Политика России в Центральной Азии может оцениваться по-разному. Но Россия остается важнейшей страной, от которой зависят экономики, безопасность, дипломатии и многие другие факторы в странах Центральной Азии. Как относится Россия к новой повестке в Центральной Азии: региональному сотрудничеству, внутренним конфликтам, экономическому влиянию Китая или культурному влиянию Турции? Об этом в интервью для CAAN рассказывает Александр Воробьев, научный сотрудник Института востоковедения РАН и директор Центра инвестиционного и интеграционного сотрудничества.
Запущенный в 2018 г. процесс тесной кооперации в Центральной Азии дал некоторые положительные результаты. Прошли две встречи. Как их оценивают в России? Как в целом Вы оцениваете перспективы региональной кооперации с точки зрения интересов России. Ведь сильный и гармонично развивающийся и сплоченный регион больше отвечает интересам России. И создание механизма “Россия плюс 5” подтверждает сказанное? Возможно, есть и экономические интересы у России в усилении регионального сотрудничества в Центральной Азии – те же интересы, как и в ЕАЭС?
Россия положительно относится к конструктивным формам региональной кооперации в Центральной Азии, поскольку это способствует укреплению атмосферы доверия и взаимопонимания между странами Центральной Азии, а также более эффективному решению имеющихся проблем. Встречи лидеров глав государств, безусловно, стали важными шагами в этом направлении и свидетельствовали о росте уровня взаимопонимания между странами. В российской экспертной среде следят за процессами региональной кооперации в Центральной Азии. Большой интерес, например, вызывают совместные инициативы Казахстана, Туркменистана и Узбекистана по интенсификации торгово-экономического сотрудничества, улучшению и развитию транспортной связанности региона.
При этом видится, что в региональной кооперации сегодня преобладают инклюзивные форматы сотрудничества. Одни и те же государства входят в состав ЕАЭС, ШОС и других организаций. К процессам региональной кооперации в Центральной Азии активно подключаются Россия и Китай в силу того, что страны Центральной Азии в отдельных экономических и политических аспектах гораздо сильнее связаны с Москвой и Пекином, нежели друг с другом. Этот фактор — относительно слабо развитый комплекс взаимосвязей государств Центральной Азии друг с другом, несмотря на географическое соседство — несколько ограничивает возможности региональной кооперации.
Также очевидно, что уровень взаимного доверия между странами региона не всегда соответствует желаемому, подтверждением чему служит последний конфликт на границе Кыргызстана и Таджикистана. Такие эксцессы существенно подрывают атмосферу доверия и сотрудничества в регионе. При этом, позитивным моментом является наличие в регионе государств, проводящих ответственную политику и действительно заинтересованных в превращении Центральной Азии в территорию сотрудничества и добрососедства. Россия также в этом сильно заинтересована.
Говоря о перспективах региональной кооперации, чаще всего утверждается, что локомотивом этого процесса должны стать Казахстан и Узбекистан. Как Вы оцениваете данное утверждение и в целом перспективы создания оси «Нур-Султан-Ташкент» в качестве ядра региональной интеграции в Центральной Азии? Возможно ли странам найти компромисс в вопросах лидерства? Кому региональное сотрудничество нужно сильнее – Казахстану или Узбекистану?
Перспектива создания в Центральной Азии оси «Нур-Султан — Ташкент», подобной франко-германской оси в объединенной Европе (с поправкой на масштаб, историческое время и место) вполне реальна. В основе этого лежит то, что Казахстан и Узбекистан являются крупнейшими странами региона с наибольшим экономическим и военным потенциалом. Узбекистан и Казахстан демонстрируют в последние годы высокий уровень взаимопонимания и договороспособности по широкому кругу экономических и политических вопросов.
Перспектива создания в Центральной Азии оси «Нур-Султан — Ташкент», подобной франко-германской оси в объединенной Европе (с поправкой на масштаб, историческое время и место) вполне реальна.
Для Узбекистана взаимодействие с соседями по региону всё же является более важным, нежели для Казахстана. Ташкенту важны рынки сбыта широкого ассортимента собственной продукции, среди которых много товаров повседневного спроса. Эти рынки сбыта находятся как в Центральной Азии, так и за ее пределами (РФ, Турция, Южная Азия и др.). Казахстан менее заинтересован в экспорте собственной продукции в соседние государства Центральной Азии, поскольку основой экспорта Казахстана являются минеральные ресурсы, преимущественно поставляемые в Европу и КНР. Также Казахстан менее зависит от государств Центральной Азии в транспортно-логистическом отношении, поскольку имеет границу с Россией, Китаем, а также прямой выход в Закавказье и Турцию через Каспий. Узбекистан же со всех сторон окружен государствами Центральной Азии и из внерегиональных участников граничит лишь с не самым благополучным Афганистаном. Поэтому, вероятно, что Ташкент продолжит и далее прикладывать существенные усилия в развитии региональной кооперации, проявляя больше инициативы, чем Нур-Султан.
