В январе российские СМИ рассказывали своей аудитории про выборы в Казахстане и Кыргызстане – “итоги выборов — триумф застоя политической модели в регионе”, а также рефлексировали на тему «Большой игры» в Центральной Азии, рассказывали, как российские власти намерены решать проблему нехватки трудовых мигрантов, анализировали (коррупционное) взаимодействие Пекина с политическими элитами региона и разбирались в том, как проходит религиозное образование в Таджикистане.
Регион
Вячеслав Половинко на Интернет-страницах «Новой Газеты» про выборы в Казахстане и Кыргызстане 10 января (Ханы с краю, 11.01.2021). Избранный в Казахстане новый состав парламентариев повторяет прежний, «только с передачей ненужных депутатских кресел ультралояльной оппозиции». Казахским властям не удалось убрать всех нежелательных наблюдателей и, согласно выложенным в сети отчетам, «Nur Otan терял абсолютное большинство в парламенте, а мандаты получали едва ли не все пять участвующих в выборах партий. Низкой, по отчетам независимых наблюдателей, была и явка: в районе 30% к вечеру голосования». Против выступило небольшое число активистов, в отношении некоторых, казахстанская полиция поступила крайне жестоко: «в Алматы сторонников бойкота выборов, вышедших на улицы, сомкнул в единое кольцо СОБР — и так продержал на январском морозе девять часов, не разрешая передавать в оцепление продукты и сходить в туалет. В какой-то момент силовики смилостивились и позволили передать картон: на него активисты смогли встать, чтобы совсем не отморозить ноги».
В Кыргызстане выбрали в президенты бывшего осужденного и провели референдум по Конституции, отменивший парламентскую и восстановивший президентскую форму правления. Третья революция в республике вызволила из тюрьмы, «пользующегося влиянием в криминальных кругах Кыргызстана» Садыра Жапарова. Тот вскоре стал и.о. президента и выиграл на выборах собрав 79% голосов «за». «Такие цифры, по свидетельствам очевидцев, были достигнуты за счет массового подкупа людей прямо возле избирательных участков, а также за счет угроз (вплоть до предложения «выйти на разговор»)» Проведение референдума в республике уже назвали «Ханституцией», сообщается что никаких митингов против результатов голосования в ближайшее время не анонсируется. «Итоги выборов в двух Центрально-Азиатских республиках — триумф застоя политической модели в регионе (…) Пандемия и последовавший за этим экономический кризис привели к тому, что часть людей посчитала борьбу за политические свободы бессмысленной, а остальные предпочли вернуться к простой формуле «лишь бы не стало хуже». Но хуже станет обязательно: соглашаясь с тем, что во главе продолжат стоять «серые», рано или поздно можно дождаться пришествия «черных» — формула классиков работает безотказно и в Центральной Азии тоже». Эксперт по Центральной Азии и политолог Аркадий Дубнов комментирует: «результаты выборов и символизирующая их апатия в Казахстане, скорее, не в пользу президента Токаева. Такие цифры за «Nur Otan» выльются во внутриполитические схватки между Токаевым и Даригой Назарбаевой. Клан Папы демонстрирует усиление, и Токаеву теперь особо ловить нечего — досидеть бы до конца срока. В Кыргызстане ситуация, кажется, хуже. Перед нами пример классической охлократии, а от уровня популизма, который несет Жапаров, просто диву даешься. Он уверен, что, сосредоточив в руках всю власть, поборет все проблемы страны, — но это махновщина какая-то. И если так и будет дальше продолжаться, это вызовет «обратку» со стороны людей — и тогда все возможно, как это бывает в Кыргызстане».
