Книга историка Кристы Гофф Nested Nationalism: Making and Unmaking Nations in the Soviet Caucasus (Встроенные национализмы: создание и переделка наций на территории Советского Кавказа), опубликованная издательством Cornell University Press в 2020 году, –– работа, в которой рассказывается о советской политике национальных меньшинств – как задумывалась политика и практика управления их идентичностями, правами и сообществами; к каким личным и политическим последствиям приводила подобная политика в Советском Союзе. Титульные нации, которые жили в советских республиках, названных в их честь, обладали сравнительными привилегиями в пределах «своих» республик, но и их часто коробило влияние Москвы и гегемония России, простирающаяся по всему Советскому Союзу. В то же время национальные меньшинства часто жаловались на то, что националисты, стоявшие во главе республик, стремились к строительству титульных наций за счет ассимиляции и полного этноцида меньшинств. Опираясь на обширные архивные данные и исследование устных историй, собранных в Армении, Азербайджане, Дагестане, Грузии и Москве, Криста Гофф пришла к выводу о том, что советская национальная политика способствовала возникновению рекурсивных, встроенных друг в друга отношений между национализмом большинства и меньшинства, а также национальными идентичностями.
В своих исследованиях по Азербайджану, Грузии, Дагестану и Ирану Гофф пытается ответить на вопросы: какие механизмы поддерживали культурное развитие и идентификацию меньшинства в рамках политики ассимиляции? Как идеи сепаратистов распространялись среди активистов нетитульного меньшинства? Как опыт и политика Советского Союза продолжают формировать современные межэтнические отношения и ожидания?
Подробнее о своей книге Криста Гофф рассказывает в подкасте New Books Network, содержание которого мы суммировали и перевели.
Профессор Криста Гофф – доцент кафедры российской и советской истории Университета Майами, специализируется в изучении национализма, гражданства, империй, этнических конфликтов, устных историй, включая регион Северного и Южного Кавказа. Гофф окончила магистратуру в Университете Брауна и защитила докторскую в Мичиганском университете. Она проходила обучение в университетах Санкт-Петербурга, Иркутска и Баку.
В начале подкаста Гофф рассказывает о том, что на написание книги ее подтолкнули беседы с людьми, переехавшими в Россию с Кавказа, а также представителями тех национальных меньшинств, которые считались меньшинствами как в Советском Союзе, так и на уровне республик. Эти меньшинства не обладали привилегиями титульных наций. И разговоры с ними натолкнули Гофф на мысли о разных уровнях миноритизации, о принадлежности и перемещении, а также о советских национальностях, политике и историях. В прочитанных книгах Гофф не нашла ответы на свои вопросы, т.к. основной фокус в них был направлен на титульные нации, а истории о нетитульных меньшинствах обрывались на 30-х годах, когда правительство закрыло программы и отделы по оказанию поддержки меньшинствам, их культуре и идентификации – подразумевалось, что к тому времени процесс ассимиляции уже произошел. Однако Гофф понимала, что это не так, и что в СССР существовали разные виды миноритизации, при которых нетитульные меньшинства сталкивались с уникальными возможностями и опытом, о которых посторонние даже и не подозревали. Так она поставила задачу критически рассмотреть эту историю, собрать устные свидетельства и интервью, и написать о тех людях, которые жили вне концептуального ограничения государства.
Для Гофф работа с архивами имела определенное значение: сначала она проводила интервью и собирала истории в сообществах, а затем искала информацию о тех событиях, школах или движениях, о которых ей рассказывали в интервью. Но часто получалось так, что информация в архивах не находилось. И Гофф стала задумываться о причинах отсутствия материалов: связано ли это было с тем, что их не сохранили, или их просто не удавалось найти, или они до этого не попали ни в одну из бюрократических категорий и т.д.? Тем не менее, когда все же материалы, подтверждающие рассказы представителей меньшинств, находились, они живописали картину многолетнего контроля и притеснений, которым подвергались меньшинства.
Книга написана в хронологическом порядке: сначала она рассказывает о 1920-х годах, затем 60-х, а потом уже приводится информация о современном опыте меньшинств. Гофф старается рассказывать не только отдельные истории нетитульных меньшинств, но и рассматривает в общем контексте истории титульных наций.
