Книга Джереми Гарлика The Impact of China’s Belt and Road Initiative: From Asia to Europe была опубликована Routledge в 2020 году. В интервью CAAN автор рассказывает о выводах книги, интерпретациях инициативы, отличиях в подходах Китая в Азии и Европе, а также возможных рекомендациях для стран Центральной Азии в их взаимодействии с Китаем.
Джереми Гарлик, доктор философии, является доцентом Пражского экономического университета и директором Центра международных исследований им. Яна Масарика, исследовательского центра при университете. Он специализируется на международных отношениях Китая, уделяя особое внимание прогрессу и региональной реализации инициативы «Пояс и путь». Доктор Гарлик в течение двух десятилетий преподавал и читал лекции в высших учебных заведениях Азии и Европы, включая Университет Китайской академии наук (UCAS) в Пекине и Женский университет Ихва в Сеуле.
Расскажите, пожалуйста, о чем Ваша книга The Impact of China’s Belt and Road Initiative: From Asia to Europe (Rethinking Asia and International Relations), и к каким неожиданным выводам Вы пришли в ходе написания книги?
В своей книге я эклектически использую теорию международных отношений для анализа различных аспектов инициативы «Пояс и путь». Поскольку эта инициатива является достаточно сложным феноменом и вызывает широкий спектр влияний, нельзя использовать только одну теорию для его обоснования. Таким образом, необходимо использовать ряд концепций из теорий международных отношений, таких как реализм и неолиберализм для анализа широкого спектра явлений, порождаемых инициативой. Например, «Пояс и путь» можно рассматривать как попытку стимулировать сложную взаимозависимость в экономической сфере между странами-участницами, но эта идея подрывается тем, что Пекин уделяет приоритетное внимание двусторонним торговым соглашениям с отдельными странами. На практике двусторонние сделки имеют приоритет над региональным сотрудничеством, а региональные торговые рамки по образцу интегрированной зоны экономического сотрудничества в стиле ЕС Пекин пока не вводит.
На практике двусторонние сделки имеют приоритет над региональным сотрудничеством.
Я также пытаюсь сравнить воздействие инициативы “Пояс и путь” в пяти регионах Азии и Европы,. Неудивительно, что ее значение является наибольшим в регионах, которые наиболее близки к Китаю и обладают важными природными ресурсами, которые необходимы Китаю для поддержания своего экономического роста (например, Центральная Азия), и наиболее ограничены в тех регионах, которые находятся дальше всего и имеют наименьшие природные ресурсы (Центральная и Восточная Европа). Самый неожиданный вывод, к которому я пришел, заключался в том, что идейные аспекты “Пояса и пути” не менее важны для его понимания, чем материальные. В частности, нормативные аспекты и аспекты мягкой силы “Пояса и путь”, вероятно, имеют большее значение, чем фактические экономические выгоды для стран-участниц. В частности, идея о том, что “Пояс и путь” продвигает «беспроигрышное» экономическое сотрудничество между развивающимися странами глобального Юга через региональные платформы, используется Китаем для продвижения инициативы и расширения своего влияния через страны-партнеры. Действительно ли сотрудничество приносит «взаимное процветание» – это спорный вопрос, пока мы не сможем точно установить экономическую взаимосвязь. Между тем, идея «беспроигрышного» сотрудничества более важна – она продвигается Китаем, чтобы завоевать авторитет и влияние с помощью своей “дипломатии наступательного обаяния”.
В книге не делается попытки найти единую интерпретацию воздействия “Пояса и путь”. Инициатива представляет собой нюансированный подход к расширению влияния Китая, исходя из сложной внешней политики Китая. Результаты показывают, что “Пояс и путь” может трансформировать развивающиеся экономики в Азии и Европе, в зависимости от реализации. Однако, на пути к реализации хотя бы некоторых целей, поставленных китайским правительством, инициатива должна следовать более высоким стандартам прозрачности и подотчетности, чем сегодня. Через изучение противоречий, присущих “Поясу и пути”, мы можем понять ее и отреагировать соответствующим образом, академически, политически или персонально.
