В этом обзоре анализируется “новая доктрина Байдена”, к чему может привести разделение мира “на хороший и плохой”; известный китайский аналитик Ван Цзысы пишет об американо-китайском противостоянии, как оно видится из Китая; дебаты по выводу войск из Афганистана – стоит ли нам ждать нового витка больших игр в регионе на фоне возникающего вакуума? Появятся ли американские базы в странах Центральной Азии?
В статье Foreign Affairs анализируется “новая доктрина Байдена”: как она определяет главное противостояние нашего времени между демократиями и автократиями.
“Во время своей недавней поездки в Европу президент Джо Байден определил главную тему своей внешней политики. По его словам, соперничество между США и Китаем является частью более крупного «противостояния с автократами» за то, «могут ли демократии конкурировать». . . в быстро меняющемся двадцать первом веке». Он связывает конкуренцию великих держав с возрождением американской демократии и борьбой с транснациональными бедствиями, такими как коррупция и COVID-19. И он ориентирует Соединенные Штаты на поистине грандиозную стратегию укрепления демократического мира против самых серьезных угроз, с которыми они сталкивались на протяжении поколений. Трамп часто, казалось, рассматривал соперничество США и Китая в первую очередь как борьбу за условия торговли. Напротив, Байден рассматривает эту конкуренцию как часть «фундаментальных дебатов» между теми, кто считает, что «автократия – лучший путь вперед», и теми, кто считает, что «демократия победит и должна восторжествовать». В этом контексте COVID-19 – это не просто пандемия, которая случается раз в столетие; это вызов идее о том, что демократии могут эффективно реагировать на самые насущные опасности, с которыми сталкиваются их граждане. Для США задача стоит укрепить сплоченность и устойчивость демократического сообщества против автократических соперников и сделать такую демократическую солидарность поистине глобальной; возглавить коалицию мировых демократий в решении транснациональных проблем, которые ни одна страна не может решить в одиночку; и создать «позицию силы» для глобального соперничества, реинвестируя в свою собственную конкурентоспособность и демонстрируя, что демократии все еще могут приносить пользу своим гражданам”.
Однако, есть и критики такой доктрины. Авторы следующей статьи считают, что “нам не нужна доктрина Байдена, разделяющая мир на хороший и плохой”.
“Это биполярное и идеологическое построение, движимое главным образом глобальной конкуренцией с Китаем, а также с Россией, по своей сути ошибочно и, вероятно, даст ограниченные результаты или даже покажет контрпродуктивность. Если только риторическая позерство или эффективная внутренняя политика помогут Америке преодолеть пост-Трамповое стрессовое расстройство и снова выстоять на мировой арене, Байдена рано или поздно обвинят в лицемерии и слабости, поскольку его слова могут не совпасть с делом. Но если он действительно намеревается сделать борьбу с китайским идеологической путеводной звездой внешней политики США, ему будет очень трудно убедить в этом многие другие страны, в том числе союзников и партнеров, которые имеют важные интересы в поддержании продуктивных отношений с Китаем и Россией. Американский президент вполне может обнаружить, что его подход не сможет мобилизовать дипломатический капитал и необходимые ему ресурсы, рискует сблизить Пекин и Москву, обострит, а не ослабит конкуренцию между великими державами, подтолкнет другие страны к углублению связей с Китаем и Россией и спровоцирует обе страны на предпринять более агрессивные шаги, чтобы ослабить демократический порядок. Торговля между Европой и Китаем стремительно растет, и многие ключевые страны Азиатско-Тихоокеанского региона считают Китай своим основным партнером в области торговли, инвестиций, производства и технологий; они не хотят попасть между молотом США и китайской наковальней.
Расширение китайского и российского влияния и защита их собственных внутриполитических порядков больше движимы националистическими устремлениями, чем идеологическими соображениями.
Невозможно добиться прогресса в решении самых серьезных глобальных проблем, включая изменение климата, борьбу с пандемией, распространением оружия массового уничтожения и терроризмом, без сотрудничества авторитарных государств. Расширение китайского и российского влияния и защита их собственных внутриполитических порядков больше движимы националистическими устремлениями, чем идеологическими соображениями. То же самое верно и для других автократий и автократических стран по всему миру. Чтобы продвигать американские интересы, Вашингтону и его демократическим партнерам нужно будет найти способ продуктивного и прагматичного сотрудничества с этими странами, даже если они не соответствуют демократическим стандартам США и стандартам прав человека”.
Известный китайский аналитик Ван Цзысы пишет об американо-китайском противостоянии, как оно видится из Китая и какие позиции могут сблизить обе державы.
