Scott Levi, The Bukharan Crisis: A Connected History of 18th-Century Central Asia (University of Pittsburgh, 2020)
Книга профессора Скотта Ливая The Bukharan Crisis: A Connected History of 18th-Century Central Asia (Бухарский кризис: Связанная история Центральной Азии 18-го века) была опубликована издательством Питтсбургского университета в 2020 году.
В первой половине восемнадцатого века Бухарское ханство в Центральной Азии вошло в кризис, от которого оно так и не оправилось. Череда неудачных урожаев и голод, вызванные климатическими изменениями, спрос на региональном рынке серебра, инновации в технологии производства пороха и оружия, а также политические трансформации, произошедшие в соседних странах, нанесли серьезный урон государству. До сих пор причины этого кризиса объясняли тем, что регион оказался изолированным от ранних веяний современной глобализации. Книга Ливая опровергает это объяснение как неверный реликт ранних востоковедческих исследований в регионе.
Вместо этого Скотт Ливай предлагает свой набор факторов, лежащих в основе бухарского кризиса. Некоторые из них были взаимосвязаны, а некоторые – автономные, некоторые развивались в течение длительных периодов времени, в то время как другие стали внезапным шоком, но все они соединились в начале восемнадцатого века, к несчастью Бухарскому ханству и тем, кто зависел от него. Ливай применяет интегративную структуру анализа, применяя историю Центральную Азию к недавним большим исследованиям в ранней современной евразийской и мировой истории.
Подробнее о своей книге Скотт Ливай рассказывает в подкасте New Books Network, содержание которого мы суммировали и перевели.
Профессор Скотт Ливай специализируется на социальной и экономической истории Центральной Азии раннего современного периода. Он является автором многочисленных статей в научных журналах, а также книг о расцвете и падении Кокандского ханства; торговле и культуре в Индии и Центральной Азии; караванах Великого шелкового пути и многих других. Вместе с Роном Села Ливай является соредактором исследования «Исламская Центральная Азия: Антология исторических источников», опубликованного издательством Индианского университета в 2010 году. В 2011 году Государственный университет штата Огайо признал Ливая лучшим преподавателем, и теперь он возглавляет исторический факультет данного университета. Также Скотт Ливай является главным редактором Оксфордской исследовательской энциклопедии по истории торговых отношений Азии.
История Ферганской долины, а именно Кокандского ханства, давно интересовала историка. На базе проведенных им исследований сначала была написана книга о Кокандском ханстве, а потом уже и книга о кризисе Бухарского ханства XVIII века, который предшествовал возникновению Кокандского ханства.
Известно, что регион Центральной Азии, который был в средние века центром глобальных связей, с началом современного периода оказался на задворках мира. Обычно этот упадок объясняется падением сухопутной торговли и ростом морских перевозок, особенно в Атлантическом и Индийском океанах. Но что это означало для Центральной Азии – потерял ли регион в результате этого изменения все контакты с остальным миром или все же его связи с мировыми экономическими структурами были более глубинными? Историография, по крайней мере, на Западе долгое время утверждала первое, но Ливай считает, что регион ни в коем случае не прекращал свои связи с оставшимся миром, что, возможно, сыграло плохую шутку в этом случае – ведь феномен глобализации не может быть хорошим или плохим, и всегда есть те, кто от него выигрывают в политическом, военном и экономических смыслах, и те, кто проигрывают.
Ошибочное представление о Центральной Азии как изолированном регионе частично исходит из концепции Великого шелкового пути. Вторая глава книги подробно рассматривает ее с момента образования (термин был сформулирован географом Фердинандом фон Рихтгофеном в 1877 году). Ливай считает, что со временем концепцию Шелкового пути упростили, и из-за этого некоторые из теорий о Шелковом пути неверны или даже находятся в конфликте между собой. Также Ливай обращает внимание и на особенности раннего востоковедения, которое делало упор на исламский декаданс или упадок исламских сообществ, пытаясь объяснить успехи европейского империализма и колонизации исламских государств. Для Ливая, который хорошо знаком с исследованиями в этой сфере, параллели между искаженным объяснением распада Османской империи и Бухарского ханства стали очевидными.
Рассказы о том, как европейцы стали доминировать в Индийском океане, и из-за этого связи Центральной Азии с внешним миром упали, и вкупе с исламским упадком регион самоизолировался или наступил целый цивилизационный спад в Центральной Азии – неверны для понимания ранней современной Центральной Азии. Это объяснение упирается в то, что торговля по сухопутным торговым путям, соединяющим Китай с Европой, была единственной коммерческой деятельностью региона. Это синоцентрическое искажение торговой истории Центральной Азии представляет только один небольшой компонент экономики региона. Но внешняя торговля Центральной Азии никогда не была доминирована транзитом китайских товаров в Европу. Она была намного сложнее, и для того, чтобы понять, как регион был связан со своими соседями, а также то, как эти связи менялись с течением времени, необходимо более серьезно подходить к вопросу изучения торговой истории Центральной Азии.
Поэтому на протяжении всей книги Ливай прилагает особенные усилия, чтобы связать историю Центральной Азии с мировой историей и разными историческими областями. Кроме истории Османской империи, он довольно подробно рассмотрел некоторые вопросы истории Китая, истории Индийского океана, истории России. Также оказалась применима история Европы и Америки, работы о ранней современной военной революции и о истории глобальных климатических кризисов.
