Iraj Bashiri, The History of the Civil War in Tajikistan (Academic Studies Press, 2020)
Книга профессора Ираджа Башири The History of the Civil War in Tajikistan (История гражданской войны в Таджикистане), опубликованная издательством Academic Studies Press в 2020 году, рассказывает о гражданской войне в Таджикистане, разразившейся в условиях развала Советского Союза. Для написания своей книги Башири использовал материалы, собранные во время своих личных наблюдений и интервью, а также материалы, полученные из большого количества основных и второстепенных публикаций, рассказывающих о гражданской войне. В своей книге Башири рассматривает конфликт в широком историческом контексте и уделяет особое внимание длительным натянутым отношениям, которые в 1990-х стали играть ведущую роль в вопросе разрешения конфликта. Башири рассказывает об идеологии, регионализме, и что самое важное – о спорах относительно того, какую роль в функционировании государства играла религия. Книга будет интересна студентам, ученым и всем тем, кто интересуется недавней историей Таджикистана и Центральной Азией.
Подробнее о своей книге Ирадж Башири рассказывает в подкасте New Books Network, содержание которого мы суммировали и перевели.
Ирадж Башири – выдающийся ученый в сфере исследования Центральной Азии и Ирана. Основной фокус в своих работах он делает на изучении идентичности таджиков и иранцев. Башири является заслуженным профессором истории университета Миннесоты. Там он преподает историю Афганистана, Центральной Азии и Ирана с акцентом на религиозные и политические аспекты. Башири много путешествовал по Ирану и Центральной Азии, а в Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан он приезжал в качестве приглашенного исследователя. Башири сотрудничает с таджикским подразделением «Радио Свободная Европа/ Радио Свобода», а также много публикует на тему исследований Персии. Он является автором многочисленных работ о Таджикистане.
Башири рассматривает идентичность таджиков в контексте идентичности иранцев. Он отмечает, что в XVI веке из-за своих религиозных различий таджики и иранцы отделились друг от друга: иранцы стали шиитами, а таджики – суннитами ханафитского толка. Так история двух народов пошла по разным направлениям. Изучая более поздний период истории таджикского народа, Башири решил исследовать вопрос влияния советской власти на таджиков, исповедовавших ислам, причины и варианты изменения их идентичности. Эта работа привела ученого к исследованиям истории гражданской войны в Таджикистане.
Впервые Башири попал в Таджикистан по приглашению Академии наук Таджикской ССР, однако, фактически это приглашение исходило от Киностудии Таджикской ССР, члены которой хотели познакомить Башири с имеющимися у них материалами, в том числе, по «Шахнаме» Фирдоуси. После своего сотрудничества с Киностудией Башири вернулся в США, где стал обдумывать вариант возвращения в Таджикистан с целью реализации проекта о жизни Садриддина Айни, который родился в Бухаре и принимал участие в становлении власти Советов в Таджикской ССР. Башири считал, что изучение жизни Айни поможет лучше понять, как происходил переход от одного периода в стране к другому.
В следующий раз Башири попал в Таджикистан в 1993 году по приглашению IREX. Он и его жена провели в стране целый год, но эта поездка отличалась от предыдущей, т.к. в стране уже разразилась гражданская война, и по этой причине Башири столкнулся с рядом трудностей, которые были связаны с тем, что практически никто из жителей страны не хотел вести разговоры об исламе и помогать ему в исследовании. Поэтому Башири пришлось отодвинуть свои изыскания об исламе на задний план и заняться исследованием жизни Айни. Однако именно эта тема помогла Башири получить необходимую ему информацию о роли ислама в жизни таджиков в советский период.
В августе 1993 Башири, как и многие другие жители Душанбе, столкнулся с последствиями разразившейся войны: в столице стало очень сложно найти пропитание. Все базары, рынки и магазины были закрыты, людям было нечего есть. Но Башири повезло: его самого и его жену приютила у себя таджикская семья. В феврале 1994 года Башири с женой вернулись обратно в Миннесоту.
После этого Башири ездил в Таджикистан еще 12-13 раз. Во время своих поездок он общался со своими знакомыми, справлялся об их здоровье и разговаривал о войне, о ситуации в стране. В то время он еще ничего не писал о Таджикистане, но фактический сбор материала уже начался.
Сначала Башири хотел написать о гражданской войне и о третьей силе в стране, о которой в то время собирал информацию. Но затем у него появилась идея написать о Рахмоне и его становлении президентом. Башири встретился с президентом, и тот пообещал свое содействие. Однако позднее Башири отказался и от этой идеи, т.к. помощники президента сообщили ему, что каждую новую главу он должен будет согласовывать с ними.
