В данной статье автором сделана попытка провести обзор некоторых работ зарубежных[1] аналитиков, политологов и экспертов по теме интеграционных процессов в Центральной Азии, их видения и восприятия этой темы.
Кардинальные преобразования политического климата, начавшиеся в 2016 году в центральноазиатском регионе, активизировали интерес у зарубежных экспертов в данной области, привели к росту теоретических формирований иного объединенного региона в ЦА (США+ЦА, ЕС+ЦА, ЦА+Афганистан, ЦА-Туркменистан) со стороны политологов и международных акторов. Оснований для этого было несколько:
– скоропостижная смерть бессменного лидера Узбекистана, Ислама Каримова, правившего страной 27 лет (1989-2016)
– приход к власти в Узбекистане «реформатора» Шавката Мирзиеева с его новой внешней политикой, направленной на улучшение взаимоотношений Узбекистана со всеми соседями;
– добровольный уход главы Казахстана Нурсултана Назарбаева в 2019 году;
– проведение двух «Консультативных встреч» на высшем уровне всех государств региона для решения наболевших вопросов и возможного постепенного сотрудничества с целью интеграции региона.
Необходимо подчеркнуть, что проводимые зарубежными авторами исследования, анализы, брифинги, доклады и заключения по Центральной Азии учитываются и включаются в создании стратегий и программ западных стран для данного региона[2].
ЕС как опытный и «относительно» нейтральный партнер для стран ЦА заинтересован в сотрудничестве с единой Центральной Азии
Йос Боонстра[3] и Рикардо Панелла[4] в совместной статье «Three reasons why the EU matters to Central Asia» (2018) подчеркивают важность и необходимость присутствия ЕС в ЦА, его роль в развитии региона и сохранении политической независимости от России и Китая. Й. Боонстра считает, что помощь ЕС в виде грантов, кредитов, долгосрочных программ и огромного опыта в интеграционных процессах актуальна и необходима в ЦА. Чтобы достичь больших успехов в ЦА, ЕС разрабатывает и реализует в основном региональные проекты и инициативы в целом, а не по отдельности с каждым государством. По мнению авторов, ЕС как опытный и «относительно» нейтральный партнер для стран ЦА заинтересован в сотрудничестве с единой Центральной Азии. На начальном этапе ЕС предлагает странам ЦА совместные решения некоторых острых и наболевших проблем между ними: управление водными ресурсами и охрана границ государств региона. В то же время авторы, понимая и учитывая сегодняшние реалии, происходящие в ЦА, приходят к заключению, что ЕС вряд ли сумеет объединить регион в ближайшем будущем, и, что более важно, скорее всего, страны региона не захотят получать «групповые сеансы терапии» под предводительством Брюсселя. Авторы считают, что все региональные инициативы и проекты в ЦА поддерживаются в основном двумя большими акторами: Россией и Китаем. По их мнению, ЕС важно понять, какие конкретные интересы преследуют страны региона, а также по возможности включить в свою региональную политику и стратегию государства, непосредственно связанные с ЦА (Афганистан, Азербайджан, Монголия).
Некоторые зарубежные эксперты по ЦА воспринимают этот регион не как постсоветское пространство, а как уже состоявшийся отдельный и независимый регион. По их суждению, ЦА состоит не из 5 республик как раньше, а из 6, включая Афганистан, без которого, по их мнению, нет будущего у ЦА как единого и сильного региона. Они утверждают, что в ЦА без Афганистана невозможна региональная интеграция, и что все попытки интеграционных процессов в ЦА без участия в нем Афганистана, обречены на провал. Одним из таких экспертов является автор теории «Большая Центральная Азия» Фредерик Старр.
