Феминизм неадекватно воспринимается в обществах Центральной Азии. Некоторые считают его угрозой существующим традициям патриархального общества, где женщина может выйти из-под контроля, нанося ущерб нации в ее демографическом развитии. Другие думают, что женщины уже достаточно освобождены в Центральной Азии, и поэтому их чрезмерные требования к свободе способствуют дестабилизации региона.
Чтобы лучше понять этот феномен, я побеседовала с двумя активистками-феминистками и сторонницами гендерного равенства и социальной справедливости из Таджикистана и Кыргызстана – Зулайхо Усмановой, исследовательницей из Таджикистана, и Алтын Капаловой, активисткой из Кыргызстана. В этом материале они рассказывают о развитии феминистских движений в Центральной Азии и о роли искусства в отражении глобальной проблемы гендерного равенства.
Зулайхо Усманова
Что означает таджикское искусство в гендерном срезе? Существует ли большая разница в образах/представлениях социальных ролей советского периода и современного Таджикистана?
В советский период женщины рассматривались как угнетённый класс, и основной целью было освобождение женщин и достижение их равенства с мужчинами во всех общественных сферах – юридической, экономической, социальной и политической. В первой советской Конституции 1918 г. было закреплено политическое и гражданское равноправие женщин и мужчин, первые декреты предоставили женщинам всю полноту гражданских прав и свобод и уравняли их с мужчинами перед лицом закона, а в декретах ТуркЦИКа от 1924 г. была установлена ответственность за многоженство и принуждение к браку вопреки воле женщины. В рамках решения проблемы освобождения женщин предполагалось вести борьбу с традиционными и религиозными пережитками, связанными со статусом женщины: затворничество женщины, раннее замужество, многоженство, калым (в некоторых республиках Средней Азии) и др.
Соответственно, театральное искусство и кино зачастую поднимали тему эмансипации женщин, содержали критику традиционных стереотипов, предрассудков о месте и роли женщины. Особо хочется отметить фильм «Зумрад», 1961 г., (реж. Александр Давидсон и Абдусалом Рахимов, «Таджикфильм») который был довольно прогрессивным посланием о молодой женщине, сумевшей уйти от мужа-насильника, противостоять стереотипам и стигме и сделать профессиональную карьеру.
Что касается театра и кино Таджикистана в годы независимости, то они, в основном, отражают главную задачу – построение независимого национального государства. Президент страны постоянно уделяет большое внимание вопросу образования девушек и женщин, расширению их прав и возможностей, но тематика театра и кино остаётся довольно традиционной, как и женские роли. Театры ставят классику (классические оперы, балет, спектакли), возвращаются к постановкам, сделанным ещё в советский период. Из новых постановок можно отметить «Исмоили Сомони» Ф. Косимова (Таджикский театр драмы им. А. Лохути) на историческую тему о становлении государственности таджиков. Возможно, я не очень осведомлена о новых театральных постановках и кино, но не припоминаю такие, которые отражали бы образы сильных, независимых современных женщин.
Хотелось бы отметить, что современная таджикская культура имманентно содержит в себе идею уважительного отношения к женщине, в особенности к женщине-матери и ее потребностям, соблюдения культурных норм, ограничивающих агрессивное отношение к женщине, а также публичной демонстрации чувств. Эти нормы требуют соблюдения такта и в сфере супружеских отношений. Было бы хорошо, если упомянутые идеи, а также образы новых моделей современных успешных женщин и девушек, отражались бы в современном искусстве Таджикистана.
Что касается отношения к женщине в обществе, то это также довольно неоднозначный вопрос. Это отношение сильно зависит от типа местности (сельская или городская), от уровня образования индивида, от его/её уровня ангажированности идеями патриархата, и, в конце концов, зависит от уровня внутренней свободы индивида. Если честно, то у меня мало надежды на взрослое поколение (мой возраст – 40-45 лет и старше): к сожалению, взрослые люди редко желают учиться чему-то новому, оставаясь в плену старых стереотипов.
