Книга Пхунчока Стобдана, озаглавленная India and Central Asia. Strategic Dimension, выпущена при Институте оборонных исследований и анализа имени Манохара Паррикара (MP-IDSA), ведущего аналитического центра Индии по передовым исследованиям в области международных отношений, особенно в сфере обороны. Сам автор Пхунчок Стобдан – дипломат, писатель, эксперт по внешней политике/национальной безопасности. Долгое время он занимался изучением вопросов, касающихся евразийских процессов. Посол Стобдан в настоящее время является президентом Международного центра Ладакха, Лех. Он регулярно пишет для Indian Express, The Hindu, The Tribune, Hindustan Times и других национальных ежедневных газет в Индии. Его недавняя книга «The Great Game in the Buddhist Himalayas: India and China’s Quest for Strategic Dominance» опубликована в Penguin India в октябре 2019 года.
Приводим сокращенный перевод введения и заключения книги
Для Индии распад Советского Союза и появление новых республик Центральной Азии поставили множество геополитических проблем. При новом взгляде на Центральную Азию в изменившемся контексте, обнаружилось, что исторические связи Индии с регионом насчитывают более 2500 лет. Очевидно, что события и процессы на евразийском континенте имели решающее значение для большей части политической истории Индии.
Еще в древнеиндийских текстах говорится о вызовах, которые представляли народы за пределами Гималаев или Гиндукуша – как Уттара-куру (некоторые историки считают, что это мифическое царство располагалось на территории Кыргызстана – прим. ред). Конечно, многочисленные описания региона встречаются в различных индуистско-буддийских текстах, что показывает, что со времен саков или индо-скифских племен, связи между Индией и Центральной Азией оставались непрерывными.
В древних текстах также упоминается великий торговый путь, известный как Уттарапатха, соединявший индо-гангскую равнину с южной окраиной евразийского континента, через древние Такшашила и Гандхара (современный Пакистан и Афганистан). Фактически, эта южная часть Центральной Азии служила самой большой артерией для распространения индийской религии, философии, коммерции, торговли и науки в Европе и Азии. В действительности, легендарный феномен Шелкового пути был связан не столько с шелком, сколько с передачей буддизма из Индии в Китай через Центральную Азию. Шелковый путь был и коридором, и средством, по которому передавались философии, идеи, медицина, астрономия, математика, художественные и архитектурные стили, искусство дипломатии и государственного управления.
Кроме того, Центральная Азия воспринималась в Индии с военным подтекстом – как частый плацдарм для вторжений в Индию. Древние тексты и трактаты упоминали о безжалостных угрозах, происходящих из северо-запада Индии. Великий эпос “Махабхарата” и древние палийские тексты наглядно описывают динамику угроз, исходящую для Индии из региона. Казалось ясным, что почти каждый иностранный захватчик, включая греков, тюрок и моголов, за исключением коренных монголов, осуществляли военные кампании в Индию через центральноазиатские степи.
Угрозы оставались реальными даже в средневековье. Фактически, до периода Тимуридов (XIV в) регион был эпицентром мировой мощи, господство и влияние которого распространялись на Индию, а позднее Бабур основал династию Моголов в Индии в XVI в. В течение XVIII и XIX вв Российская империя достигла северных окраин Индии, что привело к “Большой игре” с Британской империей.
Очевидно, что истоки индийского стратегического мышления лежат в евразийской динамике, и так продолжается до сих пор, хотя и в разных формах. Тем не менее, в современном периоде события и интенсивное геополитическое соперничество, возможно, привели к почти полному прекращению вековых контактов Индии с Центральной Азией. Далее, очередная геополитическая катастрофа раздела Индии и последующее занятие Пакистаном части Кашмира привели к прямому физическому разъединению с северными границами. Разрыв связей – причина того факта, что общая двусторонняя торговля Индии со странами Центральной Азии составляет немногим больше 1,2 млрд. долларов.
Однако в XX в Индия не возражала против господства СССР над обширным пространством евразийской суши. Фактически, большинство индийцев признавали советский контроль над Центральной Азией как положительный исторический феномен, оказавший непреходящее влияние на Индию. Эта геостратегическая реальность близости Индии к России не изменилась даже после развала СССР.