Елена Карнаухова рефлексирует на тему «Большой игры» в Центральной Азии на «IA-Centr.ru» (Осмысление «Новой Большой игры» в ЦА позволит прагматично смотреть на регион, 13.01.21). Эксперт считает, что «новая Большая игра» снова обретает реальность для Центральной Азии, возобновившись после распада СССР в 1991: ««Новая Большая игра» началась в 1990-е как проявление борьбы США как классической великой державой (great power) против России и Китая как восходящих великих держав (aspiring power)» Вашингтон стремится «не допустить формирования стратегических континентальных союзов вокруг двух своих главных конкурентов – России и Китая, которые, в свою очередь, борются за влияние в Центральной Азии, чтобы обеспечить переход к выгодной для себя форме многополярного мира и выдвинуть конкретные предложения по его наполнению.» Кроме того, в «Новой Большой игре» участвуют ЕС, Турция, Иран, Индия, Пакистан, Япония и Республика Корея; а также негосударственные акторы: НПО, ТНК, а также террористические группировки и наркоторговцы. Главная ставка в этой игре «определяется не только залежами нефти и газа, а способностью использовать центральноазиатский геополитический ландшафт, чтобы повернуть развитие мирового порядка в выгодное для себя русло».
Автор выделяет четыре этапа – последний начался в 2016 году и «проявил себя как период соперничества моделей потенциального мироустройства и региональной конфигурации в Центральной Азии. Среди них российская инициатива Большого евразийского партнерства и китайский проект «Один пояс, один путь», ядро которых составляют центральноазиатские республики». У Вашингтона появилась «Стратегия США в Центральной Азии на период 2019-2025 гг.: продвижение суверенитета и экономического благосостояния». Автор выражает удивление, что в американской стратегии не упомянуты проекты и инициативы Китая и России: «США пытаются утвердить свое влияние в регионе как альтернативное российскому и китайскому, а также делают заявку на самодостаточность центральноазиатских республик, которую им гарантирует расширение связей с США». Автор резюмирует: «геополитическая значимость Центральной Азии на фоне кризиса современного порядка будет только возрастать (…) можно предположить, что в регион будут стягиваться элементы инфраструктуры, пригодной для ведения военных действий в рамках ограниченной региональной войны, в том числе опосредованного характера. Особенностью нового витка «Большой игры» может стать развитие соперничества в Центральной Азии не только по линии США-РФ и США-КНР, но и по линии РФ-КНР (…) Центральная Азия – регион, где могут возникнуть серьезные источники российско-китайских противоречий. С ростом экономической мощи Китая будут расти и его военные амбиции, амбиции в сфере безопасности, в том числе и в центрально-азиатском регионе».
Особенностью нового витка «Большой игры» может стать развитие соперничества в Центральной Азии не только по линии США-РФ и США-КНР, но и по линии РФ-КНР
Евгения Крючкова из «Коммерсант» рассказывает, как российские власти намерены решать проблему нехватки трудовых мигрантов (Мигранты въедут в ручном режиме, 23.01.2021). Механизм будет работать в «ручном» режиме. Сообщается о «специальной комиссии по ввозу в Россию зарубежной рабочей силы из четырех стран: Таджикистана, Узбекистана, Казахстана и Турции. Процедура запускается по запросу крупных стройкомпаний или руководителей регионов и занимает около трех недель.» По словам министра, эта мера носит временный характер – «к открытию границ будет подготовлен новый механизм въезда мигрантов». Предложения о «точечном ввозе мигрантов» были направлены правительству в декабре, «разрешить его предлагалось только компаниям, гарантирующим обеспечение санэпидемконтроля, организацию места проживания таких работников, их постановку на миграционный учет и оформление с ними трудовых отношений». Эти обязательства, а также дополнительное об уведомлении трудовых мигрантов об обязательном прохождения тестов на COVID-19 для пересечения границы легли в основу разработанного механизма. «Затем централизованно происходит оформление документов на трудовую деятельность иностранцев, их транспортировка до места пребывания и изоляция для прохождения карантина». Президент застройщика «Интеко» Александр Николаев говорит об эффективности новой процедуры «до введения механизма «ручного управления», только согласование пересечения границы приглашаемыми работниками могло занять месяц и более». Сообщается, что трудовые мигранты из Узбекистана стали въезжать в Россию уже с конца декабря.
