Хотя внешняя политика Турецкой Республики в Центральной Азии за последние тридцать лет имела свои взлеты и падения, сейчас кажется неоспоримым тот факт, что страна сумела войти в число значимых геополитических игроков в регионе через усиление двусторонних отношений, а также сотрудничества на базе международных институтов. Однако у этой, казалось бы, успешной стратегии есть и лимиты.
После прихода к власти Эрдогана
При президенте Р. Эрдогане (премьер-министр с 2003 года и президент Турции с 2014 года) Турция смогла особенно заметно увеличить влияние в Азии. Цели этой политики кристаллизировались в новой стратегии Турции, направленной на усиление связей с Азией. 5 августа 2019 года министерство иностранных дел Турции (при министре Чавушолу) выступило с инициативой «Новая Азия», которая преследует четыре цели: 1) улучшение межгосударственных отношений, 2) расширение торгового потенциала частного сектора, 3) укрепление академического сотрудничества и 4) развитие взаимодействия между обществами.
В 2009 г. Турция смогла создать себе институциональную базу, с которой могла более уверенно выступать как актор внешнего воздействия в регионе. В том году формат ежегодного саммита глав тюркоязычных государств расширился образованием в г. Нахичевань (Азербайджан) Совета сотрудничества тюркоязычных государств (ССТГ), также именуемого Тюркским советом. На этапе учреждения в Тюркский совет вошли Турция, Азербайджан, Казахстан и Кыргызстан.
С 2010 г.расширяется многостороннее влияние Турции в регионе. С другой стороны, это стало возможным впоследствии роста интереса самих стран региона к Анкаре, в частности в сфере гуманитарного сотрудничества и инвестиций. За несколько лет между Турцией и странами центрально-азиатского региона было реализовано немало проектов в бизнес-сфере: Турция открыла новые авиарейсы со странами ЦА, стала на ежегодной основе проводить двусторонние бизнес-форумы, инвестировала в строительство международного аэропорта в Ашхабаде и восстановление порта Туркменбаши в Каспийском море. Инвестиционные проекты способствовали более тесному переплетению экономик центрально-азиатского региона с Турцией. Если в 2010 г. товарооборот Турции со странами Центральной Азии составлял 6,54 млрд долларов, то в 2014 г. он достиг 8,6 млрд.
Переломным этапом в позиционировании Турции в Центральной Азии стала победа на президентских выборах 2014 г. Реджепа Тайипа Эрдогана – бывшего премьер-министра и лидера Партии справедливости и развития (ПСР). По итогам всенародного референдума 2017 г. по изменению формы правления в Турции избрали президентскую форму власти. В свою очередь смена режима в Узбекистане в 2016 г. позволила Турции возобновить отношения с Ташкентом, которые были заморожены с 1997 г. из-за конфликта И. Каримова с властями Турции.
С приходом экспрессивного Эрдогана впервые во внутренней и внешней политике турецкого руководства отчетливо прослеживается стремление использовать исламский фактор в целях мобилизации поддержки как внутри государства, так и за его пределами.
Османизм, пантюркизм и панисламизм
Если рассматривать Турцию с точки зрения геополитической стратегии, то турецкая геополитическая доктрина весьма региональная. Еще первый советник Эрдогана и его министр иностранных дел Давутоглу в своем видении «стратегической глубины» Турции утверждал, что ей суждено стать региональным гегемоном, объединяя географический детерминизм с культурным влиянием и историческим опытом. Турецкий геополитический проект уходит корнями в историческое прошлое Турции, бывшей некогда в числе величайших империй мира, и ставит в качестве одной из задач вовлечение государств Центральной Азии в ареал своей цивилизации. В качестве идеологического обоснования Турция видит историческую территорию Османской империи (османизм), общность происхождения (пантюркизм) и общность религии (панисламизм). По сути, на этих трёх столпах (османизм, пантюркизм и панисламизм) строится геополитическая стратегия и внешнеполитическая доктрина Турции. Неоосманизм стремится возродить «великую Турцию», модернизируя классическую цивилизационную модель наследия Османской империи, опираясь на экономическую, военную и политическую мощь.