Верните Афганистан в Центральную Азию — ее население превысит 100 миллионов человек
Американский эксперт Фредерик Старр[5] дал интервью узбекской газете gazeta.uz (2017), где высказал несколько интересных и в то же время спорных суждений относительно Центральной Азии и интеграционных процессов в данном регионе. На вопрос «Каким вы видите региональное партнерство между центральноазиатскими государствами?» Ф. Старр ответил следующим образом: «оно будет развиваться органически, на практике. Разрешите спросить, в скольких странах Центральной Азии вы побывали? В четырех из шести? Те, кто считают Центральную Азию, состоящую из пяти государств, застряли в советском прошлом». В продолжении своей мысли Ф. Старр говорит о необходимости включения Афганистана в состав ЦА, как часть центральноазиатского региона – «если не сделаете этого, то проиграете. Афганистан имеет самое большое по численности население в регионе. Верните Афганистан в Центральную Азию — ее население превысит 100 миллионов человек. Сложно игнорировать такое образование». Ф. Старр считает, что однажды Афганистан станет богатой и процветающей страной, но не сказал, когда это произойдет и на каких условиях. По его мнению, не нужно больше использовать термин «постсоветское пространство» в качестве определения ЦА региона, и что «это бессмысленное утверждение, не имеющее никакого основания. Более 20 лет минуло, этот термин следует выкинуть». Ф. Старр утверждает, что убрав из научного политического обихода термин «постсоветское пространство» можно оторвать ЦА от влияния России и тем самым превратить этот регион в независимое и единое объединение не 5 стран, а 6, включая Афганистан, как страну с огромным человеческим потенциалом и богатыми природными ресурсами.
Теорию Ф. Старра о ЦА, как о регионе, состоящем из 6 стран, поддерживает и продвигает правительство США; примером может стать недавно принятая новая стратегия США для ЦА, где подчеркивается, что страны ЦА должны сотрудничать с Афганистаном и «развивать более тесные связи с Афганистаном через энергетические, экономические, культурные, торговые линии и линии безопасности, которые непосредственно способствуют региональной стабильности».
В интервью «The Diplomat» Посол Алиса Уэллс, первый заместитель помощника госсекретаря по Южной и Центральной Азии, на вопрос «Какие изменения ознаменовали эту новую эру?» ответила: «Большое изменение заключается в том, что Афганистан является государством Центральной Азии, и нам необходимо, чтобы наша политика отражала этот факт и помогала региону достичь такого уровня, в котором они нуждаются как не имеющие выхода к морю страны».
Местное население может противиться открытости границ, если их благосостояние не зависит от пограничной торговли
Не все зарубежные аналитики поддерживают идею объединенной и единой Центральной Азии. Существуют такие эксперты, придерживающиеся противоположного взгляда на интеграцию в ЦА. Одним них является Джордж Гаврилис[6]. В своей аналитической статье «Границы Центральной Азии: Следующие двадцать пять лет» (2017) Дж. Гаврилис рассматривает будущее границ ЦА и предлагает международным спонсорам (США, ЕС, прим. автора) практические правила для достижения эффективности и безопасности на границах данного региона.
По словам Дж. Гаврилиса, начиная с середины 90-х годов прошлого столетия и по настоящий момент, международные и региональные спонсоры потратили сотни миллионов долларов США на улучшение инфраструктуры, оборудования и обучения сотрудников (пограничников) в странах ЦА. Но в программы помощи не были включены и вовлечены местные приграничные поселения стран-участниц этих программ. В ходе реализации приграничных программ интересы и пожелания приграничных территорий не были учтены. Это привело к следующим последствиям: международные спонсоры, продвигая и агитируя открытость границ и свободное передвижение товаров, услуг и людей, сами не заметили, как местные приграничные населения перешли от открытых границ к закрытым. В качестве примера, он рассказывает о приграничном селе Бургунду (Киргизия), население которого до 2010 года выступало за открытую границу с Узбекистаном, с которым велась торговля. После 2010 года, когда Узбекистан укрепил свои границы с Киргизией, Бургунду пришлось изменить торговые пути и начать экспортировать свой товар в Казахстан и Китай. Местные НПО и политические партии поддержали местные производства. Теперь, когда новое руководство Узбекистана продвигает региональную открытость и ослабление пограничного контроля с соседями, сообщества на другой стороне «баррикад» (Бургунду) уже выступают против открытых границ с Узбекистаном.
В заключении Дж. Гаврилис, основываясь на своём исследовании, предлагает международным спонсорам четыре практических правила в качестве стратегии в ЦА на следующие 25 лет. Одно из правил гласит, что международным акторам (США и ЕС, прим. автора) нужно «отказаться от ложной мантры о мостах вместо стен». Автор считает, что международное сообщество любит говорить о регионализме и интеграционных процессах, о необходимости строительства мостов, а не стен вдоль границ стран центральноазиатского региона. Но как показывает практика (пример Бургунду), местное население может противиться открытости границ, особенно когда их благосостояние не зависит от пограничной торговли.
