Так получается, что по истечении почти тридцати лет после распада СССР, когда к власти в новых, независимых де-юре, республиках пришли люди, оказавшиеся «волею исторической судьбы» в «нужном месте и нужное время», мы имеем прецеденты продления своих «исторических полномочий» целым рядом постсоветских лидеров и серьезные социальные коллизии в ситуации «общественной усталости» от этих ухищрений. Ведь это не было планомерным и осознанным выбором широких масс избрать тех, кто со временем станут «неизбираемыми и неприкасаемыми» долгие годы, вопреки первоначально предусмотренным в Конституциях стран, нормам. Ситуацию повсеместного перекраивания Основных законов «под себя» мы наблюдали во многих постсоветских странах.
Западные эксперты предсказывали, что на развалинах СССР может образоваться большое число failed states (несостоявшиеся государства) или даже целая failed area (несостоявшееся пространство). Подтвердилась ли эта оценка спустя три десятка лет? Основным критерием состоятельности государства является не только экономическая способность страны к самообеспечению, но, главным образом, устойчивое, правовое закрепление стабильных и дееспособных институтов государственности и эволюционная, поступательная преемственность политической власти. Главным показателем состоятельности государства является «зрелость» национальной политико-правовой культуры населения, способного к гражданской самоорганизации и отстаиванию собственного права на независимую идентичность. Одним словом, речь идет о том, может ли народ той или иной территории отстоять в полной мере самостоятельное право на определение суверенного политико-экономического курса государства и культурной модели самоидентификации, а также «рекрутировать и контролировать» людей во власти, кто будет призван осуществить эту задачу.
Время показало, что в этом плане у постсоветских республик с этим возникли проблемы и многие избранные лидеры – президенты «секретари коммунистических ячеек или председатели колхозов, научные и культурные деятели советской интеллигенции», внезапно оказавшиеся у власти, «не выдержали» испытание ни «огнем, ни водой», ни тем более, «медными трубами»! Общества во многих странах постсоветской Ойкумены оказались «заложниками» этого «коллективного бессознательного» выбора, когда голосовали сердцем, а не головой… В результате «с головой было не в порядке» не только с теми, кто мечтал о «возрождении СССР» (по-меткому выражению Владимира Путина), но и у тех, кто был одержим «мессианской идеей» основателей национальных государственностей с чистого листа.
Это стало серьезным препятствием на пути реального модернизационного импульса, заданного распадом Советской империи и предоставившем уникальный исторический шанс многим народам стать в один ряд с прогрессивными и предсказуемыми системами политического и социально-экономического управления, а также формированием новой, современной культурной самоидентификации, ценностями и мировоззрением. Эту исключительную возможность остаться в истории действительно «отцами основателями» нового общества, – основанного на демократических началах свободного и правового волеизъявления народа, способного построить конкурентную и процветающую экономику, справедливую и эффективную социальную систему для всех, – не использовал практически никто из лидеров постсоветского пространства. В результате чего, в большинстве постсоветских стран возникли гибридные патерналистские режимы с «советским нутром» и псевдодемократической внешней «оболочкой». Такие режимы явились своеобразной переходной формой от прежней формации тотального контроля со стороны государства всех трансформационных общественных процессов к новому качеству конкурентного социального поля «без правил». Это коснулось всех сторон общественной жизни, от экономической до политико-идеологической…
«Сначала экономика» и контроль ресурсов на независимой отныне территории – главный лейтмотив деятельности новых национальных лидеров. Не все бывшие «коммунисты» выдержали испытание «золотым тельцом», став не только первыми президентами, но и первыми и богатейшими нуворишами в своих странах. Идея реализации суверенного права народов на формирование политически независимого, экономически состоятельного, социально ответственного и культурно уникального государства нового типа, отражающего интересы большинства народа как-то незаметно «ушла в тень» перед «громадьем» символических планов и проектов по созиданию новой страны. Лидеры с азартом принялись за выведение стран в международное пространство, презентацию экономических возможностей и ресурсов, флагов и гербов, обустройство резиденций и столиц, армий и флотов, провозглашение глобальных инициатив и мирных намерений…Реальное участие населения в управлении государством было обставлено огромным количеством правовых рамок и «демократических поправок» государственной машины, сохранившей все механизмы и смыслы советского Левиафана, которые «отфильтровали» бурлившее в начале 90-ых годов XX века социальное пространство всей Евразии, низведя его до послушного электората, исполнявшего любые прихоти власть имущих.
В этом плане закономерен вопрос – что же пошло не так на этом большом пространстве Евразии, которое в результате произошедших последние тридцать лет «трансформаций» все же напоминает больше «пространство манипуляций» волей людей в большей степени, чем серьезные качественные изменения в жизни большинства народа?
С нашей точки зрения, принципиальным моментом в этом явилось то, что формальный распад Советского Союза не привел к исчезновению в полной мере советской системы отношений, образа жизни, общественного уклада и строя мысли людей. Выбор либеральной, демократической перспективы в обществах, созидавших новую государственность на обломках «бывшей империи» не был экзистенциальным выбором людей, а скорее формальной «данью» победившему в соревновании систем Западу. В новых независимых странах хоть и были закреплены в Конституции незыблемыми права человека, принцип сменяемости власти, ее разделение, политический плюрализм, свобода предпринимательства, конкуренция и право частной собственности, свобода совести и проведения митингов и собраний, на деле они в течение тридцати лет автократических реформ стали «удобной ширмой» для манипуляций узкой группой циничных олигархов и недобросовестных личностей политиков, менявших «правила игры» как им заблагорассудится.
