“От Кабула до Калькутты жители Южной Азии – наследники колониального раздела могут черпать вдохновение в своей истории в мечтах об устойчивом будущем”. Прия Сатиа – профессор международной истории в Стэнфордском университете Раймонда А. Спруанса и отмеченный наградами автор книг “Spies in Arabia: The Great War and the Cultural Foundations of Britain’s Covert Empire in the Middle East”, “Empire of Guns: The Violent Making of the Industrial Revolution” – пишет в этой статье Foreign Policy для о том, как британский колониализм перечертил регион и обрек его на неутихающие конфликты и декады насилия.
Перевод в сокращении
14 августа 2021 года – накануне взятия талибами Кабула – стал еще одним августовским праздником в Индии (15 августа – день независимости Индии, посвящённый приобретению независимости страны от Соединённого Королевства в 1947 году). Премьер-министр Индии Нарендра Моди объявил этот день «Днем памяти ужасов раздела» – днем памяти о насильственном разделении британской колониальной Индии на отдельные страны – Индию и Пакистан, что породило самую массовую миграцию в истории человечества. Миллионы людей были обречены на скитания, потеряв дом, средства к существованию и образ жизни (прим. – Это событие привело к смерти около 1 млн человек, а также к массовым миграциям около 18 млн человек, из которых почти 4 млн «не были обнаружены» при последующих переписях). Смерть, насилие и пытки сопровождали месяцы внезапного перемещения, после того как сэр Сирил Рэдклифф провел в значительной степени произвольную границу, разделяющую Пенджаб и Бенгалию. 14 августа – это и день, когда Пакистан отмечает свою независимость. (Независимость пришла в Британскую Индию в полночь 14 августа, Индия отметила свою независимость 15-го, а Пакистан 14-го.)
1947 год ознаменовался не только созданием новой границы между Пакистаном и Индией, но также, что не менее катастрофично, границей между Пакистаном и Афганистаном. Сегодня, когда афганцы устремились через границы, память о прошлом и продолжающееся переосмысление раздела колониальной эпохи имеют важное значение для жителей Южной Азии и для тех, кто продолжал и продолжает вмешиваться в дела Афганистана.
До линии Рэдклиффа была линия Дюранда. Британцы, захватив территорию Афганистана во время Второй англо-афганской войны в 1878–1880 годах и присоединив ее к Британской Индии, отправили своего чиновника Мортимера Дюранда оформить эти завоевания договором 1893 года. Афганистан не был полностью суверенным: британцы контролировали его внешние отношения в полуколониальном порядке, обычном для британской практики во многих частях мира. Таким образом, договор был принудительным (и, возможно, намеренно прикрывал истинные намерения ошибочным переводом), как это часто случалось с британскими договорами колониальной эпохи. Действительно, линия Дюранда была проведена вскоре после того, как европейские державы с таким же произволом начертили границы на карте Африки.
Линия перерезала большой регион, населенный пуштунами, многим из которых Афганистан разрешил сохранять самоуправление: при этом западная половина вошла в сферу влияния Афганистана, а восточная половина – в британскую сферу. Британцы взяли прямой формальный контроль над наиболее восточными районами, но неформально влияли и на тех, проживавших около линии, например, в Вазиристане, предоставляя местным племенам субсидии и оружие. Поскольку линия была не физической границей, а разграничением сфер влияния, здесь сохранялась значительная свобода передвижения. Но жители, которым линия была навязана, протестовали, что спровоцировало восстание в 1897 году.
После подавления этого восстания (в котором участвовал молодой Уинстон Черчилль) британцы восстановили контроль над спорными частями разграниченной территории и попытались остановить поток оружия в регион. В 1901 году они включили непосредственно контролируемые восточные районы в Северо-Западную пограничную провинцию Британской Индии. В том же году к власти в Афганистане пришел новый эмир и снова поставил под сомнение британское разделение региона, что побудило британцев попытаться пересмотреть договоренности в 1905 году. Тем не менее линия оставалась спорной. В том же году британцы также разделили Бенгалию на восточной границе Индии по религиозному признаку с целью подорвать усиление там антиколониальных настроений. (К 1911 году антиколониальный отпор вынудил отменить этот раздел, хотя Рэдклифф снова разделит регион в 1947 году.)
Во время Первой мировой войны дела Индии и Афганистана оставались запутанными: антиколониальные активисты создали независимое Временное правительство Индии в Кабуле, строя планы с турецкой и германской империями с целью освободить не только Индию, но и все исламские страны от британского владычества. Члены этого движения работали с большевиками, панисламистами, паназиатами и другими антиколониальными активистами вплоть до Калифорнии, придерживаясь гуманистической этики интернационализма и любви. Они видели в этой совместной борьбе самоцель, независимо от ее политических результатов.
Поощряя эти антиколониальные силы, Афганистан также заявил о своей полной автономии после войны и попытался вернуть себе спорные районы, граничащие с Британской Индией, включая Моманд и Вазиристан. Однако в результате Третьей англо-афганской войны 1919 года вопрос снова остался нерешенным. Предвидя сегодняшнюю стратегию США с использованием беспилотных летательных аппаратов, британцы прибегли к новой технологии воздушной полиции в регионе, которую начальник штаба ВВС США Хью Тренчард счел подходящей «с учетом психологии, социальной организации и образа жизни племен, а также характера страны, в которой они живут».
