«В Кыргызстане политические фигуры обязательно ищут поддержки извне, а в Казахстане этого уже нет. В Казахстане противоречия могут подпитывать политическую борьбу. Однако она не приобретет формы бунта, поскольку политический процесс перешёл уже в организованные формы политического поведения», считают российские эксперты. В этом обзоре российских СМИ – про опасность “цветных революций”, японско-турецкую дружбу, грядущие выборы в Кыргызстане и Казахстане, а также «бомбу замедленного действия» Сарезкого озера.
Регион
«Коммерсантъ» рассказывает про итоги онлайн-совещания секретарей Советов безопасности СНГ, которое прошло 18 ноября (Старый враг лучше новых двух, 19.11. 2020). В совещании приняли участие секретари или заместители секретарей Совбезов России, Азербайджана, Армении, Белоруссии, Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Туркмении и Узбекистана.
Выступления участников совещания определили ключевого противника – Запад.
Заместитель председателя секретарь Совбеза РФ Олег Храмов заявил: «Стремление отдельных государств к доминированию неизменно влечет обострение межгосударственных противоречий», подразумевая США. Он добавил, что при помощи интернета «реализуются сценарии «цветных революций», направленных на насильственное изменение конституционного строя, дезорганизацию деятельности органов государственной власти». Председатель Совбеза РФ Николай Патрушев заявил о достижениях: противодействии международным террористическим организациям и блокировке и контролю за Интернет-ресурсами. Глава Исполкома СНГ Сергей Лебедев заявил об агрессивных гибридных кампаниях и вмешательстве зарубежных стран в дела стран СНГ. Обсуждая коронавирусную эпидемию, участники заявили о необходимых совместных усилиях по биологической безопасности. «Россия давно пытается убедить страны постсоветского региона отказаться от размещения военно-медицинских объектов США, прежде всего биологических лабораторий. Коронавирус дал Москве повод вновь поднять эту тему. Россия убеждает соседей, что в этих лабораториях американцы изучают воздействие тех или иных видов биологического оружия на местное население.»
Ольга Вишняк на портале “IA-centr.ru” в интервью с Олегом Парамоновым, старшим научным сотрудником Института международных исследований МГИМО МИД России про «тандем Токио и Анкары вокруг центральноазиатской повестки» (Сотрудничество Токио и Анкары в Центральной Азии: времена больших надежд прошли, 12.11.2020). Интересы и цели двух стран определяются следующим образом: «Турция последовательно пытается выполнять функцию «базовой опоры» для всех тюркоязычных народов. Так, в Центральной Азии турецкое присутствие не ограничивается исключительно политическими и экономическими интересами страны, а связано с продвижением ценностей и идей условного тюркоязычного мира. В отношениях Японии со странами Центральной Азии также присутствует ценностная составляющая, правда, в не столь явном виде, скорее, как проявление некой «азиатской солидарности». В Японии среди националистически настроенных историков, этнографов популярна идея о том, что корни японской нации находятся не на Корейском полуострове, а где-то в районе сегодняшней Центральной Азии и Монголии». Экономические интересы Токио определяются инфраструктурными проектами, энергетикой, добычей редкоземельных металлов и агропромышленным сектором. Парамонов считает, что Япония полагается на посредническое участие Турции в своих проектах в регионе: «Турецкий бизнес, турецкие чиновники имеют очень хорошие деловые коммуникации в странах Центральной Азии. На этой почве возник ряд японо-турецких и более широких консорциумов в сфере инфраструктуры, энергетики, химической промышленности. Значительная их часть реализуется на территории Туркменистана, Казахстана, Узбекистана. Взаимодополняющий характер этих проектов заключался в том, что японская сторона обычно отвечает за финансирование и, в ряде случаев, предоставляет технологии, а турецкие компании выступают как субподрядчики». С 2007 года создана Ассоциация дружбы между Японией, Турцией и Центральной Азией, которая ведет проекты в сфере образования. Культурно-образовательные проекты со стороны Турции осложняются тем, что они продвигаются Фетхулахом Гюленом, политическим противником турецкого президента Реджепа Эрдогана. Эксперт отмечает постепенное «дистанцирование Токио от Анкары» и ставит под вопрос дальнейшее развитие японско-турецких проектов в Центральной Азии.
Проблема – американо-китайское противостояние из-за стандарта 5G.