“Недавняя смена в администрации США не привела к драматическому сдвигу по существу будущих отношений США и Китая: временное стратегическое руководство администрации Байдена по национальной безопасности, опубликованное в марте, утверждает, что Китай «является единственным конкурентом, потенциально способным бросить устойчивый вызов стабильной и открытой международной системе». Многие в Вашингтоне утверждают, что этот более жесткий новый консенсус по Китаю возник в ответ на более напористые и даже агрессивные шаги со стороны Пекина: по их мнению, Китай вынудил Соединенные Штаты занять более твердую позицию. Официальная линия Коммунистической партии Китая (КПК) по-прежнему заключается в том, что двусторонние отношения должны основываться на принципе «без конфликтов, без конфронтации, на основе взаимного уважения и взаимовыгодного сотрудничества», как сказал президент Китая Си Цзиньпин в своем первом телефонном разговоре с президентом США Джо Байденом в феврале. Тем не менее, китайская позиция также ужесточилась. В Пекине принято считать, что Соединенные Штаты представляют собой величайшую внешнюю угрозу национальной безопасности, суверенитету и внутренней стабильности Китая. Большинство китайских наблюдателей считают, что США движимы страхом и завистью и стремятся сдерживать Китай всеми возможными способами. С точки зрения Пекина именно Соединенные Штаты, а не Китай, способствовали созданию этой новой враждебной среды, особенно после многолетней кампании вмешательства во внутренние дела Китая с целью ослабления власти партии. Многие китайские аналитики указывают на рост проблем на Западе, таких как политический беспорядок, социально-экономическое неравенство, этнические и расовые разделения и экономический застой. Они также указывают на то, что многие развивающиеся страны и бывшие социалистические страны, которые взяли за развитие западный образец после холодной войны, находятся не в хорошей форме, и отмечают, что Афганистан и Ирак, где Соединенные Штаты вмешались наиболее активно, продолжают страдать от бедности, нестабильности и политического насилия. По всем этим причинам многие китайцы, особенно молодое поколение, убеждены в своей правоте – что необходимо противостоять давлению США с уверенностью и даже с чувством вызывающего триумфализма.
С точки зрения Пекина именно Соединенные Штаты, а не Китай, способствовали созданию этой новой враждебной среды, особенно после многолетней кампании вмешательства во внутренние дела Китая с целью ослабления власти партии
История вмешательства США в дела Китая длинная. Приход к власти КПК в 1949 году уничтожил политические, экономические и культурные связи США с материковой частью Китая. В ответ на попытки Вашингтона сдержать и изолировать Китай, Пекин заключил союз с Москвой и вскоре вступил в прямую борьбу с Соединенными Штатами во время Корейской войны. Примерно в то же время КПК вела идеологическую кампанию, чтобы избавить образованных китайцев от американизма. В середине 1950-х годов КПК с беспокойством наблюдала за тем, как Соединенные Штаты и их союзники поддержали антикоммунистические восстания в Венгрии и Польше. В течение следующих двух десятилетий защита от подрывной деятельности Запада и предотвращение «мирной эволюции» в направлении западного капитализма и демократизации оставались приоритетными в повестке дня партии. КПК считает, что все предполагаемые попытки США разжечь инакомыслие и дестабилизировать Китай являются частью комплексной американской стратегии вестернизации (сихуа) и разделения (фенхуа) Китая и предотвращения превращения страны в великую державу.
Как заключает Ван Цзысы, США необходимо понять, что правление Коммунистической партии Китая останется неизменным в обозримом будущем. Внешнее давление на Китай с целью изменения его политической системы, вероятно, будет бесполезным и может даже иметь неприятные последствия, поскольку способствует внутреннему единству и разжигает антизападные настроения. Китаю же необходимо понять, что Соединенные Штаты останутся самым влиятельным игроком в формировании глобального порядка. Вашингтону следует уважать внутренний порядок Пекина, который вывел сотни миллионов людей из нищеты и принес стабильность в крупнейшую страну мира, а Пекин должен уважать позитивную роль Вашингтона в существующем международном порядке, который способствует экономическому росту и технологическому прогрессу, что, по сути, принесло Китаю большую пользу”.
Другой большой внешнеполитический шаг США – вывод войск из Афганистана вызывает много дебатов среди американских аналитиков. Материал в Foreign Affairs приводит хронику “поражения” миссии США в Афганистане.
“В феврале 2020 года Вашингтон подписал соглашение, обещающее вывод войск из Афганистана к 1 мая 2021 года. Когда Байден пришел к власти, Кабул надеялся, что новый президент не только отложит вывод войск, но и оставит постоянные силы. Но эти надежды не оправдались и вывод войск только перенесли на четыре месяца позже – в сентябре. Текущий план США заключается в сдерживании терроризма удаленно с помощью беспилотных летательных аппаратов, разведывательных сетей и специальных операций, проводимых с баз в какой-либо из стран региона”.
Материал в Foreign Policy рассматривает вывод войск США из Афганистана через призму соперничества с Китаем и заключает, что этот шаг только усложнит стратегическое соперничество США с Китаем.
“Афганистан является частью более широкой азиатской шахматной доски, на которой Соединенные Штаты стратегически конкурируют с Китаем. Рассмотрим географию: авиабаза США в Баграме, Афганистан, находится ближе к Китаю, чем любая база под командованием Индо-Тихоокеанского региона, а Афганистан – единственная страна, в которой размещены войска США, которая имеет сухопутную границу с Китаем. После вывода следующая ближайшая база на фланге Центрального командования будет в 1300 милях от Китая в Катаре. Пекин уже заполняет вакуум, образовавшийся в результате запланированного вывода Соединенных Штатов: в тот момент, когда Трамп заговорил о выводе сил, Китай объявил, что Инициатива «Пояс и путь» включит Афганистан”.
