Nicholas Breyfogle, Eurasian Environments: Nature and Ecology in Imperial Russian and Soviet History (University of Pittsburgh Press, 2018)
Сборник статей, подготовленный доцентом Университета штата Огайо Николасом Брейфоглем Eurasian Environments: Nature and Ecology in Imperial Russian and Soviet History (Окружающая среда Евразии: Природа и экология в истории Российской империи и Советского Союза), был издан издательством Университета Питтсбурга в 2018 году. Серия очерков разных авторов представляет собой историю экологии в Евразии (в период Российской империи и Советского Союза) в хронологическом и сравнительном контексте. Здесь на передний план выносится человеческий опыт, рассматриваемый в более широком экологическом контексте флоры, фауны, геологии и климата. Сборник включает 4 части: в первой, посвященной степным регионам, обуждаются вопросы высаживания деревьев в степи – степное лесоводство, отношения между кочевниками, оседлыми народами и экологией, джут, засуха. Во второй части рассказывается о водных проектах: строительство электростанций на Амударье, советская политика ирригации, почва, горные массивы и вечная мерзлота. В третьей части обсуждается отношение христианской религии к экологии, рыболовство. В четвертой – болезни и здоровье: комары как переносчики малярии и т.д.
Подробнее о своем сборнике статей Николас Брейфогль рассказывает в подкасте New Books Network, содержание которого мы суммировали и перевели.
Николас Брейфогль преподает в Университете штата Огайо. Он специализируется на истории России и Советского Союза, а также на истории глобального экологического изменения окружающей среды. Более 10 лет Брейфогль работает в качестве редактора исторического онлайн-журнала.
История глобального экологического изменения – сравнительно молодая область исследования, которая стала популярна примерно 30-40 лет назад. Поэтому Брейфогль считает, что подготовленный им сборник имеет определенное значение – современный мир сталкивается с проблемами экологического характера: изменение климата, дефицит чистой воды, экологические загрязнения и последствия для здоровья людей. А Россия, которая составляет одну шестую часть суши, может быть интересна своим опытом, и люди, изучающие историю России, могут почерпнуть многое из исследований, проведенных на тему окружающей среды. Подобные исследования смогут помочь в переосмыслении фундаментальных вопросов об истории России и мировой истории. Сборник статей разных авторов может стать интересным вкладом, так как статьи повествуют о разных местах и временных промежутках, а сам сборник отражает богатый опыт различных специалистов.
В подкасте Брейфогль говорит о том, что люди существуют в чрезвычайно сложной сети отношений с органическим и неорганическим мирами, а история глобального изменения окружающей среды меняет наш взгляд на многие вещи. С одной стороны, существует целый ряд различных видов источников и методологий, которые мы можем использовать для изучения окружающей среды. С другой стороны, помимо этого стандартного инструментария исследования истории, мы можем изучать ее с помощью анализа ледяных ядер в грунте или образцов пыльцы, или колец деревьев, или с помощью геномного анализа и прочего. Такие новые источники помогают нам взглянуть на мир совершенно другими глазами, и подобный подход позволяет изучать историю с помощью сравнительного анализа времени и места исследования.
Так ранее было принято считать, что Советский Союз выбрал абсолютно другой путь развития, нежели остальные страны. Но если взглянуть на советскую историю через призму окружающей среды, то можно понять, что многие политические меры и законы, принятые в СССР, были похожи на политические меры и законы других стран. Более того, авторы статей сборника даже демонстрируют, что политические решения, принятые в Советском Союзе, своими корнями уходили в период существования Российской империи или в более ранние периоды времени.
Свой сборник Брейфогль начинает с отрывков из произведений Сергея Аксакова «Семейная хроника» и Валентина Распутина «Прощание с Матерой». Оба рассказывают о плотинах, но между ними временной промежуток в более 100 лет. Оба рассказа примечательны своей реалистичностью и тем, что в них делается акцент на том, как люди стремятся контролировать природу и использовать ее в своих целях, в том числе, с помощью специальных приспособлений. Обе плотины были построены на территориях, где ранее жили башкиры и буряты. Поэтому значимость контроля природы для России в данном случае означает наличие имперского контроля в регионе.
Несмотря на то, что строительство плотин носит локальный характер, они важны и в глобальном контексте. Имперская экспансия в XIX в. и гидроэнергетическое развитие в XX в. происходили не только в России, но и в остальных уголках мира. Но авторы по-разному подходят к этой теме. Для Аксакова строительство плотины в середине XIX в. – история неоднозначного триумфализма, а для Распутина, который повествует о событиях 1960х, плотина интересна тем, что может дать нестабильный контроль над природой. Маленькая плотина и огромная ГЭС становятся инструментами в руках людей, с помощью которых происходит покорение природы.
