В конце октября этого года президент России Владимир Путин заявил, что допускает возможность заключения военного союза между Москвой и Пекином. До этого Россия и Китай приветствовали «стратегическое партнерство», но отвергали любые разговоры о возможности формирования военного союза. На фоне растущей напряженности в отношении с Соединенными Штатами каким может быть содержание военно-политического сотрудничества Пекина и Москвы? Чем оно обусловлено и каково будущее их альянса? Какие риски несут для других игроков активизация и реальные очертания альянса?
В статье Владимира Исаченкова рассказывается о тонкостях возможного военного альянса между Россией и Китаем, анализируется динамика и содержание их «стратегического партнёрства», которое уже обретает реальные черты перехода от слов к делу:
«В ходе видеоконференции с международными внешнеполитическими экспертами, на вопрос, возможен ли военный союз между Москвой и Пекином, Путин ответил: «Он нам не требуется, но теоретически его вполне можно себе представить». Россия и Китай приветствовали «стратегическое партнерство», но до сих пор отвергали любые разговоры о возможности формирования военного союза.
Путин указал на военные учения, которые проводили вооруженные силы Китая и России, как сигнал о растущем военном сотрудничестве стран. Он также отметил, что Россия поделилась секретными военными технологиями, которые помогли значительно увеличить военный потенциал Китая, но не упомянул никаких конкретных деталей, заявив, что эта информация является конфиденциальной. «Без всякого сомнения, наше сотрудничество с Китаем укрепляет обороноспособность китайской армии», – сказал он, добавив, что в будущем можно будет увидеть еще более тесные военные связи между двумя странами. Заявление Путина ознаменовало углубление связей между Москвой и Пекином на фоне растущей напряженности в отношении с Соединенными Штатами. Российский лидер также решительно призвал продлить действие последнего оставшегося пакта о контроле над вооружениями между Москвой и Вашингтоном.
Несмотря на появившиеся признаки того, что Россия и США близки к подписанию соглашения по СНВ-3, главный российский переговорщик заявил, что все еще сохраняются существенные разногласия, и решительно предостерег Вашингтон от предъявлений новых требований.
Предложение Владимира Путина о возможности военного союза между Россией и Китаем Пекин встречает осторожной реакцией:
«Российский лидер сделал такое предложение впервые после краха пакта между Сталиным и Мао Цзэдуном. Официальный ответ Пекина на комментарии Путина был уклончивым, но представитель министерства иностранных дел сказал, что они «демонстрируют высокий уровень и особый характер наших двусторонних связей».
Пресс-секретарь Чжао Лицзянь также сказал: «Нет предела традиционной китайско-российской дружбе и нет ограниченных областей для расширения нашего сотрудничества».
Хотя формальный альянс маловероятен, это предложение было явным признаком проявления солидарности в то время, когда президентские кандидаты США Дональд Трамп и Джо Байден спорили о том, кто лучше всего справится с вызовом, брошенным Китаем, считают аналитики. «И Китай, и Россия являются объектами критики на президентских выборах в США, и Путин пытается показать, насколько прочны эти связи», – сказал Ли Лифань, исследователь Шанхайской академии общественных наук. Ли добавил, что демонстрация солидарности важна на фоне обсуждения нового Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений, ограничивающего ядерные арсеналы США и России, к которому Вашингтон пытается заставить присоединиться Китай».
В Asia Times китайско-российский альянс называют «гибким плагином»:
«Документ Стратегии национальной безопасности США (СНБ) от декабря 2017 года впервые за время президентства Дональда Трампа характеризовал Россию и Китай как «ревизионистские» державы. Концепция ревизионизма достаточно гибка и включает как государства, принимающие статус-кво распределения власти в международной системе, так и те, которые стремятся изменить его в свою пользу.
По сути Россия и Китай оспаривают ряд неолиберальных практик послевоенного международного порядка
По сути Россия и Китай оспаривают ряд неолиберальных практик, которые сложились в послевоенном международном порядке, обосновывая избирательное использование прав человека как универсальной ценности для легитимации западного вмешательства во внутренние дела суверенных государств.
