16 июля прошла первая министерская встреча «Центральная Азия+Китай» (С+С5) в формате видеоконференции. Мероприятие вызвало живой интерес среди наблюдателей и множество вопросов: причины создания нового формата? какие цели преследует этот механизм? какие последствия может иметь для самих республик Центральной Азии и других региональных партнеров?
Новая китайская дипломатия?
Новый формат был предложен Китаем, что дает основания искать причины появления нового механизма в китайской дипломатии. Для Китая с недавних пор стало привычным предлагать новые модели сотрудничества и инициировать новые организации. Так, в последние годы появились такие крупные инициативы и проекты, как Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (AIIB), Фонд Шелкового пути, “Пояс и путь” (BRI), Сообщество единой судьбы и др. Китай практически полностью задвинул осторожную стратегию прежних лет, не предполагавшую лидерские инициативы. Напротив, Пекин стремится создавать альтернативные международные структуры, которые будут лучше учитывать интересы Китая и служить достижению цели формирования более сбалансированного (или китаецентричного?) мира.
Создание нового формата С+С5 в текущий конкретный период также стоит отдельно проанализировать. Какие причины могли продвинуть формат?
Противодействие США. Сразу напрашивается аналогия с американским форматом С5+1 (США + страны ЦА), который раздражал Китай с первых дней своего функционирования в ноябре 2015 года, два года спустя объявления “Пояса и пути”. Теперь с обострившимися отношениями между Китаем и США, которые от сугубо торгового спора возросли до стратегического противостояния и конфронтации, аналогия между двумя форматами становится драматической.
Одновременно нюансированный и групповой подход к Центральной Азии США подтвердили в своей недавно опубликованной стратегии, где вслед за ЕС решили продолжать развивать сотрудничество между странами региона.
Использовать момент. На фоне глобальной пандемии и экономического кризиса, регулярные совещания и выработка мер (обмен опытом в сдерживании эпидемии и возобновлении экономического роста) с участием Китая, безусловно, интересны для самих стран региона. Для Китая же это дает возможность несколько снизить антикитайские настроения в регионе, которые в начале года вновь приобрели масштабный характер.
Контролировать процессы в регионе. Пекин, в отличие от США и ЕС, не заявляет о приверженности процессам регионального сотрудничества в Центральной Азии. Пекин даже целенаправленно строил отношения в регионе на двусторонней основе. Нельзя сказать, что Китай настроен против интеграции в регионе. Решение накопившихся внутрирегиональных связей в ЦА на руку Пекину. Но совместная дружба пяти республик Центральной Азии против кого-то (в первую очередь, против Китая) – никак не отвечает интересам КНР. Именно поэтому Китай хотел бы контролировать процесс интеграции в регионе через этот “региональный” формат.
Таким образом, инициируя новый формат взаимодействия со странами Центральной Азии, Китай добивается сразу нескольких целей:
- не допустить усиления влияния в Центральной Азии ЕС и США, которые сразу поддержали процесс региональной интеграции;
- не допустить создания в регионе какой-либо антипекинской коалиции с участием внерегиональных игроков и одного или нескольких центральноазиатских республик;
- контролировать сближение стран региона и возможную консолидацию их позиций, в том числе по отношению к Китаю.
Кроме этого, как признается эксперт Академии общественных наук Шанхая Ли Лифань, основной причиной запуска нового механизма является попытка помешать планам США изолировать Китай, создав враждебное геополитическое окружение.
Перспективы и возможные последствия
В качестве дипломатической площадки новый механизм может быть востребован. Особенно сегодня, когда бушует эпидемия, прямые консультации на высшем уровне могут помочь в понимании проблемы, в ее оценке и принятии эффективных мер. Каждая из сторон (Китай, страны ЦА) могут рассчитывать на определенные результаты.
Китай при помощи нового механизма в краткосрочном плане будет стараться улучшить собственный имидж в регионе, где все еще устойчивыми остаются синофобские настроения. Так, ключевой темой первой встречи стала борьба с последствиями вирусной эпидемии, а в итоговом совместном заявлении Китай уже заявил о готовности создать «экспресс-коридор» для удобного передвижения делового и технического персонала, а также «зеленый коридор» для бесперебойного упрощенного трансграничного грузопотока с теми государствами Центральной Азии, которые заинтересованы в этом.
