Jonathan Lee, Afghanistan: A History from 1260 to the Present (Reaktion Books, 2019)
Расположенный на пересечении Азии и Ближнего Востока, Афганистан был стратегически важным пунктом на протяжении тысячелетий. Его древние маршруты и стратегическое положение между Индией, Внутренней Азией, Китаем, Персией и другими странами привели к тому, что этот регион подвергался частым вторжениям, как мирным, так и военным. В результате современный Афганистан стал страной с разнообразным культурным и этническим разнообразием, но раздираемой конфликтами, политической нестабильностью и массовой миграцией населения.
Джонатан Ли прожил более 40 лет в Афганистане, и в этой яркой иллюстрированной книге “Афганистан: История страны с 1260 г. по настоящее время” он рассказывает, как небольшая этническая конфедерация, существовавшая в политически и культурно значимом, но неспокойном регионе, стала современным национальным государством. Ли рассматривает нынешний афганский конфликт в контексте истории и оспаривает предвзятое представление Запада о стране. Фокусируясь на истории могущественной Дурранийской империи, которая просуществовала почти два с половиной века и объединила страну в 1747 г., Ли описывает хронологию возникновения династии, которая берет свое начало от Сефевидского государства и империи Великих Моголов: он рассматривает правление каждого эмира и их попытки сбалансировать племенные, этнические, региональные и религиозные фракции, а также борьбу за социальную и конституциональную реформу и рост исламских и коммунистических фракций. Ли предлагает свежий культурный и политический анализ, основанный на персидской хронологии, воспоминаниях представителей власти Афганистана, архивных записях правительства Великобритании и Индии, а также недавно опубликованных отчетах ЦРУ и публикациях WikiLeaks. Он также освещает международные отношения современного Афганистана, продолжающуся борьбу за власть и влияние иностранных военных интервенций, таких как «Борьба с терроризмом».
Подробнее о своей книге Джонатан Ли рассказывает в подкасте New Books Network, содержание которого мы суммировали и перевели.
Профессор Джонатан Ли является британским социальным и культурным историком, а также ведущим специалистом по истории Афганистана. Он написал множество книг о регионе, а также является членом Королевского азиатского общества Великобритании и Ирландии и состоит в Британском институте по исследованию Персии. Ранее Ли был членом Британского института по исследованию Афганистана.
К работе над книгой Ли подтолкнуло желание осветить альтернативный дискурс, идущий вразрез с историей национального толка, которая пишется с подачи правительства Афганистана, который бы также существенно дополнил колониальную историю Афганистана, задокументированную Западом, и реконструировал ее с самых истоков.
Основой для написания книги стали многочисленные архивные материалы и реальные истории афганцев, которые ознакомили автора с альтернативным взглядом на национальный дискурс, существующий в стране. Истории отличались между собой в Северном Афганистане, среди поселений беженцев в Пакистане, Великобритании или Европе.
Год 1260, используемый в названии книги, был выбран неслучайно: Ли взял за основу дату начала раздела Монгольской империи на три большие части, в то время как большинство авторов берут начало хронологии Афганистана с 1747 года – года основания Дурранийской империи, заявившей о себе как пуштунском государстве. В то же время такой подход рискует не учитывать историю происхождения других афганских племен, их роль в политическом становлении страны. В частности, это касается империи Газневидов и Делийского султаната (XI-XIII века). Ли считает, что его более ранняя хронология важна для понимания истории Афганистана, т.к. различные племена участвовали в становлении суверенитета Северной Индии, а отдельные части Афганистана влияли на развитие идеи афганского государства, связанного с пуштунами. В современном дискурсе страны можно встретить отсылку к пуштунам, когда говорят о таких людях, как Хушаль-хан Хаттак, который был признанным пуштунским поэтом Могольской империи. Таким образом, афганская правящая элита сильно повлияла на всю историю предурранийского периода и, в особенности, на историю Северной Индии. Связи были двусторонние – и на развитие самого Афганистана сильно повлияли Северная Индия, Персия, Бухара, Иран. С Ираном у Афганистана до сих пор существует связь – в настоящее время Иран заявляет о суверенном праве на часть земель Восточного Афганистана.