Центральноазиатские лидеры сходятся в том, что любая публичная критика Пекина сделает ситуацию только хуже
Темур Омаров в материале от «Московского Центра Карнеги» про взаимодействие Пекина с республиками региона (Опасные связи. Как Китай приручает элиты Центральной Азии, 22.01.2021). В регионе имели место более 40 антикитайских митингов, люди протестуют против долгосрочной аренды земли китайцами и преследований мусульман в Синьцзяне. Эти протесты направлены не только против Китая, но и против местных «продавшихся» элит. Местные власти, как правило, поют дифирамбы отношениям с Китаем. «Центральноазиатские лидеры сходятся в том, что любая публичная критика Пекина сделает ситуацию только хуже – особенно ввиду экономической мощи КНР и все большей готовности Компартии использовать эту мощь, чтобы наказывать строптивых партнеров. Экономическая зависимость от Китая в некоторых странах региона уже достигла такого уровня, что Пекин может легко создать правителям очень серьезные проблемы». Нежелание конфликтовать объясняется и тем, что «связи с КНР становятся все более важным источником доходов для многих правящих семей и группировок». Данные Центральноазиатского Барометра «подтверждают, что недовольство растет: к Китаю отрицательно относятся 35% опрошенных в Киргизии, 30% – в Казахстане. Имидж Китая ухудшается и в странах Центральной Азии, не имеющих с ним общей границы. По опросам видно, что в Узбекистане все больше беспокоятся по поводу роста госдолга перед КНР и передачи китайцам земли в аренду». Пекин стремится улучшить свою репутацию, но коррупционные скандалы с участием китайских компаний обнуляют эти старания.
От работы с существующими лидерами КНР постепенно переходит к поддержке прокитайски настроенных политиков – и, возможно, к созданию инструментов для их продвижения во власть
Антикитайские выступления направлены и против коррумпированных местных элит, которые действительно обогащаются за счет связей с Пекином, а последний это умело использует. Самое резонансное дело по выводу из Кыргызстана более $700 млн. было раскрыто журналистами Центра по исследованию коррупции и организованной преступности (OCCRP), Радио «Азаттык» и киргизского издания Kloop.kg. В махинациях участвовал экс-зампредседателя Государственной таможенной службы Киргизии Раимбек Матраимов, с китайской стороны – бизнесмен Хабибула Абдукадыр, которого явно контролировали китайские официальные лица.Темные схемы имели место также в Узбекистане, через Тимура Тилляева зятя президента Ислама Каримова; распространены в Казахстане, как выяснил Financial Times в декабре 2020 года, зять Назарбаева Тимур Кулибаев заработал десятки миллионов долларов на строительстве газопровода Центральная Азия – Китай; в Таджикистане зять президента Таджикистана Имомали Рахмона Шамсулло Сахибов за $2,8 млн способствовал китайской China Nonferrous Gold Limited (中国有色黃金) получить лицензию на добычу золота; в Туркменистане влияние КНР самое сильное в регионе. Материл приводит ряд косвенных и прямых доказательств того, что Садыр Жапаров, избранный президент Кыргызстана пользуется поддержкой Китая и продвигает интересы китайских инвесторов, как пример: «миллион киргизских сомов Жапаров получил от компании «Хуа-Эр», директором которой является гражданин КНР Хуан Цзяньхун. Даже автобусы, на которых централизованно привозили на митинги сторонников Жапарова, принадлежат компании «Шыдыр жол кей джи» – ее руководителем и учредителем в базе данных Министерства юстиции значится Тохутибуби Оуерхалика, уроженка села Кызыл-Суу Синьцзян-Уйгурского автономного района, она сменила гражданство КНР на киргизское лишь в 2018 году». Пример Жапарова показывает – «от работы с существующими лидерами КНР постепенно переходит к поддержке прокитайски настроенных политиков – и, возможно, к созданию инструментов для их продвижения во власть». Умаров полагает, что связи между экономикой и элитами Центральной Азии с Китаем усилятся: «растущая зависимость от Китая будет и дальше сокращать пространство для маневра в отношениях Центральной Азии с гигантским соседом. Причем, как показывают события последних лет, Китаю нужны уже не только доступ к месторождениям или хорошие условия торговли. Пекин все больше задумывается об укреплении военного присутствия в регионе – это видно по размещенным китайским пограничникам в Таджикистане. Заодно китайцы учатся влиять на политические процессы и выбор правителей – это показывают недавние события в Киргизии». В новом контексте свое взаимодействие с регионом должна пересмотреть российская сторона: «либо Москве придется менять свою стратегию в регионе: с одной стороны, сотрудничать с Китаем по тем региональным вопросам, где интересы совпадают, с другой – думать, как уравновесить политическое влияние Пекина. Достичь этого получится, только если одной из целей Москвы станет укрепление суверенитета стран Центральной Азии перед лицом все более могущественного и уверенного Китая».