Будет ли следующее десятилетие центральноазиатским»?
Менее года назад итальянский специалист, Элеанора Тафуро в своей статье «A Central Asian decade?» (2019) спрогнозировала возможные сценарии развития центральноазиатского региона в ближайшем будущем и борьбу между великими державами в регионе. В своей работе она пишет о том, что многие аналитики и эксперты, занимающиеся вопросами Азиатского континента, пришли к заключению, «что мы живем в «азиатском веке»; но станет ли следующее десятилетие известным как «центральноазиатское десятилетие?». Э. Тафуро постаралась ответить на этот сложный и неоднозначный вопрос.
Она считает, что есть два больших и серьезных международных и региональных фактора, которые «будут влиять на развитие региона и определять, будет ли следующее десятилетие центральноазиатским»:
– во-первых, способность России и Китая поддерживать сотрудничество и найти решения для разделения сфер влияния в этом регионе, скоординировав свою внешнюю политику, принимая во внимание интересы друг друга в ЦА. Если раньше Россия владела военным преимуществом в регионе (военные база, поставка оружия, обеспечение безопасности, прим. автора), а Китай – деньгами, то сегодня ситуация кардинально поменялась в пользу последнего. Э. Тафуро утверждает, что в долгосрочной перспективе растущее значение Китая в ЦА может стать стресс-тестом для России, что может привести к серьезным последствиям для региона. В таком случае, правительства стран ЦА, обычно проводящие многовекторную внешнюю политику, будут вынуждены принять одну из двух сторон (либо Россию, либо Китай, прим. автора).
– вторым фактором, повышающим глобальную значимость ЦА в мире, может стать способность Китая узаконить и внедрить в полной мере проект «Пояс и путь». Этот проект, считающийся гигантским по своему масштабу и вовлечению в нее стран, может вернуть регион ЦА к былой славе в качестве важнейшего торгового и геополитического центра и улучшить экономическую ситуацию стран региона, став транзитным регионом между Китаем и Европой.
По представлениям Э. Тафуро, несмотря на вышеперечисленные факторы, которые влияют на будущее ЦА, есть и внутренние факторы, способные повлиять на значимость ЦА, как одного из ключевых регионов мира. Это, прежде всего, «способность государств ЦА преодолевать давние военные действия и совместно работать над решением общих проблем региона, таких как терроризм, утечка умов, стабилизация ситуации в Афганистане и изменение климата».
Только европейский тип взаимодействия может привести к укреплению коллективной способности государств в ЦА и в защите их интересов на международном уровне
Синикукка Саари в своей статье «Connecting the dots: Challenges to EU connectivity in Central Asia» (2019) проводит подробный анализ проблем взаимодействия между странами ЦА и ЕС. С. Саари полагает, что в отличие от старой стратегии ЕС для ЦА (2007), в новой стратегии (2019) уделяется больше внимания поощрению экономического развития, всесторонней безопасности и внутрирегиональному взаимодействию между всеми странами ЦА, без исключения. По ее мнению, чтобы достичь результатов и эффективной реализации всех намеченных планов новой стратегии в регионе, странам ЦА необходимо преодолеть серьезные барьеры, которые остались им в наследство от Советского Союза. Кроме того, ЕС нужно учитывать то, что его новая стратегия сталкивается с интересами двух крупных региональных игроков, России и Китая, которые тоже имеют и реализовывают свои собственные проекты и инициативы в этом регионе.
С. Саари утверждает, что одной из главных проблем на пути интеграции стран ЦА, это Ферганская долина, которая разделена между Узбекистаном, Таджикистаном и Кыргызстаном. С. Саари приходит к заключению, согласно которому ЕС с поддержкой правительств ЦА сможет решить многие проблемы. Например, ЕС может содействовать в сотрудничестве между бывшими противниками (Узбекистан -Казахстан, Узбекистан-Таджикистан, прим. автора), так как имеет опыт в этой области (Франция – Германия, прим. автора). ЕС продвигает региональное сотрудничество, которое основано на правилах, и расширяет возможности взаимодействия, что в конечном итоге должно упростить управление взаимозависимостью и принести экономические выгоды странам региона. Автор полагает, что только европейский тип взаимодействия может привести к укреплению коллективной способности государств в ЦА и в защите их интересов на международном уровне.
