В конце 2019 г. Институтом Востоковедения РАН была издана монография «Россия и обеспечение безопасности стран Центральной Азии (на примере эволюции экспертного мнения в Российской Федерации, Кыргызстане и Таджикистане в 2013-2019 гг.)». Автором монографии является Игорь Савин, заведующий сектором Центральной Азии Центра изучения Центрального Кавказа и Урало-Поволжья Института Востоковедения РАН. В книге автор прослеживает эволюцию экспертного мнения в России и двух странах региона на основе более чем 60 интервью, взятых у экспертов в два этапа: в 2013 и 2019 годах, по широкому спектру задач, касающихся взаимоотношений России и стран Центральной Азии в сфере безопасности в регионе.
Игорь Савин – кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник научного центра “История и этнология” Южно-Казахстанского гос. университета им. М. Ауэзова, заведующий сектором Центральной Азии, Центра изучения Центральной Кавказа и Урало-Поволжья Института востоковедения РАНШироко распространено мнение о том, что Россия обеспечивает
безопасность в Центральной Азии. Каким образом, через какие механизмы и какие главные угрозы безопасности Россия помогает решить странам ЦА?
Большинство опрошенных мной в ходе написания монографии экспертов сходится во мнении, что существует несколько уровней влияния России на безопасность в Центральной Азии. Прежде всего, это институциональный уровень, поскольку Россия связана практически со всеми государствами региона как многосторонними и двусторонними соглашениями. В том числе ОДКБ (Организация Договора о коллективной безопасности) и ШОС (Шанхайская организация сотрудничества).
Второй уровень – организационно-технический. Основу вооруженных сил всех стран Центральной Азии представляет советская и российская техника и процесс обеспечения и обслуживания техники ведется посредством закупки запчастей и обучения персонала.
Известны в последние годы несколько примеров, когда государства ЦА привлекают для укрепления безопасности военно-технические возможности, не связанные с Россией. Но эти примеры пока немногочисленны. Например, в Таджикистане и Туркменистане такие случаи связаны с техническим оснащением границ. Казахстан использует в военно-морском флоте устройства украинского, а не российского производства. Но все это пока не определяет картины. Все же пока все завязано на России, в том числе в плане оперативного реагирования на разного рода военные угрозы. Наконец, сама структура организации военных формирований едина в России и странах СНГ.
Также можно отметить влияние России на военное обучение и на военно-тренированную деятельность в странах Центральной Азии. Постоянно на территории России проходят обучение тысячи будущих офицеров, а на территории Таджикистане работают военно-тренировочные центры, где готовятся специалисты солдатских и сержантских специальностей.
Кроме того, проводятся военно-технические учения всех без исключения стран региона с Россией. Но, несмотря на это, Россия прекрасно осознает, что все страны региона участвуют в разного рода инициативах нероссийского содержания (совместно с американцами, китайцами и др.). Тем не менее, пока определяющую роль России в военной сфере никто не подвергает сомнению.
Если говорить об угрозах, то Россия, прежде всего, ориентирована на предотвращение угроз террористического характера. Вторая задача, связанная с этой угрозой – это укрепление существующих в регионе институтов государственной власти, которые выступают главными акторами обеспечения национальной безопасности. Этот подход сейчас доминирует.
Но уже сейчас такой подход несколько модернизируется и усложняется. В частности, добавляются представления о том, что не все террористические угрозы можно отразить только военной силой. Гораздо большее значение должно уделяться оперативно-аналитической деятельности на уровне профилактики.
Какой главный аргумент делает ваша книга? Меняется ли позиция России в сфере безопасности в Центральной Азии?
Да, позиция России меняется. Но незыблемым остается ориентир на военно-техническое сотрудничество. Абсолютно все эксперты это подчеркивают и считают роль России очень важной.
Но роль России в будущем будет более многомерной, сложной и не такой однозначной, поскольку Россия не хочет и не может препятствовать взаимодействию стран региона с другими внешними силами, которые воспринимаются в регионе в качестве агентов безопасности. Поэтому Россия должна будет учитывать более сложную атмосферу в регионе, рассматривать не только свои интересы, но и других внешних акторов.