Что касается регионального лидерства, то этот вопрос не имеет большого практического смысла. Равно как и не является правильным и конструктивным противопоставлять друг другу два наиболее развитых и ответственных государства региона, от которых зависит стабильность в Центральной Азии. Важно отметить, однако, что за последние годы Узбекистан совершил качественный скачок, как в своем внутреннем развитии, так и в укреплении собственных внешнеполитических позиций в регионе и на евразийском пространстве в целом. По итогу региональным лидером Центральной Азии станет та страна (или те страны), которая наряду с наращиванием своих экономических возможностей сумеет найти общий язык и наладить эффективное сотрудничество с другими государствами региона — Кыргызстаном, Таджикистаном и Туркменистаном, а также с ключевыми внерегиональными участниками.
Внешнеполитическая повестка России сегодня предельно насыщенная. Находясь под мощным внешним давлением, Россия вынуждена реагировать на санкции США, действия ряда европейских стран, напряжённость на востоке Украины, при этом продолжает выстраивать все более глубокие отношения с Китаем. Есть ощущение, что Москве все сложнее поддерживать свое участие в центальноазиатских делах на соответствующем уровне. Какое место регион занимает во внешнеполитической стратегии Москвы на данном этапе? Некоторые комментаторы в РФ считают, что регион ЦА надо «оставить» самим странам – и они сами обратятся к России за помощью из-за неспособности договориться. Что думаете Вы?
Вряд ли Москве сложно поддерживать свое участие в центральноазиатских делах на должном уровне. Если определенное снижение внимания к делам Центральной Азии даже вдруг и наблюдалось в последнее время из-за «горячих процессов» на западном и южном направлении, то с большой долей вероятности, это носило временный характер. Одного значимого по меркам российского руководства события в Центральной Азии будет достаточно, чтобы «вернуть» обычное или даже усиленное внимание Москвы к центральноазиатским делам. К тому же, стратегические партнеры России в регионе, к которым относятся Казахстан и Узбекистан, способны самостоятельно определять региональную повестку, учитывая, в том числе, и российские интересы.
Что касается места Центральной Азии во внешней политике России, то нужно понимать, что регион никогда не был «фронтальным» направлением внешней политики Москвы. Исторически Россия в основном боролась с угрозой либо с Запада (крестоносцы, Речь Посполитая, Наполеон, Гитлер), либо с Юга (Османская империя, Персия). Видимо, этот «культурный код» внешней политики в какой-то степени актуален и до сегодняшнего дня.
Но это вовсе не означает, что Центральная Азия не важна для российской внешней политики. Стабильность Центральной Азии — это безопасность южных границ РФ. Многие проблемы сегодня носят трансграничный характер – наркотрафик, терроризм, беженцы, экология и другие. В случае «пожара» в Центральной Азии у России не получится от него отгородиться даже при большом желании. Кроме того, страны Центральной Азии — это растущий рынок сбыта, источник рабочей силы (что важно в силу демографического спада в России), источник определенных видов редких ресурсов, важная в транспортно-логистическом отношении часть Евразии. Россию и народы Центральной Азии также связывает общее историческое прошлое, тесные гуманитарные связи. Кроме того, не стоит забывать, что Россия является родным домом для многих тюркских народов, а ислам, наряду с православием и буддизмом, входит в число трех традиционных религий России.
Москве было бы крайне неразумно «оставлять» регион Центральной Азии, как «советуют» некоторые комментаторы, в силу того, что это в корне противоречило бы национальным интересам РФ.
В последние 3 года много говорится о том, что многовекторная модель внешней политики стран региона находится под угрозой. На фоне углубления противоречий между глобальными игроками, в первую очередь между США, Россией и Китаем, поле для внешнеполитического маневра у стран Центральной Азии действительно сужается. В этой ситуации, как Вы считаете, смогут ли республики и дальше удерживать хрупкий баланс сил или вынуждены будут делать «геополитический выбор»? Региональное сотрудничество, возможно, обеспечит новый рычаг и усилит их коллективную позицию в условиях давления. Вы согласны с такой позицией?