Недавние политические события и изменения в этом регионе дают надежду на прогресс
Политолог Матиас Джопп совместно с коллегами (Татьяна Кун и Янни Шульц), в небольшой статье «Why Focusing on the South Caucasus and Central Asia?» (2018), показывает, что это – два совершенно разных региона, но в то же время очень тесно связанных между собой советским прошлым. Авторы полагают, что политическая обстановка за последние годы на Южном Кавказе (Армения, Азербайджан, Грузия) и в Центральной Азии заметно изменилась в лучшую сторону. Оба региона становятся важными партнерами ЕС, и происходит серьезная трансформация в политической и экономической жизни государств этих регионов. Несмотря на то, что европейские политики стали уделять больше внимания ЦА, этот регион «все еще не находится в центре внимания политики ЕС и освещения в СМИ». Центральноазиатский регион в основном ассоциируется с такими отрицательными сторонами, как авторитарные режимы, принудительный труд и экологические катастрофы. Стоит отметить, что эти образы частично основаны на политических и общественных реалиях, но недавние политические события и изменения в этом регионе «дают надежду на прогресс в направлении либерализации, региональной интеграции и более тесного сотрудничества с ЕС».
Только Узбекистан может объединить Центральную Азию с Афганистаном
Итальянский аналитик Фабио Индео в своей статье «New Trends in Central Asian Connectivity» (2019) рассказывает о возможностях и потенциале Центрально-Азиатского региона, о его успехах и неудачах на пути к внутрирегиональной интеграции, а также о внешних интеграционных процессах, навязываемых региональными державами.
Ф. Индео выстроил свою работу вокруг двух больших «проблем»:
1) Оценка влияния и роль китайского проекта «Пояс и путь» на Центральную Азию;
2) Активная политика Узбекистана по продвижению регионального сотрудничества и интеграции, ориентированных на стратегические интересы стран региона.
Ф. Индео, размышляя об Узбекистане, подчеркивает особенность его географического расположения, граничащего со всеми странами ЦА и с Афганистаном, что позволяет Узбекистану оказывать влияние на развитие региона, также вносить вклад в его безопасность и стабильность. Он также считает, что Узбекистан под руководством Мирзиёева взял на себя роль регионального дипломата в ЦА, поддерживая многовекторную внешнюю политику. Ш. Мирзиёев укрепляет сотрудничество, как с Россией, так и с Китаем, балансируя свои интересы в стране и в регионе, в то же время разрабатывая региональную внешнюю политику, целью которой является улучшение отношений и сотрудничества со всеми соседями (включая и Афганистан, прим. автора). Ф. Индео считает, что такой региональный подход Узбекистана может позволить странам региона преодолеть многолетнюю и накопившуюся между ними подозрительность, недоверие и соперничество, и в конечном итоге, это приведет к региональной интеграции.
Ф. Индео воспринимает ЦА как объединение, состоящее из 6 стран, включая Афганистан. Он полагает, что только Узбекистан может сыграть в этом процессе решающую роль, способную объединить ЦА с Афганистаном. Узбекистан является единственной страной региона, имеющей железнодорожное сообщение с Афганистаном. В настоящий момент Узбекистан экспортирует в Афганистан практически все, начиная от электроэнергии и нефтепродуктов, заканчивая лекарствами и медицинским оборудованием. Нынешнее руководство Узбекистана поддерживает Кабул в процессе государственного строительства и мирного урегулировании конфликтов, происходящих в Афганистане.
Участие стран ЦА в китайском проекте «Пояс и путь», по мнению Ф. Индео, является позволит странам региона проводить многовекторную внешнюю политику. Они смогут сдерживать российское влияние на регион и давление на присоединение к различным проектам и инициативам Москвы, а именно ЕАЭС.
Ф. Индео приходит к следующему заключению: сочетание китайского проекта «Пояс и путь» и новой региональной политики Узбекистана дадут положительный результат и поспособствуют региональной взаимосвязанности и более широкому сотрудничеству между странами региона. Он также считает, что эти изменения «поспособствуют изменению нового геополитического ландшафта в Центральной Азии, что даст соответствующие выгоды всем вовлеченным акторам».