Хотя финансовый рычаг Турции несопоставим с США или Китаем, мягкая сила Турции в Центральной Азии основывается прежде всего на развитии культурных, гуманитарных, экономических связей через образовательные учреждения, бизнес-структуры и международные организации (Тюркский совет, ТИКА, ТЮРКСОЙ и др.). В дополнение к преимущественно гуманитарным программам, Турция все же инвестирует и в предоставление экономической и, что важно в последнее время (что ставит ее в позицию соперничества с Россией) – военно-технической помощи. Например, Турция предоставляет гранты для студентов из Центральной Азии, предлагает странам региона военную технику, бесплатное обучение военнослужащих и сотрудников правоохранительных органов.
Рост торговли и тесная связь бизнес-сообществ на низовом уровне
Турция всегда входила в число главных торговых партнеров, благодаря тесным связям и свободной кооперации на уровне малого и среднего бизнеса. Такие бизнес-связи в основном осуществляются самостоятельно, ведь у Турции недостаточного государственного финансирования на такие нужды. Пандемия привела к росту безработицы в Турции до 26%, а бюджет страны в 2020 г. вышел с дефицитом в 24,7 млрд долл. против 21,77 млрд в 2019 г. В 2021 г. предполагается дефицит в 30,74 млрд долларов. Тем не менее, с 2012 года объем внешней помощи Турции резко вырос с 1,3 миллиарда долларов в 2011 году до 8,1 миллиарда долларов в 2017 году, несмотря на замедление темпов роста турецкой экономики.
Туркменистан. По экономическому влиянию в Туркменистане Турция превосходит Россию. За 2020 г. товарооборот между Россией и Туркменистаном составил 1 млрд. долл, тогда как товарооборот между Турцией и Туркменистаном – 2 млрд. долл, что в 3 раза больше, чем в 2018 г. Общий объем турецких инвестиций превышает 47 млрд. долл.
Кыргызстан. Основными сферами турецких инвестиций в Кыргызстане являются строительство инфраструктурных объектов, торговля, транспорт и энергетика. Инвестиции в основном представлены частно-государственными компаниями. Так, в сентябре 2019 г. в Бишкеке открылся отель Sheraton – пятизвездочная гостиница, входящая в сеть отелей Mariott Group (США), под управлением группы компаний «Мыстачоглу» (Турция).
Кыргызстан интересен Турции больше в культурно-гуманитарной сфере сотрудничестве. Так, например, при кыргызских вузах открыты центры по изучению турецкого языка, а при посольстве Турции в Кыргызстане работает центр изучения турецкого языка TTEÖMER, который способствует не только изучению языка, но и выезду студентов из Кыргызстана в Турцию в целях обучения. Кроме того, весьма активным было участие протурецких организаций в спонсировании и поддержке в проведении в Кыргызстане III Всемирных игр кочевников в 2018 г. В том же году при участии глав Турции и Кыргызстана была открыта центральная мечеть Бишкека, построенная на средства Турецкой Республики со стоимостью строительства 35 млн долларов США.
Узбекистан. В 2017 г. новый президент Узбекистана Ш. Мирзиёев совершил первый за 20 лет государственный визит в Турцию. После встречи двух лидеров было подписано 26 соглашений в сфере экономики, образования, культуры, здравоохранения, банкинга и военной промышленности. Турция является одним из крупнейших торговых партнеров Узбекистана и занимает четвертое место после России, Китая и Казахстана. Лидеры стран поставили задачу увеличить товарооборот между двумя странами до 10 млрд долларов за 10 лет. 15 октября 2019 г. на очередном саммите ССТГ в Баку Узбекистан официально вступил в состав Союза. Таким образом, в данную организацию вошли уже 3 из 4 тюркоязычных государств региона.
Казахстан. Из всех партнеров в Центральной Азии Турция отдает значимое внимание Казахстану. В Казахстане имеется соответствующая инфраструктура и выгодное географическое положение для реализации Турцией транспортных коридоров. Казахстан граничит через Каспийское море с дружественным Турции Азербайджаном (примечательно, что Эрдоган называет Азербайджан и Турцию «двумя государствами, одной нацией»). Казахстан всегда отличался прагматичностью и многовекторностью, что импонирует Турции. В 2020 г. товарооборот между странами составил чуть больше 3 млрд долларов, что ставит Турцию на пятое место среди основных торговых партнеров Казахстана. Страны намерены увеличить взаимный товарооборот до 10 млрд долларов.
Значение Казахстана для Турции возросло ещё больше после того, как по условиям соглашения, заключенного в ноябре 2020 г. по итогам осенней войны в Нагорном Карабахе, Азербайджан получил право на создание транспортного коридора, связывающего основную территорию страны с Нахичеванью. Турция уже заявила о намерении строительства железной дороги. Таким образом, Турция открывает для себя шаги к реализации транскаспийского коридора. Помимо железнодорожного сообщения, Турция заинтересована в строительстве авиахаба в Центральной Азии через аэропорт Алматы. В мае 2020 г. турецкая авиакомпания TAV Airports купила 100% акций аэропорта.