Для Индии – поддержание давнего, проверенного временем партнерства с Россией стало необходимым для ее внешней безопасности и безопасности в целом, поскольку она сильно зависела от поставок оружия из России для оборонных целей. Но и эти связи претерпели быстрые изменения с изменением глобальной ситуации. Дух и ритм старых индийско-российских связей неизбежно ослабли. Поскольку экономикам обеих стран пришлось пережить сложные периоды структурных изменений, внешнеполитические ориентации также претерпели существенное преобразование. Тем не менее, геостратегический императив близости Индии к географическому пространству Евразии остается актуальным.
Сегодня в Центральной Азии происходят стремительные изменения, связанные с тем, что в мире начали уделять больше внимания этому богатому энергоресурсами региону. Приток капитала и расширение торговли вызывают крупномасштабные инфраструктурные изменения, перемещения товаров и потоков людей через регион – явление, удачно сравниваемое с волнами трансформаций, произошедшими ранее в Европе и Юго-Восточной Азии.
Вследствие этого, соперничество великих держав также возросло в контексте безопасности и наличия энергоресурсов в регионе. Крупные державы по-разному выстраивают свои ответы с тем, чтобы извлечь выгоду из стратегических и энергетических ресурсов. Россия является традиционным игроком и желает вернуть политическое влияние после непродолжительного ухода из региона. Москва усилила Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), а теперь агрессивно проталкивает Евразийский экономический союз (ЕАЭС), чтобы держать Центральную Азию под своим жестким экономическим контролем.
Основным конкурентом в регионе был Китай, который ждал своего часа после распада Советского Союза, чтобы зайти в регион под различными предлогами. Для Китая, регион является источником энергоресурсов и важным партнером для стабилизации его неспокойного Синьцзяна. Китай сполна использовал свою географическую близость к региону и, искусно применяя мягкую силу, успешно преобразовал все вызовы в Центральной Азия в возможности. Китай преследовал свои интересы, используя Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС) как многосторонний механизм для развития экономики, укрепления безопасности и даже культурных связей. Фактически, Китай немедленно бросил вызов российской монополии на экспорт энергоносителей из Центральной Азии. Массивное развитие инфраструктуры, включая строительство трубопроводов, дорог, и железных дорог, завершенных в последние годы, облегчают транспортировку нефти, газа, урана и других полезных ископаемых в китайские города.
Но быстрое проникновение Китая в Центральную Азию не вызвало прямого сопротивления России и не повлекло за собой мер сдерживания со стороны США. Вместо этого Китай приобрел ауру респектабельности и образ надежного партнера в регионе. Недавняя инициатива Пекина «Пояс и Путь» предусматривает фонд в размере 40 миллиардов долларов для продвижения инфраструктурного, промышленного и финансового сотрудничества по всей Азии в Европу через Центральную Азию.
Между тем, США и союзники продолжали активно проводить свою политику в этом регионе. Они использовали страны региона как ценные цепочки поставок для военных кампаний в Афганистане. Однако противостояние России с Западом, падение курса рубля, а также цен на нефть, и общие западные санкции уже оказывают волновое воздействие на экономики стран Центральной Азии, особенно на объемы денежных переводов от миллионов мигрантов из России.
Вызывает беспокойство и политическая неопределенность в Центральной Азии в связи с проблемой преемственности региональных лидеров. Лидеры Казахстана, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана до сих пор решительно сопротивлялись политическим изменениям и успешно внедряли внутриполитические механизмы разного стиля, с целью сохранения власти. Президент Туркменистана Сапармурат Атаевич Ниязов, пожизненно занимавший пост президента, умер в 2006 году. Он был самым репрессивным диктатором в регионе. Его преемник Гурбангулы Бердымухамедова проявил некоторые либеральные шаги, но в целом также следует курсу Ниязова.
Узбекистан был одним из старых бастионов старого советского режима, который продержался 27 лет после распада Советского Союза. В результате кончины Ислама Каримова 2 сентября 2016 г., природа региональных отношений изменилась в пользу внутрирегионального сотрудничества. Новое правительство в Узбекистане во главе с президентом Шавкатом Мирзиёевым, похоже, более склонно к усилению отношений внутри и за пределами региона.