Интеграция между странами ЦА возможна только с прямым участием Китая
Итальянский политолог и научный сотрудник ISPI, Карло Фраппи[7] в своей статье «Identity, Security, and Development Policies. The Drivers behind Cooperation in Central Asia» (2018) размышляет над тем, как связь между идентичностью, безопасностью и экономическим развитием воздействует на развертывание схем регионального сотрудничества в Центральной Азии. Почему в этом регионе национальные и региональные интересы не совпадают между собой, оставляя пространство для конфронтации и конкуренции между странами региона?
К. Фраппи заявляет, что Центральная Азия – это регион, чье постсоветское развитие было обусловлено постоянной непоследовательностью или провалом схем регионального сотрудничества. Странам региона до сих пор не удалось предложить друг другу эффективные и долгосрочные форматы взаимовыгодного регионального сотрудничества ни в сфере безопасности, ни в сфере экономики. По сравнению с другими регионами мира, ЦА является наименее интегрированным регионом, как в стратегическом, так и в экономическом плане. Далее К. Фраппи утверждает, что ЦА можно считать регионом в географическом или культурном отношении, но не в институциональном плане. По его мнению, с геополитической точки зрения, главной особенностью региона «является его точное географическое положение в самом сердце евразийского континента». Такое положение в различные эпохи превращало Центральную Азию в канал обмена идеями и торговлей между ведущими цивилизациями и империями мира или, напротив, провоцировало трения между ними (Большая игра между Российской империей и Великобританией, прим. автора).
Новые государства на обломках СССР начали создавать и продвигать так называемую национальную принадлежность и идентичность. Процесс строительства новой государственности в странах ЦА находился под мощным влиянием советского наследия (страну возглавили бывшие лидеры Компартии, прим. автора), что напрямую повлияло на процессы их внутренней и внешней политики, также на процесс региональной интеграции. По мнению К. Фраппи, центральноазиатский регионализм имеет «инструментальный» характер, то есть регионализм, который преследует конкуренцию и власть в регионе, вместо взаимовыгодного сотрудничества и настоящих интеграционных процессов. Примером может стать феномен «вращающейся двери» начатый еще в 90-е годы Узбекистаном. Ташкент — это своего рода «региональный хамелеон», всегда проводил непонятную «политику маятника» между международными и региональными игроками и странами ЦА, придерживаясь баланса сил в регионе и своих внутренних интересов. Выход Узбекистана из ОДКБ, присоединение к «прозападной» организации ГУАМ, возвращение в ОДКБ после «андижанского бунта» и ухудшение отношений с Западом. Все эти действия Узбекистана и являются наглядной политикой «вращающейся двери».
К. Фраппи утверждает, что если интеграция между странами ЦА возможна, то только с прямым участием Китая. Благодаря его масштабным инициативам и проектам, государства региона все больше взаимосвязаны между собой, и в то же время включаются в трансрегиональную экономическую сеть. Китайские проекты стимулируют к «регионализации сверху» превращая регион, не имеющий выхода к морю, в «экономику, связанную с сушей», включая и присоединяя в свои инициативы ближайших соседей ЦА (Пакистан, Индия).
Главы государств ЦА стараются больше не иметь дело с новыми «старшими братьями»
Французский аналитик, ассоциированный исследователь EUCAM, со-директор в PONARS Евразия, профессор международных исследований в IERES, Марлен Ларюэль посвятила одну из своих работ в 2013 году проблемам интеграции и идентичности стран ЦА, предоставляя возможность странам высказывать их позиции и точку зрения на данную тему исследования.
Марлен Ларюэль в своей статье «Внешняя политика и идентичность в Центральной Азии» (2013), рассказывает о проблемах и неудачах интеграции в ЦА, внешней и внутренней политики стран региона с точки зрения главных лиц этих стран.
М. Ларюэль полагает, что несмотря на то, что внешнеполитические задачи стран региона во многом имеют общие и похожие черты, но в целом стратегии и цели каждой страны расходятся между ними все больше и больше. Она утверждает, что главы государств ЦА заинтересованы в том, чтобы самостоятельно управлять своими внутренними делами, и всячески стараются больше не иметь дело с новыми «старшими братьями», чем была Москва на протяжении многих десятилетий.
