Сергей Яценко, доктор исторических наук, специалист по культуре древнеиранских и тюркских народов, профессор, кафедра истории и теории культуры, Российский Государственный Гуманитарный Институт (РГГУ), Москва
First published at The Silk Road, Vol. 11 (2013).
Краткое изложение
Как выглядел раннетюркский костюм? Некоторые сведения 7-10 вв. н.э. содержатся в петроглифах, обнаруженных во Внутренней Азии, начиная с гор Монгольского и Российского Алтая до центрального Тянь-Шаня в Кыргызстане и гор Каратау, хотя датировка может быть проблематичной и на наскальных композициях костюмы не так реалистично выглядят. Дополнительную информацию дают изображения на монетах Чача (Ташкентский оазис) VII – VIII вв. н.э. и огузов нижней Сырдарьи, датируемых второй четвертью IX в., а также на нескольких металлических артефактах с территории Хазарского каганата. Кроме того, есть четко датированные данные памятников китайских согдийцев второй половины VI в. н.э., погребальные фигурки «минжчи» династии Танг VII-VIII вв., а также настенные росписи (середина VII в) “Зала послов” из Самарканда/Афрасиаба. Новую информацию дают каменные изваяния и остатки одежды из захоронений.
Все эти источники предоставляют информацию исключительно о мужском костюме. Хотя на них не всегда изображены тюрки, элементы одеяния имеют тюркскую этническую принадлежность, как на согдийских и раннемадьярских изображениях второй половины IX в., которые предположительно подчеркивали престижные элементы костюма (у мадьяров можно наблюдать полное заимствование тюркской иконографии).
Головные уборы
Первое отличие между изображениями на петроглифах и изображениями на монетах, фресках и артефактов из захоронений – акцент на головных уборах. Особое значение имели вариации головных уборов и причесок (по поверьям – вместилища души). Наиболее популярным был конусообразный головной убор: с высокой тульей (Цагаан-Салаа IV, Монголия; Джетысу/Семиречье, Казахстан; Северная Тува) и с низкой (от Джетысу до средней Сырдарьинской области) – см. рис. 1.2-3. Иногда (от Джетысу до средней Сырдарьи) нижняя кромка подворачивалась вверх (рис. 1.4). Изготавливались такие головные уборы как из плотного войлока, так и из более мягкого. Другой широко распространенный головной убор имел отвороты, специально для защиты ушей в холодные зимние дни. Отвороты обычно изображались как выступающие наружу с обеих сторон (рис .2). Изображения этих головных уборов были обнаружены в районе Туэкты, на Русском Алтае, в Туве, в Элте-Кижиге и в Жетысу.
На металлических объектах с территории Хазарского каганата представлены диадемы с длинными спускающимися концами (рис. 3.3, 4). На диадеме изображена луна (монеты Чачских тудунов) или трилистник (бронзовый амулет всадника из окрестностей Минусинска) (рис.3.1, 5). Они гораздо скромнее в декоре, чем короны каганов, как, например, из погребения Бильге-Кагана 735 г. н.э (рис. 3.6). Низкий головной убор цилиндрической формы (рис. 2.4, 5) представлен на монетах из Чача и в изображении героя на хазарском ковше, найденном на Коцком Городоке в низовьях Оби, Западная Сибирь.
Другие вариации известны по единичным изображениям (рис.4): широкополая шляпа (Цагаан-Салаа IV; Кургак, Русский Алтай) (рис. 4.1, 6), узкополая (монеты Чача) (рис. 4.3), шапочка из четырех клиньев (Кыргызстан; Жевакино, Казахстанский Алтай) (рис. 4.4, 5), головной убор с широким отворотом на затылке и отверстиями для косичек (костяной артефакт из Хирлеца в Западной Болгарии) (рис. 4.7).