Насчёт отношения к независимым женщинам хочу сказать, что, к сожалению, нам ещё далеко до равного и справедливого отношения ко всем мужчинам и женщинам, независимо от их возраста, социального статуса и положения, и других признаков. Обязательное присутствие мужчины рядом с женщиной, – отца, брата, мужа, сына, – мужчины, который должен «контролировать» и «мониторить» свою женщину, к сожалению, некоторыми считается нормой. Это означает, что женщине отказывают в самостоятельности и независимости, искренне считая, что она неспособна к ней. Надежда есть на молодое поколение, которое более открыто к новым идеям: они будут создавать таджикское общество будущего, где женщины будут равны мужчинам.
Вы являетесь частью проекта Аллы Румянцевой, кураторки из РТ, которая собрала группу молодых людей, в основном молодых художников, и обучает использованию гендерной проблематики посредством современного искусства. Что важно в этом проекте и какие проблемы/риски существуют для отражения гендерных вопросов?
В проекте А.Румянцевой я участвовала в качестве спикера: у меня была презентация, посвящённая гендерным стереотипам и их «живучести» в общественном сознании: презентация была хорошо воспринята аудиторией и вызвала долгую дискуссию. Считаю проект важным, т.к. в процессе проекта затрагиваются важные вопросы и проблемы таджикского общества. Важен проект и тем, что в него привлечены молодые мужчины и женщины, которые неравнодушны к своей стране и её будущему. Проблемой считаю то, что подобные проекты должны существовать на постоянной основе, а не на основе временных грантов. Среди рисков для дискурса, который развивает А.Румянцева, считаю риск оказаться под градом критики и неприятия феминистских идей.
Советы принесли действительно освобождение женщине нашего региона. Вы приводите цифры/показатели успешности политики Советов. Можете назвать причины успешности этой политики, а также мотивацию, лежащую за реализацией политики освобождения женщины, ее выхода из семейной зоны в публичное пространство? Только ли меркантильные цели для усиления экономики страны?
Советская власть действительно проводила довольно успешную политику эмансипации женщин. Советское государство не выделяло специальных женских вопросов, рассматривая борьбу за освобождение женщин как одну из задач преобразования всей системы общественных отношений. При этом истоки неравноправия полов идеологи социализма видели не в биологических различиях и особенностях, а в социально-экономическом разделении труда на основе пола и возраста. Для вовлечения женщины в производство было решено несколько задач образовательного характера: подняли уровень грамотности женщин, их научили письму, математике, а позже стали активно вовлекать в сферу науки.
Советский период развития таджикского общества (1917 – 1991) стал беспрецедентным по размаху и глубине преобразований в сфере раскрепощения и эмансипации женщин, установления гендерного равенства. Безусловно, вовлечение женщин в производственную сферу имело первостепенной целью рост экономики страны, но оно решило и другие задачи, связанные с эмансипацией женщин. Несмотря на промахи и ошибки советской власти, обусловленные особенностями политической системы и идеологии, женщины в Центральной Азии в целом и в Таджикистане в частности обрели небывалую свободу во всех сферах жизни. Права и свободы женщин, обретенные ими в советский период, при умелом подходе, правильном осмыслении и использовании могут представлять собой огромный потенциал для дальнейших шагов государства и общества в области достижения и укрепления гендерного равенства.
Сегодня в таджикском обществе, как многоуровневой и многозвеньевой системе взаимоотношений, сформировалось женское культурное пространство: таджикская женщина принимает активное участие (иногда в опосредованных формах) в публичной жизни общества, имеет достаточно высокий статус в семье, супружеских отношениях и в повседневной жизни. Это содержит в себе большой потенциал, который необходимо использовать в деле большего вовлечения женщин в публичную сферу. К примеру, в новоизбранном парламенте страны процент женщин довольно высок – 24%. Тем не менее, женщины очень сильно недопредставлены в политике, в правительстве, в бизнесе, в банковском секторе; нет ни одной женщины – дипломата, которая бы служила послом в иностранном государстве и на высоком уровне представляла бы страну. Это при том, что в стране много образованных, высокопрофессиональных женщин.