Кыргызстан
Ирина Джорбенадзе из «Росбалт» про Садыра Жапарова (Киргизия: из тюрьмы в президенты, 12.01.2021,). Материал называет Жапарова ханом и обращает внимание, что он подогнал Конституцию республики под себя. Республика возвращается к президентской форме правления – «глава государства наделяется неограниченными полномочиями, но не несет никакой ответственности за принятые решения. Должность премьер-министра сохраняется (его назначает президент), но при этом последний возглавляет исполнительную власть. Он вправе назначать и снимать с занимаемых должностей министров, глав местных администраций и прочих высокопоставленных лиц. Парламент, сокращенный со 120 депутатов до 90, фактически исполняет роль немого — влияния не имеет, ему никто не подотчетен. Президент может избираться дважды сроком на пять лет». Местные эксперты сомневаются, что Жапаров долго продержится, ведь «расширение президентских полномочий, равно как и премьерских, в республике до сих пор не приветствовалось. Во всяком случае, оно не спасло от силового отстранения от власти еще и Аскара Акаева, а также Алмазбека Атамбаева. В общем, любят киргизы волю и всегда готовы к революции, каждый раз отбрасывающей страну назад. Далеко не всем ее президентам удалось досидеть положенный срок. Вероятно, через некоторое время соответствующее «колесо» снова закрутится. Во-первых, в стране очень сильна межклановая и внутрирегиональная борьба со всеми вытекающими отсюда коррупционными бедами. Во-вторых, принятие новой конституции превратит республику в настоящее ханство. Отметим также, что революции в Киргизии происходят не столько из-за активности широких слоев населения, сколько в силу дееспособности хорошо подготовленной так называемой «критической массы», а она в разы меньше по численности этих самых «слоев». В-третьих, Жапарову уже сейчас можно предъявить множество претензий по нарушению закона. Кресла президента и премьера он получил нелегитимно, назначил своих родственников и друзей на высокие посты, мощно задействовал на выборах административный ресурс». Наряду с вышесказанным проведение референдума воспринято негативно и местными гражданскими активистами, и рядом международных организаций. Другая проблема – рост внешнего долга; из страны «бегут» иностранные инвесторы, а тем, кто остались не дают работать. Только Китай продолжает одалживать финансы, но в один прекрасный день Пекин может «потребовать любой киргизский актив через международный суд».
Никита Мендкович в «Lenta.ru» о стремительном взлете бывшего арестанта, представителя оппозиции – Садыре Жапарове, который «пользуется безграничным доверием у соотечественников и, кажется, уже сумел наладить добрые отношения с основными внешнеполитическими партнерами, в первую очередь — с Россией» (Диктатура в законе, 18.01.2021). Более трех лет провел Жапаров в тюрьме за беспорядки 2013 года; его заключение одни считают политическим, другие обвиняют в криминальных связях и считают Жапарова «едва ли не приближенным Камчибека Кольбаева, известного как вор в законе Коля-Киргиз, который, как считается, контролирует преступный мир республики и пользуется огромной властью в местах лишения свободы. Однако вскоре после прихода Жапарова в большую политику Кольбаев был арестован и до сих пор находится в СИЗО». Для других заключенных изменяют приговор после возмещения ущерба экономике страны, как в случае с экс-замначальником национальной таможни Раимбеком Матраимовым. Матраимов поддерживает партию «Мекеним Кыргызстан», которая лидировала на осенних парламентских выборах, чьи результаты стали причиной третьей революции. На выборах Жапаров набрал 84% голосов, он является «эффектным политиком-популистом» и получил известность за критику экс-президента Алмазбека Атамбаева и призывы искоренить коррупцию. Новый президент непоследователен, например, ранее он призывал отказаться от национализации золотого месторождения Кумтор и проводил массовые протесты, а сейчас оставил эту идею. Среди других инициатив: добыча полезных ископаемых, обещания инноваций и борьбы с коррупцией, внесение в конституцию поправки о защите прав трудовых мигрантов, возвращение в паспорт графы «национальность».