Иван Данилин про перспективы цифровой экономике в пространстве ЕАЭС и участие Китая в таких проектах (Цифровое сотрудничество ЕАЭС и Китая как стимул развития Евразии, 10.11.2020). Цифровой рынок Китая уже добился феноменальных успехов, но есть ли перспективы у сопряжения «цифровых инициатив ЕАЭС и Инициативы пояса и пути (ИПП)? Материал акцентирует, что совместные цифровые проекты могли бы увеличить товарооборот, прежде всего через развитие цифровой логистики и таможенных услуг, особенно в сфере онлайн-коммерции. Во-вторых, они могли бы способствовать экспорту и импорту различных услуг: от финансовых до образовательных. С 2015 года ведутся переговоры между странами ЕАЭС и КНР (после Соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве) но реального продвижения нет. Из всех стран ЕАЭС самой передовой в цифровом плане является Россия, отдельные цифровые инициативы проводятся в Казахстане и других странах ЕАЭС, но они не сопоставимы с китайскими. Проблемы экономики Китая и России, обвал цен на углеводороды, события в Белоруссии, Армении и Кыргызстане заставляют отложить «амбициозные планы по цифровизации». Дополнительная проблема – американо-китайское противостояние из-за стандарта 5G. «В этой ситуации большая часть стран ЕАЭС (кроме РФ, которая сама находится в остром конфликте с США) оказываются заложниками новых международных реалий. Экономические и частично социальные проблемы стран региона диктуют необходимость более тесного диалога с КНР, что предполагает и постепенное вхождение в сферу ее «цифрового влияния». Однако такое сближение свыше определенного уровня представляет для них существенные риски, в том числе связанные с диалогом с США и частично с самой Россией, которая при всех дружественных чувствах к Китаю, очевидно, опасается полной утери экономического влияния на постсоветском пространстве».
Кыргызстан
Несколько материалов Виктории Панфилова из «Независимой Газеты» посвящены политической ситуации в республике. Садыр Жапаров готов сложить с себя полномочия исполняющего обязанности главы Кыргызстана, чтобы успеть до 14 ноября зарегистрироваться для участия в досрочных президентских выборах 10 января. (Глава Киргизии начал предвыборную агитацию с фальстарта, 05.11.2020). Жапаров уже начал свою предвыборную кампанию, посетив южные области. Главный редактор портала kginfo.ru Асилбек Эгембердиев считает: «Жапаров верит, что народ его поддержит и выберет его президентом. Однако на выборах могут быть разного рода неожиданности, особенно если у республики изменится государственное устройство с парламентской республики на президентскую. Не исключено, что Жапаров – это своего рода дымовая завеса, прикрывающая подготовку тех, кто хочет завладеть государственной властью в Киргизии. Если Жапаров лишь прикрытие, то его в определенный момент просто отбросят в сторону, от него отвернутся сторонники и он станет в одночасье никем».
Не исключено, что Жапаров – это своего рода дымовая завеса, прикрывающая подготовку тех, кто хочет завладеть государственной властью в Киргизии
Следующий материал сообщает, что на общественное обсуждение будет вынесен проект новой Конституции, учреждающей возврат республики к президентской форме правления и парламент по смешанной системе (Киргизия опять станет президентской республикой,11.11.2020). Кыргызский политик и юрист Феликс Кулов прокомментировал, чем вызвана срочность нововведений: «Спешка вызвана желанием провести в один день, 10 января, и выборы президента, и референдум по принятию новой Конституции. Любому грамотному человеку очевидно, что инициаторы данной затеи умышленно вводят в заблуждение руководство страны, наивно полагая, что если принять на референдуме Конституцию и одновременно в этот же день избрать президента, то новый глава государства автоматически получит и новые полномочия по вновь принятой Конституции. Это абсурд. Нельзя быть избранным по Конституции, которой еще нет». Между тем инвесторы выводят свои вложения из республики, а бизнесмены не чувствуют себя в безопасности. Руководитель Госслужбы регулирования и надзора за финансовым рынком Арзыбек Кожошев сообщил, что вывод капитала увеличился в сравнении с 2019 в 2,5 раза и составил 400 млн долл: «И основная причина этого – отсутствие политической стабильности. Также играет роль общий имидж государственных институтов и отношение населения к инвестициям». Руководитель Международного делового совета Аскар Сыдыков говорит, что пандемия и политическая нестабильность усложнили ведение бизнеса.