С другой стороны, они также признают и постоянно подтверждают свою приверженность ряду основополагающих принципов международного порядка – в частности, верховенству государственного суверенитета и территориальной целостности, важности международного права, центральной роли ООН и ключевой роли Совета безопасности. Очевидно, что прежний «образцовый альянс» между Россией и Китаем сегодня превратился в «реальный альянс». Внутренняя динамика китайско-российских отношений крепчает и способна противостоять любым влияниям внешней международной среды. Расширяющееся стратегическое партнерство уже принесло всесторонние выгоды обеим странам и стало общим стратегическим активом. В то же время оно укрепляет их соответствующий статус на международной арене и обеспечивает базовую поддержку дипломатии обеих стран.
Суть дела в том, что российско-китайский альянс не соответствует нормам классической союзнической системы. За неимением лучшего способа охарактеризовать его, можно назвать его «плагин» альянсом. В обычной жизни он может выполнять целый ряд «настраиваемых опций», а также, обладая большой гибкостью, обеспечивать поддержку любой потенциальной и конкретной функциональности.
Российско-китайский альянс не намерен противостоять США в военном отношении. Но его позиция направлена на сдерживание США. Проще говоря, идет гонка на истощение. И это будет все больше и больше разочаровывать США, поскольку Россия в последнее время бросила вызов так называемой «Индо-Тихоокеанской стратегии». Российская критика «Индо-Тихоокеанской стратегии» стала резкой. Это происходит в то время, когда растет напряженность в Тайваньском проливе.
Парадокс китайско-советского союза заключается именно в этом. США не смогут сокрушить этот альянс, если не победят одновременно и Китай, и Россию. Альянс, между тем, также оказался на правильной стороне истории. Время работает в его пользу, поскольку упадок США в относительной всеобъемлющей национальной мощи и глобальном влиянии продолжает прогрессировать, и мир привыкает к «постамериканскому веку».
Очевидно, что руководство Москвы и Пекина, отученное от диалектического материализма, выполнило свою домашнюю работу, построив свой альянс, настроенный на XXI век».
О проблеме пекинской “китаизации” Центральной Азии и Кавказа пишет Пол Гобл, который отмечает, что в высшем российском руководстве отнюдь не рады евразийским инициативам Китая и хотят ограничить расширение его культурного влияния в регионе:
«Москву все больше беспокоит то, чему она до сих пор не придумала, как лучше противостоять – использование Пекином мягкой силы в «китаизации» культур в странах Центральной Азии и Южного Кавказа. Если этот процесс будет успешным, он может привести к тому, что эти государства станут частью китайской сферы влияния. Это может быть достигнуто гораздо более существенно и перманентно в сравнении с проектами Пекина по строительству торговых маршрутов восток-запад через эти регионы или планами участия в местных структурах безопасности. Попытки китаизации средней Евразии, по-видимому, вызывают еще более глубокую озабоченность, так как Пекин может использовать подобную тактику для расширения своего влияния в Российской Федерации к востоку от Урала, а также в странах Африки, Европы и Америки, расположенных далеко от границ Китая.
В течение последнего десятилетия российское правительство со смешанными чувствами наблюдало за экономическим и военным продвижением Китая в Центральную Азию. С одной стороны, оно приветствует эти китайские шаги по противодействию Западу, учитывая слабость России. И Москва по-прежнему убеждена, что репрессивная политика Пекина в Синьцзяне в отношении мусульманских меньшинств не позволит этим странам резко отвернуться от Москвы в сторону Пекина. Но с другой стороны, за последний год Москва стала опасаться, что ее предположения могут оказаться неверными и что Китай сможет использовать свою мягкую силу для изменения культурной карты Центральной Азии и Кавказа, и даже экспортировать свое влияние через данные стратегии мягкой силы в Сибирь и Дальний Восток России.