В первой главе книги Гофф рассказывает о зарождении процесса миноритизации в 20-х годах, когда нетитульные меньшинства стали меньшинствами, и как на раннем этапе советской истории переплелись процессы строительства титульных наций и этноцида [«стирания»] меньшинств.
Во второй главе Гофф переходит ко Второй мировой войне, а также поствоенной траектории вопросов о национальных правах и идентификации на территории Советского Кавказа. Она рассказывает о том, как Вторая мировая повлияла на государственность в вопросах строительства нации на примере того, как советские иностранные интервенции в Иране и Турции способствовали расцвету национализма на Советском Кавказе, что в дальнейшем привело к выступлениям республиканских элит в районах проживания меньшинств, которые являлись спорной территорией. В эту главу включено повествование об ужасных преступлениях, опасных стереотипах, агрессивной ассимиляции и депортации большого количества людей, которые происходили во время войны, до нее и после.
Гофф отмечает, что эта глава очень важна для понимания того, как военные процессы повлияли на возникновение плеяды лидеров-националистов, которые оказались во главе Азербайджана в 50-х годах. В 3-й, 4-й и 5-й главах Гофф рассказывает о последствиях советской национальной политики.
История нетитульных меньшинств хорошо объясняется на примере переписи населения (в том числе и Всесоюзных переписей населения 30-х и 50-х годов) и истории талышского народа. С 1960 по 1989 г. талыши не включались в какие-либо переписи в качестве отдельной этнической группы, поскольку считались частью азербайджанских тюрок, хотя талыши говорят на иранском языке. По некоторым оценкам в 1970-ом году талышо-язычное население Азербайджана возможно составляла около 110 тысяч человек. Вновь они появились в переписи 1989 года, которая зафиксировала в СССР 21 602 талыша, из которых 21 169 проживали в Азербайджане. Этнографы, лингвисты, картографы, политики и остальные работники, которые курировали список национальностей переписи населения, выполнение самой переписи, а также те, кто были ответственны за ее результаты и дальнейшие кампании, понимали суть переписи по-разному, а также по-разному подходили к вопросу о том, кто должен был быть учтен в переписи, а кто – нет.
Таким образом, перепись населения играла огромную роль в жизни меньшинств, т.к. те народности, которым говорили о том, что официально они больше не существуют как народности, сталкивались не просто с проблемой самоидентификации, но и с тем, что у них пропадали права меньшинств – они не могли требовать инфраструктуру, вокруг которой могли бы организовать борьбу за свои права.
Гофф рассказывает о том, что многие титульные нации СССР жаловались на гегемонию русского языка и русской культуры, которая способствовала снижению значимости их титульного языка на территории советских республик. Требуя повышения значимости своих языков, представители титульных республик навещали территории проживания меньшинств, где занимались тем, что запрещали детям меньшинств обучаться на их родном языке. Таким образом, в Советском Союзе имели место множественные формы миноритизации, и чтобы их понять, их необходимо было рассматривать в совокупности друг с другом.
Государство как бы дарует толерантность, а благодарные меньшинства принимают все ограничения этой толерантности.
В настоящее время в Азербайджане приветствуется толерантность. Страна представляет собой модель толерантности, мультиэтничности и мультинационализма. И, по мнению Гофф, подобный подход зиждется на прошлых практиках неравенства. Государство как бы дарует толерантность, а благодарные меньшинства принимают все ограничения этой толерантности. И это неудивительно, потому что любому из существующих государств присуще неравенство. Но проблематичным является отказ признать существующие неравенство, дискриминацию и некоторые военные практики. И чем громче государство заявляет о своей общности, тем сильнее эти заявления маскируют существующее неравенство, как это и было в прошлом.
Далее в подкасте Гофф отмечает, что на протяжении всей книги уделяет внимание отношениям СССР с Ираном и Турцией. В особенности, это актуально для второй главы, в которой рассказывается о попытках интервенции или удавшихся интервенциях Советов в эти страны. Политика Ирана и Турции влияет на отношение советского государства и глав республик к меньшинствам. Советским властям приходится переоценить факторы риска, которые представляют нетитульные меньшинства, большая часть которых проживают на территории Ирана. Это вопрос безопасности границ и необходимости ассимиляции меньшинств. После того, как во время Второй мировой войны Советы вместе с британцами оккупируют Иран, СССР активно вовлекается в процесс строительства национальных либеральных движений в курдских и азербайджанских сообществах Ирана, и это оказывает определенное влияние на азербайджанцев и курдов, которые проживают на территории Южного Кавказа. Гофф отмечает, что динамика, которая наблюдается на территории Советского Кавказа после формирования и укрепления международных границ, продолжает действовать на более широком региональном пространстве, включая Турцию и Иран.