Вполне вероятно, что китайские власти рассмотрят возможность приостановления платежей по обслуживанию долга для стран региона, о чем также было заявлено в итоговом документе.
Одновременно с этим Пекин будет стремиться поддерживать умеренное соперничество между странами региона, финансируя конкурентные проекты. Вновь актуализируются обсуждения по проекту железной дороги Китай-Кыргызстан-Узбекистан, о чем было заявлено в ходе встречи в формате Китай+Центральная Азия. Шансы реализации проекта увеличиваются. Однако проект в том виде, в котором предлагается китайской стороной, необязательно может усилить региональное сотрудничество, а железная дорога из-за разницы в колее будет локальной, не встроенной в местную железнодорожную сеть, и просто будет служить целям торговли между Китаем и Узбекистаном, не имеющих общей границы. (В этом вопросе государства региона могли бы занять консолидированную позицию. Например, наиболее приемлемым вариантом было бы добиться строительства железной дороги на территории КР, которая соединит юг и север страны с использованием стандартной для ЦА ширины колеи).
Что касается самих стран Центральной Азии, то они по-прежнему все еще не имеют единой позиции по взаимодействию с Китаем. Более того, в отдельно взятой стране региона также нет консенсуса и четкого видения своего долгосрочного сотрудничества с Китаем. В этом плане новый формат взаимодействия с Китаем должен подтолкнуть страны региона к поиску некой консолидированной позиции по взаимодействию с Китаем. Так, на ежегодных консультативных встречах лидеров пяти стран региона помимо прочих вопросов также могли бы обсудить тему взаимодействия с Китаем.
Россия, по всей видимости, продолжает недооценивать потенциал Китая в Центральной Азии. Формат С+С5 Москва будет, скорее всего, рассматривать как противодействие американскому формату 5+1 и проигнорирует китайскую инициативу, не видя в ней угрозу своим интересам в регионе. Так, новость о встрече в новом формате практически полностью была проигнорирована российскими СМИ. Агентство РИА-новости ограничилось новостью под заголовком «КНР и страны Центральной Азии обсудят меры борьбы с COVID-19». Некоторые российские эксперты считают, что внешнеполитические шаги Пекина не стоит переоценивать и что Китай действует ситуационно под влиянием определенных обстоятельств.
Другие державы, присутствующие в регионе, объективно еще больше будут терять свои позиции в Центральной Азии. Как подмечает Пол Стронски, традиционные партнеры стран ЦА в условиях пандемии отстранились и обратились к своим внутренним проблемам. Даже Россия не способна полноценно участвовать в регионе. Эта ситуация создает для Китая уникальную возможность для еще большего наращивания своего присутствия в Центральной Азии. Прошедшая встреча также практически не освещалась в западных СМИ. Хотя стоит заметить, что в отличие от России на Западе к расширению китайского влияния в Центральной Азии относятся более серьезно.
Что мы имеем?
Геополитическое соперничество нескольких крупных держав в Центральной Азии выходит на новый уровень. Регион может действительно стать ареной для апробирования различных форм дипломатии со стороны крупных игроков. Но новый региональный формат Китая с Центральной Азией ставит новые вопросы: как Китай будет относиться к усилению регионального политико-экономического сотрудничества в Центральной Азии? Какие действия Пекин может принять в поддержку или в ущерб этим, пока еще весьма медленным процессам? С другой стороны, крайняя разобщенность региона также не отвечает интересам Пекина. В случае возникновения в регионе конфликтов и стычек, это может ударить по стабильности поставок в Китай через регион и, что еще хуже – может отразиться на безопасности Синьцзяна. Наконец, какое подлинное место занимает Центральная Азия в дипломатии Китая в изменившихся международных отношениях?
Если все ранее созданные структуры и инициативы, такие как ШОС или “Пояс и путь”, концентрировались на решении узких вопросов – безопасности или экономических задач и включали в себя значительно большее количество стран, то запуск механизма С+С5 фактически означает взаимодействие Китая конкретно в Центральной Азии по широкой повестке, включая политические вопросы. Пекин теперь будет иметь возможность обсуждать региональные процессы без участия России и других внешних игроков.