Стоит ли нам ждать нового витка больших игр в регионе на фоне возникающего вакуума?
“В июне министры иностранных дел Китая, Афганистана и Пакистана встретились в режиме видеоконференции, чтобы обсудить будущее Афганистана, что продемонстрировало попытки Пекина укрепить свои позиции в Центральной Азии и расширить свои инвестиции в Афганистан, который рассматривается как потенциально прибыльный коридор для инициативы “Пояс и путь”. Тем временем Индия незаметно изменила свою давнюю политику отказа от взаимодействия с Талибаном и, как сообщается, положила начало дипломатическим переговорам с представителями группировки боевиков в Катаре. Соседний Пакистан, который по-прежнему оказывает значительное влияние на Талибан, недоволен попытками Индии повлиять на будущее Афганистана. Во время встречи региональных советников по национальной безопасности в Таджикистане на этой неделе советник по национальной безопасности Пакистана Моид Юсуф завуалированно нанес удар по Нью-Дели, заявив, что внешние «нарушители» могут сорвать мирные усилия в Афганистане.
Согласно новой оценке разведки США, опубликованной Wall Street Journal, афганское правительство может пасть перед натиском талибов в течение шести месяцев.
К чему все это может привести? Некоторые аналитики опасаются, что дипломатические баталии через прокси могут только еще больше дестабилизировать и без того хрупкую страну – и в конечном итоге расширить возможности талибов, которые стремятся укрепить свою международную репутацию, ожидая полного захвата Афганистана. Некоторые аналитики проводят сравнения с так называемой «большой игрой» – политическим противостоянием между Российской и Британской империями из-за Центральной Азии в 19 веке, хотя премьер-министр Пакистана Имран Хан прямо заявил, что не допустит новой большой игры. Но неясно, как будут разыгрываться все эти конфликтующие дипломатические инициативы, в значительной степени потому, что неясно, сможет ли – и как долго – афганское правительство выдержать натиск атак Талибана при выводе войск США. Согласно новой оценке разведки США, опубликованной Wall Street Journal, афганское правительство может пасть перед натиском талибов в течение шести месяцев. Другие аналитики предсказывают, что, если правительство не падет, боевые действия могут перерасти в длительную гражданскую войну; некоторые уязвимые этнические группы в Афганистане, чувствуя себя брошенными афганскими правительственными силами, уже формируют собственные ополчения для защиты от наступлений талибов”.
На этом фоне возможности открытия американских баз в странах Центральной Азии обсуждаются все более активно.
“Учитывая, что Иран, Пакистан и Китай вряд ли могут быть заинтересованными или способными партнерами для США, Узбекистан и Таджикистан, возможно, поддерживаемые другими странами Центральной Азии, могут стать лучшими региональными партнерами для оказания помощи и содействия.
У этих возможных партнерских отношений есть свои сложности. В 2012 году в Узбекистане был принят закон, запрещающий иностранные военные базы в стране. Но есть способы обойти эти проблемы. В Узбекистане Германия успешно сохранила военное присутствие на аэродроме Термез после того, как был принят новый закон о «транзитном узле», подразумевающем, что он не попадает под категорию иностранного военного объекта. Новое и небольшое присутствие на существующей авиабазе не может считаться иностранной военной «базой». А присутствие сотрудников разведки вообще не может противоречить закону. Кроме того, закон сделал исключение для присутствия ООН. При наличии инфраструктуры, в том числе аэропорта, Термез мог бы стать идеальным местом для поддерживаемой ООН безопасной зоны для беженцев, где можно было бы доставлять помощь и безопасно переселять беженцев за границу.
Таджикистан с протяженной границей с Афганистаном и этническими связями примерно с 25% населения Афганистана также является привлекательным местом для обеспечения безопасности и оказания гуманитарной помощи. Членство Таджикистана в возглавляемой Россией Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) дает России право наложить вето на размещение любых иностранных войск на территории Таджикистана. Однако небольшое присутствие, особенно небоевых партнеров по обучению вооруженных сил, может не вызывать возражений, как это не произошло после того, как Таджикистан позволил Франции и НАТО продолжить свое ограниченное присутствие. Расположение международного аэропорта Куляб всего в 20 милях от границы с Афганистаном делает его привлекательным местом для приема беженцев и доставки гуманитарной помощи.
Китай может возражать против использования таджикской земли в военных целях США, но это может быть компенсировано пониманием угрозы региональной нестабильности интересам безопасности Китая. Более того, Таджикистан выиграет от присутствия Запада в качестве защиты от присутствия там российских и китайских военных и полиции; в случае ухудшения безопасности Россия и Китай могут использовать нестабильность как предлог для роста и укрепления своего военного влияния в стране. Администрация Байдена вела дипломатические переговоры с этими странами по Афганистану, но еще предстоит выработать более конкретные договоренности”.