Третий материал волнует финансовая помощь США на проведение президентских и парламентских выборов в республике (США готовы финансировать киргизские выборы, 15.11.2020). Токтайым Уметалиеву, лидера гражданского сектора беспокоит возможное вмешательство США в выборы: «любые внешние вливания в процесс проведения выборов – это, по сути, вмешательство во внутриполитические дела страны», поэтому «если США хотят помочь Киргизии, то пусть направят деньги на поддержку и развитие хотя бы медицины». Эксперт Центра изучения Центральной Азии, Кавказа и Поволжья Института востоковедения РАН Александр Воробьев считает инициативу США тревожным сигналом: «Это свидетельствует о желании американской стороны порулить политическими процессами в Киргизии и направить их в нужное себе русло. Не стоит лишний раз напоминать, что взгляды и интересы России и Запада на будущее стран Центральной Азии сильно различаются (…) Деструктивные процессы в республике крайне невыгодны России и Китаю. Для США же, удаленных от Киргизии и не имеющих с ней каких-либо значимых связей, возможная дестабилизация обстановки в стране будет означать открытие окна возможностей для влияния на ситуацию в регионе. Под боком находятся и другие постсоветские страны, например, Казахстан, общественные настроения в котором также вызывают тревогу, а активность западных НКО весьма высока».
Григорий Михайлов из “Regnum” пишет про сложную экономическую ситуацию (Киргизии придется выбирать между тотальной распродажей и жесткой экономией, 19.11.2020). «После смены власти в октябре 2020 Киргизия оказалась в частичной международной изоляции — затруднен диалог практически со всеми внешнеполитическими партнерами. На фоне дефицита средств ключевые кредиторы отказываются списывать или переносить погашение накопленных Киргизией долгов. Отправка ранее обещанной финансовой помощи (гранты и кредиты) отложена на неопределенный срок — «до стабилизации ситуации»». Нападения криминалитета на месторождения, разрабатываемые иностранными инвесторами, на пансионаты на Иссык-Куле также не способствуют экономике. «И без того невысокой инвестиционной привлекательности Киргизии нанесен тяжелейший удар, и его последствия будут долгие годы негативно влиять на экономику страны». И. о. президента Садыр Жапаров сейчас озабочен исключительно Конституционной реформой. Материал подчеркивает: «Отказ кредиторов от списания долгов при остановке финансовой помощи ставит Киргизию перед тяжелым выбором: впервые с обретения независимости начать жить на собственные средства либо устроить массовую распродажу немногих оставшихся в наличии активов на крайне невыгодных условиях (…) Переход на самоокупаемость потребует от Киргизии недюжинной политической воли, жесткой экономии ресурсов, прекращения мародерств и воровства, а также команды профессиональных экономистов. Это сложный и длительный путь, в начале которого нет ничего, кроме слёз и пота».
В условиях экономического кризиса денег у потенциальных спонсоров внутри страны почти нет
В другом материале Григорий Михайлов обсуждает президентские выборы (Киргизские выборы — победителю не позавидуешь, 19.11.2020). В преддверии выборов претенденты на пост президента ищут финансовые средства, прошедшие в октябре парламентские выборы забрали имевшиеся ресурсы. «В условиях экономического кризиса денег у потенциальных спонсоров внутри страны почти нет, собственные накопления политики стараются не тратить вообще. Остается 3 варианта: идти на поклон к немногим богатым бизнесменам и политикам, искать деньги за рубежом или же вести избирательную кампанию в режиме жесткой экономии, снижая шансы на победу до минимума». ЦИК зарегистрировал 63 претендента, в том числе 8 женщин. Материал отмечает шесть основных кандидатов: Садыр Жапаров, который во время заключения потерял отца, мать и старшего сына, тем самым обрел имидж патриота-мученика. Адахан Мадумаров, лидер партии «Бутун Кыргызстан», экс-спикер парламента, опытный оратор, популярен среди кыргызских мигрантов и части жителей Бишкека. Канат Исаев – опытный политик, экс-спикер, экс-губернатор Чуйской области, бывший соратник Омурбека Бабанова, руководил коалицией парламентского большинства, возглавлял партию «Кыргызстан», на выборах 2017 поддерживал Омурбека Бабанова. Клара Сооронкулова — бывшая судья Конституционного суда, глава прозападной партии «Реформа», привержена либеральным взглядам, была в оппозиции к двум предыдущим президентам страны, ее шансы невелики. Семейство Матраимовых – влиятельнейшая и богатейшая политическая группа, «после отмены результатов успешных для них выборов в октябре 2020 года решили на время уйти из публичной политики». Омурбек Бабанов не будет участвовать в выборах. Как резюмирует автор, «какой бы из политиков ни победил, завидовать ему не приходится. Перед новым президентом Киргизии встанет необходимость решить сложнейшие задачи на негативном фоне: экономический спад, пандемия коронавируса, острый дефицит средств, изношенная инфраструктура, низкий профессиональный уровень управленцев, сложные отношения с соседями и кредиторами».