В целом, авторы статей сборника стремились опровергнуть стереотип о том, что Советский Союз был местом экологических катастроф, и вместо этого показать, что в XX в. экологические проблемы существовали во всем мире. Авторы ищут причины экстремальных загрязнений окружающей среды, а также исследуют то, к каким последствиям и загрязнениям приводили отношения человека и природы в этом регионе. Помимо неверных политических решений авторы изучали и другие причины, которые привели к ухудшению экологической ситуации. Так, Кристиан Тахманн рассказывает о попытках Советского Союза управлять ирригационной сетью в Центральной Азии. Управление водными ресурсами и доступ к воде был важным политическим вопросом, который чрезвычайно важен и для местного населения. Тахманн делает вывод о том, что жесткая позиция Советского Союза по отношению к местному населению была обусловлена не советской идеологией, а конкретной целью – Советы старались покорить неспокойные русла рек, отличительная черта которых – сезонные наводнения. Автор размышляет о том, как мир природы трансформирует структуру советской политической системы и ее экономику, а также о том, что отношения между этническими группами, по крайней мере, определяются физическими и гидрологическими структурами рек.
Другой автор, Юлия Обертрайс, пишет об экологических движениях, которые образовались в СССР, и о том, как они стали одной из причин дестабилизации политической структуры Советского Союза.
В качестве одного из последствий взаимодействия человека с природой авторы также рассматривают экспансию России в степи Центральной Азии. В своей статье Ян В. Кэмпбелл рассматривает феномен под названием «джут» — это слой снега со льдом, который сковывает степи Казахстана, из-за которого голодает степной скот. Царская Россия использовала этот феномен в своих целях, например, под предлогом борьбы с джутом продвигала идею трансформацию этих пастбищ в сельскохозяйственные угодья, что способствовало искоренению кочевого скотоводства и возникновению политики переселения русских крестьян в регион.
Сара Кэмерон рассказывает о проблеме трансформации казахских кочевых скотоводов более широко: она говорит о том, что потребовался целый ряд мер, который привел к тому, что со временем казахи стали менее устойчивыми к воздействиям извне. Переселение русских и оседлое земледелие привели к снижению жизнестойкости среди кочевых народов. Казахи стали употреблять больше зерна в пищу, и подобное изменение в их рационе поспособствовало росту их уязвимости к изменениям климата. Таким образом, в основе научных дебатов об изменении климата лежит обсуждение мер, предпринятых для того, чтобы выращивать зерно в степях Казахстана. Об этом в своей статье рассказывает исследователь Марк Эли.
Далее в подкасте Брейфогль рассказывает об экотуризме. Он приводит в пример статью Джорджа Ливуда, который рассуждает о предпосылках того, как в XVIII веке Крым стал здравницей России, а в XIX и в XX веках произошла бактериологическая революция, в результате которой врачи осознали чрезвычайную уникальность черноморского побережья и «виноградной диеты» для медицины, и в Крым стали направлять людей со всего Союза и из заграницы, чтобы люди могли не только отдохнуть, но и вылечить свои болезни.
В конце подкаста Брейфогль рассказывает о советских и российских заповедниках, которые были созданы для сохранения экосистем. Идея заповедников возникла во времена царской России, и в 1916 году в России был создан первый общегосударственный заповедник, где у исследователей появилась возможность наблюдать за природой, нетронутой человеком. В дальнейшем система заповедников была создана в разных уголках СССР. Она стала одним из величайших вкладов Советского Союза в идею сохранения природы. К примеру, в заповедниках удалось сохранить популяцию соболя, которых практически до этого уничтожили. В дальнейшем соболя вернули в среду его естественного обитания.
Заповедники были не единственным важным достижением СССР в сфере защиты окружающей среды. По всему Союзу было создано довольно сильное движение по охране природы, а в 1970-ых и 1980-ых годах в Центральной Азии развитие экологического движения даже повлияло на дальнейшие политические решения того времени. Широкую известность и много откликов в Советском Союзе получило движение за сохранение биологического разнообразия озера Байкал.
Учитывая все вышесказанное, Брейфогль делает вывод о том, что при изучении истории Российской империи и Советского Союза необходимо помнить, что в истории защиты окружающей среды в регионе были не только отрицательные, но и положительные моменты.