В результате в Москве начали раздаваться голоса о том, что действия Китая в постсоветской Евразии становятся угрозой для России. О том, насколько серьезно Кремль сегодня относится к этому вопросу, свидетельствует работа Виты Спивак, специалиста по Китаю информационно-аналитического центра МГУ. В рамках президентского гранта Спивак исследует рычаги китайского влияния: а именно «китаизацию» в Центральной Азии и России. Как отмечает Вита Спивак, «Пояс и Путь» был специально разработан для реализации амбиций Китая заменить всех остальных в качестве первостепенной глобальной державы, как в отдельных регионах, таких как Центральная Азия и Кавказ, так и в мире в целом. В первом случае инициатива вытеснила бы Россию, во втором – Соединенные Штаты и Европейский союз. Европейцы начинают осознавать природу этой опасности и закрыли некоторые китайские Институты Конфуция на континенте, рассматривая их как пропагандистские рупоры китайской Коммунистической партии.
Спивак говорит о том, что Европа и США начали экономические ответные меры и торговые войны против Китая. И самое главное, они подняли такие вопросы, как Тайвань, Синьцзян и Тибет, чтобы подорвать способность Пекина представлять себя в качестве модели, которой должны следовать другие. Спивак прямо этого не говорит, но ее посыл очевиден: Москва должна также настаивать на закрытии подобных китайских учреждений в бывших советских республиках и ограничении их культурных и образовательных обменов с Китаем, и она должна сделать то же самое в Российской Федерации. Если этого не произойдет, Россия может обнаружить, что, каковы бы ни были ее успехи в борьбе с Китаем в экономическом или военном плане в краткосрочной перспективе, она обнаружит своих бывших союзников и даже большую часть своей собственной страны «китаизированными», что подорвет все ее былые достижения.
Москва теперь признает, что культура, а не торговля или военные действия, может иметь больше значения в будущем».
Проблемная периферия России может вызвать головную боль для Москвы, учитывая, что волнения охватили ближнее зарубежье России, от ее западных флангов в Европе до «станов» Центральной Азии на границе с Китаем.
«В Беларуси Президент Александр Лукашенко борется за политическое выживание. На Южном Кавказе прошли боевые действия между Арменией и Азербайджаном из-за спорной территории Нагорного Карабаха. На востоке вспыхнули беспорядки в Кыргызстане после парламентских выборов. Через все эти региональные беспорядки проходит общая нить: незаконченные дела после распада советской империи.
Беларусь никогда не отказывалась от авторитарной и государственной экономической модели советской эпохи, с последствиями которой ей теперь приходится сталкиваться. Вражда Армении с Азербайджаном (и Турцией) имеет давние корни, но семена Нагорно-Карабахского конфликта были посеяны Советами в 1920-х годах, которые включили эту территорию в качестве автономного образования в состав Азербайджана. Аналогичным образом, напряженность внутри Кыргызстана и между Кыргызстаном и его центральноазиатскими соседями отражает произвольное разграничение границ в советское время.
Это не единственные остаточные проблемы, возникшие после распада советской империи. Отношения между Узбекистаном и соседними Кыргызстаном и Таджикистаном остаются напряженными из-за этнических, пограничных и водных споров. Статус Приднестровья, клочка молдавской территории с российским гарнизоном, зажатой между Молдовой и Украиной, остается нерешенным.
Путин косвенно подтвердил право России на сферу влияния вокруг своей периферии – позиция, которая побудила Москву вмешаться в Грузию, а затем в Украину. Беспорядки, которые сейчас происходят в Белоруссии, на Южном Кавказе и в Кыргызстане, станут испытанием способности Москвы сохранять твердую власть над соседями. Это усугубляется растущим влиянием других стран региона, особенно Китая и Турции, а также притягательной силой Европейского союза для таких государств, как Беларусь и Армения.
Москве нужно будет ловко реагировать, чтобы защитить свои интересы и сохранить влияние в этих странах, не порождая контрпродуктивной антироссийской реакции. Проблемы вокруг российской периферии не исчезнут в ближайшее время».
В докладе «Знай своего врага: понимание угрозы, исходящей от России и Китая в постковидную эпоху» три исследователя внимательно изучают угрозу, которую представляют Россия и Китай для демократических государств в мире.