М. Ларюэль, размышляя об изменчивых стратегиях и внешней политики государств ЦА с внешними акторами, приводит интересную мысль: из-за нежелания стран ЦА участвовать в региональном интеграционном процессе, каждая страна стала активно использовать противоречивые способы утверждения своей государственной идентичности. Во взаимоотношениях с внешними акторами они используют и подчеркивают ту или иную связь и особенность отношений:
– посткоммунистический аспект – для получения займов и кредитов от международных финансовых институтов, создания механизмов рыночной экономики и развитию демократии;
– религиозный (исламский) аспект – закрепление своей принадлежности к мусульманскому миру, где каждый лидер ЦА совершает паломничество в Мекку;
– азиатский аспект – для участия в азиатских финансово-экономических форумах и обращению за займами к Азиатскому Банку Развития;
– европейский аспект – для ведения выгодных переговоров с ЕС и ОБСЕ (с целью получения безвозмездных грантов и передачей дорогих и современных европейских технологий и т.д., прим. автора).
– культурный аспект, где республики ЦА (кроме Таджикистана), указывают свою языковую принадлежность и общую культуру с Турцией и активным участием в организации ТЮРКСОЙ, а Таджикистан, являясь персоязычной страной, разыгрывает карту единства с Ираном.
Заключение
Следует отметить, что этот обзор далеко не покрывает всех зарубежных авторов, писавших об интеграционных процессах в Центральной Азии. Также стоит подчеркнуть, что большинство из этих работ были переведены на русский язык с языка оригинала, и возможно автор мог допустить некоторые расхождения в содержании (искажения) и сути этих работ.
Автор, на основе изучения работ всех используемых в данном тексте зарубежных авторов, пришел к следующим заключениям:
- Большинство авторов поддерживают теорию, согласно которой Центральная Азия должна интегрироваться в экономический и политический союз, включая Афганистан.
- В большинстве работ авторов, Республика Узбекистан играет одну из важнейших ролей на пути объединения и интеграции стран ЦА.
- Что касается Республики Казахстан, большинство авторов описывают эту страну как самую развитую, экономически успешную, современную, открытую западному миру по сравнению с другими государствами региона. Также они считают, что Казахстан является соединяющим мостом между ЦА и ЕС.
- Республика Таджикистан, в работах авторов, не имеет серьезного веса в ЦА. Авторы либо мало рассказывали о ней, либо показывали эту страну как самую скромную и зависимую от всех остальных стран, находящуюся в тупиковом положении и имеющую протяжённую границу с неспокойным Афганистаном. То есть Таджикистан, по мнению авторов, в отличие от своих соседей, не имеет никаких «особенностей» и рычагов давления на международных и региональных игроков.
- Республика Кыргызстан несмотря на то, что она, как и Таджикистан, является одной из бедных стран в регионе, в работах авторов показана очень привлекательной для ЕС и всего Запада, так как, по их мнению, Кыргызстан представляется как самая демократичная страна в ЦА. До недавнего времени в этой стране находилась американская военная база, наравне с российской военной базой. Авторы подчеркивают, что, несмотря на множество недостатков, в том числе коррупцию в государственном масштабе, Кыргызстан показывал большие успехи в области прав человека, развития демократии. В этой стране свободно функционируют политические партии, международные НПО и общественные организации.
- Большинство из авторов не упоминают или же мало говорят о военном сотрудничестве между странами ЦА и внутрирегиональной военной интеграции в регионе.
- Одной из главных проблем на пути интеграции стран в ЦА, по мнению аналитиков, являются приграничные конфликты и столкновения между странами региона, в особенности в Ферганской долине, где и находятся анклавы и эксклавы трех республик: Узбекистана, Таджикистана и Кыргызстана, и решение этой проблемы может стать ключом на пути объединении региона.
- Практически во всех работах авторов Россия и Китай показаны как самые важные акторы в ЦА, без участия которых «невозможно» представить интеграцию между странами региона. По мнению авторов, Россия и Китай разделяют ЦА на сферы влияния между собой. Эти державы координируют и сообщают друг другу свои действия в этом регионе, тем самым противостоят влиянию Запада на ЦА и всячески блокируют и разрушают инициативы и проекты США и ЕС для ЦА. По мнению авторов, Китай и Россия играют решающую роль в региональной интеграции стран ЦА, и от них зависит, каким будет это объединение.