В это время Сафарали Кенджаев [политик, основатель и руководитель «Народного фронта» и «Социалистической партии Таджикистана», председатель Верховного Совета Таджикистана в период с 1991 по 1992 года] отправил Башири свои записи с пометкой о том, что только он сможет использовать их по назначению. Башири начал работать с этими записями, делать пометки, а позднее решил написать книгу, в которой бы была отражена точка зрения Кенджаева, и то, какой он видел свою роль в гражданской войне, а также роль остальных, в том числе и Рахмона с его сподвижниками. В своей работе Башири постарался показать действия Кенджаева, а также то, в чем он был прав и неправ. Но, в целом, Башири и сам не знал, сделали ли таджики на пути своего исторического развития правильный выбор или нет.
В первой главе своей книги Башири рассказывает о своей связи с Таджикистаном. Во второй – об истории Бухары и досоветском периоде развития страны, а в третьей – о советизации Таджикистана.
Если проследить причины гражданской войны, которые могут проистекать из досоветского периода, то в данном случае Башири отмечает, что конфликт между мусульманами и коммунистами зародился еще в досоветской Бухаре, т.к. хотя там еще не было коммунистов, сама идея коммунизма уже существовала, и она постепенно развивалась на юге Таджикистана. Поэтому прослеживается определенная связь, которую Башири хотел показать через жизни различных людей, которые проживали на юге и на севере страны. Южане, в основном, были заняты строительством исламских школ и насаждением исламского образа жизни. А северяне были больше заняты работой на хлопковых полях и вопросами орошения пустынной части Таджикистана. Таким образом, в регионах были развиты идеология и промышленность, которые функционировали в контрасте с друг другом.
Башири говорит, что таджикский народ обрадовался перестройке, т.к. у него появилась возможность строительства своей собственной республики по исламскому или европейскому подобию. Подобная открытость позволила таджикам организовать свои собственные СМИ, политические партии и проч. В некотором смысле перед таджиками открылся новый путь, который они могли пройти в соответствии со своими желаниями.
Гласность и перестройка привели к тому, что к таджикам автоматически пришло осознание свободы. Но эту свободу они почувствовали не в демократическом смысле, не с точки зрения закона и порядка, а с точки зрения того, что можно было идти и делать практически все, что угодно. Направления, в которых они стали двигаться, различались, и исламисты в определенном смысле приобрели большую власть. Но, конечно же, сторонники светского режима не остались в стороне, у них в руках сосредоточилось еще больше власти. Начался развал страны, причины которого крылись не только в гласности и перестройке, а во многих других факторах.
Таджикский народ был недоволен системой. Так, например, его не устраивала номенклатура в кассовой системе, которая также проявлялась и в назначении специалистов и руководителей вышестоящей властью. Назначенцы управляли всем, в том числе и жизнью таджиков на уровне колхозов, семей, на индивидуальном уровне. Порой назначали людей из Москвы, которые за собой тянули своих же ставленников. А это приводило к тому, что таджикскому населению не хватало работы, мест в школах и т.д.
Каждый раз, когда дело касалось вопроса независимости народа, таджики чувствовали, что номенклатура препятствует развитию, а их национальный интерес, проявлявшийся в традиционном иранско-таджикском укладе жизни, у них отнимали. У них не было своих правил, им не давали читать Шахнаме, и они не могли заниматься тем, чем им хотелось. Вместо этого им приходилось посещать общеобразовательные занятия и изучать то, что никак не касалось ислама.
Другой аспект, который порождал недовольство таджиков, заключался в регионализме. В Таджикистане представители советской власти отдавали предпочтение представителям северной части страны: они легче получали работу, и в остальных вопросах у них было преимущество над представителями юга. Таджикистан как бы разделяли на две части не только горы, но и власть, которая фактически сосредоточилась в руках представителей северной части страны. Также советская идеология подавляла шариат в стране, а насаждение коммунистического образа жизни встречало сопротивление у людей.