Первый президент Казахстана Назарбаев также изобрел внутренние механизмы для того, чтобы остаться у власти. Однако в случае с Казахстаном власть, скорее, будет принадлежать “бизнес-элите”, представители которой очень заинтересованы в захвате президентского поста. Борьба за власть здесь будет более интенсивной из-за высоких ставок – на кону контроль над энергетическим богатством.
Таджикистан продолжает оставаться заложником сложной комбинации бедности, авторитаризма и исламского экстремизма, что склоняет страну к нестабильности. Кыргызстан перешел к парламентской демократии в 2010 году, но демократические институты страны и верховенство права остаются недостаточно развитыми. Шаткие эксперименты с коалиционным правительством продолжаются; есть также много нерешенных вопросов, включая этнические разногласия на юге.
За исключением Кыргызстана, политика в других государствах региона остается непредсказуемой, хотя социальные волнения в Кыргызстане в 2010 г. также достаточно показали, что регион уязвим к рискам политического взрыва по типу «арабской весны». На данный момент реальной оппозиции нет ни в одной из стран, хотя все эти лидеры продолжают сталкиваться с критикой со стороны Запада, в том числе со стороны правозащитников. Американские официальные лица продолжают подтверждать свою приверженность поддержанию региональной безопасности, уважению прав человека и демократического управления в этих государствах.
Но пока и Россия, и Китай надежно изолировали центральноазиатские режимы от краха; Узбекистан после Андижанского кризиса в 2005 г.; Казахстан после событий в Жанаозене 2011 года. Даже кыргызстанские кризисы эффективно сдерживались за счет региональных вмешательств и не выпускались за пределы региона.
В изменившемся контексте, США, похоже, раздражают усилия Москвы продвигать свою повестку в регионе. С тех пор, как к власти пришел Дональд Трамп, Вашингтон не продемонстрировал большой интерес к делам Центральной Азии. Европа же проявляет интерес к Центральной Азии после кризиса в Украине. Европейский Союз сейчас пытается импортировать энергию напрямую, в обход России, и настаивает на строительстве трубопровода Набукко протяженностью 3300 км – проект по импорту газа напрямую из Азербайджана и других центральноазиатских стран в сердце Европы. ЕС представил новую стратегию «Южный коридор – Новый Шелковый путь» для дорожного, железнодорожного и трубопроводного сообщения между акваторией Каспийского моря и Европой.
Центральноазиатский регион также является северной границей исламского мира, до сих пор не затронутый фундаменталистской волной. Советское наследие развития гарантировало, что Центральная Азия остается оплотом против потенциальных экстремистских угроз, исходящих из Пакистана и Афганистана. Однако за светскими установками, большой сдвиг в сторону более религиозного уклада общества уже наблюдается в регионе. Исламские силы усиливаются в Таджикистане и на юге Кыргызстана (Ош и Баткен). Происламские тон и язык дебатов в парламенте Кыргызстана начинают влиять на политику правительства.
Казахстан и Туркменистан менее подвержены влиянию экстремистских сил. Однако неравномерное распределение богатства, полученного за счет экспорта нефти, усилило недовольство населения и протесты на улицах. Серия серьезных взрывов и террористические акты исламистов происходят в Казахстане с 2011 года. Борьба с экстремизмом по сей день велась тайно государством, но теперь выходит в открытую форму. Религия, вероятно, будет доминирующим фактором для государственного устройства в стране в ближайшем будущем. Следовательно, территория, простирающаяся от Чечни, Ферганы до Синьцзяна, где проживает 100 миллионов мусульман-салафитов, может образовать новую дугу нестабильности.
С годами в Индии возобновился интерес к усилению своего стратегического присутствия в Центральной Азии. Шестидневное интегрированное турне премьер-министра Моди по Центральной Азии в июне 2015 г. в пять государств – Узбекистан, Казахстан, Туркменистан, Кыргызстан и Таджикистан – оказалось не только символическим подвигом для дипломатии Индии, но и умным стратегическим ходом, проложившим путь к преодолению трудностей, которые до сих пор препятствовали распространению влияния Индии на важный регион, расположенный в ее стратегических окрестностях. Посещение Центральной Азии было обозначено премьер-министром как часть внешней политики, направленной на восстановление славного прошлого Индии, но с современным содержанием. Воссоединение с Центральной Азией важно для расширения стратегического периметра.