Советское государство, как известно, строилось не на приоритете закона и по сути никогда не было правовым государством, а являлось идеократическим государством, где общественная целесообразность диктовалась идеологическими соображениями, желаниями и потребностями отдельной «касты» вовлеченных в процесс управления людей. Эта модель власти была целиком и полностью сохранена и перенесена в условия новых суверенных государств. Даже само понятие суверенитета оказалось деформированным, скрывавшим на практике прежние неравноправные отношения бывшей метрополии и колоний.
Россия, которая по праву должна была стать инициатором и эталоном демократии и развития для всех стран бывшего СССР, на деле оказалась «новым жандармом» Евразии, всячески стремящейся под любым предлогом вновь подчинить своим интересам новые независимые государства. Суверенитет России оказался так же попран, как и растоптаны права и свободы ее граждан, разграблены ее недра и унижено национальное достоинство и блестящий интеллект и культура народа. В других же новых независимых республиках хрупкая возрождающаяся государственность, которая становилась вопреки «приватизации суверенитета» «новыми-старыми» элитариями, обретала уродливый облик формально демократических и псевдорыночных «сатрапий».
Главной «болезнью роста» формирующихся государственных образований стала коррупция, разъедавшая бюрократии новых стран и ставшая едва ли не главным препятствием на пути общественного прогресса, раскрытия экономического потенциала республик, теоретически способных вырваться «из третьего мира в первый» при должном, ответственном и эффективном государственном управлении. Однако гражданское волеизъявление в новых независимых государствах вынуждено было пробиваться через «жесткие редуты» новой бюрократии и закрытые «социальные лифты», беспрецедентное удушение свободы и ограничение прав человека. Даже целый ряд прошедших на постсоветском пространстве революций привели к весьма противоречивым результатам. Отдельные режимы легко мимикрировались в новых условиях, аргументируя необходимость своего сохранения условиями турбулентности международного порядка и мировыми кризисами, то и дело накрывавшими планету раз за разом.
В этом плане стоит согласиться с мнением о том, что прошедшие тридцать лет стали огромным испытанием для людей злополучной «эпохи перемен» со множеством издержек и неоправдавшихся надежд. Сегодня наши народы стоят перед лицом завершения «постсоветского периода», после которого должна начаться эпоха подлинного суверенитета, свободы личности, преодоления отчуждения государства от общества, очищения социального пространства от клановых и узко групповых интересов дорвавшихся до власти бессовестных людей, восстановления прав и достоинства человека.
Показательным примером тяжелого «расставания с прошлым» является пример Беларуси, в которой «последний диктатор Европы» Александр Лукашенко в очередной раз пытался удержать власть в своих руках посредством бесчестных выборных манипуляций и использования сверх меры жесткой силы внутренних войск, без каких-либо разумных аргументов и доводов препятствуя демократическому волеизъявлению народа. До этого мы наблюдали аналогичные протесты общественного большинства против волюнтаризма коррумпированной власти в Армении, приведшие к «мягкой» передаче власти в руки действительно народных избранников. Произойдет ли подобное в Беларуси? И какова может быть роль ближайших соседей и интеграционных структур, в которых участвовала «лукашенковская Беларусь»? Это большой вопрос.
Можно сказать, что мы наблюдаем процесс «расшивания постсоветскости». Практически, возникает целый ряд новых ее нарративов.
Первый из них, «постсоветскость» как антипод «советскости», как требование неприятия любых вариантов «реинкарнации СССР» в любой форме. Этот тренд реализуется на фоне выбора в европейской части «постсовка» вектора сближения с ЕС. Это страны Прибалтики, успешно «вернувшиеся» в лоно европейской цивилизации.
Второй нарратив «постсоветскости» связан с выведением собственных стран из «колониального бытия» полностью зависимого от бывшей метрополии состояния, как экономически, так и политико-идеологически, информационно и культурно. Данный тренд обладает как конструктивным смыслом построения собственной национальной независимой идентичности, так и определенным деструктивным вектором неприятия путинской России, с ее идеологемой «собирания земель», а попросту говоря, реваншистской и экспансионистской концепцией возвращения «утраченных подарков» (имеется в виду недавняя интенция Владимира Путина о требующих возврата утраченных, так называемых исконных территориях России на постсоветском пространстве). Ярким примером реализации такого нарратива являются Украина и Грузия, на деле столкнувшиеся с жестким противостоянием с Россией.
Третий вариант лояльной к бывшей метрополии «постсоветскости» демонстрируют собой Кыргызстан и Армения, в которых хоть и произошли «цветные революции», но верность и привязанность к бывшей метрополии в силу слабой экономической состоятельности и актуальности вопросов военной безопасности сохраняется достаточно высокой.
Четвертой представляется пока лайтверсия «постсоветскости», которую демонстрируют «давние союзники» России по ЕАЭС, – Беларусь и Казахстан. При этом, как мы видим, эта версия обладает достаточно активной динамикой и неоднозначностью. Рост национального гражданского самосознания в этих странах, наряду с нарастанием достаточно агрессивного гибридно-информационного влияния со стороны Кремля, с правовой коллизией возможного пересмотра принятых прежде международных соглашений между странами, что было введено в недавних изменения в Конституцию Российской Федерации, является красноречивым фактом. Очевидно, что Россия не намерена играть пассивную роль в формировании окончательной модели завершения эпохи «постсоветскости» в Евразии.
Таким образом, окончательный исход конфигурации постсоветского пространства и его смысловых коннотаций сложно предсказать. Он вряд ли будет линейным либерально-демократическим «освобождением» стран от прежних зависимостей, но и ожидать прежнего силового закрепления полновесного доминирования РФ вряд ли стоит ожидать. Ящик Пандоры уже открылся…
