе.
Шерали Ризоён – Таджикистан в течении последних 25 лет последовательно придерживается позиции сотрудничества с легитимным правительством Афганистана; в том числе в период первого правления «Талибана» (1996-2001гг.) не имел с ним официальных отношений. Озабоченность Таджикистана по событиям в Афганистане вызвана следующим: 1) за весь период независимости стран Центральной Азии страны региона на двустороннем и многостороннем уровнях обозначали противодействия международному терроризму как фактор обеспечения региональной безопасности; 2) Практика «Талибана», т.е. силовой захват власти и формирования исламского эмирата, может активизировать маргинально-настроенные элементы, которые захотят подобное повторить в своих странах, в том числе государствах Центральной Азии. Прецедент «Талибана» существенным образом меняет систему обеспечения безопасности в Центральной Азии, и будет происходить переход вызовов и угроз от потенциального характера к реальному; 3) Таджикистан имеет самую протяжённую границу с Афганистаном и на сегодня северные провинции этой страны контролируются иностранными боевиками в том числе постсоветского происхождения: ИДУ, Джамоат Ансоруллох, Исламское движение Восточного Туркистана, Лашкари тайиба, Аль-Каиды и других. Боевики центральноазиатского происхождения первую очередь угрожают своим странам и нельзя верить заявлениям «Талибана», которые говоря об одном, в реальности использовали их в своей наступательной кампании.
Что касается сотрудничества Таджикистана с Россией и Китаем в сфере обеспечении безопасности, следует констатировать, что с этими странами подписаны соответствующие соглашения на двустороннем и многостороннем уровнях. Если данные страны признают «Талибан» как легитимную власть в Афганистане, то это будет как минимум противоречить существующим договорённостям в рамках СНГ, ОДКБ и ШОС. Таким образом, позиция официального Душанбе исходит из ясного понимания национальных интересов Таджикистана и приоритетов в сфере обеспечения безопасности.
Ведет ли Душанбе тесные консультации по Афганистану с другими странами ЦА или его позиция самостоятельна и полностью основана на национальных интересах (не региональных)?
Парвиз Муллоджанов – Нет никакого сомнения, что между странами региона, прежде всего, членами ОДКБ и ШОС, идут сегодня интенсивные обсуждения и обмен мнениями относительно событий в Афганистане. Несомненно, что таджикские власти донесли свою обеспокоенность до российского руководства, что обусловило выделение дополнительных ресурсов и вооружения для укрепления таджикско-афганской границы. В то же время таджикское руководство также учитывает настроение своих коллег в других странах СНГ, прежде всего, в России. В какой-то степени сегодня все страны СНГ взяли своего рода тайм-аут, чтобы разобраться в происходящем в Афганистане.
В этом смысле позиция Таджикистана не может быть изолирована и полностью самостоятельна – таджикские власти должны так или иначе учитывать мнения своих союзников. Скорее всего, более жесткая позиция Таджикистана отражает мнение определенных кругов в России и других странах СНГ, которые также относятся к талибам с большой долей недоверия. Дело в том, что и в самой России (как и в других странах СНГ) все же превалирует настороженное отношение к талибам, хотя и не столь ясно и открыто, как в Таджикистане.
Нурали Давлатов – Точных сведений на этот счет нет, но, тем не менее, я уверен, что президент Рахмон будет проводить консультации со своими коллегами из других стран Центральной Азии. Опыт у него есть. В 1996 году, когда талибы захватили Кабул и объявили о создании Исламского Эмирата Афганистана, именно по инициативе таджикского лидера президенты стран Центральной Азии (за исключением нейтрального Туркменистана, который поддерживал тесные отношения с талибами), и России, которую представлял премьер –министр В. Черномырдин (Б. Ельцин был тяжело болен), приняли решение о поддержке Северного альянса под руководством Ахмад Шаха Масуда.