Казахстан
«Независимая газета» рассказывает про выборы в Мажилис и региональные маслихаты, назначенные на 10 января (Выборы в Казахстане могут пойти не по сценарию власти, 12.11.2020). Всего примут участие шесть политических партий. Среди них Коммунистическая народная партия Казахстана (КНПК), которая после ребрендинга стала Народной партией Казахстана (НПК), правящая партия «Нур Отан», претендующая как оппозиционная партия «Ак жол», партии «Ауыл» и «Бiрлiк». Оппозиционные партии не отражают протестных настроений и, по мнению казахстанского политолога Максима Казначеева, радикальная оппозиция уже предпринимает шаги: «По некоторой информации, у белорусских оппозиционеров закуплены права на использование системы подсчета голосов «Зубр» по пересылке данных со смартфонов. Проводятся тренинги для наблюдателей в соответствующем ключе. Игра контрэлит будет направлена не на то, чтобы в парламент не прошла какая-то из партий, а чтобы партия власти «Нур Отан» получила очень много голосов. И это станет поводом для массовых протестных выступлений». Директор Группы оценки рисков Досым Сатпаев: «любые выборы имеют прямую связь с национальной безопасностью. Потому что они должны обеспечить легитимность власти, то есть доверие к ней. C 1995 года в Казахстане не было ни одних выборов, которые бы эту легитимность повышали. Выборы были управляемые, не конкурентные. Более того, в 2019 году проблема с легитимностью возникла у нового президента Казахстана Токаева после скандальных президентских выборов. В 2020 году эпидемия коронавируса нанесла удар по уровню доверия населения ко всем государственным структурам, слабо отработавшим в условиях форс-мажора. Это касается парламента, маслихатов и политических партий». По его мнению, кризис доверия к власти усугубят грядущие в 2021 году выборы.
В отличие от Кыргызстана, где политические фигуры обязательно ищут поддержки извне, в Казахстане этого уже нет
Сергей Масаулов в “IA-centr.ru” сравнивает особенности политической культуры Казахстана и Кыргызстана (Ждет ли Казахстан повторение «кейса Кыргызстана» – анализ политических культур, 18.11.2020). Существует ли особая политическая культура в Кыргызстане и можно ли ее сравнить с казахстанской? «Политическая культура Кыргызстана может быть определена как традиционная, имеющая черты одновременно племенной и… деспотической. Парламентская республика, ввиду отсутствия действительных партий, оказывается псевдодемократическим антуражем, оформляющим власть лидера. Постоянные свержения президентов не должны вводить в заблуждение. В политической культуре страны весьма сильны надежды на вождя, которого надо продвинуть на высший пост, и дальше надеяться на распределение материальных ресурсов и ответственных постов (…) Стиль проявления политической воли взрывной, а форма толпо-элитарная (…) Мифы и утопии базируются здесь исключительно на надеждах улучшения жизни. Политические знания не укоренились в обществе Кыргызстана». Иное дело в Казахстане – «В стране идет более глубокий, нежели у соседей, политический процесс (…) вырабатываются страновые программы для разных сфер деятельности, и за счет стабильности власти, задаётся направление политического процесса, опирающегося на использование политических знаний. Для Казахстана характерно разделение политического процесса на условно-столичный в 2-3 городах, городской – в других городах страны, и местный – в регионах». Масаулов также отмечает в обеих странах быстрые изменения в политической культуре: «В Казахстане в политической культуре произошло разделение. Патернализм связан с личностью основателя независимой государственности, но политический процесс усложнился и углубился. Поэтому наряду с кликами, доменами и деятельными группами, в Казахстане реализуется действительный политический процесс. В отличие от Кыргызстана, где политические фигуры обязательно ищут поддержки извне, в Казахстане этого уже нет. В Казахстане противоречия могут подпитывать политическую борьбу. Однако она не приобретет формы бунта, поскольку политический процесс перешёл уже в организованные формы политического поведения. Хотя не без противоречий и радикальных позиций. Но, что существенно, экстремистские взгляды вытеснены на периферию политической культуры».