Феминизм в Центральной Азии. Видите ли Вы рычаги воздействия на патриархальные силы в регионе?
Феминизм в Центральной Азии только начинает набирать обороты. К сожалению, понимание феминизма, его сути и целей довольно слабое во всём регионе: это показали события 8 марта в Бишкеке. Эти события также показали, насколько высок уровень влияния российских СМИ на сознание жителей центральноазиатского региона: многие российские ТВ каналы неустанно говорят о феминизме в отрицательном ключе, о его «плохом» влиянии на российских женщин. Это несколько странно, имея ввиду 25-летнюю традицию гендерных исследований и женского движения в России. Тем не менее, негативная позиция по отношению к феминизму так или иначе оказывает влияние на сознание граждан стран региона, заставляет их считать феминизм чуждым и вредным явлением и выступать против акций феминисток. Для решения данного вопроса требуется долгая кропотливая работа на самом высоком уровне; разъяснительная и образовательная работа с местными сообществами, члены которых должны понять, что гендерное равенство выгодно для сообщества, для семей и страны в целом. Такая работа должна проводиться не только в плане проведения больших красивых ивентов: нужно проводить активную деятельность по образованию и поднятию уровня гендерной грамотности сообществ. Для этого нужно сначала обучить организации гражданского общества, как это делать, а затем их финансово поддерживать, но именно деятельностную часть.
Алтын Капалова
Расскажите, пожалуйста, о себе как о кураторке. Что означает современное искусство для Вас и какие Ваши самые значимые проекты в современном искусстве?
Для меня современное искусство – это инструмент для социальных изменений. У меня нет кураторских проектов, в которых я как кураторка размышляю о тщетности бытия, о поэзии, о прошлом или будущем. Во всех своих кураторских проектах я говорю: ребята, у нас есть социальная проблема, вот она, надо ее решать. Феминистская повестка, разумеется, самая главная для меня. Я много экспериментирую, пытаясь через искусство показывать проблемы женщин. К примеру, у меня был проект, когда я ездила по селам и рассказывала о современном искусстве и предлагала сельским женщинам с помощью современного искусства рассказать о своих проблемах. По сути они говорили на языке, который им малознаком, на языке современного искусства, но они говорили очень громко и ярко. Проект назывался “А4: Аая, Айыл, Арт, Активизм”, он рассказывал о женских проблемах так, как не смог ни один столичный художник. Были и другие кураторские проекты в области экологии, регионального деления и др.
На сегодняшний день самый мой значимый проект – это Феминнале. И не потому, что вокруг Феминнале был большой скандал, писали все мировые СМИ, я подверглась травле и т.д. Он – самый значимый для меня по содержательной части. Пожалуй, это самая крутая концепция выставки из тех, что я когда-либо придумывала. Как сам формат выставки, так и тема. Формат “биеннале” феминизма без привязки к месту, то есть может проходить в любой стране, в любом городе, без политических границ, без возрастных ограничений, без дискриминации по гендеру, сексуальной ориентации и т.д. Тема первой Феминнале была посвящена экономической свободе. Со-кураторкой Жанной Араевой было предложено слово «Кормилица». В концепции я предложила подумать о том, кто же такая кормилица, та, которая кормит грудью, та, которая должна готовить на всю семью, та, которая вынуждена быть в трудовой миграции, добытчица. И спектр работы был очень широкий от стигм женщин, кормящих грудью, до экономического насилия над женщинами, которое зачастую сопряжено с физическим насилием.
Феминизм и Центральная Азия – что пошло не так? Освобождение восточной женщины произошло еще на заре зарождения Советской власти, но что изменилось со времен независимости центральноазиатских республик?