Многое было написано о конфронтации Афганистана с Персией, Индией, Пакистаном, а также конфликте тюрко-монгольских племен с афганскими, который оказывал влияние на протяжении истории страны. Власти Афганистана даже использовали близость со знаменитыми Газневидами в своих целях. Но для ясного понимания того, как Афганистан видит себя и свои отношения с остальными странами, необходимо вернуться назад в историю. По мнению Ли, идея превосходства пуштунов над другими племенами в Афганистане зародилась в XIX веке. Неясно, насколько династии, стоящие во главе государства (например, сафавиды), причисляли себя к пуштунам, но они отмечали свою принадлежность к царской линии племени Садозай. Ли считает, что эта тема еще недостаточно исследована, т.к. остаются вопросы о том, насколько далеко в прошлое можно проследить идею превосходства пуштунов. Также он добавляет, что обширный афганский националистический дискурс, который имел место в XX веке, стал причиной того, что история Афганистана была переписана в соответствии с новым националистическим веянием. Непосредственное вмешательство британцев и использование ими политических и этнографических методов в Афганистане, по мнению Ли, также помогли укрепить идею афганской идентичности.
В начале книги Ли подробно рассказывает об истории династии Садозай под покровительством сафавидов. Информации об этой династии было мало, но садозай были ветвью дурранийского племени (абдали), и Ли рассказывает о том, как иногда враги и союзники племени (баракзай), которые были другой ветвью племени абдали, подвергались влиянию моголов из-за вражды сафавидов и моголов, которые стремились к контролю над Кандагаром – богатым городом и важным пограничным пунктом XVII и XVIII веков.
Правление племени Садозай было довольно слабым. В Гуридском султанате за 8 лет сменилось около десяти правителей. Многочисленные распри между племенами, а также междоусобные войны даже при Ахмад-шахе Дурране (1722—1772) – основателе Дурранийской империи, разрушали страну. Однако, Афганистан смог сохранить целостность своих территорий. Позднее укреплению государства способствовала и Великобритания, хотя ее присутствие на территории Афганистана носило колониальный характер.
Дост Мухаммед-хан стал первым эмиром из рода Баракзаев, пришедший к власти в результате ослабления Дурранийской империи, которого свергли в Первой англо-афганской войне. Как считало британское правительство, хан был ненадежным, но его вновь поставили на трон под контролем британских представителей. Дост Мухаммед-хан стал получать денежные субсидии и оружие, наличие которых позднее позволило ему завоевать часть Северного Афганистана, Герат и Кандагар. В результате удалось объединить регион, который долгое время был разобщен после распада Дурранийской империи: объединились западная сторона, исторически находящаяся под властью Персии, тюрко-монгольская северная часть, а также юго-восток, который был частью империи Великих Моголов. Вопрос удержания всех этих частей страны вместе всегда являлся ключевым, и Ли кажется, что во многих отношениях Британия помогла Афганистану выстоять, хотя время от времени казалось, что страна распадется на части.
В академической среде часто говорят о значимости миссии первого британского посла Эльфинстона в Афганистан (1808-1809 гг.), а также об этнологической работе, проделанной им и его сподвижниками (наиболее ценным результатом посольства Эльфинстона стал его труд под названием «Account of the Kingdom of Cabul and its Dependencies in Persia and India» (1815). Эта миссия стала причиной распространения колониальных взглядов в отношении Афганистана и ее многочисленные отчеты создали путаницу в понимании границ страны. Оставались неясными территории самого Афганистана, а также территории племен, проживавших на землях, находящихся на границе с Индией (эти земли изначально принадлежали пуштунам). С подачи миссии Эльфинстона британцы стали активно использовать название «Афганистан» в отношении политического образования, во главе которого стояли эмиры.
Несмотря на конфликты с британцами, вылившиеся в Первую и Вторую англо-афганские войны, сотрудничество британцев с эмирами, которые правили страной после падения Сикхского государства, стало важным для укрепления страны. Афганистан стал неким буферным государством, которое могло сдержать потенциальные вторжения со стороны Франции (во время войны с Наполеоном), Персии и России. Поэтому Великобритания поощряла дружественных эмиров, стоящих во главе государства, и пыталось укрепить государство, которое существует по сей день, а обе войны были попыткой смены власти в Афганистане. Великобритания стремилась к тому, чтобы в лице эмира у нее был дружественный союзник, но на самом деле эмиры были неспособны полностью выполнять указания Великобритании в силу неустойчивости внутренней политики страны.
Таким образом, Великобритания стремилась к контролю над Афганистаном, но это не всегда удавалось. Афганцы преследовали свои собственные интересы: взамен своей лояльности они принимали финансовую помощь, которая не всегда становилась гарантом стабильности, т.к. часто она только усиливала нестабильность в регионе.