После распада СССР события в Таджикистане стали накаляться, и огромную роль в их эскалации сыграло обвинение в растрате денежных средств, которое Кенджаев выдвинул в прямом эфире государственного телеканала против министра внутренних дел Мамадаеза Навжуванова, выходца с Памира. В ответ памирцы потребовали отставки Кенджаева и удаления Махкамова из правительства [Кахар Махкамович Махкамов – 1-й президент Таджикской ССР (30 ноябрь 1990 – 31 августа 1991), в 1992 г. имел определенное влияние в правительстве Таджикистана]. Узнав об этих требованиях, Рахмон Набиевич Набиев [1-й президент независимого Таджикистана (23 сентября 1991 – 7 сентября 1992)] предпринял следующие шаги: он не оказал поддержку Кенджаеву и не принял заявление об отставке со стороны Навжуванова. Вместо этого он снял с должности Кенджаева и его помощника Дустова. В результате своих действий сам Набиев оказался без поддержки сторонников, а его попытка улететь из Душанбе в более спокойный Худжанд обернулась крахом: оппозиционеры настигли его в душанбинском аэропорту и вынудили подписать заявление об отставке.
К власти пришел Искандаров Акбаршо Искандарович [ИО президента Таджикистана с 7 сентября по 19 ноября 1992], и было сформировано правительство национального примирения, которое функционировало почти 6 месяцев, но только на юге страны, т.к. его не признавали жители северной части Таджикистана. Тем временем в Худжанде должна была быть проведена правительственная встреча, на которой должны были принять решение о дальнейшей судьбе таджикского народа и о будущей форме управления страной. Кратковременной целью данной встречи было создание исламского Таджикистана. В долгосрочной перспективе планировалось создание Исламской республики Таджикистан наподобие Афганистана или Ирана, а также изгнание всех сторонников советской системы из страны.
Отдельная политическая фигура, которая, по мнению Башири, заслуживала дополнительного внимания, – это Акбар Кахаров, бывший казикалон Турджонзода, религиозный лидер Таджикистана. Он поддерживал обе противостоящие политические силы: как религиозный лидер он помогал и Набиеву, и исламистам. Он заявлял о том, что не хочет иметь какого-либо отношения к политике, однако, политика страны строилась на идеологии. Поэтому Кахаров находился в самом центре происходящих событий, хотя многие этого и не осознавали. Мнение Кахарова ценили, и в вопросе функционирования мечетей он внес определенные изменения, которые сам считал необходимыми. В определенном смысле он обладал большим влиянием, однако, сильно Кахаров не возвысился, т.к. его кругозор был ограничен идеологией, и его возвышению помешали люди, которые пришли к власти за ним.
Башири отмечает, что после создания правительства национального примирения наступает кульминационный момент, а фигура Кенджаева сыграла большую роль в ходе событий. Кенджаев еще раз попытался взять бразды правления в свои руки, однако, его не поддержали другие представители юга страны. Поэтому ему пришлось обратился за помощью к России, которая помогла ему убедить правительство национального примирения в важности встречи в Худжанде, главной целью которой было не допустить кровопролития в стране.
Что касается Эмомали Рахмона, то, как известно, первоначально Рахмон стоял во главе колхоза в Кулябе. О нем мало кто знал. В ходе конфликта он руководил несколько боями, но заметили его именно на хужандской встрече, где он произнес речь, которая потрясла многих. Он рассказал о роли каждого в процессе спасения Таджикистана, и именно там многие поняли, что именно такого руководителя хотели бы видеть во главе страны. Его провозгласили «Сардори давлат» [от тадж. – глава правительства], и Рахмон стал президентом, который и по сей день правит страной.
Изначально Башири стремился к тому, чтобы написать историю Таджикистана, которая рассказывала бы о постепенном развитии конфликта с момента его зарождения и до его завершения. Он хотел рассказать о причинах конфликта, и о различиях между той войной и нынешней ситуацией в стране. В книге Башири отмечает, что для достижения демократии в стране было необходимо, чтобы каждый таджикистанец играл значимую роль в процессе управления страной. Отступления от демократических идеалов среди представителей власти, собравшихся на встрече в Худжанде, поставили лидеров Таджикистана в ту же самую ситуацию, в которой оказались лидеры советского Таджикистана в 1970-1980 годах.
Башири добавляет, что в настоящее время основной проблемой в Таджикистане является непотизм. Подобный принцип управления в стране существовал и в советское время. Происходит разделение людей, по аналогичному принципу осуществляется и разделение благ среди населения. В современном Таджикистане сохранился и принцип номенклатуры в кадровой системе, когда те, кто во главе, сами выбирают тех, кто будет у них и на них работать. Таким образом, Башири отмечает, что со стороны ему кажется, что наиболее демократичным путем развития для таджикистанцев мог стать путь, который предлагали выходцы из Худжанда, т.к. каждый регион оказался бы на равных правах. А в настоящее время всем заведует семья президента, и таджикистанцы оказались там же, где и были, а не там, где они должны были быть.