Таджикистану сложно вести самостоятельную политику в отношении талибов, захвативших власть Афганистана вооруженным путем. Это связано с тем, что в нынешних условиях мировые и региональные державы заигрывают с талибами.
Шерали Ризоён – Во всех многосторонних встречах – в саммитах международных структур, а также в своих двусторонних встречах – политическое руководство Таджикистана всегда акцентирует свое внимание к ситуации в Афганистане и содействию мирному урегулирования затяжного конфликта. После 2017 года, с улучшением отношений стран Центральной Азии, региональное сотрудничество в сфере обеспечения безопасности заметно улучшились. Примером могут служить факты совместных учений вооруженных сил Таджикистана и Узбекистана, которые были проведены в территории обеих стран. Последние масштабные военные учения в том числе участием 201-базы России прошли в начале августа в полигоне Харбмайдон, на юге Таджикистана.
Анализ ситуации в Афганистане показывает, что “Талибану” будет трудно контролировать ситуацию в этой стране, так как, по сути, данное движение является неоднородным и уже сейчас наблюдается конкуренция между разными их крылами. В этом ключе позиция Таджикистана направлена как на обеспечение национальных интересов самого Душанбе, так и на усиление потенциала обеспечения стабильности и безопасности всей Центральной Азии.
Обусловлена ли эта позиция Таджикистана этническими факторами. То есть стоит ли ожидать, что “Талибан” действительно может включить таджиков в правительство и тогда Душанбе признает его легитимным?
Парвиз Муллоджанов – Фактор этнической солидарности с таджиками Афганистана также играет свой роль, но все же не в той степени, как соображения безопасности. С этой точки зрения, для таджикских властей включение таджиков в состав будущего правительства является прежде всего дополнительной гарантией предсказуемости и умеренности новых афганских властей.
Если представители Северного Альянса, с которыми у таджикских властей всегда были хорошие отношения, войдут в состав афганского правительства, то у Таджикистана и его союзников появится возможность оказывать хотя бы опосредованное влияние на ситуацию в Афганистане.
Кроме того, в Таджикистане распространено мнение, что долговременную политическую и экономическую стабильность в Афганистане невозможно обеспечить без привлечения к власти представителей национальных меньшинств, в первую очередь, таджиков. Другими словами, одностороннее доминирование пуштунов в политической и экономическим сферах не приведет к стабильности в Афганистане.
Нурали Давлатов – На протяжении двух десятилетий, этнический фактор в Афганистане для таджикского руководства практически не играл серьезной роли. Для официального Душанбе на первом месте стоит проблема безопасности с южного направления, то есть из Афганистана. Мне кажется, что таджикское правительство не будет торопиться с признанием Исламского эмирата Афганистана, пока ООН не исключит лидеров движения “Талибан “из своего черного списка, и пока мировые державы не установят с ними дипломатические отношения.
Шерали Ризоён – Таджикистан с первых дней независимости не рассматривал этнический компонент в своей политике сотрудничества с Афганистаном, и последовательно расширял взаимоотношения с легитимным центральным правительством этой страны. Заявление политического руководства Таджикистана по ситуации в Афганистане говорит о необходимости обеспечения интересов всех этнических групп многонационального Афганистана. Что касается таджиков, то они в Афганистане являются автохтонным населением, и их численность больше, чем в Таджикистане. Они не являются национальным меньшинством, а широко представлены во всех сферах, в власти, бизнесе, гражданском обществе и т.д. Позиция Таджикистана обусловлена тем, что если этнические группы Афганистана будут ущемлены, то такой мир будет хрупким и в их отношении центральная власть будет проводить репрессии. В таком положении, гуманитарная катастрофа в Афганистане будет еще масштабной.
Что касается самого «Талибана», они, по сути, пуштуноцинтричное движение, и другие народы мало представлены в их рядах и не имеют возможности повлиять на общую их политику. В этом ключе, исходя из заявления президента Эмомали Рахмона, можно сделать вывод, что Таджикистан признает ту власть, которая будет сформирована с участием всех граждан Афганистана по их волеизъявлению, и без нынешнего доминирования “Талибана”.