Индийские антиколониальные активисты, связанные с Кабулом в военное время, продолжали массово популярную послевоенную антиколониальную борьбу Индии. Но пока они мечтали о федеральной структуре, британская практика проведения жестких границ, разделяющих народы, приобрела новую силу и цель. Раздел был объявлен «решением» политического конфликта между различными группами по всей империи – раздел Ирландии в 1921 году в обмен на независимость (Северная Ирландия осталась в составе Соединенного Королевства) стал образцом для рекомендации аналогичного «решения» для Палестины в 1930-е гг. К 1940-м годам раздел был стандартной частью британского инструментария деколонизации. И британское оправдание колониализма в Южной Азии, заключающееся в том, что индуисты и мусульмане представляют собой отдельные нации, требующие посреднического присутствия, способствовало созданию отдельных, основанных на религии электоратов. Но не все мусульмане поддержали раздел. Движение пуштунов Худаи Хидмадгар (в переводе с фарси – “Слуги Господа”) на Северо-западной границе, ненасильственная антиколониальная организация, тесно связанная с движением Конгресса Ганди, решительно выступало против раздела.
Когда в июне 1947 года был объявлен план раздела, хидмадгары опасались, что география автоматически отнесет их к Пакистану, против создания которого они категорически возражали из принципиальных соображений. Вместо этого они, как и афганское правительство, настаивали на независимом Пуштунистане. После августа 1947 года, когда пенджабцы и бенгальцы бежали, спасая свои жизни, через новую линию Рэдклиффа, пакистанское правительство встало на защиту спорной линии Дюранда, поскольку пуштуны и афганское правительство отрицали ее законность и отвергали претензии Пакистана на прилегающие к ней пуштунские районы. Несмотря на энергичные усилия Пакистана подавить движение Паштунистан, оно выжило, найдя лояльную поддержку со стороны президента Афганистана Дауда Хана в 1970-х годах.
Американская поддержка борьбы моджахедов против советского присутствия в Афганистане была отчасти направлена на укрепление границы на линии Дюранда. (Коммунистические правительства во время советской оккупации отказались признать линию Дюранда в качестве границы.) Но даже агенты, которых Пакистан готовил для вмешательства в Афганистан, отказались служить этой цели. Граница была более или менее спорной во время самого конфликта, но моджахеды, набранные в основном из пуштунов, сохранили лояльность позиции пуштунов, навечно обозначенной против линии Дюранда. Так было и с талибами: поддержка Пакистана не перевесила пуштунскую лояльность талибов исторической оппозиции линии Дюранда.
Пуштуны по обе стороны границы отрицают законность линии Дюранда, но пакистанское правительство, подконтрольное пенджабской элите и, возможно, ожесточенное насильственным разделом их собственной общины в 1947 году, безжалостно подавляет стремление пуштунов к единству и автономии. Пакистан с нарастающим отчаянием цеплялся за принцип территориальной целостности, особенно после потери бенгальской половины страны, ныне Бангладеш, в 1971 году. В последнее время Пакистан разрушает приграничную жизнь, строя границу таким образом, чтобы она могла соперничать с индийско-пакистанской границей на востоке – граница настолько укреплена, что это одна из немногих искусственных структур, видимых из космоса. Удерживая пуштунскую землю, на которую претендует Афганистан, пакистанское правительство при поддержке США стало еще более радикальным в отношении этой земли и ее народа, в то время как в Индии правительство Моди также радикализирует идею мусульманского «другого», вспоминая раны 1947 года.
Повсюду мы видим сопротивление централизующей власти, которая является наследием колониального правления, и борьбу за усиление местного управления, федерализма и многоуровневых форм суверенитета, способствующих сосуществованию друг с другом
В регионе синкретических культур, родившихся в результате длительного смешения, как колониальные, так и постколониальные правительства предпринимали бесконечные деструктивные усилия по разделению людей на ячейки на базе языка, религии и этнической принадлежности, вместо того, чтобы предоставить им свободу сосуществования, поддерживаемую более свободными федеральными структурами, которые предлагали многие антиколониалисты. Но смешивание сохраняется. Миллионы афганских беженцев проживают в Пакистане, и призрак невидимого пакистанского и бангладешского присутствия подпитывает фанатичную политику гражданства правительства Моди. Кто индиец, а кто бангладешец? Кто пакистанец, а кто афганец? Повсюду на окраинах Южной Азии – от Кашмира до Кералы, от Бенгалии до Паштунистана мы видим сопротивление централизующей власти, которая является наследием колониального правления, и борьбу за усиление местного управления, федерализма и многоуровневых форм суверенитета, способствующих сосуществованию друг с другом, как было задумано антиколониальными мыслителями и активистами Временного правительства Индии в Кабуле, хидмадгарами и Махатмой Ганди.
В то время как холодная война помогла стимулировать федеративное объединение Европы, очнувшейся от ужасов националистического насилия, развязанный ею неоколониализм в то же время способствовал фрагментации Южной Азии на подобные крепости национальных государств, с постоянной демонизацией врагов внутри и снаружи. Тем не менее альтернативные варианты будущего никогда не исключаются. Жители Южной Азии все еще могут мечтать за пределами этих крепостей и продвигать устойчивые составные культуры, ориентированные на общую защиту воды и земли, что имеет решающее значение для выживания в наше время.