Примечательный головной убор представлен на тудуне Чача (рис. 4.2) – на заднем фоне изображена гротескная маска лысого старика с большим носом и длинной узкой бородой. Нумизматы из Ташкента полагают, что он напоминает шлем со слоном, который коронует греко-бактрийских правителей на соответствующих монетах. Головной убор воина-знаменосца украшен двумя длинными перьями (Эшкиольмес, Джетысу) (рис. 4.8). Иногда, для исполнения специальных ритуалов обнаженные мужчины надевали маски волков, священных тотемных животных для тюрков, о чем свидетельствуют книга Чжоу Шу и Бугутская стела, а также другие более поздние материалы (петроглифы из Жунгылшека I, средняя Сырдарья) (рис. 4.9).
Прическа
Судя по изображениям, популярностью у знатных мужчин пользовалась прическа, при которой несколько косичек соединялось вместе (Соок-Тыт, р. Чаган; Абаджай, Русский Алтай) (рис. 5.1).
В редких случаях длинные косы разделятся на два ряда (настенная роспись Будды Паринирвана, Кызыл, пещера Майя; река Чаган, Русский Алтай) (рис. 7.3).
Косички могут быть переплетены только в верхней части (Русский Алтай) (рис. 5.2) или иметь разделенные концы (Когалы в Джетысу) (рис. 5.8). Прическа из длинных косичек, разделенных на два ряда представлена в изображении старика на пряжке пояса в венгерской могиле № 2 из Субботицы, Украина) (рис. 5.3). Популярны были также прически из нескольких коротких косичек (Сулек, Хакасия; Жетысу) (рис. 5.4).
Иногда пряди коротких или длинных волос зачесывались на две стороны, оставляя небольшой узел на лбу (монеты Чача) (рис. 5.7). Простые люди носили коротко стриженные и зачесанные назад волосы (Соок-Тыт, Русский Алтай) ( рис. 5.5). Короткая борода встречается редко, чаще длинные, узкие и практически горизонтальные усы. Вероятно, именно такие усы были предметом гордости и особой заботы элиты. По мнению Любови Ермоленко, начиная с конца 7 – начала 8 в. н.э. некоторые тюркские группы носят, помимо усов, очень маленькую, едва заметную бородку под нижней губой (Ермоленко, Курманкулов 2012, с. 107), что можно увидеть, прежде всего, на изваяниях.
Верхняя одежда
Что касается одежды, то лишь в редких случаях крой подчеркивался линиями на кафтанах и штанах, как в Эшкиольмесе, Джетысу (рис. 6.6) или только на штанах (Тарское, Северная Осетия) (рис. 3.2). Верхняя одежда с длинными рукавами (вероятно, с боковыми разрезами) обычно встречается на изображениях идущих персонажей, иногда имеется глубокий запах (рис. 6.5). Часто встречаются длинные накидки, которые носили, перекинув через плечи, короткие кафтаны (рис. 6.4). Детально выступают растительные или геометрические узоры, линия талии (как правило, узкая) подчеркивается поясом (Русский Алтай, включая р. Чаган, и Кыргызстан) (рис. 6.2,3 и 5); реже подчеркивается и линия плеч. Узкая талия подчеркнута у воинов скифского периода, в редких случаях (для простых людей) талия совсем не подчеркивается (рис. 5.5).
Два лацкана на коротких или длинных кафтанах были впервые отмечены во 2-4 вв. н.э. на терракотах в ираноязычном Хотане (Синьцзяне), затем в оазисе Куча. Тюрки Первого каганата (551-603), запечатленные на китайских изображениях, почти все без исключения не носят кафтанов. Однако с VII века среди них начинает распространяться одежда с двумя лацканами, хотя такие изображения редки на территории Западного Хазарского каганата. Примечательно, что на серебряных монетах со старинным хорезмийским орнаментом, выпущенных огузскими правителями во второй четверти IX в., на реверсе в костюме “хорезмийского всадника” появляются новые элементы и они отражают местную тюркскую реальность – а именно, кафтан с двумя маленькими лацканами (с пуговицами, сделанными из ткани) (рис. 6.7). Длинные верхние одежды – рубахи, закрытые спереди, но очевидно с боковыми разрезами по подолу – основательно задокументированы в долине у реки Чаган на Русском Алтае. На изображении мужчины из Кичику-Бом (рис. 7.4) представлены два одеяния, надетых одно на другое. Верхнее – до колена, имеет декоративную отделку по боковым швам, по краю подола и боковым прорезам; нижнее – рубашка с воротником, заправленная в штаны.