Как активна внешняя политика Душанбе в направлении Южной Азии, включая Пакистан и Индию? Что думают в Таджикистана по поводу возможного усиления экономического обмена со странами ЮА? Каковы экономические интересы Таджикистана в ЮА?
Парвиз Муллоджанов – Внешняя политика Таджикистана на южном направлении остается все же на втором плане – по сравнению с отношениями со странами СНГ и КНР. Вместе с тем, таджикские власти придают первостепенное значение реализации проекта CASA-1000, что заложено в стратегии развития страны на следующие десять лет. Кроме того, таджикский крупный бизнес заинтересован в развитии транспортных путей в южном направлении, в сторону ЮА, Пакистана и Индии. Считается, что этот путь наиболее благоприятен для окончательного выхода страны из геополитического тупика; кроме того, стоимость доставки товаров по южному маршруту значительно ниже, чем транспортировка через территорию стран СНГ.
Что касается Пакистана, то на мой взгляд, в отношении в этой страны в странах СНГ накопилось достаточно значительный объем раздражения и недовольства. Политика Пакистана в Афганистане в целом воспринимается как дополнительный негативный фактор, который потенциально дестабилизирует регион. Возможно, что последнее заявление президента Рахмона является отражением этого общего недовольства, разделяемого большинством его союзников по СНГ.
Соответственно, можно предположить, что в случае углубления кризиса в Афганистане, Таджикистан может предпринять определенные шаги по сближению с Индией, которая все больше воспринимается как противовес геополитическому влияния Пакистана.
Нурали Давлатов – Одна из стратегических целей таджикского правительства – это выход из коммуникационного тупика. Таджикистану важно эффективное использование порта пакистанского порта Гвадар и Китайско-пакистанского экономического коридора. Наша страна принимает активное участие в CASA -1000, чтобы экспортировать излишки своей электроэнергии в летний период в страны Южной Азии, в первую очередь, в Пакистан, а в перспективе в Индию.
Шерали Ризоён – Пакистан и Индия в Афганистане имеют серьезную конкуренцию. Доминирование «Талибана», которое по сути является пропакистанской силой, не устраивает Индию. Пакистан и Индия также конкурируют между собой в Центральной Азии, но официальный Душанбе смог построить тесные взаимоотношения с обоими этими государствами. С Пакистаном Таджикистан связывают тесные контакты на высоком уровнях. Пакистан и Индия (в перспективе) являются потенциальными покупателями электроэнергии Таджикистана, которая будет экспортироваться через ЛЭП CASA-1000, хотя, про эту линию сегодня появляются разные оценки, но ее актуальность сохранится, поскольку рост населения и экономики этих стран приведет их более существенному потреблению электроэнергии. Другим наиболее важным проектом можно назвать использование Ваханского коридора, который разделяет Таджикистан и Пакистан. Строительство автомобильной дороги между Читралом (Пакистан) и Ишкашимом (Таджикистан) соединит дорожную инфраструктуру обеих стран, и даст возможность как Таджикистану, так и другим странам Центральной Азии выйти в порт Гвадар. В этом ключе в Таджикистане заинтересованы в расширении взаимоотношений со странами Южной Азии, поскольку данное направление во многом способствует достижению поставленных стратегических целей страны: выйти из коммуникационного тупика и превратиться в транзитную страну.
Какие усилия ведутся в Таджикистане по охране границы и возможно ли проникновение радикальных лиц и идей в страну, как это было после 2001 года?
Парвиз Муллоджанов – По имеющимся данным, таджикские власти сегодня предпринимают беспрецедентные усилия по полному перекрытию границы. Направлены дополнительные силы, организационные и финансовые ресурсы, подготовлены дополнительные меры по укреплению границы. В случае обострения возможны обращение за помощью к союзникам по ОДКБ или мобилизация резервистов и ополчения на местах.