Международно-политическая остановка становится более напряженной, и странам Центральной Азии приходится прикладывать больше усилий и дипломатического мастерства для того, чтобы балансируя между интересами крупных международных игроков, отстаивать собственные национальные интересы. Однако в этой ситуации имеются поводы для умеренного оптимизма. Во-первых, есть факторы, которые сдерживают США, Китай и Россию от сползания к еще более жесткой конфронтации. Это – взаимные экономические интересы, которые есть, как и в случае отношений по линии «США-Россия», так и в случае отношений по линии «США-Китай». Во-вторых, это нежелание получить полномасштабный вооруженный конфликт с непредсказуемыми последствиями. В случае, если международно-политическая обстановка останется такой же или ухудшится незначительно, государства Центральной Азии сохранят возможности проведения многовекторной политики.
Страны Центральной Азии находятся в своеобразном тылу внешней политики как России, так и Китая
Другим положительным фактором является то, что страны Центральной Азии находятся в своеобразном тылу внешней политики как России, так и Китая. В связи с этим, можно рассчитывать на то, что страны региона все же останутся в стороне от геополитической активности крупных игроков, чего, к примеру, будет труднее избежать «пограничным» Белоруссии или Молдове. К тому же, важно понимать, что государства Центральной Азии в силу их географической расположения, тесной экономической и политической связи с Москвой и Пекином уже частично сделали свой геополитический выбор и действуют на международной арене, учитывая интересы своих партнеров.
Вряд ли усиление регионального сотрудничества стран Центральной Азии как-то могло бы повлиять на их способность противостоять давлению извне. Даже более крупным и сильно институционализированным региональным объединениям, таким как ЕАЭС или Европейскому Союз,у зачастую с большим трудом удается вырабатывать общую позицию по вопросам, если интересы государств-участников различаются. Государства Центральной Азии находятся только в начале этого пути.
Вы недавно писали про отношения Казахстана и Турции. Беспокоит ли Москву усиление Турции, особенно пантюркистских идей?
Несмотря на ряд разногласий и различия во взглядах, Анкара является важным политическим и экономическим партнером Москвы. Интересы России, Турции и стран Центральной Азии во многом совпадают: все стороны заинтересованы в поддержании региональной стабильности и развитии экономических связей. Для Турции сегодня является важным развитие транспортно-логистических маршрутов с Востока на Запад через дружественные и близкие в этнокультурном плане страны Центральной Азии. Турция ищет рынки сбыта собственной продукции, налаживает военное и гуманитарное сотрудничество со странами Центральной Азии. То же самое делают и многие другие международные игроки в регионе.
Беспокоить может, скорее, не распространение пантюркистских идей, сколько имеющий место постепенный отход Турции от принципов светского государства
Беспокоить может, скорее, не распространение пантюркистских идей, сколько имеющий место постепенный отход Турции от принципов светского государства. В стране идет постепенная ревизия культурно-идеологического наследия Мустафы Кемаля, и неясно: временный этот тренд или постоянный? Большую роль, чем раньше, в жизни общества начинают играть культурные и религиозные фундаменталисты, что стимулируется активным вовлечением Анкары в региональные конфликты. Вероятно, и для государств Центральной Азии, стоящих на позициях светского государства, этот вопрос тоже может иметь принципиальное значение. Если экономические интересы стран Центральной Азии и Турции во многом совпадают, то политические – далеко не всегда.
Что касается усиления турецкого влияния в регионе, то возможности расширения влияния Турции в Центральной Азии всё же ограничены ее экономическим потенциалом. Активная внешняя политика Анкары и наступательная риторика сильно контрастируют с финансовыми и экономическими трудностями, с которым сегодня сталкивается страна: девальвация национальной валюты, сильная инфляция, дефицит бюджета и высокая безработица. При этом мягкая сила Турции в регионе будет сохраняться в любом случае.
Несмотря на многочисленные предсказания о скором столкновении интересов Москвы и Пекина в Центральной Азии, пока сторонам удается не входить в явное противоречие. Хотя сферы влияния Китая в регионе неуклонно расширяются. В то же время и в России, и Китае официально заявили, что между странами нет пределов для двустороннего сотрудничества и даже есть вероятность создания некого альянса. Во что может вылиться тесное сотрудничество России и Китая, в первую очередь в Центральной Азии? Как Вы думаете, Москва и Пекин могут как-то негласно договориться и проводить скоординированную политику в Центральной Азии?
Дальнейшее укрепление сотрудничества между Россией и Китаем будет, главным образом, иметь значение на глобальном уровне — для США и НАТО. Более тесный союз Москвы и Пекина вряд ли приведет к изменениям внутренней жизни и внешнеполитического курса стран Центральной Азии, поскольку будет являться продолжением уже существующих трендов. Вероятно, еще больше сократятся возможности для военного присутствия в Центральной Азии третьих стран и военно-политических блоков. Могут сузиться возможности для проведения третьими странами политической деятельности, направленной на хаотическую «демократизацию» стран Центральной Азии. Но опять-таки, многое будет зависеть от руководства самих стран Центральной Азии и реакции их обществ: ни Россия, ни Китай, ни кто-бы то ни было не являются «хозяевами» региона.