Конечно, связи Индии с Центральной Азией остаются прочными, но все же, еще необходимо провести капитализацию их различных возможностей и потенциала.
Конечно, связи Индии с Центральной Азией остаются прочными, но все же, еще необходимо провести капитализацию их различных возможностей и потенциала. Премьер-министр Моди воспользовался возможностью, чтобы установить повестку будущего участия Индии в Центральной Азии, особенно в области региональной коннективности. Полноценное членство Индии в ШОС теперь открыло совершенно новую главу, которая поможет повысить ее участие в регионе.
Вызовы на пути политики Индии в регионе
Экономики стран Центральной Азии обращаются к китайской модели региональной интеграции. Однако, некоторые заслуживающие доверия исследования показывают, что экономики Индии и Центральной Азии обладают большим потенциалом дополнять друг друга. По мере того, как кампания «сделано в Индии» набирает обороты, импорт сырья из Центральной Азии станет критически важным для Индии. Но с другой стороны, страны Центральной Азии, вероятно, сочтут выгодным импорт качественных товаров из Индии.
Поэтому будущее экономических связей Индии с Центральной Азией будет зависеть от того, как страны смогут выстроить новую взаимозависимость в азиатской архитектуре. Важно отметить, что Индия также нуждается в сильной инициативе, чтобы стать частью существующей региональной группировки, подобной ШОС, чтобы дополнять, а не искать альтернативы китайским сетям. Фактически, возможность влиять на ход регионального экономического порядка изнутри, а не извне пойдет на пользу Индии. Было бы пустой тратой времени и ресурсов пытаться установить собственную модель.
Конечно, Индия находится в невыгодном положении, поскольку пространство, которое соединяет нас с Евразией окружают серьезные проблемы, и преодолеть их непросто. Следовательно, любое крупномасштабное экономическое взаимодействие с регионом столкнется с трудностями. Однако новые региональные форумы, формирующиеся в регионе, такие как ШОС и ЕАЭС могли бы представлять для Индии возможности восстановить некоторые утраченные связи с этим стратегически важным регионом.
Хотя важно обеспечить коннективность посредством наземного маршрута через Иран и Афганистан, любое подключение к Евразии следует искать напрямую через северные части Индии, следуя традиционному индийско-центральноазиатскому маршруту, проходившему через Гималайские перевалы и синьцзянские степи. Опять же, логика не в том, чтобы получить доступ к Евразии как таковой, но больше в поиске взаимосвязанной региональной экономической интеграции с северными соседями Индии, включая Китай. На самом деле, это может быть единственный вариант, который реально достижим и который стоит преследовать.
Безопасность также является наиболее важным фактором для Индии. Регион может стать новой дугой нестабильности. Китай принял жесткие меры для предотвращения угроз, исходящих от экстремизма. Индия создала двусторонние структуры для взаимодействия с регионом по вопросам безопасности. Но как полноправному члену ШОС, Индии придется начать построение сотрудничества в области безопасности с нуля.
С непредсказуемой ситуацией в Афганистане, необходима выработка общей стратегии со странами Центральной Азии по борьбе с экстремизмом и терроризмом. Индии необходимо определить две большие потенциальные страны, Казахстан и Узбекистан, в качестве опоры для продвижения своего влияния в Евразии. Углубление связей с ними необходимо для противовеса Китаю. Потенциальная балансирующая роль Индии в региональной игре между державами вносит вклад в региональную стабильность и хорошо известна. На самом деле Индия имеет возможность быть психологически принятой в регионе, по сравнению с ощущением полного недоверия в отношении Китая. Существующий диалог «Индия-Центральная Азия» необходимо качественно вывести на новый уровень, чтобы можно было поддерживать постоянное общение с важными стейкхолдерами в регионе.
Сложившаяся среда благоприятна для активного участия Индии в Центральной Азии через окна возможностей, которые могут быстро закрыться, поскольку другие страны становятся более авторитетными игроками.