Каковы реакции и интерпретации инициативы «Пояса и пути» в самом Китае и в международных отношениях?
Реакцию иностранных наблюдателей на “Пояс и путь” часто можно рассматривать в зависимости от того, как они позиционируют себя в спектре угроз/возможностей. Другими словами, мнения должны быть проанализированы в зависимости от того, считают ли эксперты “Пояс и путь” поощрением экономической взаимозависимости и способом улучшенной взаимосвязанности между регионами или же они считают эту инициативу попыткой Китая получить влияние в других странах.
Внутри Китая взгляды необходимо классифицировать по-другому, хотя опять же по спектру от сторонников “Пояса и пути” до его категорических противников. К первой группе относятся те, кто рассматривает “Пояс и путь” как средство расширения мировой мощи и влияния Китая; в то время как во вторую группу входят наблюдатели, которые считают флагманскую внешнюю политику Си Цзиньпина пустой тратой денег, которые можно было бы лучше использовать для решения внутренних проблем Китая. Первая группа, состоящая из проправительственных ученых (многие из которых работают в государственных учреждениях), по очевидным причинам, намного больше и шире второй. Во всяком случае, в такой авторитарной стране, как Китайская Народная Республика (КНР), неудивительно, что немногие ученые рискнут критиковать флагманскую внешнеполитическую инициативу президента. Совсем неудивительно, что большинство китайских исследователей “Пояса и пути” склонны переосмысливать официальную риторику о «беспроигрышном сотрудничестве» и «сообществе единой судьбы / интересов».
Основываясь на частных беседах, я могу сказать, что мнение о том, что “Пояс и путь” – это пустая трата денег, которые было бы лучше потратить в Китае, довольно часто выражается китайскими учеными. Внутренняя критика, возможно, вынудила китайское руководство сократить прямые иностранные инвестиции (ПИИ), хотя, в основном, сокращение произошло по экономическим причинам – в 2018 году инвестиции в Северной Америке и Европе резко упали, по сравнению с уровнями 2017 года.
Некоторые некитайские специалисты по международным отношениям сомневаются, что “Пояс и путь” это прежде всего идея воплощения материальных вопросов, таких как инвестиции, инфраструктура и транспортные связи. Конструктивисты утверждают, что «Пояс и путь» – это в первую очередь лозунг, призванный убедить международную общественность признать влияние Китая и продемонстрировать гражданам страны, что “Пояс и путь” работает над повышением международного престижа Китая, формируя новый международный порядок в соответствии с идеей «китайской мечты». Идея состоит в том, что “Пояс и путь” – это прежде всего платформа для определения повестки дня, для продвижения китайского международного влияния, пытаясь убедить мировую общественность принять китайские подходы к международному порядку. Платформы регионального сотрудничества, такие как форум «17+1» в Центральной и Восточной Европе и Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) в Центральной Азии, необходимы для получения поддержки и формирования идеального ландшафта в соответствии с целями Коммунистической партии Китая (КПК).
Таким образом, в конструктивистских интерпретациях «пояс» и «путь», «прокладываемые» Китаем, существуют в основном как нормативные концепции, разработанные для разработки механизмов если не контроля, то, несомненно, усиления влияния и определения повестки дня. Таким образом, как указывалось ранее, вопрос о том, является ли “Пояс и путь” в первую очередь материальным или идейным по своему характеру (или, скорее всего, их комбинацией), согласно выводам, представленным в моей книге, является центральным для понимания инициативы.
Какие можно выделить отличия в подходах Китая в Азии и подходах Китая в Европе? В чем это может выражаться?