Мне кажется, «освобождение восточной женщины при Советской власти» – это большой миф. И об этом была музейная часть Феминнале, о том, что это была сделка с патриархатом. О заре зарождения Советской власти я могу думать, основываясь только на какие-то материалы. Но я точно знаю о позднесоветском периоде. Потому что я в нем жила. И не было в нем никакого феминизма. Все мои тетки отпахивали на полях, в конторах, на заводах, а по вечерам обслуживали всю родню от свекра до маленьких детей родственников. Плюс домашний скот, плюс свои дети, плюс ты должна была бесконечно рожать, плюс муж, плюс вся социализация большой семьи на тебе. Время независимости продолжило эксплуатацию женщины. Мало что изменилось. И я очень далека от романтизирования досоветского периода. Да. Иногда были женщины-правительницы в наших историях. Редко, но были. Но они были не потому, что люди создавали условия для равноправного существования и одинаковых возможностях. Понимаете: эти женщины были не потому что, а вопреки. Вопреки устоям, вопреки системе, вопреки запретам.
Как Вы пришли к идее проведения Феминалле? Какими были основные испытания, через которые Вы прошли в проведении мероприятия? Какими были достижения?
В 2019 году я была в Алмате на «Фемагоре» и увидела там художниц из Бишкека с очень четкой феминистской повесткой; я честно говоря, не знала об их существовании. Я подумала, что нужно их показать в Бишкеке. Рассказала идею своим соратницам Кине Юсуповой, Аиде Мусулманкуловой, Жанне Араевой, Гуляим Айылчы, Айгуль Карабалиной. Они поддержали. И по сути, вот этой маленькой командой мы сделали выставку, в которой приняли участие более 20-ти стран и более 50-ти художниц. И тут очень важно подчеркнуть, что это была низовая инициатива. У нас нет донора, но нас поддержал кыргызский бизнес. И единственная организация, которая подписалась под это «опасное» дело, это Фонд Сорос-Кыргызстан. И я каждый раз с огромным трепетом говорю о том, что нас поддержали кыргызские женщины, которые перечисляли на наши кошелек по два доллара. Были суммы в 100 долларов. Самая большая сумма – 300 долларов. Но когда на счет Феминнале перечисляет медсестра из поликлиники 2 доллара, ты понимаешь, что она по сути перечисляет два своих обеда, и понимаешь, как женщинам важна эта выставка. И это – главное достижение Феминнале. Что Феминнале – это реальность, а не музейное пространство, куда мало кто ходит.
Вся Феминнале была одним большим испытанием. Мне как кураторке было очень сложно изначально из-за нехватки финансирования. Деньги поступали, но я понимала, что их недостаточно. И что в любой момент придется начать вкладывать свои деньги. Что в итоге и произошло. Монтаж выставки был круглосуточным, потому что музей дал мало времени на монтаж. Деятельность музея не рассчитана на работу выставок современного искусства. И плюс так как мы не могли пользоваться услугами экспресс почт, мы в основном пользовались услугами государственных почтовых служб, что всегда долго. И мы понимали, что какие-то работы опоздают, как мы не старались. Но самый ад был после открытия выставки. Директорке музея пришлось уволиться. Она и я подверглись страшной травле, как в социальных сетях, так и на ТВ. Травля меня и сейчас продолжается в связи с моим участием на марше 8-го марта, который был сорван.
Ваши перспективы в развитии феминистского движения в ЦА? Какие шаги необходимо предпринять для достижения равенства в распределении социальных и экономических благ в ЦА?
Это очень сложный вопросы, ответа у меня на него нет. Еще недавно я говорила о том, что нужно начать со школьных учебников. Говорила, что пока мы пытаемся работать со взрослой аудиторией, благодаря ужасным учебникам, ужасному школьному образованию подрастает новая армия насильников и их жертв. А после Феминнале и марша 8-го марта я не верю, что в наших странах можно что-то изменить.