Таджикистан. Среди стран центрально-азиатского региона Таджикистан – единственная нетюркоязычная страна. Тем не менее, Турция имеет и заинтересована в торгово-экономических связях и военно-техническом сотрудничестве с Душанбе, особенно в обстоятельствах, когда Анкара пытается остаться в качестве гаранта безопасности кабульского аэропорта после вывода войск США из Афганистана. Недавние визиты в Кыргызстан и Таджикистан министра обороны Турции Х. Акара и запланированный визит Р. Эрдогана в Душанбе подтверждают растущий интерес Анкары к Таджикистану. Как отмечают специалисты, в долгосрочных амбициях Турции – создание военного блока «Армия Турана» с участием тюркских государств.
Армия Турана?
Менее удачными, по сравнению с культурным или экономическим фронтом, являются попытки Анкары вовлечь страны региона в свою внешнюю политику в других регионах. Здесь все партнеры по Центральной Азии проявляют осторожность, предпочитая придерживаться своих национальных интересов. Так, например, во время вооруженного конфликта в Нагорном Карабахе в 2020 г. страны Центральной Азии заняли сдержанную позицию, выразив приверженность мирному урегулированию конфликта, хотя задолго до известных событий Эрдоган призывал членов ССТГ поддержать Баку. Примечательным было и обращение Эрдогана к Кыргызстану проявить солидарность против Израиля в борьбе Турции в защиту Палестины.
Тем не менее, понимание того, что Турция является альтернативным дополнением к ближайшим партнерам центральноазиатских государств, как Россия и Китай, все более кристаллизируется внутри региона. На сегодняшний день «в рамках Тюркского совета разрабатывается до 40 проектов и программ с участием Турции, Казахстана, Азербайджана, Узбекистана и Кыргызстана. К 2026-2028 гг. планируется формирование общего рынка товаров, инвестиций, рабочей силы и услуг.
Жесткий имидж, который имеет Эрдоган, не всегда служит на пользу. Турция стала чаще использовать силу посредством дипломатического давления, что мы наблюдали в требованиях Турции закрыть образовательные учреждения Гюлена в республиках Центральной Азии и выдать его сторонников и последнего акта Турции с похищением члена Feto с гражданством Турции и Кыргызстана Орхана Инанды.
FETO. После попытки вооруженного переворота в 2016 г. Р. Эрдоган обвинил своего бывшего соратника Фетхуллаха Гюлена в путче. Все его сторонники и его движение FETO были признаны в Турции террористами. Хотя Гюлен и его организация «Хизмет» не признаны террористическими или экстремистскими в других государствах мира, Анкара подняла внутренний конфликт на международный уровень и потребовала от стран Центральной Азии закрыть образовательные учреждения, связанные с Гюленом. В Узбекистане и Таджикистане лицеи Гюлена были закрыты. Единственной страной региона, которая отказалась закрывать образовательные учреждения и передавать Турции сторонников Гюлена стал Кыргызстан, что привело к охлаждению отношений. Турция после этого, по сути, приравняла всех выпускников университета «Ала-Тоо – Ата-Тюрк» (также имеющего связь с Гюленом) к террористам, признав их дипломы недействительными, обвинив университет в распространении террористических идей.
В свою очередь принципиальная позиция Кыргызстана заключается в суверенном праве республики самостоятельно определять экстремистские и террористические организации и обеспечивать защиту своих граждан. После того, как МИД Турции вручили Кыргызстану рекомендацию о закрытии гюленовских учреждений, в республике было принято решение – включить в число учредителей сети лицеев «Себат» министерство образования и переименовать их в «Сапат». Вместе с тем Кыргызстан отказывался возвращать учредителя этих лицеев и их преподавателей, которых Турция считает замешанной в попытке переворота 2016 г., так как они являются гражданами Кыргызстана.
В последние несколько лет Анкара пытается внедрить в Кыргызстан сеть лицеев Маариф по государственной программе Турции в качестве альтернативы школам «Сапат» (бывший «Себат»), которые связывают с Гюленом. Кыргызстан и Турция подписали договор об учреждении школ «Маариф», одна из таких школ уже строится в Бишкеке.