Большинство таджикских экспертов считают, что в ближайшие месяцы попытки масштабных прорывов через границу маловероятны – во-первых, потому, что талибы сегодня заняты укреплением своей власти в Афганистане. Во-вторых, талибы заинтересованы в укреплении своего международного имиджа, что необходимо для привлечения инвестиций в страну. Поэтому, скорее всего, талибы будут препятствовать попыткам прорыва через границу со стороны среднеазиатских экстремистов, скопившихся на севере Афганистана.
Вместе с тем, вряд ли талибы будут избавляться от своих союзников на местах, во многом благодаря усилиям которых они сумели захватить северные провинции Афганистана. Поэтому, скорее всего, экстремисты получат возможность сохранить свои базы в стране под общим контролем талибов. Им не будут разрешать организовывать крупные провокации на границе, но они вполне смогут продолжать ведение своей подрывной деятельности в отношении соседних стран. В этом смысле в Таджикистане большинство экспертов полагают, что при режиме «Талибана», Афганистан вполне может превратиться в новый центр распространения экстремисткой идеологии не только в регионе, но и за его пределами.
Нурали Давлатов – Учитывая угрозы, которые могут исходить из талибского Афганистана, президент Рахмон недавно объявил о мобилизации 20 тысяч резервистов, которые в случае возникновения опасности будут защищать границы.
Я думаю, что пограничные войска и армия Таджикистана находятся в состоянии готовности. Также в случае угрозы Россия, и ряд других соседних государств, возможно и Китай, отправят свой военный контингент в Таджикистан.
Но с приходом талибов к власти возникла еще одна очень серьезная опасность. Это радикализация сознания, которая будет формироваться в результате вывода армии США и НАТО из Афганистана. Речь о том, что экстремисты и радикалы могут прийти к такому выводу, что, если талибы разгромили самые лучшие армии мира, а значит, нечеловеческие методы, которые они использовали в своей борьбе, достойны подражания. Нельзя забывать, что радикализация сознания в современном мире будет распространяться не путем незаконного перехода границ и тайного распространения подпольной литературы, как это было в ХХ веке, а через Интернет, контролировать который удается не всегда.
Шерали Ризоён – За последние 20 лет в Таджикистане реализован ряд мер для укрепления своих границ в южном направлении. Ежегодно, в течении нескольких лет пограничники Таджикистана пресекают незаконный переход границ, но после 2009 года с появлением иностранных боевиков на северных провинциях Афганистана, ситуация там стала меняться, и в Таджикистану этому вопросу уделяют большое внимание. Проникновение иностранных боевиков можно оценить как маловероятное, постольку: 1) они все, как и «Талибан», зависимые от внешних сил, т.е. поддерживаются региональными игроками и без их соответствующего разрешения не пойдут на такой шаг; 2) их численность небольшая, и многие обзавелись семьями; 3) вооружённые силы Таджикистана имеют достаточный потенциал, чтобы отразить угрозу из южного направления.
Что касается проникновения радикальных идей из Афганистана в Таджикистан и в другие страны Центральной Азии, следует подчеркнуть, что ИДУ и Ансоруллох при соглашательской позиции «Талибана» могут усилить вербовку граждан региона (по сообщению СМИ, это уже сегодня происходит), т.е. данная угроза является актуальной. В обозримом будущем, если «Талибан» укрепит свою власть в Афганистане, то это страна будет центром протяжения радикально-настроенных жителей из других стран, и вызовы и угрозы для всех государств Центральной Азии будут нарастать. Поэтому странам региона, и в том числе ключевым игрокам, нужно быть готовым к любому сценарию развития событий в Афганистане, и нельзя уменьшать или недооценивать потенциал исходящих вызовов и угроз.