Китай пытается использовать похожий подход во всех регионах, которые он классифицирует под категорией развивающийся или глобальный Юг, таких как Центральная и Восточная Европа (ЦВЕ) или Южная Азия. Пекин использует другой подход к странам, которые он классифицирует как развитые, такие как Япония или страны Западной Европы и Северной Америки. Что касается Европы, то в подходе Китая есть две отдельные стороны, которые не очень убедительно сочетаются друг с другом. Пекин рассматривает ЦВЕ как развивающийся регион, что не всегда устраивает многих местных игроков, особенно когда Пекин пытается наладить в регионе платформу сотрудничества 17+1. Китай пытается получить влияние и поддержку в ЦВЕ, которую не так просто получить в Западной Европе. Напротив, Пекин рассматривает Западную Европу как развитый регион, с которым он нацелен на торговлю и в который он пытается инвестировать и получить доступ к важной интеллектуальной собственности (такие как чертежи промышленных технологий), которые помогут ему в дальнейшем экономическом развитии.
Экономическое сотрудничество с ЦВЕ в форме торговли и инвестиций не соответствовало ожиданиям местных игроков, и поэтому многие из них (например, Чешская Республика и страны Балтии) разочарованы невыполненными обещаниями Китая во взаимодействии. В Азии все обстоит иначе, потому что за исключением нескольких стран, таких как Япония или Сингапур, большинство азиатских стран рассматриваются Пекином как развивающиеся, поэтому подход в рамках “Пояса и пути” довольно похож: предлагать кредиты, инвестиции и инфраструктуру, построенную китайскими компаниями, и пытаться получить взамен природные ресурсы или рост торговли, а также получить большее экономическое и политическое влияние.
Стратегия Китая оказалась более эффективной в Азии, чем в Европе, потому что Китай лучше (не идеально, а лучше) понимает обстоятельства стран, которые географически и культурно ближе к нему. Региональные механизмы с участием Китая, в частности Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), в целом работали лучше для расширения сотрудничества, чем неясная платформа 17+1 в ЦВЕ. Кроме того, действительно неясно, что ЦВЕ может предложить Китаю, поскольку это небогатый ресурсами регион и не имеет многих отраслей, которых явно не хватает Китаю. Западноевропейские страны могут предложить больше в отношении передовых промышленных технологий, поэтому китайские инвестиции на самом деле больше направлялись в Западную Европу, чем в ЦВЕ, что подрывает обещания особого сотрудничества с ЦВЕ, в то время как этот регион стремится или улучшить свой статус и признание, или к тому, чтобы догнать Западную Европу в экономическом отношении.
Китай не исчезнет, и его влияние будет только расти, поэтому было бы лучше каким-то образом найти способ приспособиться к его росту, а не безуспешно пытаться сдерживать то, что невозможно сдержать.
Чем грозит ухудшение отношений США и Китая для соседних стран? Каково место Европы в американо-китайских противоречиях?
К сожалению, напряженность между США и Китаем создает неблагоприятные условия для расширения сотрудничества. На мой взгляд, было бы лучше снизить напряженность, попытаться сгладить разногласия и работать над совместными решениями глобальных проблем, таких как изменение климата, экономическая неопределенность и пандемия. Китай не исчезнет, и его влияние будет только расти, поэтому было бы лучше каким-то образом найти способ приспособиться к его росту, а не безуспешно пытаться сдерживать то, что невозможно сдержать. Гипотетически Европа могла бы сыграть роль посредника в расширении сотрудничества, но, к сожалению, в настоящий момент у ЕС, похоже, нет видения или желания взять на себя такую роль. Фактически, недавнее решение ЕС объединить усилия с США и ввести санкции против некоторых китайских политиков, связанных с лагерями перевоспитания уйгуров в Синьцзяне, усилило напряженность в отношениях между Европой и Китаем. Китай уже ответил тем же, запретив 10 европейцам ездить в Китай. Это событие ясно свидетельствует о том, что Европа с большей вероятностью будет следовать американской линии.
Имеет ли место быть глобализм по-китайски и каково его будущее с учетом того, что в связи с пандемией наблюдается, напротив, рост регионализма? Чем обусловлена «китайская мечта»?