Туркменистан
«Росбалт» пишет про печальную ситуацию в Туркменистане (В Туркмении кровь меняют на хлеб, 18.11.2020). Недавно в Ашхабаде открыли монумент туркменскому алабаю, но «пока президент «родины процветания» открывает помпезный памятник любимой собаке, голодающие люди дерутся за временный прокорм — донорство за деньги». Материал подчеркивает, что «проблемы у населения республики огромные, несравнимые с трудностями в соседних странах и государствах постсоветского пространства». Памятник национальному достоянию собаке породы алабай создали помпезный, тем временем уничтожают уличных собак, кошек и даже птиц: животных убивают прямо на улицах. «Азатлык» сообщает, что «власти Ашхабада потребовали от населения самостоятельно избавляться от своих домашних питомцев». Страдают не только животные, но и люди, которые «роются в мусорных баках и по помойкам» или сдают кровь за деньги. «За каждый грамм донор получает по 2 маната от государства и нуждающегося в крови. Как рассказал один из безработных, он уже «наварил», сдав три раза по 250 граммов крови, около 3 тыс. манатов (при средней зарплате в 1-1,2 тыс.): «На эти деньги я купил продукты, в которых нуждалась моя семья». По его словам, из-за большого количества желающих продать кровь возникают очереди и ссоры». Продолжаются гонения на небелые автомобили, а женщинам не продлевают водительские удостоверения. Международная правозащитная организация Human Rights Watch в очередной раз указала на проблемы в Туркменистане: страна так и не признала наличие пандемии коронавируса; квалифицирована как самая репрессивная страна ЦА, где невозможно определить количество политзаключенных; десятки людей числятся «бесследно пропавшими»; информационное пространство контролируется; «нехватка субсидированного продовольствия ставит под угрозу жизнь жителей Туркмении».
Таджикистан
Материал «Известий» исследует, почему Сарезское озеро – «бомба замедленного действия» по версии британского Daily Mail (Природная бомба: почему таджикское озеро угрожает четырем странам, 17.11.2020). В 1911 году страшнейшее землетрясение в горах Памира разрушило до основания кишлак Усой, оставив на его месте огромную гору-дамбу. Ее стали называть Усойским завалом, который перекрыл долину реки Мургаб и в этой естественной чаше постепенно скапливалась вода. Глубина водоема – 500 м., его длина – от 65 до 75 км, уровень воды постоянно повышается. Поездки к Сарезскому озеру привлекают туристов, но водоем представляет опасность, поскольку естественную плотину может прорвать в любой момент: «Западный Памир остается сейсмоопасной зоной. Землетрясения силой в 8–9 баллов происходят здесь раз в 250 лет, силой 7 баллов — раз в 100 лет. А значит, устойчивость завала рано или поздно окажется под угрозой». Дополнительная угроза – родники и оползни. Как сообщают геологи, обвалы и дамбы возникали раньше и обнаружили следы нескольких похожих водоемов. Эксперты предупреждают о страшных последствиях: пострадает не только Таджикистан, но и Узбекистан, Кыргызстан и Туркменистан. По мнению геофизика Леонида Папырина, «будут разрушены дороги, мосты, гидромелиоративные сооружения, в том числе Каракумский канал, и населенные пункты на его берегах. Прервется железнодорожное сообщение между Таджикистаном, Узбекистаном и Туркменией». Инженер-гидротехник Андрей Захватов предполагает, что грязевой поток может дойти до Аральского моря: «население лишится домов и источников чистой воды. Затопленные кладбища и скотомогильники будут распространять опасные инфекции. Волна нарушит состояние минных полей, оставшихся после гражданской войны в Таджикистане на берегах Пянджа. Несколько миллионов выживших людей из зоны затопления превратятся в беженцев, которые хлынут в соседние страны, в основном — в Россию». Решить проблему Сарезского водоема пытались в советское время, сейчас таджикские власти хотят экспортировать питьевую воду из озера в Иран, Саудовскую Аравию, ОАЭ, а в 2018 году подписано соглашение с Китаем о совместном коммерческом использовании Сареза. Для наблюдения за Сарезом установлена и модернизована система оповещения и мониторинга благодаря Всемирному и Азиатскому банкам. Заведующий отделом Средней Азии Института стран СНГ Андрей Грозин комментирует сложность проблемы: «Существуют проекты по исчерпанию водоема, но всё упирается в деньги. Нужно $2–3 млрд инвестиций — фантастическая сумма для Таджикистана (…)в республике принято философски смотреть на проблему. Считается, что сто лет Сарезское озеро уже продержалось, а значит, сможет продержаться еще столько же. В Душанбе любят сравнивать водоем с вулканами. Те тоже могут внезапно начать извергаться, но люди живут рядом с ними».