Новый президент, заручившись поддержкой парламента, может легко установить в республике авторитарный режим, примерно, как в современном Туркменистане
Автор полагает, что во внешней политике будет продолжен прежний курс: «Россия была и останется нашим главным стратегическим партнером». Министр иностранных дел Киргизии Руслан Казакбаев предложил Москве при необходимости расширить авиабазу Кант. Во внутренней политике – смена парламентско-президентской республики на президентскую, согласно референдуму, и 81,4% жителей поддержало изменение политической системы. Таким образом «ханституция» сосредоточила власть в руках президента, парламент, лишается полномочий по формированию правительства, усложняется процедура импичмента, сокращается роль политических партий. Добавляется Народный Курултай, что еще более усложняет полномочия парламента. Мендкович предупреждает – «новый президент, заручившись поддержкой парламента, может легко установить в республике авторитарный режим, примерно, как в современном Туркменистане, где царит культ личности президента и даже чисто бытовые свободы серьезно ограничены». Сейчас Жапаров пользуется большим доверием в Кыргызстане и в республике с 60% ВВП от нового президента ждут позитивных изменений. Автор предупреждает: «Революция создала риски уничтожения позитивного задела старой власти. В частности, при бывшем президенте Жээнбекове на таможне начали внедряться системы автоматического контроля, развитие которых могло бы увеличить поступления в бюджет. Не будет ли под шумок уничтожена эта система?»
Казахстан
Александр Малышев в «НГ» беседует с послом Казахстана в России Ермеком Кошербаевым (Россия и Казахстан: приоритеты сотрудничества, 10.01.2021). «Казахстан и Россия являются надежными союзниками, стратегическими партнерами и добрыми соседями», – считает посол. Он полагает, что протяженная сухопутная граница между Россией и Казахстаном предлагает больше перспектив, чем проблем: «Большой объем двусторонних связей приходится на межрегиональное сотрудничество. Вдоль границы находятся 12 субъектов России и 7 областей Казахстана, которые тесно связаны между собой». Комментируя международное сотрудничество, казахстанский посол рассказывает о взаимодействии двух государства «в рамках ООН, ОБСЕ, СВМДА (Совещание по взаимодействию и мерам доверия в Азии) и других многосторонних структур»: а также, что «Казахстан и Россия являются «локомотивами евразийской интеграции». Касательно резонансных высказываний российских депутатов, Кошербаев говорит, что «политики должны быть весьма осторожны в своих высказываниях. Вакуум информации порождает различные слухи, домыслы, иносказания. Поэтому, как сказал наш президент, важно, чтобы историей занимались ученые, а не политики». Кошербаев отрицает ущемление прав этносов, проживающих в стране, из-за языковой политики: «государственный язык является консолидирующим началом, объединяющим все национальности, проживающие в Казахстане. Но это ни в коей мере не означает, что широкое применение казахского языка накладывает какие-либо ограничения для использования других языков, особенно русского». Экономические отношения развиваются динамично: морские проекты на Каспии в топливно-энергетической сфере; в газовой сфере – потенциал месторождений «Хвалынское» и «Имашевское», газопровод через Казахстан в Китай и газификация севера страны; взаимодействие по проекту международного транспортного маршрута Европа – Западный Китай; двустороннее сотрудничество в сферах экологии и природопользования: программы сотрудничества по сохранению и восстановлению экосистемы бассейнов трансграничных рек Жайык (Урал) и Ертис (Иртыш) на 2021–2024 годы; в космической сфере работает Межправкомиссия по комплексу Байконур, создается ракетный комплекс «Байтерек» на базе ракеты-носителя среднего класса и наземной космической инфраструктуры КРК «Зенит-М».