Штаны и обувь
Мужские штаны часто спускались поверх обуви и расширялись книзу. Очень широкие штаны встречаются крайне редко, известны только у Баян Журек (в Джетысу) (рис. 8.12).
Встречаются изображения стеганых штанов, подобные тем, что найдены в курганах Пазырыка (Алтай) (рис. 5.2). Обувь представлена высокими сапогами и башмаками (рис. 8). В отличие от изваяний и настенных росписей, встречается очень мало достоверных изображений высоких сапог на петроглифах. На китайских изображениях ранних тюрков более престижными кажутся башмаки. Башмаки с длинными чулками бытовали на Алтае (Абаджай у р. Чаган) (рис. 8.10). В хазарском погребении Таловый II представлены башмаки с узкими заостренными носами; у всадника из Монголии (Цагаан-Салаа IV) длина носков башмаков достигала 30 см (рис. 4.1).
Женский костюм
Женский костюм редко изображался в деталях. Мы видим силуэт женщины, держащей за руку ребенка на одном из петроглифов из Джетысу (рис. 9.2).
Она в коротком кафтане и широких панталонах; справа от нее стоит девочка в коротком халате и панталонах. На изображении из Суун-Чурека, Тува (рис. 9.3), девушка одета в узкое платье длиной по щиколотку. Петроглиф из Анкельды (Чу-Илийские горы) являет пять танцующих женщин, держащихся за руки, на которых надеты длинные халаты и довольно узкие штаны (рис. 9.7). Богиня Умай облачена в одеяние с длинными рукавами без лацканов (на камне из могильника в Кудырже, Алтай), предположительно растительный орнамент (рис. 9.1) и пуговица, закрепленная на цепочке, дополняют образ. Лацканы на изваянии из Кыргызстана имеют подкладку с орнаментом, напоминающим ряд кружочков или розеток (рис. 9.6) как на китайском и согдийском текстиле того периода.
Знатные женщины носили головные уборы (с тремя крупными выступающими частями), напоминающими узкую диадему (Богиня Умай в Кудырже); по всей вероятности, скромная высота головного убора объясняется схематичным характером изображения. Известны и более массивные головные уборы конусообразной формы с тремя выступами и отворотом (на монетах Чача) (рис. 9.4). Более детальные изображения этого головного убора с такими заострёнными “рогами” могут быть украшены зубцеобразной полоской. На изображении Умай (а также ее подобия из Суттуу-Булак) подчеркнуты узкие соединенные брови и овальное лицо (рис. 9.1). На ковше из Коцкого Городка (рис. 9.5) вероятно изображена женщина-воительница, с короткими косами, заправленными под воротник кафтана, одежда воительницы ничем не отличается от мужской и гендерная принадлежность определяется исключительно косами[1]. Ключевым атрибутом женщины из правящей династии, вероятно, было золотое ожерелье с подвеской в нижней части (рис. 9.4). Умай из Кудырги, кажется, предпочитает высокие сапоги с опущенными носками.
Иногда, раннетюркские изваяния изображали представителей других народностей. Интересна статуя, обнаруженная Юрием Ожередовым в Монголии в 2010, которая сочетает очень широкое лицо (почти квадратное) с широкими зрачками и уникальной прической (неизвестной у древних тюрков) из множества кудрей (рис. 10).
В то время такая прическа во Внутренней Азии встречается только у двух народностей, причем только у мужчин, торговцев и представителей знати в Китае, и в каганатах: у тохаристанцев и согдийцев. Последние не представлены на изображениях из родных краев, но есть изображения китайских согдийцев. Согдийский мужчина предстает в изваянии из Завханского аймака. У него ожерелье из семи бусин (священная цифра). В находке из Завхана нет ничего удивительного, так как участие согдийцев в создании раннетюркских изваяний общеизвестно[2].