Ли также касается истории движения басмачей в Афганистане, о которой написано мало. В основном, есть много свидетельств, отображающих турецкий взгляд на движение басмачей, о противостоянии советизации в стране. В 1920-ых годах движение басмачей создавало большие проблемы эмирам Афганистана, столкнувшихся с большим наплывом тюрко-монгольских узбеков, бухарских евреев и таджиков из Таджикистана через Аму-Дарью в Северный Афганистан. Из-за большого потока людей афганское правительство было вынуждено предоставить людям пищу и кров. В это же самое время Аманулла-хан стал оказывать поддержку военному движению, целью которого было подорвать контроль Советов в Центральной Азии. Аманулла-хан не осознавал должным образом, что подобная поддержка могла привести к тому, что у России появится причина для вторжения в Афганистан.
Так и получилось, когда с целью поимки лидеров движения басмачей Советский союз дважды пересек границу с Северным Афганистаном. Проблема усугублялась тем, что северные части Афганистана когда-то были частью Бухарского ханства и были присоединены к Афганистану во время Дурранийской империи, начиная с 1840-х годов, что было частично поддержано англичанами, которые считали что северная граница также поможет их стратегии защиты Индии. В течение 50 лет велась ожесточенная война с узбеками, и с тех пор север Афганистана стал неспокойным регионом – местом восстания и бегства диссидентов. Проблема контроля над Севером взяла верх над чувствами мусульманской близости, и движение басмачей в Северном Афганистане, было жестоко подавлено.
Возвращаясь к обсуждению афганского национализма, Ли рассказывает о фигуре Махмуда Тарзи, просветителя и идеолога младоафганцев, которого называют отцом афганского националистического дискурса. Тарзи был издателем газеты «Серадж-аль-Азбар» [«Светильник новостей»], которая познакомила остальной мир с представителями афганского научного круга. Всплеск националистических движений в других уголках мира также оказал определенное влияние на укрепление этничности в стране, а также продвижение пушту в качестве национального языка. Этому способствовало и открытие школы и военной академии в стране. Люди стремились стать частью современного мира и национального государства, основной идеей которого являлась идея Афганистана. Однако, возникла и оборотная сторона медали, которая заключалась в том, что многочисленные разные этносы и региональные фракции негативно отнеслись к возвышению одного этноса над остальными. Эта проблема не теряет свою актуальность и в настоящее время. Кроме этого, в стране стало наблюдаться влияние индийского и исламского национализма.
Даже после того, как советские войска покинули Афганистан, в стране осталось определенное влияние идей марксизма и маоизма. Эти идеи помогали представителям отличных от пуштун этносов почувствовать идентичность и стать причастными к идеологии, которая обещала некое равенство, в том числе и национальное. Например, марксизм в Афганистане распространен в зависимости от этнической принадлежности племен. Так, его можно наблюдать среди племен гильзаи и парчам. Представители маоизма часто враждуют с последователями марксистских теорий. Но, в целом, Ли считает, что советское вторжение способствовало тому, что многие афганцы стали больше заинтересованы в доходе своих семей и этологической истории, а не в какой-то конкретной идеологии.
В заключении подкаста Ли говорит о том, что и по сей день, когда речь заходит об Афганистане, Запад предпочитает взять решение проблем страны в свои руки. США и Великобритания активно обсуждают то, как избежать вероятность вторжения России на территорию страны. Для них всегда существует риск того, что страна возьмет слишком радикальный курс правления.
В более широком геополитическом смысле западные страны пытались помочь Афганистану сохранить свою целостность. Это достигалось за счет субсидирования правительства и армии, а также через определенные попытки сдержать движение Талибан и остальных повстанцев. Даже так местные жители, проживающие за пределами Кабула, смогли сохранить свои основные ценности и существующие сообщества. Они уже осознали, что иностранные субсидии становятся причиной коррупции, многочисленных взяток и наплыва необразованных чиновников в разные уголки страны. Местные сообщества и объединения людей оказались эффективными в решение проблем на местах, порой не имея никаких связей с фактическим или центральным правительством.
Ли считает, что основная проблема заключается в том, что иностранные державы продолжают неправильно понимать страну, политически и финансово поддерживая не тех людей. Поэтому Афганистану взять все в свои руки и перестать полагаться на иностранную помощь, которая развращает чиновников. Афганистан должен стать устойчивым в финансовом отношении, а также предложить объединяющую идею национализма. Это все больше осознает молодежь Афганистана, которая действительно стремится к позитивным изменениям, но сталкивается с укоренившимися предрассудками и соответствующим отношением.