Осознание этого факта приходит и к российским, и к нероссийским экспертам. Это выражается, прежде всего, в том, что прежняя схема анализа не отвечает на главный вопрос: усиливается или сохраняется роль России? Мы (экспертное сообщество) пока не можем сказать однозначно: роль и позиция России изменились. Мы находимся на том этапе эволюции экспертного мнения, когда нужно переходить на другой уровень экспертного обеспечения безопасности стран региона.
В то же время стоит отметить, что восприятие России усложняется, и от нее ждут сегодня не только расширения военно-технического сотрудничества, но и внимания к другим измерениям своего присутствия в странах Центральной Азии. Разумеется, речь не идет о сокращении военной составляющей и снижении значения военной аналитики. Скорее, можно делать дополнения имеющихся возможностей новыми категориями анализа, расширением горизонта экспертной деятельности, привлечением новых инструментов исследовательской практики.
Все более востребованными становятся экспертные компетенции, способные учитывать интересы разных акторов, присутствующих в регионе и разнообразные пути формирования общественных настроений и управленческих запросов.
Чем был обусловлен выбор двух стран региона, Кыргызстана и Таджикистана для проведения исследования?
Выбор для анализа мнений экспертов из Кыргызстана и Таджикистана определяется тем обстоятельством, что именно эти страны, в силу различных причин, оказались в наибольшей степени вовлечены в орбиту влияния внешних (помимо России) сил. И в Кыргызстане и в Таджикистане заметно присутствие как международных программ гуманитарной помощи и развития гражданских институтов, инициированных в том числе странами Запада, так и экономической активности Китая.
На этом фоне действия России в контексте различных аспектов обеспечения безопасности выглядят наиболее рельефно. То есть более отчетливо видятся как сильные стороны, так и недостатки российской политики в регионе в плане обеспечения безопасности. В итоге эти страны дают хороший пример сравнения взаимодействия России и других внешних игроков в этих республиках.
Как Вы пишете, в книги использованы методы интервью. Насколько хорошо эксперты, выбранные ваши, знают тему, которая считается в основном закрытой и непубличной? Есть ли поколенческий разрыв мнений относительно России и ее роли в качестве гаранта безопасности в ЦА? Как изменилось экспертное мнение относительно России в вопросах обеспечения безопасности в регионе в последние годы? Какие ключевые моменты Вы можете выделить?
Поколенческий разрыв – есть. Хотя не он оказался главным водоразделом в части формирования отличающихся мнений. Как оказалось, не всегда молодые эксперты это носители какого-то радикально нового мнения, а пожилые – консервативного. Некоторые молодые эксперты проявляли большую консервативность. Но, тем не менее, в каждой стране есть два крыла: традиционалисты и те, кто не удовлетворен существующим положением.
В какой степени участие России в обеспечении безопасности Таджикистана дополняется участием китайской военной техники или военного оборудования и сооружений?
Говоря об эволюции мнения экспертов, хочется отметить, что некоторые специалисты видят противоречия в существующих аналитических методах. Например, сегодняшние методы анализа не в состоянии ответить на вопрос: В какой степени участие России в обеспечении безопасности Таджикистана дополняется участием китайской военной техники или военного оборудования и сооружений? Потому что, для носителей таких взглядов, эта ситуация – катастрофа и тут нечего обсуждать, нужно менять ситуацию. Но в глазах других экспертов, в том числе и российских, это усложнившаяся, но вполне пригодная для существования ситуация. Поэтому апокалиптические настроения не доминируют. Соответственно, таких настроений нет и среди лиц, принимающих решения (ЛПР). Это значит, что и ЛПР, и часть экспертов вполне готовы жить в таких условиях, когда Россия будет одним из (пусть и на долгие годы самым важным), но не исключительным и единственным фактором или агентом обеспечения безопасности региона. Это ключевой момент.
Как вы можете вкратце описать эффективность ОДКБ и ШОС в регионе? Как насчет инициативы Астаны – СВМДА? О чем говорит такое количество инициатив по безопасности, частично совпадающее и частично нет?