Коммунистическая партия Китая (КПК) должна укреплять свою легитимность, поддерживая экономический рост и убеждая китайцев в улучшении уровня их жизни. В то же время Пекин пытается улучшить положение Китая в мире, особенно в глазах китайского народа. Убеждение граждан в том, что правительство может осуществить «китайскую мечту» (中国 梦) о процветающем и могущественном Китае, стало при Си Цзиньпине неотъемлемым аспектом попыток легитимизировать режим КПК и мобилизовать население.
Примерно с 1980 года рост ВВП в среднем составлял около 10% в год. В период с 2012 по 2016 год рост неуклонно замедлялся, по официальным данным, достигнув нынешнего уровня около 5-6%. Столкнувшись с очевидностью постепенного замедления экономического роста, Партия должна найти новые способы стимулирования роста, чтобы сохранить свое видение «китайской мечты». Одновременно Китаю необходимо экспортировать избыточные промышленные мощности, особенно в строительном секторе. Один из способов сделать это – побудить китайские компании искать возможности для бизнеса за пределами Китая в рамках скоординированной зарубежной инвестиционной стратегии. Поскольку темпы роста национальной экономики замедляются, единственной альтернативой является получение доходов за рубежом. Это то, что китайцы называют «выходом в свет» ( 走出 去) или «выходом на мировой уровень» (走向 世界). «Выход» – это долгосрочная стратегия экспорта китайских коммерческих интересов и деятельности в зарубежные страны с 1990-х годов.
Китай также использовал теорию «всех в поднебесной» (all-under-heaven) в качестве оправдания “Пояса и пути” и его растущего глобального влияния. Но идея глобализма в китайском стиле под этим ярлыком пока не получила большого распространения. Трудно представить себе, насколько успешным будет китайский глобалистский подход, если другие страны в него не поверят, а большинство из них этого не делает. Даже если Китай утверждает, что стремится к региональному сотрудничеству, предпочтение Пекина развитию двусторонних отношений с каждой отдельной страной подрывает его предполагаемое содействие регионализации. Это, мягко говоря, прискорбно.
Есть ли свидетельства того, что через доступ к «Поясу и пути» и его финансированию идет рост торговли, рост ВВП и рост благосостояния?
Пока нет убедительных эмпирических данных об этом. Я бы сказал, что необходимо провести дополнительные исследования, прежде чем станет ясно, оказала ли инициатива “Пояс и путь” положительный экономический эффект в странах-партнерах.
Альтернативы сочетанию китайского и российского влияния действительно не так уж и много.
Какие подходы в выстраивании внешнеполитических отношений Вы бы порекомендовали странам Центральной Азии? Много споров идут о том, какой торговый режим следует иметь странам ЦА с Китаем. Есть ли положительные свидетельства стран, которые имеют более либеральный торговый режим с Китаем и это бы положительно отразилось на них?
Я бы сказал, что страны Центральной Азии должны продолжать осторожное взаимодействие с Китаем. Альтернативы сочетанию китайского и российского влияния действительно не так уж и много. Больше никто ничего существенного не предлагает. А поскольку Китай с каждым днем набирает экономическую мощь, что теперь признает даже Россия, странам Центральной Азии приходится сотрудничать с Китаем. Но лучше проявлять осторожность и развивать сотрудничество постепенно, чем открывать экономику страны для Китая слишком быстро. Нет смысла давать Китаю экономические преимущества, которые он обычно не дают другим в отношении возможности проникновения в китайскую экономику.
Какие книги по теме инициативы “Пояс и путь” Вы могли бы перечислить в качестве настольных и важных для ознакомления?
Я бы порекомендовал книгу Дэниела Марки China’s Western Horizon: Beijing and the New Geopolitics of Eurasia и книгу Джонатана Хиллмана The Emperor’s New Road; China and the Project of the Century. Обе они недавно опубликованы и представляют собой хорошие обзоры взлетов и падений внешней политики Китая через “Пояс и путь”.