Более тесный союз Москвы и Пекина вряд ли приведет к изменениям внутренней жизни и внешнеполитического курса стран Центральной Азии, поскольку будет являться продолжением уже существующих трендов.
Что касается скоординированной политики Москвы и Пекина в отношении Центральной Азии, то она отчасти имеет место и сегодня, но в ее реализацию вовлечены и сами государства Центральной Азии в качестве самостоятельных акторов. Эта политика направлена на поддержание региональной стабильности, противодействие терроризму и экстремизму, развитие экономического сотрудничества. Объективно, эта политика выгодна и самим государствам Центральной Азии.
Каковы перспективы ОДКБ в региональных конфликтах особенно пограничных? Могут ли страны ЦА пересмотреть свое участие в ОДКБ на фоне ее неэффективности (об этом сейчас говорят в Кыргызстане)?
К участию ОДКБ в разрешении региональных и пограничных конфликтов следует подходить взвешенно и осторожно, так же как взвешенно и осторожно следует использовать при болезни сильнодействующие лекарства. Под региональным/ пограничным конфликтом можно понимать абсолютно разные по своему содержанию ситуации. Например, это может быть попытка вооруженных боевиков вторгнуться в Таджикистан с территории Афганистана. А может быть ситуация с пограничным конфликтом между Таджикистаном и Кыргызстаном, свидетелями которого мы стали в конце апреля-начале мая текущего года. Разумеется, в первом случае использование потенциала ОДКБ будет обоснованным и целесообразным. А в случае с конфликтом Бишкека и Душанбе — нецелесообразным и опасным, поскольку, во-первых, конфликт можно урегулировать путем переговоров, а во вторых, это — конфликт членов организации.
Что касается эффективности или неэффективности ОДКБ, то речь, скорее, следует вести об эффективности государственного управления отдельных стран региона, зрелости и ответственности их политического руководства и способности достигать компромисса в спорных вопросах. От этого, кстати, зависит не только и не столько работа ОДКБ, сколько мир и стабильность в регионе Центральной Азии, перспективы развития той же самой региональной кооперации. Можно ли будет всерьез говорить о перспективах полноценной региональной кооперации стран Центральной Азии, если отдельные из них не могут (или не хотят) решать проблемы путем переговоров и готовы ввергнуть регион в пучину полномасштабного вооруженного конфликта? И, надо понимать, что, несмотря на прекращение стрельбы, пограничные вопросы по-прежнему остаются не урегулированными, а «водный вопрос» в будущем еще не раз встанет ребром в отношениях государств Центральной Азии.
В целом интересы республик ЦА и РФ не такие и противоречивые – особенно в экономике – беспокоят только вопросы памяти, языка и идентичности – может ли РФ найти новый трек для выстраивания отношения со странами Центральной Азии без педалирования этих вопросов?
На мой взгляд, не совсем правильно вести речь об интересах России, с одной стороны, и интересах стран Центральной Азии, с другой стороны. Ведь речь идет о пяти разных государствах Центральной Азии, у каждого из которых свои национальные интересы, свое собственное прочтение истории, своя общественно-политическая повестка и свои особенности гуманитарной политики. Например, власти и общество Казахстана сегодня уделяют большое внимание трагическим для казахского народа страницам истории советского периода 1930-х годов и переводу алфавита с кириллицы на латиницу. Соседний Узбекистан, напротив, ищет в советском прошлом объединяющие моменты и увеличивает количество преподавания часов русского языка. Туркменистан движется по своей особой траектории развития, существенно сократив гуманитарные контакты с «внешним миром». Свои особенности гуманитарной политики, восприятия истории, восприятия России и своих ближайших соседей по региону есть в Кыргызстане и Таджикистане.
В любом случае двусторонние отношения России с государствами Центральной Азии, равно как и государств Центральной Азии, друг с другом, должны строиться на основе уважения интересов друг друга, суверенитета, территориальной целостности, истории и культуры. Перед Россией и государствами Центральной Азии стоят схожие вызовы, порожденные пандемией и экономическими ограничениями. И Россия, и страны Центральной Азии заинтересованы в поддержании стабильности в Евразии, ускорении экономического роста. Накопленный за долгие годы багаж сотрудничества и взаимопонимания между нашими странами должен быть использован для решения именно этих задач.