Эксперты понимают, что ОДКБ и ШОС и заявленные в их уставе цели не всегда реализуются в повседневной деятельности. Экспертное мнение иногда настроено на анализ событийного ряда: совместные учения, новые встречи, саммиты. Тогда как реальная деятельность может происходить в повседневной и незаметной форме и именно это является главным условием обеспечения безопасности, а не какие-то громкие публичные события. В частности, это ярко видно на примере ОДКБ. Мы не видим каких-то постоянных встреч, саммитов. Между тем, число стран, вовлеченных в деятельность ОДКБ, растет. И ОДКБ вовлекает во взаимодействие многие страны, которые без ОДКБ, возможно, не смогли бы удержаться от более резких взаимных заявлений или действий. В этом может быть и заключается эффективность этой организации.
К слову, в России гораздо более скептическое и критичное отношение к ОДКБ, чем в Кыргызстане и Таджикистане. В регионе эксперты видят эффективность ОДКБ, прежде всего, в том, что происходит постепенное выстраивание взаимного доверия и навыков совместно действовать в рамках потенциальных угроз.
Все эти инициативы по безопасности на первый взгляд кажутся хаотичными, но тем не менее, их эффективность оценивается тем, что они создают практику и привычку действовать в условиях взаимной зависимости и учета интересов друг друга.
В Центральной Азии существуют опасения по поводу увеличения влияния Китая. Но сегодня мы наблюдаем интенсивные связи стран региона с КНР в военно-политической сфере. Вы как специалист как оцениваете тенденцию укрепления роли Китая в Центральной Азии в вопросах безопасности?
В 2013 году никто не говорил о военно-техническом сотрудничестве с Китаем. Прошло 6 лет и об этом уже говорят практически все эксперты. Часть экспертов, в первую очередь в России, отмечают, что это обусловлено тем, что страны, сотрудничающие с Китаем, не смогли избежать соблазна материальных выгод от такого сотрудничества.
Несомненно, это беспокоит, очевидно, и Россию. Но эксперты в РТ и КР отмечают, что также растет недовольство со стороны самих этих стран региона. Очевидно, руководство не смогло объяснить гражданам какие-то позитивные стороны такого взаимодействия (с Китаем). В результате антикитайские настроения все больше заметны и растет ментальное противостояние. И это теперь головная боль для Китая, потому что те структуры, которые призваны проводить в регионе информационную политику (Институты Конфуция) пока не справляются со своей задачей. Это та самая новая реальность.
Некоторые эксперты из Кыргызстана и Таджикистана, говоря о взаимодействии с Китаем, подчеркивали, что речь идет только о техническом сотрудничестве. Но еще чаще эксперты пытались подвергать сомнению сам факт военно-технического сотрудничества с Китаем. Также часть экспертов отмечают, что включение Китая в военную сферу в Таджикистане согласовано, в том числе с Россией. Трудно сказать так ли это, но эксперты пытались представить дело так, что мы наблюдаем сотрудничество, а не соперничество России и Китая в регионе. Отчасти такое мнение разделяют и российские их коллеги. Причем, некоторые из них допускают расширение роли Китая в этом отношении.
Есть ли перспективы создания какой-то внутрирегиональной архитектуры безопасности? Продолжают ли страны региона рассматривать Россию в качестве гаранта безопасности после Крыма?
В отношении внутрирегиональной архитектуры безопасности эксперты в целом настроены крайне скептически. Проведенная встреча лидеров стран Центральной Азии в 2018 г. в Астане воспринимается как символическая. И эта встреча не дала никаких последствий, пока. Но в речи многих экспертов сохраняется надежда на продолжении этой тенденции. Глобальные перспективы очевидны, но не видно пока четкой последовательности краткосрочных шагов по достижению этой перспективы.
Да, в целом эксперты продолжают воспринимать Россию как гаранта безопасности, ссылаясь на народные настроения. В каком-то смысле эти настроения даже усилились в последнее время. Среди самих экспертов из Таджикистана и Кыргызстана есть те, кто очень критично оценивает действия России в регионе. Но даже, по их мнению, сугубо антироссийская тема не будет поддержана большинством населения в этих республиках. Они отмечают, что роль России в Таджикистане и Кыргызстане может даже усиливаться, особенно на фоне действий Китая.