Некоторые выводы и рекомендации
Индия грубо и, возможно, сознательно игнорировала свои интересы в Центральной Азии, которая традиционно воспринималась как «буферная зона» против внешней агрессии. В значительной степени Индия уже заплатила за это цену в случае с Афганистаном, Тибетом, Мьянмой и Синьцзяном. Региональные события, вероятно, претерпят серьезные изменения с участием крупных держав возле Индии и вокруг ее северных флангов. Индия, как развивающаяся держава, должна обратить внимание на быстро меняющийся стратегический сценарий и четко определить и разработать осмысленный ответ по нескольким направлениям.
Растущая и уверенная в себе Индия должна выступить с новой политической инициативой в рамках диалога “Центральная Азия + Индия”, чтобы поднять текущий уровень двусторонних отношений на уровень более широкого регионального диалога на институциональной основе. Такой подход дополнит экономическую интеграцию Индии с Южной, Западной и Юго-Восточной Азией. Кроме того, это будет способствовать региональной стабильности и сближению Индии и Центральной Азии на региональных и международных форумах.
Новая политика Индии должна быть ориентирована на то, что Дели может уверенно предложить Центральной Азии: (i) потенциал технико-экономической безопасности Индии, доступ к которой можно было бы получить в кооперативном, взаимовыгодном партнерстве; (ii) модернизирующее и стабилизирующее влияние Индии, плюралистическая структура управления и этнорелигиозная гармония; (iii) потребность во взаимозависимом «энергетическом сообществе» поставщиков и потребителей, поскольку их желание диверсифицировать маршруты экспорта энергии соответствуют стремлению Индии диверсифицировать импорт; (iv) готовность к партнерству в создании дочерних производственных компаний вместо экспорта сырья из регион через дорогие трубопроводы; (v) Индия может быть уравновешивающим фактором по отношению к Китаю.
Процесс диалога “Центральная Азия+Индия” дополнит цели других организаций, таких как ШОС, ЕАЭС и другие. Это дополнит более широкий процесс азиатской экономической интеграции через многосторонние институты сотрудничества.
Хотя Индия может дополнять цели других, она может также играть положительную роль в сдерживании их целей. ШОС, например, несомненно, выходит за пределы Центральной Азии, но она может столкнуться с рядом проблем, таких как: (i) нынешняя востребованность организации в основном связана с общим восприятием внутренней незащищенности (угроза режимам); (ii) атмосфера взаимных подозрений может возрасти в связи с присоединением Пакистана и Ирана в качестве наблюдателей; (iii) будущее Ирана, роль Пакистана и афганская нестабильность могут поставить перед ШОС несколько вызовов; (iv) Пакистан и деятельность по распространению ОМУ, в случае попадания в руки фундаменталистов, может вызвать серьезное беспокойство; (v) яркая антиамериканская позиция будет препятствовать ШОС, и если она превратится в какой-либо военно-политический альянс, некоторые члены могут отказаться от нее; (vi) нельзя исключать возможность сильных оппозиционных волнений в Узбекистане с поддержкой Запада в среднесрочной перспективе. Взаимодействие с узбекским режимом требует более пристального внимания Индии.
В то время как Узбекистан, несомненно, является ключом к региональной динамике Центральной Азии, именно Казахстан и его потенциал заслуживает немедленного внимания Индии. Крупнейшая страна в Центральной Азии представляет ключевой интерес для всех крупных стран мира. Казахстан стал самым процветающим, самым стабильным, самым светским (несмотря на то, что большинство населения составляют мусульмане), самым экономически свободным и самым демократичным на всем постсоветском пространстве. Потенциальные запасы нефти Казахстана находятся на одном уровне с Кувейтом, что делает его крупнейшим альтернативным поставщиком энергии в следующие десять лет. Казахстан – фактор региональной стабильности. Учитывая ставки в энергетической гонке и его близость к Китаю, России и исламскому миру, остальной мир должен очень серьезно отнестись к Казахстану на годы вперед.
История доказала, что Центральная Азия всегда была частью зоны стратегического влияния и интересов Индии. Народы региона всегда смотрели на Индию с любовью, даже при советской или русской власти. Пришло время, когда Индия больше не должна уклоняться от претензий на свои исторические и культурные права и обязанности в Центральной Азии. Индии необходимо развивать собственную перспективу и понимание, а также расширить свой размах в Центральной Азии. В Индии много интеллектуальных и институциональных ресурсов, способных возродить утраченные связи.