На просьбу рассказать о лезгинах – нетитульном меньшинстве – Гофф сообщает, что в Советском Союзе даже у отдельных народностей, которые относились к меньшинствам, был свой собственный опыт и пути развития. И если сравнить лезгин и талышей, то можно увидеть, что обе народности сильно отличались друг от друга: талыши проживали на Южном Кавказе и в Иране, а лезгины жили в Азербайджане и Дагестане. В Дагестане лезгины не относились к титульной нации, т.к. там таковой не было, но определенными привилегиями наряду с другими национальностями они обладали. Таким образом, в Дагестане они как бы разделяли тот ведущий статус, который был присущ некоторым национальностям в других республиках более высокого уровня.
Подобные отношения азербайджанских лезгин с Дагестаном очень важны, т.к. на начальных этапах дагестанские власти пытались не только заявлять о территориальных претензиях на Северный Азербайджан, но и отстаивать права лезгин. В 50-ых в Азербайджане даже в некотором роде происходит восстановление доступа к школам меньшинств, где обучение происходит на родном для них языке. Гофф отмечает, что в ее книге Дагестан и Грузия выступали в качестве некого островка свободы, где меньшинства из Азербайджана могли организоваться и пытаться продолжить лоббирование за свои права.
Информация о 50-х годах была более полной, чем информация о 60-х и 70-х, т.к. материалов из частных коллекций, с которыми Гофф работала, практически не осталось, а в интервью людям было легче вспомнить то время, когда они активно боролись за свои права, чем то, что случилось с ними дальше. Поэтому у Гофф ушло много времени на сбор дополнительного архивного материала, с которого позднее сняли гриф «секретно». И именно там Гофф обнаружила, что борьба за права, в которой участвовали представители общины лезгин в Азербайджане в 50-х и 60-х годах, способствовала созданию нового статуса-кво. И заново открытые школы, в которых можно было учиться на родном языке, колонки в газетах, написанные на родном языке, по-прежнему существовали до 80-х годов, хотя, возможно, только и на бумаге. Официальные документы свидетельствовали об одном, а устные истории – о другом: в официальных документах говорилось о том, что школы оставались открытыми, а люди рассказывали о том, что финансирование этих школ было прекращено. В библиотеки перестали поступать книги на родном языке меньшинств, и люди, которые не говорили на азербайджанском, не могли больше их посещать. Власти запрещали меньшинствам отдавать детей в школы, открытые для представителей меньшинств. Поэтому Гофф пришла к выводу, что существовали неформальные практики, согласно которым представителей меньшинств сильно притесняли.
На Западе люди не слишком много знают о меньшинствах Советского Союза, т.к. история центра (Москвы) сильно отличалась от истории республик. То, что происходило в городской или центральной части республики, казалось совершенно другим на уровне сельских районов той же республики. К примеру, если говорить о политике 38-го года, когда на высшем уровне обязательным стало образование на русском языке, то на местном уровне происходила другая история. Школы нетитульных меньшинств замещались школами не на русском языке, а на языке титульной нации республики, где меньшинства проживали. При этом меньшинства часто не знали язык титульной нации или даже не стремились к его изучению.
Поэтому Гофф отмечает, что история центра и республик сильно отличалась от истории регионов, в которых жили нетитульные меньшинства. Она считает, что в области изучения меньшинств нужна новая хронология и категоризация, а также новые методы в изучении истории Советского Союза. По мнению автора, ее книга также вносит свой значимый вклад в историографию Азербайджана, т.к. в последней меньшинствам до сих пор часто отводится роль врага. Советский Союз был местом национализации, в основе которой лежали различные формы насилия, а неравенство и незащищенность присутствовали в отношениях центра и нерусскоговорящих республик, но это также было наследием империи и колониализма.