«Себат» и похищение Орхана Инанды. Сеть лицеев «Себат» и международный университет «Ала-Тоо – Ата-Тюрк» были учреждены на основе кыргызско-турецких договоренностей. Так, договор об учреждении «Себат» в 1992 г. подписали президенты Турции и Кыргызстана Т. Озал и А. Акаев. Основатель данных учреждений Орхан Инанды проживал в Кыргызстане с 1995 г., а в 2012 г. – ещё за несколько лет до известных событий в Турции – получил гражданство Кыргызстана. Обстоятельства исчезновения О. Инаны изначально порождали в обществе подозрения по отношению к Турции, учитывая, что в этот же день в турецких СМИ прошла новость о доставке в Турцию племянника Ф. Гюлена – Селахиддина Гюлена.
По сообщению пресс-службы президента Кыргызстана, во время визита Жапарова в Анкару глава Кыргызстана задал вопрос Р. Эрдогану об Инанды, на что глава Турции ответил, что не знает его и ничего не хочет слышать о членах FETO. Тем не менее, через месяц после пропажи Инанды, Эрдоган в прямом эфире турецкого телеканала сообщил, что силами турецкой разведки (MIT) в Турцию доставлен глава FETO в Центральной Азии О. Инанды. Контекст такого выступления эксперты оценивают, как попытку лидера Турции использовать задержание Инанды и других членов FETO для подъема собственного рейтинга перед президентскими выборами 2023 г., который подрывается в связи с тяжелым экономическим положением страны.
Похищение Инанды Турцией будет иметь хотя и не фатальное, но весьма серьезное влияние на двусторонних отношениях Кыргызстана и Турции. По линии МИД Кыргызстан вручил ноту протеста послу Турции, на что турецкая сторона ответила, что Анкара рассматривает Инанды исключительно как турецкого гражданина. Между тем, ГУВД Бишкека выявил, что Инанды с 2014 г. имел два паспорта – гражданина Кыргызстана и Турции. Тем не менее, обстоятельства похищения О. Инанды, неспособность специальных структур страны провести результативное расследование по исчезновению гражданина Кыргызстана сказываются на имидже и репутации президента Кыргызстана. Турецкие СМИ, пользуясь этим обстоятельством, публикуют статьи об участии кыргызских спецслужб в доставке Инанды в Турцию. Все эти факторы сигнализируют официальному Бишкеку необходимость принятия срочных мер по выходу из этого положения, что в той или иной мере скажется на дипломатических отношениях государств.
Со вступлением Узбекистана в Тюркский совет перед Турцией открываются возможности для дальнейшего продвижения влияния в регионе.
В итоге
Похищение турецкими спецслужбами О. Инанды в последующем станет причиной падения доверительных отношений между Кыргызстаном и Турцией, а также станет тревожным звонком для других стран Центральной Азии, показывая нелицеприятный аспект «мягкой, но жесткой» силы очередной державы. В целом, на настоящем этапе турецкой стратегии в регионе наблюдаются противоречивые тенденции. С одной стороны, Турции за тридцать лет удалось мобилизовать практически все государства региона под эгидой протурецких международных организаций на базе османизма, пантюркизма и панисламизма. Со вступлением Узбекистана в Тюркский совет перед Турцией открываются возможности для дальнейшего продвижения влияния в регионе. Но уровень влияния Турции намного ниже, чем у России и Китая, соответственно, у Эрдогана пока мало шансов для получения поддержки по многим политическим вопросам, учитывая, что страны Центральной Азии тесно привязаны к военно-политическим и интеграционным объединениям с участием вышеобозначенных государств.
В свою очередь предпочтение Эрдогана решать проблемы путем прямого давления может создать трещину в отношениях со странами региона и отдалить государства от Турции. Стоит еще увидеть, насколько реализуются амбициозные планы Турции по урегулированию ситуации в Афганистане, о которых заявил Эрдоган в недавней встрече с американским президентом Джо Байденом. Официальный представитель «Талибана» Сухейл Шахин в беседе с британской телекомпанией BBC категорически отверг эту идею. Он сказал, что все иностранные солдаты, оставшиеся в Афганистане после сентября, будут рассматриваться как оккупационные силы. «Все иностранные силы, подрядчики, советники и инструкторы должны уйти из страны», – сказал Шахин. Действительно, страны Центральной Азии, уже имея в своем багаже испытанные и искушенные «многовекторные» политики, способны вести свою внешнеполитическую тактику по отношению к Турции.