Сравнение костюма ранних тюрков с костюмом племен таштыкской культуры
В целом, костюм на петроглифах, монетах и металлических изделиях во многом отличается от того, что представлен в каменных изваяниях и настенной росписи. Причины этих отличий можно найти в различном подходе к выбору персонажей, в связи с разным назначением артефактов и композиций (в петроглифах простые смертные могут изображаться в сценах охоты). Различия могут также объясняться разными техниками в зависимости от материала, и требованиями к трехмерным и двухмерным изображениям. По мнению Л. Н. Ермоленко (Ermolenko 2007), изначально наиболее важные элементы каменных истуканов были окрашены, но краска не сохранилась и поэтому не может быть предметом специального изучения.
Другая интересная тема – сравнение костюма ранних тюрков с костюмом племен таштыкской культуры Хакасии, проживших к северу от своей Синьцзян-монгольской родины во II в. до н.э. – V в. н.э.[3] Таштыкская культура представлена деревянной резьбой, где исполнение деталей костюма часто привлекало внимание исследователей. Среди памятников Таштыкской культуры –деревянные бляшки из могильника близ горы Тепсей, обнаруженные в 1968 г. (Грязнов 1971), другие из Рива Ташеба (Подольский 1998), и петроглифы, обнаруженные у озера Ошколь (Панькова 2012). Светлана Панкова приходит к выводу, что “таштыкские народы” были тюркоязычными, в значительной степени основывая свое мнение на “близости” их мужских причесок и наличии в их искусстве серии параллелей с Синьцзяном (Панкова 2011, pp. 25-26).
К сожалению, основные и четко выраженные элементы таштыкского костюма, которые являются важнейшими показателями этнокультурной идентичности, не подтверждают эту гипотезу. Напротив, они уникальны и не имеют аналогов у ранних тюрков, пришедших на смену “таштыкским народам”. Таштыкские женщины причесывали волосы на китайский манер, украшаясь головным убором в форме ленты Мёбиуса из бересты (рис. 11.3) (иногда на изображениях видны две длинные булавки, вставленные в причёску (рис. 11.1).
Их платья располагают довольно коротким шлейфом (который, вероятно, появился у эфталитов, врагов тюрков, в Амударьинской области и позднее появился в Западной Европе), но отсутствуют шали, пояса с декоративными подвесками (рис. 11.1-2). В целом декоративные элементы таштыкского текстиля чужды тем, что были у ранних тюрков (например, рис. 11.2). В отличие от тюрков, мужчины носили более короткие косы, которые сплетались вместе, усы не подчеркиваются, волосы острижены коротко, может быть пучок из волос, закрепленный булавкой и кудри у висков (рис. 12).
Благодарности
Эта статья была подготовлена при поддержке программы по развитию Российского государственного гуманитарного университета и благодаря опубликованным и неопубликованным материалам коллег: Евгения Гончарова, Институт востоковедения РАН, Москва; Юрия Ожередова, Музей археологии и этнологии Сибири, Томский государственный университет; Бояна Тотева, Региональный исторический музей г. Добрич, Болгария. Большую помощь оказали консультации по редким литературным памятникам от сибирских специалистов: Дмитрия Черемизина, Институт археологии и этнологии Сибирского отделения Русской академии наук; Любови Ермоленко, Кемеровский государственный университет).
[1] Сторонники трактовки этой сцены как дуэли между двумя мужчинами до сих пор не предоставили убедительных и систематических аргументов. Таким образом, наша версия представляется более правдоподобной в том смысле, что мотив дуэли между солдатом и женщиной-героем-воином был очень популярен во многих позднетюркских эпических поэмах. Более того, тюркские мужчины [рис. 5.4] и тюркизированные согдийцы (Яценко 2006, с. 240) носили короткие и более тонкие косы, чем те, что мы видим на деве-воине.
[2] Влияние согдийской иконографии очевидно и на некоторые хазарские медальоны второй половины IX в. н.э. из бассейна верхнего Дона (Аксенов 2001, с. 137).
[3] Для одних исследователей дата окончания таштыкской культуры – VI в. (Дмитрий Г. Савинов), для других – VII в. (Анатолий К. Амброз, Павел П. Азбелев).