Стивен Бланк утверждает, что внешняя политика России неразрывно связана с ее внутренними структурами управления. По его словам, «фундаментальная или первостепенная цель России – сделать мир безопасным для ее самодержавия». Он описывает природу путинского режима, инструменты, стратегии и доктрину «перманентной войны» против Запада. Прогноз пессимистичен, поскольку автор указывает – «эта война никогда не прекратится – и она не может прекратиться до тех пор, пока государственная структура России и сопутствующие ей перспективы остаются прежними. Поэтому идея новой détente, популярная на Западе, является полной химерой».
Бланк приводит мнение исследователя Колина Грея (2017): “В манере, зловеще напоминающей Адольфа Гитлера, Путин и другие решили прибегнуть к очевидно безжалостным угрозам, в том числе ядерным, в обсуждении острого международного
кризиса. Они гипотезируют о высокой политической ценности, которую может иметь использование ядерного оружия в ограниченных масштабах”.
При таком положении дел что же делать Западу? Поскольку стратегия России направлена на мобилизацию всего государства и использование принуждения, ответ также должен быть «общегосударственным, многомерным, скоординированным». Автор подчеркивает необходимость активизации западного лидерства, которое объединяет США, Канаду и ЕС, для решения глобальных проблем, связанных с изменением климата и COVID-19 для противодействия подрыву демократических институтов и снижения зависимости Европы от российских энергоресурсов.
Руководство Китая уверено в том, что «момент для Китая наконец настал»
Майкл Коул исследует «идеологию, лежащую в основе стратегических амбиций Китая с Си Цзиньпинем, различные имеющиеся в его распоряжении средства – политические, экономические, военные – для реализации растущей мощи и влияния». Руководство Китая уверено в том, что «момент для Китая наконец настал». Быстрая модернизация и самоуверенность НОАК может послать сигнал другим региональным державам. Несмотря на свое экономическое влияние, Китаю не хватает той мягкой силы, которую имеют США и другие страны. Поэтому, утверждает Коул, КПК прибегает к «острой силе» с целью размывания и подрыва «прозрачности и подотчетности в целевых странах и организациях». Китай вооружает торговлю, туризм и инвестиции, чтобы принудить других и подчинить их своей воле. Он вмешивается в выборы в других странах и использует широкий набор инструментов политической войны и борьбы, чтобы подорвать целевое общество. Коул подчеркивает необходимость четкого понимания угрозы, которую представляет ревизионистский деспотический режим для мирового порядка. Коул заканчивает свою главу рядом рекомендаций и призывом – «мы должны восстановить нашу опору и самоуважение, игнорируя китайскую пропаганду о «неизбежности» упадка Запада, через реинвестирование в наш человеческий капитал и веру в мудрость наших демократических идеалов».
Наконец, Балкан Девлен рассматривает общие черты между усилиями КПК и Кремля по подрыву международного порядка. Он начинает с определения трех основных движущих сил авторитарного вызова международному порядку, «а именно неоавторитарная идеология, императив выживания режима и изменение глобального баланса сил». Затем он описывает, как выглядел бы мир Путина и Си Цзиньпина – иерархически организованная кратократия, где «сила делает все правильно», – и определяет политическую войну или подрывную деятельность как основной инструмент Кремля и КПК. Как заключает Девлен, «это будет мрачное будущее, в котором прогресс в области прав человека и демократии за последние три десятилетия будет отброшен назад».
Девлен заканчивает свою главу рядом рекомендаций, которые включают необходимость ясного понимания авторитарного вызова, лучшего изучения политической войны и подрывной деятельности, а также важность развития социальной устойчивости. Как он утверждает: «Если мы хотим защитить наши свободы и ценности от авторитарного подрыва, сохранить и защитить основанный на правилах международный порядок, который обеспечил эти свободы, а также наше процветание, мы должны держаться вместе. Другими словами, как сказал Бенджамин Франклин: «Мы должны все держатся вместе, или, скорее всего, мы будем висеть порознь».