Историки по-разному характеризуют историю Центральной Азии в этот период (примерно с 1500 до русской колонизации). Часто ее называют «узбекским периодом», т.к. на тот момент узбекские племена стали основной политической силой в регионе. Рассматриваемый регион включает в себя южную часть Аральского моря, северную часть Персии, северную часть Афганистана, западный Тянь-Шань, западный Синьцзян. Но упоминая о возможных проблемах с идентификацией этого периода как «узбекского», Ливай предпочитает называть его периодом «ранней современности», т.к. в это время большие евразийские и даже глобальные исторические процессы формируют процессы, происходящие в Центральной Азии. Так что Центральная Азия была подвержена этим мировым изменениям.
Ослабление Бухарского ханства обычно связывают с правлением последних аштарханидов Убайдулла-хана II (1701—1711) и Абулфейз-хана (1711—1747), которых сменила узбекская династия мангытов, основавшая Бухарский эмират, существовавший с 1785 по 1920 год. Некоторые историки относят кризис Бухарского ханства к периоду ранней современности, но Ливай считает, что хотя кризис принимает наиболее серьезные обороты в первой половине XVIII в., его первые признаки становятся явными к 1640-ым годам.
Основавшая Бухарское ханство династия Шейбанидов ввела систему апанажа, когда некоронованные члены королевской семьи получали часть наследственных земельных владений или денежное содержание. Ливай считает, что система апанажа, которая в свою очередь лежала в основе децентрализации политической системы ханства, усугубила целый ряд других причин, которые в итоге привели к упадку государства. Система апанажа сначала привела к соперничеству среди членов ханской семьи, а потом и к явной децентрализации владений.
Помимо децентрализованной государственной структуры на кризис Бухарского ханства также в некотором роде повлияли распад и падение Империи Великих Моголов, а также ослабление торговых отношений между Центральной Азией и Индией. Но даже при этом торговля Центральной Азии не была исключительно транзитной торговлей. Индийский текстиль, перемещавшийся по центральноазиатским рынкам, безусловно, был очень важен, но это только один аспект торговой экономики Центральной Азии. Так в это время начали расти коммерческие отношения Центральной Азии с Россией. Все возрастающее количество бухарских торговцев отправляются на север на российскую территорию.
Развитие и падение культур сильно зависело от климатических изменений. Кризис XVII века – это длительный период охлаждения, который стал глобальным явлением и привел к голоду и засухе в разных регионах мира. В России с 1601 по 1603 год около 2 миллиона человек погибли по всей империи. В настоящее время историю климатических изменений в Центральной Азии изучают несколько групп ученых-климатологов. Долгие, суровые зимы с ранними заморозками, которые уничтожают урожай на полях, и с поздними заморозками и проливными дождями, которые затем замерзают, образуя слой льда на земле, наносят вред кочевому животноводству, лишая лошадей корма. Но этот холодный период завершается к 1730-м годам и погодные условия в регионе снова вернулись в пределы нормы. Поэтому климатический кризис скорее играл более медленный эффект, тогда как непосредственным шоковым явлением для кризиса Бухарского ханства стал монетарный кризис в XVIII веке.
Ливай с помощью изучения трудов других авторов-экономистов обращает внимание на обесценение серебряных монет, что указывало на ослабление экономики Бухарского ханства (те монеты, в составе которых было больше серебра, говорили о здоровой экономике государства; а монеты с наименьшим количеством серебра в составе являлись показателем ослабленной экономики). В это время резко выросло население империи Цин, что заметно отразилось на торговых отношениях Центральной Азии. Население империи фактически удвоилось за первую половину 18-го века с примерно 160 миллионов человек до 280 миллионов человек. Спрос на серебро на китайских рынках вырос в разы и центральноазиатское серебро стало утекать в Китай. Содержание серебра в монетах снизилось с с 90 до 10 процентов и в стране разразился налогово-бюджетный кризис.
Следующий фактор, который повлиял на развитие кризиса в Бухарском ханстве, – инновации в технологии производства пороха. Хотя порох был изобретен в Китае, а первая артиллерия успешно применена турками при осаде Константинополя, пороховое оружие становится почти исключительно европейским явлением, распространенным среди европейских военных сил. В то же время мы наблюдаем медленное размывание кочевого преимущества.
В своем исследовании Ливай обнаружил, что народы Центральной Азии долго сопротивлялись внедрению пороха на их территории из-за традиций ведения военных действий посредством конных войск, которые свободно чувствовали себя на открытых равнинных пастбищах, и, сидя в седле, всадники могли прицельно стрелять по врагу из лука. Отсутствие большого количества населения в Центральной Азии создавало препятствия для создания пехоты. Конница же, напротив, умела молниеносно реагировать и отражать любой удар.
В мире переломным моментом стало изобретение кремневого мушкета, у которого было большое преимущество перед конницей, и который использовали во время завоевания Центральной Азии в конце XVII и начале XVIII веков. До этого кремневый мушкет использовали в Иране и Османской империи.
Хотя центральноазиатское государство пыталось внедрить кремниевые мушкеты в обиход, оно неожиданно столкнулось с сопротивлением со стороны узбекских племен, которые представляли собой фундаментальную и легитимную силу в регионе. В ответ государство начинает привлекать на военную службу другие, неузбекские племена, что в свою очередь, способствовало конфликтам и ускорению процессу децентрализации Центральной Азии. Все возникшие факторы в конечном счете приводят к усугублению кризиса Бухарского ханства.
В конце подкаста Ливай говорит о нескольких моментах, которые бы ему хотелось передать слушателям. Он напоминает о том, что история Центральной Азии заслуживает серьезного отношения со стороны историков, а в особенности, тех исследователей, которые ведут работы в смежных областях: изучают историю Китая или России. В Центральной Азии происходило и происходит множество событий, и это делает страну очень значимой для изучения истории Евразии.