Россия остается ключевым внешнеторговым партнером Казахстана: «объем взаимной торговли по итогам докризисного 2019 года составил 20 млрд долл. – это на 8% больше, чем годом ранее. В рамках глобальных трендов, вызванных пандемией COVID-19, товарооборот между Казахстаном и Россией в прошлом году, конечно, снизился, составив за девять месяцев чуть менее 15 млрд долл. Это почти на 9% ниже, чем в аналогичном периоде 2019 года (…) Уверен, после того как сойдет на нет «эффект пандемии», когда все ограничения будут сняты и воспрянет вся мировая торговля, товарооборот между нашими странами будет восстанавливаться». Россия также одна из лидеров по вливанию инвестиций в казахстанскую экономику: «в прошлом году, несмотря на глобальную инвестиционную паузу, валовый приток прямых иностранных инвестиций в Казахстан за девять месяцев составил 12,6 млрд долл. Мы считаем это высокой оценкой и выражением доверия иностранных инвесторов Казахстану и реализуемым в нашей стране масштабным мерам. Особенно отрадно отметить, что почти 1 млрд долл. из этой суммы – это российские прямые инвестиции». Несмотря на пандемию, проводятся культурные проекты: мероприятия в честь празднования 175-летия Абая Кунанбаева, Программа сотрудничества в области культуры между Министерством культуры и спорта РК и Министерством культуры РФ на 2020–2022 годы, намечены Дни культуры Казахстана в России и России в Казахстане в 2020–2022 годах и академическое сотрудничество: «в скором будущем казахстанские и российские вузы будут направлять преподавателей по обмену для ведения образовательных курсов и занятий, в том числе и по казахскому языку».
Таджикистан
Наргис Арабова на портале «IA-Centr.ru» обсуждает ислам в Таджикистане («Если мы не научим, то научит кто-то другой, 27.01.2021). Религиозное образование в Таджикистане можно получить только в одном учебном заведении, частные религиозные университеты запрещены, не разрешается изучать религию за рубежом. С чем связана такая ситуация – из-за угрозы радикализма или незаинтересованности властей в создании системы религиозного образования? С 2016 года в республике введен запрет на частные религиозные учебные заведения, а с 2009 мэрия Душанбе сносила все самовозведённые мечети в городе: «С одной стороны, решение о запрете на работу частных религиозных учебных заведений аргументируется опасностью радикализма и экстремизма. Так, экстремистские элементы могут радикально настроить молодых людей на общих молитвах в закрытых учреждениях, деятельность которых сложно контролировать (…) С другой стороны, у официального Таджикистана есть прописанная позиция невмешательства в частную жизнь верующих, гарантированная Конституцией страны – свобода вероисповедания». Известно о существовании неофициальных комиссий, «которые «ловят» в городе людей, по их мнению, радикально или «слишком мусульмански одетых». Комитет по делам женщин также участвует в этих «рейдах». Чиновницы на улицах подходят к покрытым женщинам и проводят беседы, мужчин могут забрать в участок за слишком длинные бороды до выяснения обстоятельств».
Говоря об угрозе радикализации, таджикские власти прежде всего ссылаются на «небезопасное соседство с Афганистаном и угрозу, исходящую от группировки «Талибан»». Однако существует и внутренняя угроза радикального ислама. Арабова связывает эту угрозу с оппозиционной партией исламского возрождения (ПИВТ), которая признана террористической и запрещена в Таджикистане. Хотя по мнению экспертов, запрет партии отразился негативно на имидже страны, «с тех пор, как запретили ПИВТ, в стране нет террористических атак, все меньше молодежи сбегает воевать в ИГИЛ практически отсутствует пропаганда ортодоксального ислама, который приносили в массы представители партии». В 2020 был задержан житель Вахдатского района Абдухалим Ашуров по обвинению в открытии подпольной исламской школы. Это задержание разделило страну на два лагеря. Одни: «Я за то, чтобы страна была светской, я боюсь всех этих радикалов и их настроя. Откуда я знаю, что у них в головах. Государство идет на такие меры вынужденно. По-другому, мягко и аккуратно не получится. Если их не сдерживать, будет второй Афганистан»; другие: «Мы – светское государство, да. Но еще и демократическое! Как, в XXI веке можно забирать людей в участки или арестовывать за обучение религии? Мы – мусульмане в первую очередь, а наша власть делает нас далекими от Всевышнего». Автор заключает, что одного вуза для получения религиозного образования недостаточно в стране, где мусульмане составляют 90%. «Исходя из обозначенной картины жизни исламского сектора, понятно, что во всем важна золотая середина – преследование радикалов и пресечение угроз необходимы для благополучия граждан страны. Однако само по себе религиозное образование не может и не должно уходить на задний план, иначе, может получиться так, что этим образованием займется кто-то другой».
